— Это около двадцати килограммов? — прикинул Ярослав. — Да уж… неудивительно, что парень испугался.
— Ну да. Кхе-ххе… В общем, как уже говорилось, прибыла транспортная полиция в сопровождении сапёров. Со всеми мерами предосторожности вскрыли груз… стали опрашивать служащих. Принимал этот чемодан Максим Сабанеев. И вот какая штука, он совершенно не помнит, как это вообще было. В журнале записана фамилия Кравченко, с одинаковым успехом это может быть как мужчина, так и женщина. И Максим не может вспомнить вообще начало дня девятого августа, когда он регистрировал этот груз.
Горячев сделал долгий глоток, смакуя воду, как вино. Ярослав не торопил его.
Ему не нравилось, что он, обычно отслеживающий ситуацию через мысли собеседника, по меньшей мере, на пару шагов вперёд, никак не может разобраться, что же там не так с этим самым песком. А то, что логика опережала предчувствие, нравилось ему ещё меньше — ведь он уже сделал выводы. Не почувствовал, не увидел — а именно сделал выводы.
— Золото отправили в нашу лабораторию, и там установили по составу примесей, что этот золотой песок добыт на прииске «Западный» в Амурской области, — подтвердил Горячев предположения Краснова. — А этот прииск, оказывается, уже лет пятнадцать как закрыли. У них истощились запасы.
— Полоз отвёл золотишко… — пробормотал Ярослав.
— Что-что, извините?
— Нет, ничего… я так, просто, мысли вслух. Вспомнились тут предания приисковые.
— Про Золотого Полоза, — попытался понимающе усмехнуться, но вместо того снова закашлялся Горячев.
Впрочем, кашлял он уже значительно мягче.
— Про него самого, — согласился Ярослав.
— Вот и получается, — продолжил Николай Васильевич, — что либо кто-то продолжает разработки на давно законсервированном прииске…
— Либо кто-то нашёл пропавший вертолёт.
— Да.
Горячев допил воду. Нахмурился, разглядывая чашку. Покрутил её в руках, поставил подальше от себя.
— Нас просили разобраться с этим золотом как можно быстрее. Сами понимаете, ГОХРАН и другие важные аббревиатуры… Я подумал и решил, что вести это дело могли бы Игорь и Леночка, вдвоём. Игорь отправился бы в Хабаровск, разузнал бы подробнее про этот вертолёт, про прииск «Западный»… Елена осталась бы в Москве и разобралась с этим… или этой неизвестной… или неизвестным, который сдал золото в багаж.
Ярослав кивнул:
— Правильно. С Валуйским полетит Аля, а Марченко возьмёт в помощь Скрипку.
12 сентября 2012 года, 11:20, Москва, Казанский вокзал.Сергей Скрипка неотрывно смотрел под ноги, но всё равно спотыкался едва ли не на каждом шагу. Его словно шатало от эха объявлений.
— Эй, эй, великий экстрасенс, ты же говорил, что сегодня твой день! — подбадривала коллегу Елена Марченко.
— Мой, — мрачно отозвался Сергей. — Поэтому я сейчас… я сейчас всех слышу. Понимаешь? Нет? Твоё счастье.
Лена задумалась, задержала шаг.
Скрипка тоже остановился.
— Ну? — спросила Марченко.
— Что?
— Ну объясняй же, в чём именно моё счастье.
Белый маг (так называл себя сам Сергей) помотал головой:
— Боюсь, не получится.
— Значит, я тебе про свои путешествия рассказываю, а ты мне не хочешь?
— Это не путешествия.
Мрачный тон перерос в бесповоротно похоронный, и Лена решила больше не настаивать. Однако, похоже, она и так уже перегнула палку — Сергей сосредоточенно всматривался в некие заоблачные дали, на лице его резче обозначились скулы, а светлые глаза потемнели — это зрачки расширились, словно Скрипке закапали атропин.
— Сегодня мой день. Сегодня я способен двигать горы… сегодня я могу воскрешать мёртвых… сегодня я слышу, понимаешь, слышу каждого. Тебя, его, её, их… — закрыв глаза, Сергей поворачивал голову, словно указывая на перечисляемых людей. — Ты недовольна тем, что Игоря засылают в Хабаровск, а ты остаёшься здесь, и я это слышу.
Марченко фыркнула. Ну надо же! Можно подумать, это очень сложно — сложно догадаться, что она против разлуки с Игорем!
— Во всех подробностях! — многозначительно добавил Серёжа.
Лена зарделась.
«Подробности», которые, судя по кривизне улыбки, разглядел Скрипка Всесильный, можно было бы назвать эротическими, но с большой натяжкой. А вот без неё — только порнографическими.
— И я не буду их озвучивать, раз ты этого не хочешь, — успокоил Сергей. — Он… — Марченко скосила глаза и увидела яркого брюнета в тёмных джинсах и косухе на голое тело, — он купил новый байк и боится, что любимая не одобрит покупку, она, — Скрипка «смотрел» с закрытыми глазами на блондинку средних лет, — одинока и страдает от одиночества, но ещё не знает, что это ненадолго, там, куда она едет, её ждёт… ах, Лена… — парень глухо застонал. — Я слышу вас всех разом, я вижу, что происходило здесь раньше, я…
Марченко зябко поёжилась.
— Прости, — она погладила Скрипку по плечу, то есть, подплечику, как всегда, гигантскому, потом взяла под локоть и медленно повела в сторону камер хранения. — Прости, я подумать не могла, что это так… ну…
— Так тяжело?
— Ну да.
Сергей кивнул:
— Очень тяжело. А знаешь, что тяжелее всего?
Лена снова остановилась, нахмурила идеально выщипанные бровки:
— Не знаю.
— Тяжелее всего то, что я знаю, что, в принципе, мог бы помочь им всем. Или многим. Но… у меня не хватит ни сил, ни времени. Понимаешь?
— Бррр… — Елену снова передёрнуло.
Она честно попыталась представить себе, что у каждого из тех сотен и тысяч людей, что её окружают, есть какие-то проблемы, которые она в состоянии решить — и что вот прямо сейчас все они выстраиваются в очередь, или даже просто обступают кольцом…
…и внезапно все хором начинают рассказывать о том, что их тревожит, и требовать помощи.
— Бррр! — повторила она.
— А знаешь, — внезапно голос Скрипки из раздражительного стал мягким и тёплым, — знаешь, что хорошо?
— Что?
— Что «моих дней» в году набирается от силы три-четыре. Обычно на смене сезонов.
— Пфф!
— Чего «пыф», ну чего «пыф»! Это как-то напрямую связано с энергетическим полем Земли, я уверен. Когда меняется сезон, меняется наклон земной оси, что-то определённо происходит и с магнитным полем… с информационным полем… я, как малая частица биосферы Земли, в такие дни особенно остро ощущаю волнения ноосферы…
— Серёжа! Серёжа, очнись, я тут! — Лена пощёлкала пальцами перед лицом друга.
— А?
— Бэ! Ты вообще помнишь, куда и зачем мы идём?
Сергей остановился, переменился в лице:
— Лена, где я? Куда ты меня завела?
Марченко не на шутку перепугалась — настолько натурально изумился экстрасенс. Если бы он тут же не улыбнулся и не подмигнул, она бы бросилась звонить Валуйскому, чтоб спасал её от свихнувшегося Скрипки. Какая жалость, что отпала такая шикарная причина для звонка…
— Стой прямо! — скомандовала Лена. — Пригнись!
— Не пригнусь, — обидно расхохотался Сергей. — Чтоб тебе удобней меня бить было? Не дождёшься! И вообще. Вон стоит Максим Сабанеев, мы же к нему шли, так?
Марченко оглянулась.
Невысокий парень в белой рубашке и серых брюках нервно топтался у стойки приёма багажа.
— Здравствуйте, — подошла к нему Лена. — Я следователь по особо важным делам Следственного Комитета Российской Федерации Марченко Елена Валерьевна, это мой консультант, Скрипка Сергей Витальевич. Вы — служащий камеры хранения, Максим Прохорович Сабанеев?
— Д-да, — Максим растерянно переводил взгляд с Елены на Сергея.
— Вас оповестили о том, что мы придём к вам для беседы?
— Д-да… да, оповестили, я, вот, меня даже освободили на… это… на время допроса.
— Это не допрос, — строго поправила Марченко. — Пока ещё не допрос. Вас предупредили, что вести беседу будет консультант-экстрасенс?
— Д-да… — шепнул парень.
— Можем начинать? — Лена оглянулась на Скрипку и ужаснулась бледной зелени его щёк и мутности взгляда.
Тихонько спросила:
— Тебе… совсем нехорошо?
— Ага…
— Может, нам отсюда уйти?
— Не-а…
— Максим Прохорович, пожалуйста, обратитесь к своему начальству, чтобы нам предоставили отдельное помещение для разговора.
Парень опасливо посмотрел на шатающегося экстрасенса и побежал выполнять просьбу. А Лена взяла со стойки листок бумаги и помахала им на Скрипку. Тот благодарно кивнул, слегка розовея.
— Может, пиджак снимешь?
— Ты что…
— Но тебе же нехорошо.
— Это не от жары. Тут такие выбросы эмоций, — виновато развёл он руками. — Тут столько, столько, кошмарно много людей с такими, такими мощными, яркими эмоциями, они так подолгу держатся, так одна на другую наслаиваются… мне, наверное, нельзя ходить на вокзалы в… мои дни.
— Держись.
Что ещё могла сказать Лена? Ей, правда, было очень жалко Скрипку, и в то же время еле удавалось сдерживать злорадное хихиканье: мужчина с «критическими днями»! Кому рассказать — засмеют и не поверят!
— Держусь, — как-то неубедительно заверил её Серёжа.
Помещение, которое предоставило руководство вокзала, оказалось одной из многих безликих комнаток для «внутреннего персонала». Из-за новеньких компьютерных столиков согнали двух девушек. Одна блондинка, вторая брюнетка, с одинаковыми «французскими» косами по бокам головы, в одинаковых блузках, юбках, колготках и даже туфлях… вроде бы раньше сотрудников вокзалов не обязывали носить униформу?
Как же она им сочувствовала. Лена ведь тоже, «выйдя на дело», оделась по официальному дресс-коду, и теперь изнывала в классическом костюме (хорошо хоть с коротким рукавом!) и колготках.
А Скрипка, бедный Скрипка! Духота после ночного дождя, плюс сломанный кондиционер, плюс рубашка с длинным рукавом, плюс пиджак, да ещё и галстук… Лене казалось, когда она жалеет Серёжу, ей самой становится легче.
Сергей и Максим заняли места друг напротив друга. Их разделял стол. Со стороны могло показаться, что они готовятся к армрестлингу, но передёргивания плеч Скрипки свидетельствовали о желании вытряхнуть из мозга лишние «шумы».
Сергей молчал.
Марченко молчала.
Сабанеев попеременно краснел и бледнел, обильно потел и, естественно, тоже молчал.
— Приступим, — решилась, наконец, нарушить тишину Лена. — Мы хотим помочь вам вспомнить, Максим Прохорович, о том, что происходило девятого августа этого года утром, когда к вам пришёл… или пришла, клиент или клиентка, чтобы сдать в багаж чемодан с двадцатью килограммами золота.
При слове «золото» Максим содрогнулся всем телом.
Сергей наморщил нос:
— Вы не могли бы… реагировать вслух? Пожалуйста. Так мне будет проще выделять вас на фоне окружающих.
Лицо Сабанеева и так было красным, но стало вообще багрово-свекольным:
— Н-но я… э… я не… это… э…
Скрипка устало закрыл глаза:
— Вы реагируете нецензурно, я знаю, но, пожалуйста, попробуйте проговаривать свои мысли вслух. И… не бойтесь так. Ни я, ни Елена Валерьевна не кусаемся.
Максим, похоже, не поверил, но Сергей продолжал всё тем же ровным тоном:
— Я, конечно, не поощряю нецензурную брань, но, если она поможет вам снять нервный зажим, пожалуйста, материтесь вслух.
Лена недовольно поджала губы.
Ишь, нашёлся великий психотерапевт, зажимы нервные снимать надумал! Лучше бы себя как-то подлечил, ведь того и гляди свалится. «Его день» у него, понимаете ли.
— Итак, — изменившимся голосом, медленно и глухо проговорил Сергей. — Девятое августа. Утро. Вы… пришли на работу?
— Пришёл на работу, — покорно повторил Максим.
— Вы…
— Я…
— Вы… — Сергей душевно так хрустнул пальцами.
Сабанеев ещё раз вздрогнул. Да, Лена уже привыкла к фирменному «кххрыканью», но на человека неподготовленного оно обычно так и действовало. Максиму тоже показалось, как и многим до него, что под ним разваливается стул или над ним начинает осыпаться потолок.
— Скажите, пожалуйста, вы пришли ко времени или опоздали?
— Я пришёл ко времени.
— И вы…
— И я…
Скрипка с грохотом поставил локти на стол, с громким стуком уронил голову между ними и с хрустом сцепил пальцы над затылком.
Простонал:
— Ле… Елена Валерьевна, я не могу! Все они!.. Они все!.. не мо-гу!
Максим оцепенел и побледнел.
Лена прищурилась.
Похоже, он решил, что обещанные экстрасенсы-консультанты на самом деле шизофреники-маньяки и вот прямо сейчас начнут его пытать и расчленять.
Сергей расшифровал нервные содрогания Максима точно так же и проникновенно попросил, отклеивая лоб от столешницы:
— Пожалуйста, не бойтесь меня. Я нормальный. Просто я сегодня слишком… чуткий. Я слышу… вот сейчас чётче всего вашего начальника, он очень недоволен тем, что вы вляпались в эту дурацкую историю. Понимаете, это всё может оказаться очень неприятным, очень громким делом, которое может очень негативно повлиять на имидж вокзала — а прежде всего начальника, и долго ли он ещё проходит в начальниках, неизвестно. И даже ваши… кхм… мозговые камасутры менее ярки по сравнению с его дикими страхами. А ещё я слышу одновременно всех, тут так… ярко и громко!.. И…
Он побарабанил пальцами по столешнице.
— И не могли бы вы мне дать листок и ручку? Я, пожалуй, всё же напишу той, что здесь сидела перед нашим приходом.
— Что напишете? — еле слышно прошелестел Максим.
— Я напишу для неё, но не для вас! — окрепшим голосом решительно отрезал Сергей. — Елена Валерьевна, предлагаю перенести беседу в штаб-квартиру нашего отдела.
Мысленно Лена закатила глаза. Сделать это наяву не позволила гордость.
Сегодня Скрипка был особенно невыносим. Интересно, всех экстрасенсов так плющит в «их» дни?
Украдкой Марченко всё же заглянула в записку Сергея. «Он дал неправильные телефоны вам обеим», — гласило послание. Похоже, вместо того, чтобы считывать воспоминания Сабанеева, Скрипка увидел и в меру возможностей решил проблему местных девочек.
12 сентября 2012 года, 12:45, Москва, Шереметьево.Валуйский расплатился за такси, подхватил все три объёмистые сумки и бодрым шагом направился в сторону центрального входа Шереметьево-2.
— Ай, молодой, не гони, не гони! — остановил его лениво-насмешливый голос Али Сочиной. «Цыганка» сладко потягивалась, щурясь на солнце. Река пешеходов каким-то непостижимым образом обтекала её со всех сторон. — Всё равно не улетишь раньше самолёта!
Игорь поудобнее перехватил ремни сумок. Одна гигантская, на колёсиках, две помельче, но потяжелее, на длинных ремнях. Все три принадлежали Але. Лёгонький рюкзак Валуйского болтался у неё за спиной. Игорь взял с собой только самое необходимое: ноутбук, пару флешек и пару сменных комплектов белья. Его искренне интересовало, что ж такого понабрала Сочина?
— Много будешь знать, плохо будешь спать! — прищур Али стал ехидным и предназначался уже не солнышку, а Игорю.
— Пошли лучше билеты брать! — поторопил Валуйский.
— Да говорю ж тебе, всё равно раньше самолёта не улетишь. А самолёт будет только вечером.
Игорь пробормотал какое-то не слишком изощрённое ругательство и добавил:
— Я говорил, надо в Домодедово ехать!
— А я говорила — в Шереметьево. Вот увидишь, тут ещё вечером билет будет, а в Домодедово уже только в ночь.
— Ну так пошли же брать!
— Не спеши, не спеши, друг, а то вот так поспешишь — и успеешь…
Валуйский решил не обращать внимания на спутницу. Хотя бы некоторое время. В конце концов, Горячев и Краснов им двоим объясняли одно и то же: надо лететь сначала в Хабаровск, там разбираться с делом о пропаже Ми-10К, собирать адреса свидетелей — вдруг за шестнадцать лет они успели расселиться по всей России? А потом аккуратно выйти на прииск «Западный» и разузнать, не ведутся ли там незаконные разработки.
Оба знали, что попасть в Хабаровск желательно как можно скорее. Нет, Игорь, конечно, смутно подозревал, что ленивая неспешность Али вызвана тем, что ей открыто то, что неизвестно ему, но эти ненавязчивые (а иногда, как сейчас, очень даже навязчивые и ехидные) демонстрации превосходства, мягко говоря, раздражали.
Вот то ли дело Ярослав! Тот — настоящий мужик, не требует ничего сверх и всегда конкретен и чёток.
А Скрипка — гад. Это же надо было так подло обмухлевать, да ещё и принудить ставки делать! На желания!
Возле касс Аля Сочина догнала Валуйского. Обворожительно улыбнулась:
— Что, баро, переживаешь? Не переживай. Будут нам билеты. Долетим без проблем…
Когда подошла очередь, оказалось, что ближайший рейс на Хабаровск будет только в шестом часу вечера. Тоскливо посмотрев на электронные часы над кассой — четыре часа ждать. Вот почему Аля и не думала поторапливаться. Игорь вздохнул:
— Ну, говори, шаманка, подходит нам этот рейс или как?
— Подходит, подходит… но билеты возьми лучше на следующий. В этом рейсе у них машина старенькая, а следующий…
— Неужели на новенькой?
— Нет. На менее старенькой. Бери давай! Бери, бери, сам только что вперёд паровоза летел!
Игорь хмыкнул… и ещё раз двадцать переспросил Алю, подходит ли им этот рейс? А этот? А вот тот? А правда подходит? А почему подходит? А может, взять на другой?
Он, конечно же, ставил целью вывести Сочину из себя, но она улыбалась каким-то своим мыслям и с иррациональным спокойствием объясняла Валуйскому, почему можно брать билеты на этот рейс, и ещё на этот, а вот другой не нужен.
Когда Игорю, наконец, надоело, Аля усмехнулась и хлопнула его указательным пальцем по носу:
— Молод ты ещё со мной тягаться, юноша! Ай, молод! Иди сдавай вещи в камеру хранения. Нас ждёт зал ожидания…