Тропою Верности и Веры - Александр Гарин 21 стр.


А она его предала.

Паладин замер, прижимая сжатые кулаки к вискам и с трудом сдерживая стон. Теперь, когда он поддался соблазну и согрешил, Свет уже не будет освещать его пути. Он лишился и благоволения, и даже магии паладинов, той самой, что могла выручить его, даже когда дела шли совсем плохо. Но его миссии никто не отменял. Он сделал ее успех залогом благополучия своей души. А значит, теперь, когда Свет оставил его, Искандер будет драться не только за всех живущих ныне, но и за себя. Как обычный смертный.

Первый Избранник тоже был обычным. Не приведи Свет повторить его судьбу.

... Искандер, пригибаясь, прошел под огромной, оплетенной лианами, ветвью. По его расчетам, уже скоро он должен был выйти к пригороду Верхнего Кураста. Им уже несколько часов владело сильное беспокойство - лес здесь не казался таким диким и непроходимым. Он выглядел таким, каким привык видеть его адепт Искандер за годы, проведенные здесь. Как будто ежедневно десятки недоученных паладинов, да и просто жителей Кураста ежедневно выходили в джунгли по своим делам - на охоту, за плодами и травами. Хорошо знавший этот лес Искандер мог предполагать, что неделя без людей превратила бы его в непроходимую чащобу. Но люди пропали из Кураста в единый миг, так об этом шептались в Доках. Может ли это быть правдой? Кто в таком случае бродит по здешним лесам, распугивая зверье и нежить? И о каком Высшем Совете говорила Наталья, если Высший Совет в одночасье погиб?

Сын Востока вышел на - в этом не могло быть сомнений - хорошо протоптанную тропу и, гася в себе недобрые предчувствия, пошел по ней. По его расчетам эта дорога вела прямо к цели его путешествия - Верхнему Курасту, который, воспользуйся он главной дорогой, уже давно должен был раскрыться перед путником со всей своей ужасной красоте.

И Искандер не ошибся. Спустя некоторое время джунгли действительно расступились перед ним, открывая вид на древний город, некогда сосредоточие всех сил Света. Некоторое время паладин взирал на лежавший перед ним в низине Кураст, а затем с силой потер оба глаза ладонями, забыв о сковавших их латных перчатках. Боль показала, что он не спит, но развеять чудесный сон не смогла.

Ибо Верхний Кураст оставался таким же, каким его помнил Искандер. Следы запустения едва наблюдались на остовах крайних домов, общий же вид города был таким, каким он был всегда - широкие зеленые улицы, серые стены каменных домов и резные стены храмов, мутные пруды с затянутой ряской водой, в которых плавал мелкий мусор, накиданный туда горожанами, все это было настолько привычным, что на несколько мгновений Искандер застыл, не в силах совладать с собой. Потому что прямо перед ним по городским улицам мирно ходили люди. Не демоны и не нежить, а обычные горожане Кураста. Такие встречали корабль его и его друзей в Доках, с трудом удерживали натиск чудищ из лесов.

Однако чем-то эти люди настораживали его, мешая сделать шаг из зарослей, спуститься с невысокого холма, на котором он стоял, и подойти к ним. Несколькими мгновениями позже он понял, что именно его настораживало: возраст горожан был одинаковым. Среди них не было ни стариков, ни детей. Только крепкие молодые мужчины и женщины, которые не делали никакой работы, только слонялись по городу, казалось, безо всякой цели. Но каждый из этих людей был вооружен. С того места, где он стоял, не было видно их лиц, но Искандер подозревал, что в них тоже было что-то необычное. Что-то что поможет ему понять, отчего жители Кураста стали теми, кем они стали.

Против его ожиданий, вход во внутреннюю часть города не охранялся. Но идти напрямик Искандер не решался. С большим удовольствием он вообще бы обошел проклятый город, если бы в Травинкал, древнее обиталище паладинов, и нужный ему храм Света Заккарум можно было попасть откуда-нибудь еще. Помянув в сердцах всех демонов Ада, паладин поплотнее запахнул свой плащ и двинулся к одному из сточных ручьев, в изобилии вытекавших прямо через городские стены Кураста. Когда-то древние строители так приспособили один из притоков могучей лесной реки, чтобы он выводил городские нечистоты, и пути для многочисленных мутных грязевых потоков были выбиты прямо в стенах.

Там, где Искандер собирался проникнуть в город, лесные заросли подступали к самой городской стене. Поэтому паладин беспрепятственно и никем не замеченный подобрался и скользнул в грязную канаву, выводившую ручей из города. Латного доспеха он так и не снял, понадеявшись на легкость металла, из которого тот был сделан. Но оружие, которым он был увешан, было достаточно тяжелым, и едва ли получилось бы выплыть, случись такая необходимость. Однако никакой такой необходимости не случилось. Погрузившись в вонючую воду по грудь, Искандер нащупал ногами дно, и, отпустив склизкий край каменного стока, пошел под арку в стене, сооруженную для этого ручья.

Паладин приготовился идти очень долго, примерно представляя себе, насколько извилистыми могут быть пути этой подстенной канализации, уже раз побывав в канализационных стоках Лут Голейна. Однако не успел он пройти и нескольких десятков шагов, когда светляк в стеклянном пузырьке - подарок рыжего оборотня, раздавшего таких всем еще на корабле, взволнованно заметался, бьясь о края сосуда. Тусклый свет, которым Искандер худо-бедно освещал свой путь, сделался мечущимся. Стиснув зубы, паладин поднял склянку повыше и тут до него долетел протяжный женский стон, переходящий в крик.

Крик раздался так близко от него, что паладин едва не шарахнулся в сторону от напугавшей его женщины. Но узкий тоннель по-прежнему был пуст. Стон повторился, на этот раз громче и протяжней - видно, неведомая женщина из последних сил сдерживалась, чтобы не закричать, и ей это удалось - ценой неимоверных усилий. Искандер сразу понял, что она испытывает муку, сильную, почти нечеловеческую. Теперь женщина стонала непрерывно, но как-то глухо, вероятно, ее не было уже в том месте, где Искандер впервые услышал ее голос, и сейчас ее голос звучал куда тише. Тем не менее, ясно можно было определить, что стон шел сверху.

Паладин задрал голову и увидел над собой провал люка, забранного решеткой. Такие часто использовались в домах Кураста для спуска нечистот. Он не мог заставить себя пройти мимо стонущей женщины. Как ни велико было значение его миссии, паладин, который равнодушно или нет, прошел мимо страждущего - не паладин. Даже если он сам не знает точно, принадлежит ли он еще к этому ордену.

Стараясь не шуметь, Искандер приподнялся на носках. Насколько это позволяла ему тяжесть его оружия, едва сдвинул ржавый засов, и, подняв решетку, отодвинул ее в сторону. Это удалось ему сделать почти бесшумно. Паладин резко подпрыгнул и, зацепившись за край люка, с усилием подтянул свое тело.

То, что он увидел в неизвестной ему комнате, от неожиданности едва не заставило его разжать руки и полететь обратно, вниз, с шумом и плеском.

Прямо перед ним в нескольких шагах, привязанная к столбу, сидела светловолосая женщина. Она была столько же грязна, сколь и истощена. Ее обнаженное тело покрывали многочисленные раны и язвы, какие бывают от ударов плетью или от прикосновения каленого железа. Стоявший над ней мужчина, тоже обнаженный, если не считать красной накидки на бедрах, какую носили большинство из жителей Кураста, и кожаных сапог, напрягая мускулы, стягивал металлический ошейник на женской шее, заставляя несчастную корчиться и хрипеть. Когда голова Искандера показалась в провале люка, он как раз закончил свое дело и, поднеся стоявшее поодаль ведро воды, с явным удовольствием окатил свою беспомощную пленницу. Ее опущенная голова дернулась, девушка приходила в себя.

Не замечая онемевшего Искандера, палач присел перед женщиной и приподнял ее голову за подбородок. Жертва отвечала ему взглядом, полным боли и ненависти. Непохоже было, чтобы ее обрадовало возвращение из забытья.

- Служи Свету, паладин Ириана, - почти весело, с легкой глумливостью произнес мужчина обычное приветствие воинов Церкви, скользнув ладонью ниже, и стиснув грудь своей жертвы с такой силой, что светловолосая дернулась всем телом, едва давя в себе готовый вырваться новый стон. - Понравился ли тебе этот светлый день, которым Свет одарил все сущее в этом мире? Будешь ли и ты благодарить Свет за него?

Женщина, которую ее мучитель называл паладином, молчала. Ее голова была низко опущена.

- Ты здесь уже шесть лет, как и все вы, упрямцы, - между тем продолжал обитатель Кураста, внимательно вглядываясь в выражение ее лица, которое она пыталась прятать. - Все еще ждете этого избавителя, порождение глупых баек рехнувшегося прорицателя? Когда же он придет? Признаться, даже я немного подустал. Ты знаешь, что нравишься мне, так к чему это упрямство? Признай за нашим новым хозяином, и ты увидишь настоящий свет.

- Ты здесь уже шесть лет, как и все вы, упрямцы, - между тем продолжал обитатель Кураста, внимательно вглядываясь в выражение ее лица, которое она пыталась прятать. - Все еще ждете этого избавителя, порождение глупых баек рехнувшегося прорицателя? Когда же он придет? Признаться, даже я немного подустал. Ты знаешь, что нравишься мне, так к чему это упрямство? Признай за нашим новым хозяином, и ты увидишь настоящий свет.

- Я... и так вижу Свет. Он... внутри меня. А ты... тебя поработила тьма, мой брат. Свет, который видишь ты - отблески... адского пламени. Я каждый день молюсь за ваше избавление.

- За наше избавление? - выделив слово "наше" захохотал палач. Не прекращая мять ее грудей, он приблизил лицо к лицу светловолосой паладина. - Лучше молись за себя, святоша! Когда прикажет хозяин, все паладины умрут паладинами, но не ты!

Его пальцы стиснулись на горле Ирианы. Девушка задергалась, молча, с безнадежным отчаянием. Но в тот миг, когда торчавшему под люком Искандеру показалось, что он услышал достаточно, палач вдруг резко отпустил свою жертву и выпрямился.

- Благодари повелителя за то, что он велел не касаться вашей святости, - глумливо, но с изрядной долей едва сдерживаемой ярости бросил он напоследок. - Иначе ты давно была бы подстилкой в моем доме!

Глухо хлопнула опускаемая решетка. Послышались частые удалявшиеся шаги. Ириана опустила голову на грудь, сотрясаясь в беззвучном плаче.

- Утешься, сестра. Час нашего триумфа близок, как никогда.

Собравшийся было покинуть свое убежище, Искандер взглянул в сторону нового голоса, и увидел его обладателя. За соседней решеткой, каких было много по обеим сторонам от тюремного коридора, сидел белоголовый крепкий еще старик с нечесаной длинной и такой же белой бородой. Чуть поодаль, за другой решеткой, с трудом, так как с его места Искандеру было плохо видно, угадывалась еще чья-то фигура.

- Я устала ждать, господин.

Хотя девушка, казалось, плакала, голос ее звучал на удивление ровно и спокойно. Ириана не поднимала головы.

- Я устала. Моя вера не крепка - ее нет совсем. Она вышла в муках этих ужасных лет, господин. Я... я пришла на праздник посвящения всего через год после того, как была посвящена сама. Не так я представляла себе мою службу Свету! Я больше не верю, и волю мою держит не вера, а упрямство, простое упрямство, господин! Где твой обещанный Избранник? Где наш избавитель??

Теперь она кричала, захлебываясь слезами. Тем страннее прозвучал для нее ровный ответ:

- Обернись, он за твоей спиной.

Ириана подавилась криком. Резко обернувшись, насколько позволял ей ошейник, она огромными, широко раскрытыми глазами наблюдала исход из люка для нечистот смуглокожего молодого воина, лицо и волосы которого покрывали зловонная ряска и мусор, но отталкивающий грязь доспех был чист, как всегда, и даже здесь, в темнице, едва не слепил своим зеркальным блеском. В единый миг он показался всем, кто мог его видеть, посланником самого Света, и лишь позже девушка и старик узрели, что перед ними смертный. Невидимый доселе для паладина юноша в соседней со стариком клетке также приник к прутьям, жадным взглядом впиваясь в оружие Искандера. Тело этого пленника было так же истощено и истерзано, как и плоть Ирианы. Что, во имя неба, за узники находятся в этой темнице?

Искандер вытащил из ножен свой меч, полученный еще на посвящении, и, размахнувшись, ударил по цепям Ирианы. Старое железо распалось, освободив руки женщины. Пока он возился с ее ошейником, старик в соседней клетке успел подняться на ноги и величаво выпрямиться, ожидая, когда явившийся из неоткуда воин будет говорить.

- Я помню тебя, паладин, я помню всех, кто был посвящен в этом храме. Но не могу вспомнить твоего имени.

- Я Искандер из Лут Голейна, - справившись, наконец, с ошейником, воин Света взглянул через решетку в лицо старика, и тут же бросился на колено, переменившись в лице.

- Советник Халим...

Старик принял поклон, но, когда Искандер поднялся, сделал нетерпеливый жест рукой.

- Я вспомнил тебя Искандер аль Аджарми, сын великого визиря. Вижу, у тебя множество вопросов. Ответы ты узнаешь после. Поторопись, и освободи заключенных здесь воинов Церкви, ибо час великого испытания для всех нас близок как никогда, а ты уже почти опоздал.

***

- Этот святоша порядочный чистюля, - ворчливо прохрипел человековолк, елозя носом по едва заметной тропе. Было видно, что Искандер стремился оставлять как можно следов, и ему это почти удалось. Если бы не нюх, даже хорошо читавший следы друид вряд ли углядел бы место, где Искандер сошел с вымощенной камнем дороги и отправился через лес.

- Это не он чистюля, - как всегда мрачно объяснил некромант, нервно оглядываясь на оставляемую ими дорогу по мере того, как они углублялись в джунгли. - Это его доспех. Почти не оставляет следов хозяина на чем бы то ни было. А сам воин Церкви воняет так же, как и простой смертный, стоит ему только вылезти из лат.

- А может, сделаем все проще? Красавица, как там твое магическое чутье?

Саида помотала головой.

- Оно действует только на очень сильный... сильное... не знаю как объяснить. На сильный источник...

- Того, что ты ищешь? - подсказала мрачная, куда мрачнее некроманта, амазонка.

Саида закивала, с благодарностью взглянув на старшую подругу. Оборотень хмыкнул и снова уткнулся носом в следы паладина. Дело у него начинало идти на лад, но отвлекаться было чревато. В любой миг он мог потерять след зачарованных сапог.

Через несколько часов, изодранные колючими растениями и злые, они выбрались на тот самый пригорок, с которого открывался прекрасный вид на город. Как и ранее Искандер, люди замерли, не в силах оторвать глаз от прекрасного Кураста, раскинувшегося перед ними. Прошло несколько мгновений, прежде чем проводница простерла руку в сторону северо-восточной части города.

- Бегут, - непонятно бросила она. Однако, мигом позже, это увидели и остальные.

Жители Кураста, по мере того, как узнавали, видимо, какую-то важную новость, как один разворачивались и бежали все в одну сторону - на северо-восток, на ходу доставая оружие. Бывший самым остроглазым в отряде - Зандер, напряг глаза. Постепенно его полуколдовскому взору открылась картина: с полтора десятка полуголых, вооруженных чем попало маленьких фигурок не отбивались - нет, с необъяснимым бешенством нападали на подбегавших с разных сторон вооруженных горожан. И, это казалось невероятным, но ярость и воинское искусство полуголых людей оказывались куда сильнее оружия жителей Кураста. Быстро и безжалостно пробиваясь сквозь заслоны последних, нападавшие добрались до невысокого дома в западной части города. Несколькими мгновениями позже оттуда выскочила еще одна группа людей, присоединившаяся к нападавшим. Теперь объединенными усилиями эти две группы пробивались к центру города. Сейчас они были гораздо ближе к холму, и видеть их мог не только Зандер.

- Кто это такие? Куда лезут?

- Не знаю, кто они, - вдруг обрела голос Наталья. - Но на пути у них Травинкал.

- Смотрите! - вдруг закричала Саида, указывая вперед. Там, во главе первого отряда, блестели знакомые доспехи паладина Искандера. И сам паладин, сокрушая всех своим щитом, точно молотом, пробивался через ряды защитников уже стоя на нижних ступеньках великого Храма паладинов.

- Мы должны им помочь!

- Кому это им? - иронично переспросил оборотень Таул. Восточная колдунья стремительно обернулась к застывшей амазонке.

- А ты тоже будешь стоять и смотреть, как его убивают? Тебя послали защищать его! Ты сама мне говорила!

На лице амазонки были злость и решимость. Не ответив, она перехватила поудобнее заспинный дротик и ринулась с холма - туда, где во главе непонятных людей пробивался к прибежищу Мефисто паладин Искандер. Мгновенно переглянувшись, Саида и Мрай, не сговариваясь, побежали вслед за Уной. За ними чуть помедлив и не так быстро, но решительно направилась их проводник.

- И что ты собираешься делать? - невинно поинтересовался Таул у Зандера. Тот пожал плечами и полез за пазуху.

- Попробую выдернуть паладина из драки и взнести его на вершину этого Храма, ко входу.

- Храм наверняка охраняется.

- Наверняка.

- А...

- А я давно хотел померяться силами с Высшим Советом, о котором говорила наша проводница, - хмыкнул некромант, запрыгивая на разросшийся ковер. - Вы не поняли тогда, о чем она говорит, а я понял. Молись за нас своим звериным богам, друид. А еще лучше - молись Свету. За нас обоих.

Таул проводил взглядом ковер с изготовившимся к бою черным магом, а потом, обернувшись волком, огромными прыжками помчался вслед за Натальей.

Назад Дальше