А я буквально карабкалась по парню для принятия вертикального положения. Он удовлетворился результатом моего выпрямления, отряхнул свои перчатки и, не оборачиваясь, вприпрыжку сбежал со ступенек. Грациозно, легко.
Из кустов ему под ноги выбежала Стерва. Парень постеснялся на нее наступить при свидетеле, споткнулся и упал. И этот недобитый собачник смотрел с осуждением не на Стерву, а на меня.
Стерва протявкала о своем отношении к падающим на нее людям и начала забираться по ступенькам. Сделав несколько шагов, я подхватила собаку. Парень уже поднялся и смотрел на мои ноги.
– Давно из гипса? – спросил он после долгого молчания.
– Уже двадцать два года.
– Подожди. Так тебя действительно моя собака сбила?
– У меня нет привычки кидаться под собак, особенно в семь часов утра. – С этими словами я развернулась и, стараясь все-таки согнуть чертову ногу, пошла к дверям подъезда. Парень в два прыжка оказался передо мной.
– Подожди. Ты это… извини за собаку. Хочешь, прогуляемся, поговорим?
– Мне холодно, и нет настроения разговаривать, – честно призналась я. – До свидания.
Действительно, настроения не было. Я не мазохистка. Стоять перед мужчиной своей мечты в мокрой старой куртке, хромоногой, невыспавшейся и с похмелья – мне, мягко говоря, удовольствия не доставляло.
– Пока, – растерянно ответил парень.
Он удивился. Понятное дело, ему нечасто отказывают.
В квартире все спали. Я откупорила темное пиво и толкнула Леонида в бок.
– Ты на работу сегодня поедешь?
– Через полчаса встану.
Приготовив на скорую руку завтрак, я с удовольствием вытолкала мужчин из квартиры.
На сегодня из серьезных дел необходимо было заехать к Сергею Дмитриевичу, поговорить об убийстве и узнать о примерной сумме за операцию на колене.
В одиннадцать я чувствовала себя вполне сносно. А вот Сергей Дмитриевич, хоть и смотрелся в своем кабинете весьма солидно, явно вчера не кефир на ночь пил.
Майор положил на протокол допроса несколько фотографий.
– Узнаешь?
На одной фотографии за праздничным столом сидела компания, старательно смотревшая в объектив. На другой фотке сильно накрашенная девушка с сигаретой в руках, оседлав лежащего на полу парня, делала вид, что ей весело. Парень, изогнувшись, пялился со счастливой улыбкой на фотографа.
– Это что, он? – спросила я, узнав позавчерашнего пострадавшего.
Сергей Дмитриевич посмотрел на меня поверх очков.
– Он. Игорь Евгеньевич Пирожкин. Компания на этой фотографии – его близкие друзья, сформировавшаяся банда, так сказать. Они угоняли машины, подсылая своих девушек. Схема самая простая, без затей. Вечером подвыпившая веселая девушка ехала с мужчиной в темное, лесистое место или в глухой двор. Там предлагала за проезд расплатиться натурой. Во время подготовки процесса к машине подходили ребята, фотографировали сцену и выкидывали владельца из автомобиля. Если пострадавший слишком рьяно начинал искать угнанную машину, ему домой высылался самый откровенный снимок… В начале года все, кроме Игоря, сели. Его случайно не было при милицейской операции с подсадной уткой.
Следователь говорил устало, иногда снимал очки и сильно тер глаза. Мне стало его жалко.
– Сергей Дмитриевич, у меня пиво есть. Хотите?
– Не положено. – Он зевнул, прикрыв рот рукой. – Давай, но дяде не проболтайся.
Я достала из сумки две бутылки, открыла обе и одну протянула следователю.
– А что он в квартире делал? – спросила я тут же. – Что в той сумке, которую вы из квартиры взяли?
– Документы и диски. Документы – вот они. На квартиру, на машину, на фирму. Мы копии сняли. А диски пока придержим. – Следователь подвинул ко мне по столу прозрачную папку с бумагами. – Под заказ парень что-то искал.
Мы допили пиво, Сергей Дмитриевич закурил, но, увидев, как я сморщилась, затушил сигарету.
– Вчера ничего особенного не случилось? Криминального? – спросил он.
– Нет, – честно призналась я. – Мама с папой помирились.
– Ладно, Настя, иди. Будет что нового – звони, телефон знаешь.
Я поставила пустые бутылки в пакет, проговорила дежурное «спасибо» и с удовольствием вышла из казенного учреждения с пустыми коридорами.
Домой я поехала на такси, могла себе позволить.
Дома папа, со Стервой на руках, дремал перед телевизором, Мила и мама возились на кухне.
Настроение резко пошло вверх, и очень захотелось погулять с собакой. Я не врала себе, мне хотелось «случайно» показаться тому парню с мастифом не в утреннем затрапезном виде, а подготовленной.
Мама и Мила слаженно мыли посуду, обсуждали тему цен на продукты, одежду и предметы быта. Слушать их не было сил.
Зубы были почищены два раза, косметика подправлена. Лицо смотрело из зеркала почти осмысленно, глаза не косили, руки не дрожали. Новые спортивные ботинки, горнолыжная куртка. Я готова.
Тихо сняв с папиных колен Стерву, я вышла на улицу. Сделала два круга вокруг дома. Интересующий меня объект отсутствовал. А жаль. Погода к середине дня разгулялась, солнце припекало, высушивая асфальт и золотящиеся листья. Я уже полчаса маячила перед окнами дома.
Днем любителей прогулок на поводке было мало, около нашего дома – ни одного. Я решила не расстраиваться и вернуться в лоно семьи.
У подъезда, глядя в лужу у себя под ногами, сидел на лавочке и курил утренний парень. Его огромной собаки рядом не наблюдалось, и парень не отвлекался ни на что, сосредоточился на своем отражении в дождевой воде. Но я знала, как привлечь к себе внимание, и обернулась к собаке:
– Стерва, иди сюда, милая. Стерва, перестань есть всякую гадость.
Не пришлось даже голоса повышать. Парень смотрел на меня и Стерву озадаченно.
– Слушай, ты сама ее так назвать догадалась или кто посоветовал?
– Ее назвала тетя. А как вашего борова зовут?
– Зорька.
Я махнула рукой, не веря. В кустах появилась огромная морда мастифа и уставилась на нас со Стервой плотоядным взглядом. Парень поцокал языком, и стокилограммовая махина, осторожно обойдя нас, уселась рядом с лавочкой, восторженно глядя на хозяина.
Я примерно так же была готова смотреть на парня, но сдерживалась.
Говорят, что для того, чтобы пожениться, люди должны подольше и получше узнать друг друга, проверить чувства. Может быть. Для женитьбы. Для того чтобы захотеть мужчину – сильно, до головокружения и дрожи в животе, – достаточно пары минут. Во всяком случае, так произошло сейчас у меня.
– А как вас зовут? – не удержалась я.
– Алексеем. А тебя как?
– Анастасия.
– Насть, ты вечером во сколько гулять выходишь?
– Вечером?
Что ему ответить? Что мне и сейчас уходить не хочется? Что я готова стоять перед ним до завтрашнего утра, только бы видеть его и слышать?
– Вечером как получится, но сегодня, ради вас, могу выйти ровно в восемь. Устраивает?
– Устраивает. Но лучше в девять.
Тем временем Стерва нагло обнюхивала огромную псину, не смеющую перекусить ее в одно сжатие челюсти в присутствии хозяина.
Я подхватила свою собачонку и прошла мимо Алексея, изо всех сил стараясь не показать, насколько мне бы сейчас хотелось вместо Зорьки сидеть у его ног, а потом дождаться приглашения в квартиру и там наблюдать за его жизнью. Может, он иногда бы меня гладил…
Глава 10 Еще одно знакомство
Дома я отдала маме на руки Стерву для мытья грязных лап, пока собака не забилась под тумбочку.
На кухне было чисто, посуда стояла на своих местах, строй пустых бутылок из угла исчез. Мила разговаривала по телефону, прикрыв трубку рукой:
– К ней сейчас нельзя, родители… Не знаю… Вряд ли.
Я тоже подтвердила, что «вряд ли». Видеть и сегодня Шурика с Леонидом было бы слишком тяжело даже для моей устойчивой нервной системы.
Мила чмокнула меня в щеку, поблагодарила за вчерашний вечер и убежала на встречу с Шуриком.
Времени было всего два часа дня. Впереди семь часов ожидания.
В половине второго я и родители сели за стол на кухне, достали остатки вчерашней закуски и разлили чай. Отец смотрел на меня с сочувствием.
– Ну, доча, расскажи нам, что там следователь тебе наговорил.
И я выдала им версию Сергея Дмитриевича об убиенном Игоре Пирожкине, занимающемся в свободное от досуга время угоном индивидуального легкового транспорта. А досуг парень проводил в компании более старших молодых людей. Их связывали совместные попойки, покурки и пое… Подрастающий бандит, короче говоря. В квартиру он залез по наводке, искал что-то конкретное.
Наша семья решила, что парень имел не совсем высокий моральный облик, но все равно живой человек, и его, дурного, жалко.
Мама достала из кармана помятый список «мелочей» с дачи, который родители вчера наметили на продажу. Я увидела столбик названий:
комплект для камина чугунный, кованый – 1 шт.;
подсвечники в виде фигур дриад пятирожковые, бронзовые, позолоченные, высота 1 метр – 2 шт.;
подсвечники в виде фигур дриад пятирожковые, бронзовые, позолоченные, высота 1 метр – 2 шт.;
панели красного дерева резные, два на полтора метра – 4 шт.;
люстра хрустальная, каскад, десятирожковая, авторская – 1 шт.;
картины – пейзажи и натюрморты предположительно русских импрессионистов – 8 шт.
Я представила, как будет выглядеть Катина, теперь наша, дача без этой «мелочовки».
– Мам, а может… А если у тебя были бы деньги, ты продала бы все это?
Родители моментально оторвались от списка, и мама сказала папе:
– Она нашла у Кати заначку. Нашла?
– Да. Тысячу евро, – сказала я, четко понимая, что сообщать правду рано. – Но сто я уже потратила.
– Вот смотри, Коля, – горестно вздохнула мама. – Она же вся в твою сестру-растратчицу, земля ей пухом. За один день сто долларов спустить. Да я на такие деньги могла бы прожить неделю.
Папа напомнил маме, что если бы Катя оказалась нашей наследницей, то ей бы пришлось и за похороны платить, и мелкие долги отдавать. Мама промолчала, разглядывая на стене расписные разделочные доски.
Папа по давней, из моих детских воспоминаний, привычке взял нас с мамой за руки:
– Девоньки, а поехали сейчас на дачу! День золотой, хотя и холодный. Камин растопим.
Мама засветилась счастьем. Я тоже захотела на осеннюю дачу, к горящему огню в камине, к шампанскому с помирившимися родителями. Но…
– Извини, пап, мне надо остаться в Москве, – вздохнула я. – Хочу разобраться со счетами, с картинами. Опись сейфа сделать.
Мама оживилась при слове «опись».
– Я тебе сейчас помогу.
Увидев мои испуганные глаза, отец похлопал маму по руке.
– Ниночка, выезжать нужно сейчас, – сказал он, – позже мы застрянем в пробках. Пусть Настя попробует сама разобраться в счетах, а мы завтра проконтролируем. Настя, ты, надеюсь, не с Леонидом встречаешься? А то видел я его сегодня, с Милкиным парнем в автобус садились. У Леонида штаны неглаженые, футболка несвежая, брюшко выпирает. Неприятный тип.
Мама высказалась короче:
– Лентяй и раздолбай.
Я полностью согласилась с родительским резюме и клятвенно пообещала:
– Даю обещание: больше он здесь не появится. Мам, а что с обменом?
– Сегодня Григорий звонил с самого утра. У него уже есть варианты. – Мама повернулась к отцу. – Знаешь, Коля, я так надеялась, что именно он покушался на бедного парня, но у Григория алиби на весь позавчерашний вечер – в кино был.
Папа поставил посуду в раковину и резко обернулся:
– У настоящего преступника обязательно есть алиби.
Родители уехали на дачу. Забрали у меня бутылку текилы и семьсот евро, «чтоб не пропали зря». Они хотели и Стерву прихватить на природу, но я не отдала, обещая гулять с ней с утра до вечера.
Время не спешило, было всего четыре часа дня. Пришлось направить свою энергию, не желающую тратиться на ожидание, на уборку в квартире. На протирание пыли, чистку ковров и смену белья ушло три часа. В семь я решила часок поваляться в ванне, намазав на себя все имеющиеся маски.
В половине восьмого залаяла Стерва и раздался звонок в дверь. Пришлось влезть мокрым телом в махровый банный халат и ковылять к двери, путаясь в соскакивающих тапочках.
В видеофоне были видны два молодых человека. Парень повыше нажал еще раз на звонок. Абсолютно мне незнакомые личности. Мужчины от видеокамеры не прятались и вежливо поздоровались с вышедшей из своей квартиры соседкой. Я открыла дверь.
– Вам кого, Катю? – спросила я спокойно.
– Нет. Нам нужна Анастасия.
– Тогда входите. – Я ожидала подобный ответ. И я продолжала быть спокойной. – Обуйте, пожалуйста, тапки и проходите в комнату, а я утеплюсь – вы меня из ванны вытащили.
Мужчины вошли, синхронно склонились, снимая ботинки, также синхронно заверили меня – без проблем, подождем.
Я переоделась в ванной, надела джинсы и свитер. Мужчины при виде меня встали с дивана, где они вальяжно полуприлегли. Вид у них был очень… спортивный. Слишком спортивный. Их тапки стояли перед диваном нетронутыми, Стерва лежала под любимой тумбочкой.
– Здравствуйте еще раз. Не совсем поняла, кто вы.
Мужчина повыше и постарше протянул мне руку.
– Я Вадим. А это Слава Пирожкин. Брат Игоря.
Я прикрыла рот рукой, мне стало жалко этого здорового парня с запавшими глазами.
– Хорошо, что Игорь хоть живым остался. Мне только сегодня Сергей Дмитриевич, следователь, сказал его имя.
Молодые мужчины слушали внимательно, молча выискивая что-то на моем лице. Я тоже замолчала. Это они приехали сюда, пускай объясняют.
– Настя, расскажи нам, как это было.
Мужчины возвышались надо мной тренированными телами. Меня это сковывало.
– Давайте пройдем на кухню, кофе выпьем, – предложила я.
Стерву я закрыла в комнате, чтобы не болталась под ногами, и похромала на кухню. Гости за мной. Вадим говорил, не переставая:
– Мы узнали о том, что он залез в твою квартиру, вчера утром, по телевизору. Вчера с мамой в больницу съездили, Игорь в реанимации, без сознания. Матери плохо было, а сегодня решили сюда…
Мужчины сели за стол. Вадим осматривался, Слава тяжелым взглядом следил за моими движениями. Я разлила кофе и поставила на стол рюмки. На всякий случай достала бутылку водки, сыр и колбасу. Мужчины выпили по первой, я только пригубила.
– Мы с мамой в тот день были у дяди на дне рождения. А на обратном пути…
В десятый раз пришлось рассказать о проклятом вечере. О том, как поехала сначала не в ту сторону, о развороте и десяти минутах между моим приездом и ранением Игоря. Мужчины выпили по второй.
– Слышь, Насть, мутное дело какое-то получается. Мы вместе с Игорьком работали…
Вадим посмотрел на выражение моего лица: я слушала со вниманием, давая понять, что о роде деятельности Пирожкина и сидящих здесь ребят не догадываюсь. И вообще предположить не могу, что некоторые граждане могут заниматься законопротивными вещами.
– Работали, значит, тесно. Все всегда на виду…
Слава перебил велеречивого друга:
– Короче, не мог он без нашего разрешения пойти на это дело. – Голос у Славы оказался высоким, с фальцетом. Покрасневшие глаза смотрели на меня с ненавистью. – Ты точно его раньше не знала?
– Не знала.
Вадим постучал ладонью по столу, отвлекая внимание на себя.
– Ты, если узнаешь чего, звони. – Вадим достал из кармана записную книжку, вырвал лист, написал три телефона. – В любое время дня и ночи. Обещаешь?
– Обещаю.
– Смотри, за базар отвечаешь. – Слава взял меня под локоть и запищал в ухо: – Покажи, как он лежал.
Вот черт, только хореографического этюда мне не хватало. Но ребята уже стояли надо мной, поигрывая мощными мускулами. Пришлось встать и ковылять в гостиную.
Лежать под окном, на жестком полу, было неудобно. Через полминуты я села, вытянув ногу.
– Только здесь еще ковер был. – С трудом встав, я махнула рукой в направлении коридора. – Персидский, настоящий. Мы его с мамой скатали. Вон он.
Слава тут же вышел в коридор и погладил рукой ковер.
– На нем его кровь? – уточнил Слава.
Я утвердительно кивнула.
– Отдай мне. Сколько стоит?
Я посмотрела на Славу с сочувствием:
– Дурак, что ли? Нисколько не стоит, – фыркнула я. – Бери так. Но мне твою маму жалко – увидеть подобное…
– Спасибо. – Парни двинулись к выходу. – О маме не беспокойся, выдержит. Дверь нам входную подержи.
– Конечно. – Я обула кроссовки, шубу мне помог надеть Вадим. – Я тоже выхожу, мне с собакой гулять пора.
Глава 11 Влюбилась
Во дворе серебристая «Ауди» при приближении парней мигнула фарами, приветственно мяукнула и заработала мотором.
Как только машина отъехала, из кустов появился Алексей. Он встал рядом со мной, кивнул в сторону уехавшего автомобиля:
– На квартиру приезжали посмотреть? Родственники парня?
– Да, хотели что-нибудь новое узнать. Парень так и не приходил в сознание, хотя врачи говорят, что жить будет.
Алексей улыбнулся. Какой же он все-таки умница.
– Гулять-то будем? – Он протянул мне руку. – Цепляйся крепче.
Первое прикосновение, через куртку. По моей руке, к сердцу, к душе прошла волна счастья.
Мы продефилировали по бульвару чинным шагом. Болтали о фильмах, о телевидении, о книгах, о собаках. Ничего личного на первый взгляд, но на самом деле говорили о себе.
Я старалась держаться как можно прямее. Когда ты двадцать с лишним лет не можешь нормально наступить на одну ногу, то невольно все тело перекашивается. Позвоночник немного искривлен, мышечная масса справа больше, некоторое смещение внутренних органов. Короче, не самое красивое зрелище. Поэтому я усиленно налегала на Алексея, держа его под локоть, – и было почти незаметно, что я инвалид.
Алексей довел меня до квартиры. Я, как во всех приличных фильмах, предложила зайти выпить кофе. Леша скептически посмотрел на Зорьку. Я тоже. Представив, сколько безделушек и стекла может оказаться на полу от ее визита, внесла поправку: