- Дерек! Я уверен!
- Проверим?
Молчание на пару минут, шуршание страниц - и торжествующее:
- я же говорил, Дерек! А Элор - уже его сын!
И возмущенный голос Миранды.
- Зато я графиня! Прикажу - и тебя на конюшне выпорют!
Вот как?
Лиля вскинула брови и вышла из-за занавески.
- Что здесь происходит?
У Миранды была еще возможность отыграть ситуацию.
Она могла сказать, что шутила, что они просто поспорили. Но вместо этого...
- А чего он! Я - графиня! А он...
- Смеет знать больше тебя? Миранда Кэтрин Иртон - прошу вас проследовать за мной. Этот урок вы попустите.
Она кипела от возмущения. Нет ну что за наглость?
Мири бежала следом, пытаясь уцепиться за руку мачехи, но Лиля была холодна, как снежная королева.
В кабинете она уселась за стол - и указала Миранде на кресло.
- Итак, госпожа, что вы хотите мне сказать?
Мири шмыгнула носом.
- Лиля, я не понимаю...
После того случая на поляне, у Миранды иногда прорывалось 'мама', но редко. И Лиля не давила на девочку.
Ни к чему. Все придет в свое время.
- Чего?
- Почему ты сердишься?
Лиля смотрела в синие глаза. И злость стихала.
Мири действительно не понимает. Она - не со зла. Она просто так воспитана.
Она - аристократка. А место остальных - за плинтусом. Прикажет - и выпорют.
- Подумай, малышка, - Лиля заговорила мягко и серьезно. - За что ты грозилась выпороть мальчика на конюшне?
- А чего он задается?
- Задается, да. Ты считаешь, он не имеет на это права? А как звали первого короля. Посмотрим в летописях?
Мири потупилась. А Лиля развила успех.
- Он знает лучше. И за это ты грозишься его наказать? Так?
Девочка хлюпнула носом.
- А если он дразнится?
- Но ты ведь правда не знаешь. Вот и получается, что ты хоть и графиня, но глупая. А он вирманин - да умный.
- Это же нечестно!
- А кто тебе мешает выучить? Он бы тебе: знаешь, кто королем был? А ты ему - да, знаю. Такой-то и разэтакий. А ты вот это знаешь? Не знаешь. И получаешься ты балбес, а я умная. Потому что графиня.
Миранда опустила голову. Потом все-таки подняла лицо.
- Лиля, а почему он смеет быть умнее меня? Я же графиня?
- А ты много знаешь о вирманах?
- нууу....
- Опять не знаешь. Невежество, милая моя - не оправдание. Это плохо. Очень плохо. А то бы знала, что Бьерн, - имя мальчика выплыло неожиданно - сын корабела.
- И?
- Те, кто строит корабли - у вирман почитаются весьма высоко. У вирманина корабль - это добыча, а часто и жизнь. Поэтому Бьерн соответствует сыну какого-нибудь барона. Из не особо богатых. И твой титул тебе особых преимуществ не дает. Знаешь, почему эти мальчики и девочки так учатся? Они понимают, что это - возможность принести на свою родину что-то новое, важное, интересное. А тебе учиться не надо?
- я же графиня...
Но уверенности в голосе уже не было. Лиля фыркнула.
- а выше тебя - герцоги. И принцы. Вот представь себе, радость моя - захочешь ты замуж. Захочешь?
Миранда кивнула головой.
- А за кого тебя выдавать? Жена должна и поместье вести, и счета проверять, и за управляющим следить. Я бы сказала, обязана. А еще - быть интересной для мужа. А иначе - бросит тебя где-нибудь в глуши и носа не покажет.
- Как папа?
Лиля фыркнула. Малявка ударила в самое больное место. Как обычно и делают дети - по незнанию. Но - неприятно.
- Да. Вот когда увидишься с папой - спроси. А он тебе скажет, что я была толстой, глупой и противной. И ему не хотелось со мной даже разговаривать.
- Я не толстая!
- Зато собираешься стать глупой и противной. Уверяю тебя, толщину мне твой отец простил бы. А вот все остальное...
- Лииииля....
- Ну да. Вот возьмет тебя супруг в общество, а ты там и ляпнешь - мол, я считаю основателя нашего королевства, Сидора Восьмого...
- Не было такого!
- Хоть что-то помнишь. Но ляпнуть-то можешь. А что потом? Оконфузит тебя барон, а ты на весь дворец ему: на конюшне запорю!!! Вот позорище-то будет. И ничего не знает, и еще на других лает...
Мири уже откровенно расклеилась. По розовым щечкам текли слезинки. Сейчас уже - не показушные. Она просто плакала, не пытаясь вызвать к себе сочувствие. Расстроилась.
И неудивительно. Выговор делался холодным, резким и язвительным тоном. Чтобы прочувствовала.
- Лиля, а что мне тогда делать?
- Учиться. Да так, чтобы любого за пояс заткнуть.
- а если неинтересно?
Лиля вздохнула, вышла из-за стола и опустилась на колени рядом с девочкой.
- Малышка, а ты думаешь, мне так интересно заниматься всеми хозяйственными делами?
- Ты же занимаешься?
- А ты - графиня. Ты - обязана. Если что-то случится со мной и с твоим папой - именно ты должна будешь вести хозяйство. А ты даже урок выслушать не можешь. Ну куда это годится?
Мири всхлипнула.
- Лиля, я больше не буду...
- А что ты должна сделать?
- Эээээ....
- Тебя ведь сейчас опять начнут дразнить?
- Начнут.
- тогда советую сделать так...
***
Вечером Мири с довольной улыбкой отчитывалась перед Лилей.
- а ты была права. Я вхожу, а Бьерн мне мол, получила, графиня недоученная?
- а ты ему?
- А я ему - сам недоученный. А если хочешь - десять дней нам на подготовку. И на соревнование.
- согласился?
- Еще как!
- Тогда эти десять дней нам надо серьезно учиться.
- а ты мне поможешь?
- Обязательно.
****
Аделаида Вельс была в отчаянии. План соблазнения провалился. Мягко говоря.
Джерисон ее избегал.
Нет, граф не шарахался демонстративно в сторону, он не отобрал у нее свои подарки, но...
Он не извинился за побои.
Он больше не разговаривал с ней.
Ее словно и вовсе не существовало. А ведь это сильно нарушало ее планы на жизнь. И ставило саму жизнь под угрозу. Кто еще защитит ее, кроме Джерисона? Как только она вернется домой... ох-ох-ох... даже если ее не отдадут палачам - все равно ни жизни, ни репутации... только в публичный дом идти.
И Аделаида решилась.
Она подождала, пока чуть сошли синяки, уродовавшие лицо - и однажды ночью снова поскреблась в дверь его сиятельства.
- Войдите... а, это вы, госпожа? Что вам угодно?
Голос был ледяным и ироничным. И Аделаида рухнула на колени.
- Джерисон, выслушай меня!
- Не хочу. Нам не о чем говорить.
- я не виновата ни в чем!
- Да неужели? И не моими подарками были оплачены покушения на мою жену?
- Я не виновата! У меня все отбирал Алекс!
- Да неужели? В постели?
- Я никогда не спала с ним! Алекс не был моим любовником! И мужу я не изменяла!
- Вот как? А твой любовник утверждает другое.
- а что ему остается делать? Он просто лжет! Подумай сам! Он был моим опекуном! Он мог выдать меня замуж второй раз! Я обязана была его слушаться!
Джерисон вздохнул. Вообще-то - да.
Жена да убоится мужа своего. А женщина - мужчины. Ибо Мальдонаино начало сильно в ней и требуется держать ее в строгой узде, как кобылицу непокорную или овцу неразумную. Так что спорить с кузеном Аделаида не смогла бы. И не отдать ему драгоценности...
- Ты могла бы пожаловаться мне.
- Я не могла тебя потерять. Я люблю тебя. До безумия люблю...
- ты меня уже потеряла.
Аделаида потупила глазки в пол. Покраснела.
- значит, наш ребенок никогда не узнает своего отца? Джерисон, в чем виновато дитя?
Мягко говоря - граф ошалел.
- ре...бен... ка?!
- да, любовь моя. Нашего сына. Или дочку.
- Н-но...
- Любая осторожность не сможет противостоять воле Альдоная.
Адель играла с убежденностью отчаяния. Даже не зная о системе Станиславского - надрыва было столько, что ей поверил бы кто угодно.
- А может быть наша любовь оказалась сильнее осторожности! Я не знаю! Но моя связь с луной прервалась. И груди отяжелели, посмотри сам...
Аделаида рванула платье на груди. И Джес невольно посмотрел на два упругих холмика.
- Вот, пощупай...
Аделаида почувствовала, как у графа захватило дыхание. Неужели...
Но Джерисон справился с собой.
- Вот что, Адель. Я тебе дам сейчас деньги на повитуху. И к тебе прикасаться больше не хочу.
Руки убрались с ее грудей. Граф достал из стола кошелек. Толстый. И бросил его Адели. Женщина не сделала движения поймать - и золото покатилось по полу.
- Вытрави плод, пока не поздно. Не знаю, спала ты с другими или нет - но я тебе больше не верю.
Аделаида выпрямилась. Глаза ее засверкали. Вот так, грудь вперед, подбородок вскинуть, чтобы виднее были синяки.
- моего ребенка?! Лучше стать отверженной, чем убить свое дитя!
И вылететь из комнаты, хлопнув дверью.
Расслабиться Аделаида смогла только в своих покоях, предварительно выгнав служанку и запершись на все замки.
Кажется, сцена разыграна нормально. Джерисон точно купился. А что не сразу простил... на это она и не рассчитывала.
Ничего, капля камень точит.
***
После ухода Аделаиды Джерисон накатил бокал вина, плюнул, швырнул кубок в стенку - и отправился к Рику.
- Адель беременна.
- От тебя?
Джерисон задумался.
Джерисон задумался.
- По срокам вроде как да.
- а по жизни?
- не знаю. Повитуху я вроде как нашел... но любые травы могут давать сбой.
- Болван. Мог бы и по-другому тоже...
Спорить мужчина не стал.
- Не уберегся. Понимаю.
- и что ты теперь будешь делать?
- а что тут сделаешь? Если ребенок от меня - я его бросить не смогу, сам понимаешь.
Это Рик понимал. Сам бы так поступил. Но...
- И куда ты его?
- В Иртон.
- К жене?
- Да нет, что ты. Я же понимаю...
- правильно. Не знаю уж, чем твоя супруга так отца зацепила, но он тебя в порошок изотрет и в грязь затопчет. Да и Август не обрадуется...
- я же не предложу ей признать ребенка своим. Пусть растет, найду ему семью, потом в Лавери заберу...
- угу, у твоей жены под носом - тебе Иртон что - свалка? Иди думаешь, она не узнает?
Мужчина сверкнул глазами.
- А что ты мне предлагаешь делать?
- Да для начала сводить свою куклу к повитухе. Мало она тебе врала?
Джес тряхнул головой.
- Рик, ты чудо. Как я сам не подумал?
- Потому и не подумал, что это тебя касается впрямую. Думать нормально не можешь.
Джес фыркнул.
- А ты бы смог?
- Думаю же. А вот тебе надо выпить...
- Золотые слова.
Рик плеснул вина в бокалы.
- у нас с собой только докторус. Это не то. Сам понимаешь. Есть здесь повитухи при дворе?
- Найду. Можно даже и в городе.
- Ну, давай тогда - за правду.
Мужчины звякнули кубками и выпили вино.
***
- госпожа уделит мне минуту внимания, не так ли?
Адель вздрогнула.
В ее комнате стоял невесть как попавший сюда шут короля Гардвейга. Имени она не помнила, но дамы шептались, что он вроде как знатен.
Надо было бы вскрикнуть, но алкоголь чуть притупил чувство опасности, а Адель таки выпила кубок, вернувшись от Джеса. Слабенькое ягодное вино наложилось на тревогу и ударило в голову не хуже крестьянской бражки.
Поэтому Адель поднялась с кровати и сделала приглашающий жест.
- Прошу вас, господин.
Альтрес Лорт ухмыльнулся.
- Что, страшно жить стало?
Адель сдвинула брови, но мужчина быстро продолжил:
- Дома - плаха или тюрьма. А самое легкое - изгнание. Здесь же.... Думаешь, твою ложь сложно проверить? Про ребенка?
Адель всхлипнула, поднеся кулачок ко рту. А и верно же...
- Н-но...
- Если будешь со мной дружить, я тебе помогу - Альтрес был снисходителен и милосерден. - Не придется бояться, считать копейки, замазывать синяки...
Аделаида всхлипнула.
- Слушайся меня. На днях к тебе приведут повитуху. И она подтвердит твою беременность. А потом поговорим.
- Н-но...
- Считай это авансом за твои услуги.
Альтрес шагнул к двери, открыл засов и вышел вон. Вошел он через потайной ход, пока девица не видела. Но не показывать же его чужеземке?
Нет уж.
Пользоваться ей - это одно.
А доверять... ищите дурачков в Ативерне. Можно даже в посольстве.
***
Найденная Джесом повитуха подтвердила слова Адели ровно через два дня. И Аделаида оказалась в сложном положении. С одной стороны - Джерисон старался быть с ней вежлив и осторожен.
С другой стороны обдавал морозным холодом Рик.
А шут...
А шут пока молчал.
***
Соревнование проводилось по-честному.
Все дети написали по одному вопросу и бросили в кубок.
Миранда и Бьерн тянули по листочку и отвечали. Судила комиссия из Дамиса Рейса, Лонса Авельса и Марии Рейхарт. Все трое были предупреждены Лилей, чтобы не подсуживали. Ребята отвечали по вопросам, комиссия доставала толстые книжки и вслух зачитывала ответы, зрители, состоящие из слуг и вирман, сопереживали.
Миранда с небольшим перевесом, но все-таки разгромила своего противника.
И жутко довольная, повисла на шее у Лили.
- Мама, я тебя обожаю!
Лиля погладила черную макушку.
- я тебя тоже люблю, малышка.
***
Надо отдать должное Великому Хангану.
Когда к нему пришел лекарь и с поклонами протянул письмо - властитель даже не приказал его выкинуть пинками.
Он принялся читать.
Хотя было большое искушение разорвать письмо, а лекаря выгнать. Потому что его старший сын - умирал. Любимец, опора, умница и красавец...
А этот негодяй Тахир - сбежал, когда понял, к чему идет дело.
За такое благодарным не будешь.
Но письмо было...
В весьма красноречивых оборотах, Тахир сообщал, что сбежал не просто так.
Нет!
Чувствуя свою неспособность вылечить наследника, он решил отправиться на поиск чудодейственного средства. И нашел таковое.
Некую графиню Иртон, осененную милостью Звездной Кобылицы. Которая распознала болезнь, даже не видя юношу.
Оказывается, ее причиной был яд.
Как его дают - графине было неизвестно. По ее словам, этот яд могли либо наносить на кожу, либо подсыпать под половицу комнаты, растворять в пище... да что угодно. Но убивать человека он будет именно так. Медленно. Поэтому если Великий хочет видеть сына здоровым - пусть ищет отравителя.
Или - отправит сына в Иртон. Конечно, путь неблизкий, но в пути и отравителю будет сложнее. А чтобы проверить правдивость слов графини - пусть устроит ему молочную диету. Хвойные ванны тоже помогают.
Но прежде всего - найти отравителя.
Ханган задумался.
И решил для начала попробовать молоко и ванны. Тахир писал, что юношу специально травят медленно. Вот если поможет - скажем, если за пять дней ему не станет хуже, тогда будем думать дальше.
А пока... кого Тахир назвал в качестве подтверждения своих слов?
Али Ахмет дин Тахирджиан?
Знатный и достойный род.
И верный своему Хангану. Он не станет лгать господину
***
Проследить ниточки Кариста Трелони Торию так и не удалось. И Лиле он об этом отписывал с искренней печалью. Мол, и рад бы, да статус не пускает.
Не его поле игры.
В столице своих умных хватает.
Лиля кивнула - и отписала отцу и Ганцу. Пусть зайдут с другой стороны.
Она пока никуда не спешит.
Хотя пищу все равно проверять приходится. Никаких специй, ничего незнакомого. Лиля откровенно боялась - и не скрывала этого.
А тут еще...
Дамис Рейс выводил женщину из себя.
И Лиля на полном серьезе размышляла - не отправить ли его к чертовой бабушке в Альтвер?
Плевать, что зима.
Если Бог милостив - выживет, а не подохнет. А подохнет - переживем.
Учителем он был неплохим, но...
Бывает такое с женщинами. Когда у них 'женская интуиция'.
Вроде бы ничего такого, на что можно людям пожаловаться. Но - взгляды.
Вздохи.
Вроде бы случайные прикосновения к руке.
Цветов не было, но зимние букеты - были. Хвоя с ягодами... красиво, но...
Лиля нервничала, раздражалась - и решила разрубить этот узел первой. Если какой-то фактор травмирует тебя - анализируй и оперируй. Само в этой жизни ничего не рассасывается. Зато отлично нарывает и вскрывается в неудобный момент.
Итак - свет!
***
Дамис Рейс шел к графине, как на праздник.
Заметила?
Безусловно. Он все сделал, чтобы его заметили. И теперь... что она будет делать?
Краснеть?
Опускать глаза?
Интересно, какая она в любви?
Да, днем она сильная и жесткая, но это ведь женщина. Всего лишь женщина. А женщины - по определению слабые и хрупкие. Ищущие сильное плечо.
И всегда готовые на кого-то опереться. Это нормально и правильно.
Он ожидал многого.
Смущения, робости, удивления...
Чего он не ожидал - так это того, что его официально вызовут в кабинет. Лонс выйдет - и Лиля, даже не вставая из-за стола, посмотрит на него с интересом.
- Итак, любезнейший Рейс, что все это значит?
***
Лиля долго готовила эту сцену. Подбирала место, наряд... ей надо было сейчас выглядеть внушительно - она и будет.
Свободное черное платье скрывает пока еще избыток полноты, стол завален свитками и книгами, гостевое кресло убрано, так что любой вызванный должен стоять перед ней, как провинившийся школьник в кабинете директора.
Так что Дамис с порога наткнулся на ледяной взгляд.
- Итак, любезнейший Рейс, что все это значит?
- В-ваше сият-тельство?
- Да. Вот и объясните мне, что это за взгляды, букеты и прочее. Вы мне уже месяц жить спокойно не даете. Зачем?
Дамис на миг даже опешил. А потом решил разыграть карты.
- Ваше сиятельство, простите мне мою наглость...
Возможно, здесь ожидалась реплика от Лили. Но девушка молчала. Иногда, собирая анамнез на больных, она понимала - вопросы могут и навредить. Дай человеку выговориться.
И Дамиса понесло.
Сначала он рассказал, как ждал этого приезда.
Потом - как восхитила его лично Лилиан Иртон. О ее красоте, уме, достоинствах и выдающихся душевных качествах можно было написать целую поэму. А потом еще положить на музыку и спеть.
И несчастный - влюбился.
По самые уши.
А госпожа графиня не обращала внимания, была так холодна и недоступна, как звезда с ночного небосклона... и что оставалось делать несчастному?
Лиля слушала - и косела. Чуть ли не в буквальном смысле слова.