- Дикий Гиддбин! Покровитель Охоты и Войны!
Всадник повернул голову, взмахом топора отбивая удар меча северянина. Уна, выпрямившись и опустив лук, чуть склонила голову.
Секунды, растянувшиеся в вечность, огненный всадник мерил девушку и её спутников пылающим взглядом. Затем расхохотался, дернув цепь так, что варвар полетел под копыта лошади, с фырканьем заплясавшей на месте.
- Есть помнящие тебя, Лезвие Старой Религии, - Уна говорила четко, свободно, и спутники ее понимали. Как понимал новый язык и старый покровитель охотничьей удачи.
- Клянусь Холодным Ключом, - Гиддбинн вонзил пятки в бока коня, укрощая его, - этот город не вымер окончательно.
Земля содрогнулась, когда исполин спрыгнул с лошади, обводя взглядом спутников Уны. Амазонка подавила нервную усмешку. Можно быть богом и древним символом ушедшего времени. Можно обладать бессмертием и силой, способной сокрушить горы. Но, если тебя не понят и не чтут, даже такие существа, как огненный всадник, склонны впадать в меланхолию, находясь внутри собственного алтаря. Иными словами - Лезвие Старой Религии давно не слыхал своего имени, произносимого устами почитателей, и буквально до смерти устал от одиночества. А значит - был не против поговорить без оружия.
Паладин вложил меч в ножны. Он не успел принять участия в битве, но теперь, когда древний бог, или демон, ступил на землю, содрогнувшуюся под ним, он вышел вперед. Он был лидером их отряда, и вести разговор следовало ему, а не его воинам.
- Гиддбин, - тщательно выговаривая незнакомое ему имя, проговорил он. - Что заставило тебя проснуться от одного лишь человеческого прикосновения? Что тебе нужно на земле, которая едва помнит тебя?
Краем глаза паладин видел, как подобрались варвар и некромант, а волшебница тихо сползла с ковра и утвердилась на ногах, опираясь на свой посох. Похоже, все, за исключением амазонки, готовились к битве - с самим древним демоном.
Глаза Гиддбина полыхнули темным пламенем. За его спиной похрапывал и рыл копытом землю конь древнего существа. С морды животного, шипя, срывались искры, падая на землю - на почве затем еще долго тлели угольки. Амазонка стиснула сильными пальцами древко копья, с тревогой глядя на спутников.
- Красивая наложница, - блеснул жуткой улыбкой монстр. Глаза без зрачков оценивающе рассматривали Саиду, вспыхнувшую от бесцеремонного взгляда и слов существа.
Амазонка подвинулась ближе к святому воину, кладя пальцы на запястье, и жестом удерживая руку, лежащую на эфесе меча.
- Святоша новой религии, девчонка с посохом, - пылающие глаза переходили с одного на другого члена маленького отряда, - варвар с севера, едва ворочающий языком. А... И Сын Волков здесь! Не вымерли все-таки... Жаль! - Рыкнуло божество войны древних народов, небрежно кладя скрещенные руки на рукоять топора, перевернутого и упертого лезвием в землю. - И двое слуг смерти. Для полноты компании. Святоша, недостойный моего внимания, ты смеешь задавать вопрос Лезвию Старой Религии? Эта земля помнит Гиддбина!
- Настолько хорошо, что Гиддбин пробуждается от прикосновения первого попавшегося странника? - голос Искандера дрогнул от сдерживаемого гнева. - Эта земля забыла тебя, демон!
Топор взлетел в воздух, очерчивая ревущий круг. Гиддбинн откинул голову, так что змеящиеся, толстые сальные пряди волос упали на спину, и расхохотался во все горло.
- Что мы, стал быть, слушаем этого мертвого пса?! - зло вопросил Мрая, подбираясь для прыжка. - Убьем его!
Могучий удар ладони демонического призрака прошлого пришелся по груди варвара, отбрасывая его назад.
- Отлезь, глупец, - презрительно бросил Гиддбин. - Говори ты, - Уна выступила вперед, оставив копье воткнутым в землю.
- Прошу тебя, Лезвие Старой Религии, дай нам пройти, - проговорила амазонка, бесстрашно глядя на возвышающееся над ней существо.
- Нет, - осклабился демон, приближая напоминающее маску черепа лицо так близко, что приглушенный огонь глаз идола осветил лицо девушки. - Вы останетесь здесь. Я так хочу!
Саида подняла посох, испепеляя демона ненавидящим взглядом. Зандер перевернул кисть кверху - над ладонью загорелся тугой комок голубого пламени.
- Боевая дева. Восточная магия, верно? - ухмыльнулся Гиддбин, вновь поворачивая лицо к Уне. - Может, ты хочешь еще чего-то? - вкрадчиво переспросил Дикий Дух Охоты. - Нет, мне скучно здесь. Вы остаетесь.
Уна позволила себе усмехнуться: демоническая сущность Гиддбина требовала поклонения и жертв, которых древний идол религии ушедших времен лишился с последним человеком, покинувшим город. Те, кто поставили алтарь, украсили его и приносили дары, умерли или ушли, оставив черный обелиск посреди наступающих джунглей.
- Еще я прошу тебя дать мне свои дары, - амазонка приложила руку к груди, склоняя голову перед тварью. Искандера замутило от этого зрелища, но паладин не вмешивался, полагая что девушка-воин знает, как общаться с пробужденным к жизни призраком религии северных народов.
- А если вместо этого я принесу тебя в жертву Старой Религии? - задал вопрос огненный идол, сощурив глаза.
Амазонка согласно качнула головой вверх-вниз; слова мягко стелились над землей.
- Ты можешь сделать, как говоришь, - согласилась девушка. - Но разве не я приносила тебе дары, отделяя от трофеев охоты? Разве не тебе посвятила у Гремящего Ключа шкуру и голову снежного тигра? Вспомни меня, древний бог Охоты! Вспомни, что твое имя чтут береговые племена! Вспомни! Я - амазонка Уна, дочь свободного народа, прошу твоего дара и помощи!
Гиддбин нахмурился, словно взвешивая сказанное.
- Что получу взамен? - наконец спросил Лезвие Старой Религии. - Ваш путь лежит в темные глубины, на встречу с Великим Злом. Дева... я не хочу отпускать живых, которые могли бы скрасить мою скуку. Вы будете блуждать по городу, всякий раз возвращаясь к алтарю, пока не поймете тщетность ваших мук.
- Ты можешь сделать так, - снова согласилась Уна, - оставив нас здесь, заманивая мороком, но тогда Великое Зло выйдет наружу. Подумай Гиддбин, что ты теряешь, отказывая мне в просьбе!
Огненноглазый Бог Войны и Охоты задумался. Прошло несколько мучительных минут, прежде чем с руки, легшей на украшенный черепами пояс, не стек ручеек огня, выжигая землю.
- Согласен, амазонка, - проворчал древний языческий демон. - Ты получишь свой дар.
- Тебе будет посвящена часть победы над Великим Злом, Дикий Гиддбин! - пообещала девушка-воин.
- Я хочу ухо Дьябло, - выразил желание Лезвие Старой Религии, ощеривая длинные тигриные клыки.
- Оно будет посвящено тебе! - с жаром заверила амазонка.
Спутники девушки переглянулись в недоумении, отступили, увлекаемые Зандером прочь. Огромная ладонь стиснула плечо амазонки. Нестерпимо потянуло паленой кожей и горелой плотью. Амазонка выгнулась, подхватывая другой рукой Гиддбина, возносимая на уровень глаз существа, гулко роняющего в тяжелый, жаркий воздух слова старого языка народов севера, населявшего горы от моря и до далеких далей, упирающихся в край мира.
- Я ничего не понимаю! - пожаловалась Саида.
- Кажется, ей больно, но она не сгорает заживо, - проворчал рыжий Таул, заинтересованно глядя как тело девушки-воина, объятое жидким огнем, корчится в руках демона. - Языческие демоны падки до славы и возносимых молитв.
- Ты прав, - подтвердил Зандер, складывая руки на груди. - Они питаются поклонением. В нем их жизнь, их сила, их слава, их смысл. Без почитателей - он ничто. Пустое место. Истлевшая нить на полотне истории.
- Кажется, - подала голос Наталья, - у этой нити только что завязался новый узелок на ткани бытия. Кажется, все кончено.
Безвольное тело амазонки опустилось на землю, у ног Гиддбина.
- Позаботьтесь о ней, - произнес Лезвие Старой Религии, не глядя на распростершееся тело девушки. - Следуйте на север, до каменного портала. Город отпускает вас.
Склонился, и, проведя пальцем по щеке амазонки, прибавил:
- Помни обещание. Мы еще встретимся у Гремящего Ключа, в чертогах льда, когда настанет твоя ночь конца. Я помню свои слова. Помни и ты свои, Уна из берегового народа.
Выпрямился, и, окинув насмешливым взглядом маленький отряд, ухватился за гриву коня, рывком забрасывая тело в седло. Лошадь встала на дыбы, молотя по воздуху копытами, и совершив гигантский прыжок, ушла в черный обелиск, поглотивший Дикого Бога Охоты, вместе со всем призрачным воинством мертвых воинов и животных, оставивших после себя следы выжженных копыт в земле, и опаленные огнем растения. Огонь на вершине черного монолита мигнул и погас.
Уна зашевелилась и застонала, разлепляя непослушные веки.
Первым, что она увидела, было лицо паладина. Еще не отошедшая от общения с древним богом, амазонка ужаснулась - каким пустым и отрешенным оно было. Синие глаза, всегда гревшие ее ласковым взглядом, казались теперь кусками льда.
Он резко наклонился и поднял ее на руки. Мгновением позже амазонка ощутила, что лежит на мерно колыхавшемся ковре - где ранее сидела Саида.
- Отдыхай, - коротко бросил он и, выпрямившись, отвернулся. От него пахнуло таким холодом, что амазонка невольно съежилась. Таким она его видела только раз - когда Искандер стоял напротив Андариэли.
- Искандер... - беспомощно простонала она, не до конца понимая перемену, произошедшую с мужчиной, которого она любила.
Паладин ровно посмотрел сквозь нее и сделал знак отправляться. Проходя мимо ковра, чтобы занять свое место во главе отряда рядом с Натальей, он бросил короткую фразу, но только Уна слышала то, что он сказал.
- Ты предала Свет. Ты меня предала.
От полного боли стона, Уну удержала разве что гордость. И блестящие, насмешливые глаза Таула, тотчас отвернувшегося, рассматривая растения, скорчившиеся вдоль пути следования отряда.
***
- Может быть, сделаем привал? - не выдержала, наконец, затянувшегося безмолвия Саида, когда отряд прошагал немалую часть пути, миновав разрушенный каменный круг, вкопанный стоймя в землю. Потрескавшиеся фрагменты портала оплетали растения, пустившие крупные белые цветы, источающие удушливый аромат. - Отдохнем перед...
Саида замялась, скользнув взглядом по лицам спутников. Сердце у девушки сжималось от сожаления. Понять поступок Уны могли бы варвар или Таул, отстранившийся и делавший скучающий вид. Некромант тоже молчал, отводя взгляд. Наталья безмолвствовала, хмуро высматривая место предположительного ночлега. Лишь Искандер - прямой точно стрела, с гневной морщиной, прорезавшей лоб - был спокоен. И так же молчалив. Точно камни портала.
- Устроим лагерь здесь, - темноволосая проводница указала рукой на относительно гладкий пятачок. Вокруг валялись обломки колон, могущие послужить лавками, растения сторонились места, покрытого короткой, темно-зеленой травой, пробивавшейся даже сквозь камни. - Заночуем.
Лагерь ставили быстро, почти не разговаривая друг с другом. После встречи с Гиддбином даже болтливый оборотень предпочитал держать язык за зубами. Из всех, похоже, только Наталья чувствовала и вела себя как обычно. Проводница была собрана, уверенна и так же молчалива.
Саида всё чаще оглядывалась на амазонку, так и не вставшую с раскинувшегося на каменных плитах ковра. Светловолосая северянка, низко опустив голову, была настолько погружена в свои мысли, что очнулась только, когда неосторожный Таул, случайно или нет, споткнулся о её ноги.
Наталья первой принялась развязывать мешки с вяленым мясом и лепешками, которыми их щедро снабдил харчевник. За несколько дней лепешки стали твердокаменными и вполне могли заменить щиты, будь их размеры чуть побольше, но им нужно было быть благодарными и за такую пищу.
Разложив припасы у огня, и давая мясу пропитаться запахом костра, Наталья уселась на валун осторонь огня, в тени. Некромант устроился напротив, ближе к теплу, которого, по всей видимости, повелителю мертвых очень не хватало даже в душных джунглях Кураста. Укутавшись в плащ, Зандер, не мигая, уставился в костер. Таул, покрутившись рядом и так и не найдя себе места, ушел куда-то в темноту, деликатно намекнув во весь голос на непреодолимый зов природы.
Паладин последним закончил приготовления к ночлегу, и, подойдя к костру, некоторое время стоял, глядя на языки пламени. Затем развернулся и, не глядя ни на кого, тяжело прошел туда, где сидела проводница.
Над костром повисло молчание. Некромант изредка подкидывал ветки в огонь, и даже такие звуки были желанными - всё-таки не тишина.
- Завтра на рассвете будет Травинкал, - ровно, но тише обычного проронила проводница. - Он мог бы быть сегодня, если демон нас не задержал. Впрочем, ты знаешь сам.
- Как думаешь, нам удастся успеть до полного солнца? - бросил паладин. Голос его был хриплым и чужим.
Наталья дернула плечом.
- Может быть, - помолчав, она добавила. - Высший Совет...
Искандер вздрогнул.
- Что ты сказала?
На проводницу посмотрели все, даже отрешенная Уна. Наталья провела рукой по лицу, потерла шрам на виске. Посмотрела на обернувшихся в её сторону людей.
- Высший Совет, - повторила она. - В Травинкале. Была там один раз до того, как уйти в Доки. Много их. Сама не справилась, даже пытаться не стала. Ушла. Едва ушла.
Наталья опять потерла шрам на виске, с силой провела ладонью по лицу. Искандер с силой сжал плечи. Что-то подсказывало его спутникам, что о Совете, что бы оно ни было такое, он знал и сам. Слова проводницы лишь выступили подтверждением его немалым опасениям.
***
Разгоняя ночную тьму и холод, солнце поднялось над джунглями. Мрай открыл глаза. Первым, что он увидел, была стоявшая у костра фигура Натальи, оглядывавшая окрестности тяжело и спокойно. Мельком подумалось о том, что никто ни разу не видел странную женщину спящей. Спала ли она вообще?
Ощутив некую нужду, как правило, приходившую к нему по утрам, варвар поднялся. Постаравшись ступать как можно тише, чтобы не разбудить притулившихся к нему с двух сторон Саиду и Зандера, Мрай миновал рвано посапывавшую, уткнувшуюся в сгиб локтя лицом Уну, переступил через тощего оборотня. Протиснулся мимо стоявшей у выхода с пятачка Натальи, и совсем было уже собрался присмотреть подходящие кусты, когда до него дошло.
- Свет и тьма! А, стал быть, где паладинчик?
Наталья встретилась с ним глазами и, после некоторого молчания, указала взглядом вперед, на развалины Верхнего Кураста. Туда, где, по их расчетам, должен быть лежать Травинкал. Варвар дернулся, соображая.
- Он что, то ись... ушел? Один?
Проводница заложила руки за спину, пожимая плечами.
- И... давно?
- До рассвета.
Мрай гулко сглотнул. Резко села на своем месте Уна. Обладавший тонким слухом оборотень-друид приоткрыл зеленый глаз.
- Он... предупреждал, что не возьмет нас в Травинкал, - сиплым спросонья голосом, вспомнила амазонка. И, вдруг, не выдержав, разрыдалась.
***
От Нижнего Кураста, где остановилась на ночевку группа Искандера, до Травинкала было добрых несколько часов пешего хода, и на пути паладина лежал еще Верхний Кураст, некогда богатейший и благодатнейший город, таким, каким его помнил адепт Искандер. Теперь, если судить по развалинам Нижнего Кураста, город превратился в руины, проклятое место, из которого таинственным образом исчезли все жители. А обитатели окрестных поселений ушли из обжитых мест, даже не представляя толком, что могло случиться с огромным и процветающим Курастом, городом, находящимся под защитой Храма Паладинов. Ушли, чтобы и на них не пало страшное в своей непонятности проклятие.
Когда-то от Нижнего до Верхнего частей города вело несколько обширных, вымощенных камнем дорог, вдоль которых тоже жили люди. Лес окрестностей Кураста был чист и неопасен для сбора плодов и даже прогулок. Но вот уже много лет дикие джунгли заполонили территорию, издревле завоеванную у них человеком. В этих джунглях не водилось нежити, печать Света даже в оскверненном его храме оставалась незыблема и те, от кого она оберегала людей, не смели приближаться к Травинкалу. Однако дикого зверья теперь здесь было предостаточно, и паладин отлично это понимал. Тем не менее, после короткого раздумья, он избрал путь через лес, с трудом продираясь через дикие заросли, одновременно стараясь делать это бесшумно. Паладин Искандер все для себя решил. Он не будет подвергать опасности жизни своих спутников. Неразумно было вообще тащить их за собой. Ему следовало расстаться с ними в Лут Голейне, расстаться со всеми, и в особенности с амазонкой. Теперь его слабость поставила под угрозу саму миссию, возложенную на него Светом. Единая слабость единого человека ставила под угрозу существование целого мира. Его мира. О том, что значило невыполнение воли Света для него самого, Искандер старался не думать. Но против его воли перед мысленным взором вставало прекрасное и ужасное видение Адских Врат и в уши врезались нечеловеческие вопли и хохот ждавших его демонов. Да, его, Искандера, примут с особой радостью и вожделением. Там, за Вратами.
А все из-за того, что он не нашел в себе сил, чтобы вовремя обуздать себя и проявить твердость, должную быть присущей каждому воину Света. Ему нужно было отослать прочь своих спутников. И, прежде всего ее, Уну. Женщину, для которой он пожертвовал всем, что принадлежало только ему - своими телом и душой. Он заложил душу в обмен на ее жизнь, и отдал ей свое тело в доказательство любви, настолько истинной и сильной, что заставила его забыть обо всем, кроме нее, Уны, женщины-амазонки из островных племен.