Нет, ну что за бред?
Она, конечно, женщина симпатичная. Особенно сейчас, когда ушла лишняя вода. Но чтобы мужика вот так пробрало?
Дамис отвешивал комплименты ее глазам и волосам, плел что-то про пряди, в которых запутались солнечные лучи, а Лиля напряженно размышляла. Учитель.
Всего лишь учитель.
По нынешним временам - человек стоящий между слугами... и чуть более привилегированными слугами. Он просто не может влюбиться в графиню. То есть теоретически - может. Но практически - за такое его просто повесят на суку, без суда и следствия. И он не может этого не понимать.
На что тогда расчет?
На то, что она - одна вся такая несчастная, без сексу, без мужа-управителя под боком, просто упадет к нему в руки, как спелое яблоко?
Или...
В первую минуту Лиле эта мысль показалась глупостью. Но ведь паранойя не означает отсутствия слежки, так?
Согласно законодательству, если она поймает супруга на горячем - она может только развестись.
А если наоборот - тут все куда печальнее. Изменницу могут и в местный монастырь засунуть, а это жуть такая, что тюрьма раем покажется.
Какая-то подстава?
От мужа?
Лиля вспомнила доносы Эммы. Учитель спермотоксикозом не страдал, ибо регулярно пользовался услугами Мэри. А то и еще пары служаночек. Лиля специально попросила Эмму в свое время подобрать не особо благочестивых. Мужиков в замке много, надо же им напряжение сбрасывать...
Да и...
Лиля до сих пор считала, что была красивой. А сейчас ей до красоты, как до Китая. Кто поведется вот на это?! Пусть уже и не сто килограмм. Пусть девяносто, но при росте примерно в сто семьдесят сантиметров - все равно много...
Так что об искренней любви речь не шла. А расчет... а на что мужик рассчитывает?
Связь аристократки и учителя долго не продлится. Дамис даже не шевалье. Он - так. Сын купца, то ли шестой, то ли седьмой.
Подарки?
Может быть.
Материальная выгода?
Почему нет...
И - компромат.
Даже если здесь не знают такого слова, само понятие в ходу. И шантажируют здесь ничуть не хуже, чем в двадцать первом веке. И подставляют. Эй, это еще что?!
Вконец разговорившийся учитель решил перейти от слов к делу, обежал стол и рухнул перед Лилей на колени. Цапнул ее за ручку и принялся так нацеловывать, словно кисть шоколадом обмазали...
Лиля резко рванула кисть.
- Пусти!
Куда там... собственная неотразимость перла до такой степени, что мужчина положил вторую руку Лиле на колени и нес какую-то чушь, мол, не встанет, пока госпожа графиня не...
- Пусти! - посерьезнее рявкнула Лиля.
Вторая рука поползла в нехорошем направлении. Лиля уже хотела звать на помощь, но тут...
- Ааааааааааа!!!!!
Дамис, взвыв, рухнул ей носом в колени, а над поверженным врагом материализовалась собачья голова. Несколько секунд Лиля соображала, что произошло, а потом вскочила на ноги.
- Умница ты мой!
Нанук, которого Лиля держала при себе большую часть дня (щенок должен привыкать к хозяйке) не стал дожидаться команды.
Вирманские сторожевые - очень умные собаки.
Услышав гнев в голосе хозяйки, и поняв своим собачьим умом, что этот дядя нападает - щенок поступил просто.
Пользуясь тем, что Дамис стоял на коленях, щенок (который рос не по дням, а по часам и сильно напоминал размерами взрослого немецкого овчара) прыгнул сзади на врага, сбил его и вцепился зубами куда долетело. То есть в плечо.
- Держать!
Лиля метнулась к двери.
- Стража!!!
Но первым в кабинет влетел Ивар.
- Ваше сиятельство?
- Взять!
От нервов Лилю перемкнуло, но Ивар все понял. и Дамис Рейс закачался в его руке на высоте примерно сантиметров тридцать от пола.
- Госпожа, он вас оскорбил?
- Пытался. Нанук не позволил.
Взгляд, брошенный Иваром на учителя, не сулил тому ничего хорошего.
- Ваше сиятельство, прикажете ему голову отрубить?
Учитель что-то замычал. Явно протестующее. Точнее Лиля не поняла - воротник, за который товарища подцепил Ивар, намертво передавил ему горло.
- кажется, ему жить охота...
Ивар тряханул добычу.
- Да его только за прикосновение к вам надо без рук и ног оставить! Как еще осмелился, глист!?
- вот и мне любопытно. Как осмелился, что ему пообещали за такую наглость и кто пообещал?
Ивар повторил встряхивание.
- Понял, с...н сын? Если сейчас все расскажешь - живым останешься! Может быть!
И выпустил добычу.
Дамис Рейс упал на ковер. Сначала он попытался вякнуть насчет своей великой любви.
Потом получил пару подзатыльников от Ивара - и передумал.
Попробовал заговорить о личной выгоде.
Получил пинок в бок и обещание оттащить в подвал со всеми вытекающими.
И начал петь.
Лиля, Ивар и присоединившаяся к ним Марта, только головами качали.
Как оказалось, его наняли еще в Лавери.
Дамис действительно был учителем. Но - слишком уж нестойким и падким до баб. А хуже было то, что и женщины клевали на его, как мухи на... мед.
А почему нет?
Красавчик, даже слишком сахарный, моется раз в неделю. По здешним меркам - апостол чистоты. Косметикой не пренебрегает, красиво говорить умеет, в постели не засыпает, короче - диагноз.
Для начала товарищ соблазнил дочку купца.
Купец попытался решить вопрос с помощью полена и овечьих ножниц - и парню пришлось бежать.
В столице его взяли учителем в дом Йерби. А он взял в оборот старую баронессу.
И спустя пару месяцев барон сделал ему предложение, от которого нельзя было отказаться. А именно - пристроил учителем к Миранде Кэтрин. Ее-то Дамис пока соблазнять не пытался.
- Йерби?
Лиле это ровно ни о чем не говорило.
- А кто и что тебе пообещал за связь со мной?
Оказалось, что тот же барон Йерби. Старый. Лиля пожала плечами.
- Зачем бы? Ладно, что он тебе пообещал?
- Если я соблазню вас, и вы в меня влюбитесь - пятьсот золотом. Особенно если вас поймают на измене.
- Или?
- Если просто удастся соблазнить вас - тогда три сотни. Золотом.
- а дорого ж нынче графские постели стоят, - меланхолично заметила Лиля. - а убить меня...
- Это не я! Я не знал!
Теперь Дамиса отчетливо трясло. Одно дело - соблазнение. Другое - убийство.
За первое можно и поркой отделаться. А вот второе...
- А смысл меня соблазнять, если я ребенка ждала?
Дамис посмотрел на Лилю удивленным взглядом.
- Самый прямой. Кто бы стал разбираться... - Да уж стали бы. Ребенка же я... момент?
Лицо женщины стало страшным.
- Мой выкидыш. Получается...
Они переглянулись с Иваром.
- Кто?! - выдохнула Лиля страшным шепотом.
Дамис едва не обмочился от ужаса. Показалось на миг, что вместо красивой женщины за столом сидит сама Мальдоная. Такое смотрело из зеленых глаз...
- Не знаю!!! - истерически завизжал он. - мне сказали, что ребенка не будет!!!
- А если бы...
Лиля вдруг успокоилась.
- Ивар, прикажи обыскать его вещи.
Вирманин зло усмехнулся.
- слушаюсь, ваше сиятельство.
А еще через два часа Лиля получила консультацию от Джейми.
У учителя был обнаружен пакетик бурого порошка, спрятанный в вещах. И Джейми заверил, что это вовсе не от моли.
Это был порошок копытня, которым женщины давно пользовались, чтобы скинуть ребенка.
Ивар весьма недовольно оглядывал учителя.
- что с ним теперь делать?
Дамис замер, ожидая приговора. Лиля махнула рукой. Казнить не было никакого желания.
- Суньте в камеру. Там разберемся.
Ивар утащил негодяя. Тот скулил что-то неразборчивое, но женщина уже думала не о нем.
Судя по всему - она чем-то не угодила нескольким врагам сразу. Одного выяснили - некто Йерби. Второй - тот, кто посылал убийц.
Это кузен Аделаиды Вельс. Но тут Лиля уже была спокойна. Ганц написал ей, что мерзавца схватили и он сидит под надежной охраной. А скоро будет лежать. Под надежной каменной плитой.
Тоже неплохо.
А вот кто еще?
Лиля не забыла, что ее травили во время беременности. И кто-то послал докторуса... И Карист Трелони связан с кем-то в столице... это явно не простой барон.
М-да.
Проблема.
Итак - кто?!
Кому она так сильно перешла дорогу? Не она, да. Но Лилиан Иртон - прежняя? Кому могла помешать туповатая богомолка с вышивальной иголкой в зубах? Кому она вообще такая нужна?
Лиле вообще ее положение напоминало гнойник.
Или подкожный абсцесс. Снаружи все аккуратно, спокойно, можно даже сразу не заметить...
А вот когда он воспаляется - начинается нечто веселое и интересное. Вот как сейчас. Гнойники надо вычищать своевременно.
А пока...
А пока - напишем свекрови.
Пусть разузнает все, что может об этих Йерби. Чем живут, чем дышат, и вообще - какого черта?!!
Нет уж, господа!
Покушаться на себя Лиля никому не позволит.
***
Алли Ахмет дин Тахирджиан прибыл по вызову Великого Хангана, как только смог.
Встал на колени сразу, как только за ним закрылась дверь, прополз по ковру и ткнулся в него лбом в ритуальном жесте.
Ненадолго.
- Поднимись, Али.
Али послушно встал на колени.
- Али...
Великий Ханган сделал жест рукой - и Али опустился на подушки рядом с его возвышением.
- Чем я могу служить моему господину?
- Али, расскажи мне про Иртон.
Такого вопроса мужчина не ожидал. Но быстро справился с собой.
- Мой ханган, это захолустье. Я не сказал бы, что там есть...
- Докторус?
- Ээээ...
- Что ты можешь сказать мне о графине Иртон? Лилиан Иртон? По слухам, она вылечила тебя...
Али вздохнул. Посмотрел на своего господина. И начал рассказывать.
О ярмарке. Быке. И лечении.
Продемонстрировал шрам. Показательно попрыгал, побегал, поприседал, вызвал Омара, чтобы тот подтвердил его рассказ.
И Омар подтвердил. Да так, что Великий Ханган слушал с широко открытыми глазами. Про женщин-докторусов, да еще таких, которые могут собрать сломанную ногу - и не оставить ни малейшего следа от перелома в Ханганате не знали.
Зато теперь...
Когда али понял, что господину все известно - он перестал умалчивать, и рассказывал.
Про Иртон, про графиню, про ее золотые руки... к концу второго часа Ханган потихоньку стал подумывать, что Али...
- Ты взял бы ее женой?
- Никогда!
- Нет!
Тут Али и Омар были единодушны.
- почему? - искренне удивился мужчина.
- Потому что это женщина с мужским умом. А в своем доме предпочтительнее покорные и ласковые кошечки, - Али был искренен. - я могу восхищаться Лилиан Иртон. Я могу дружить с ней, как с мужчиной, она очаровательна, но...
Ханган кивнул.
Бывает и такое. Иногда рождается женщина с мужским разумом. Кобылица не ошибается, но иногда может подшутить. Видимо, сейчас ее копыта коснулись звезд над местом рождения Лилиан Иртон.
- она посоветовала мне, как вылечить сына. Я попробовал - и лечение идет успешно.
Действительно молоко и ванны помогали. Хотя до полного излечения было весьма далеко.
- Теперь я хочу вызвать ее сюда...
- господин, она не поедет, - Али был абсолютно уверен.
- что?
- Она на родине графиня. И ей распоряжается супруг.
Это Ханган мог понять.
- Надо написать ему...
- господин граф Иртон сейчас в посольстве в Уэльстере, - сообщил Али, узнав об этом еще в Иртоне.
- И жена не с ним?
- Мой господин, у них принято оставлять жену дома, если она ждет ребенка....
О его потере Али не сообщил.
- Понятно...
Великий Ханган задумался. И кивнул.
- надо отписать графу.
Али и Омар переглянулись, но расспрашивать не стали. Даже будучи стражем караванной тропы, Али понимал, что некоторые вещи лучше не знать. А Омар вообще предпочитал помалкивать, пока его не спросили.
Заговорил Омар только когда они вышли.
- Почему ты не сказал господину....
- что Лилиан Иртон потеряла ребенка?
- Да.
- Я обязан ей жизнью. И не хочу взамен разрушить ее жизнь. Женщина с мужским разумом - редкость. И господин захотел бы ее, как драгоценный камень в свою корону...
Омар кивнул.
Все так.
Даже не как жену, не как любовницу, но как кольцо на палец. Потому что Звездная Кобылица никогда и ничего не делает зря. И от женщин с мужским разумом может прийти великая польза.
А может - и великий вред.
И Али был уверен - если Лилиан Иртон к чему-то приневолить - добра не будет.
Она чудесный и щедрый друг.
И смертельно опасный враг.
***
Великий Ханган об этом не задумывался.
Мысли его были просты и ясны.
Сына он любил. И сейчас думал об одном.
Если нельзя вызвать графиню сюда - можно отправить сына в Иртон.
Переживет ли он дорогу?
Неизвестно. Зима, шторма, пролив, опять же... Но часть пути можно проделать и по суше. А здесь...
Ханган изолировал мальчика ото всех, но яд как-то поступал в кровь ребенка. То юноше становилось чуть лучше после молока и ванн. То опять рвало кровью, и мальчик стискивал зубами подушку, чтобы не кричать от боли.
И Великий Ханган подозревал, что Лилиан Иртон - его единственный шанс на спасение сына.
А еще можно отправить с ним одних солдат. Ну там пару самых доверенных слуг. Может быть так отравителю будет сложнее добраться до жертвы?
Кто знает...
Страшно это - когда на глазах у тебя умирает твой ребенок. И ты - будь хоть кто, не можешь ему помочь.
Тут не то, что в Иртон - к самой Кобылице отправишься!
***
А зима шла своим чередом. Дети шалили и играли, учились и бездельничали, дрались - и вместе проходили краткую практику под руководством Джейми.
По поводу молодого барона пришел ответ от Эдоарда.
Его величество хотел видеть юношу лично. А потом уже утвердить. До тех пор же - пусть поместье остается под контролем графа Иртон. То есть - графини.
От супруга не было ни слуха, ни духа.
Лиля не знала, что письмо Джерисона к ней сначала прочитал Эдоард. Выругался, перечитал - и разодрал на клочки. А потом еще раз отписал графу, разнеся того в пух и прах.
Справедливости ради - Джерисон поступил с королевским письмом точно так же.
Не привык мужчина к разносам. И тем более к таким унизительным. А за последнее время ему их только ленивый не устраивал.
Во-первых, Джесу сильно досталось от кузена за неуместную возвышенность помыслов. Мол, куда ты лезешь? Если Адель беременна - деньги на травницу ей в зубы и пусть травит плод! Рехнулся, что ли?
Или ты собрался этого ребенка Лилиан подсунуть?
Да жена с тобой разведется после такого. Это ты мог ее раньше застращать. Пока она сидела ровно и ничего не делала. А сейчас - твой ребенок - это доказательство твоей измены. Явное.
Август первый взовьется. И от короля тебе влетит. Так что - деньги в зубы - и пошла, коза!
Во-вторых, Джесу досталось от Аделаиды, когда он предложил ей этот вариант.
Дамочка заявила, что если Альдонай спас ее ребенка и позволил ему уцелеть после побоев отца - значит, это явно дело богоугодное. И ребенка она родит! А господин граф Иртон может катиться к Мальдонае. Она вырвет эту любовь из сердца.
А что досталось?
А вот то. Все вышеизложенное было выдано на ультразвуковых тонах истерики - и в Джеса еще кидались вазами. Не попали, правда. Но ведь и в ответ вломить было нельзя. Как-никак женщина которая носит твоего ребенка.
В-третьих, написал письмо активизировавшийся Август Брокленд.
Начал за здравие, сообщил, что на верфях все спокойно и в делах Джеса - тоже. А вот закончил за упокой.
И сообщил, что первое же ущемление прав его кровиночки - и Джесу будет оторвано то место, которым он думать изволит. После чего граф Иртон сможет смело идти в альдоны - в его благонравии не усомнится никто. И если Лилюшка ему весной хотя бы слово плохое скажет... цени, кретин!
Она с тобой до сих пор не развелась. Хотя я бы тебя давно гвоздями приколотил вместо носовой корабельной фигуры.
И в-четвертых, пришло письмо от короля.
Граф Иртон.
Поражаюсь долготерпению Вашей жены - пожалуй, ее пора причислить к лику святых.
Ваше письмо неприемлемо. Извольте написать еще раз и переслать мне на проверку, чтобы не допустить откровенных глупостей.
И если до меня дойдут слухи о вашем некорректном поведении - пеняйте на себя. Мое терпение не безгранично.
Эдоард Восьмой, милостью Альдоная король Ативерны.
И внизу собственноручно королевским почерком приписано (обычно подобные письма диктовались секретарю, чтобы король не тратил время на переписывание набело).
Джес, начинай думать головой! Еще немного - и ты будешь первым в истории страны разведенным графом. И я на твою супругу не повлияю, еще и поддержу.
Стоит ли удивляться, что граф Иртон был зол и неудовлетворен жизнью? Последнее - особенно поскольку придворные дамы, предупрежденные ее величеством (по просьбе того же графа Лорта) держались от Джерисона Иртона подальше.
Так что благородный граф пару раз уже прогуливался по борделям, срывая злость на проститутках. Рик ругался, но толку не было.
Джес просто сорвался с цепи. И Рик подумывал отписать отцу о существующем положении дел.
Хотя они и так переписывались.
Рик честно отписал, что не в восторге от Анелии.
Эдоард же посоветовал приглядеться внимательнее. Поскольку соседи и лучше бы не ссориться. Нет, Ивернея его тоже вполне устроит. Но если Рик сам пока не знает... почему нет?
Рик не возражал. Тем более, что полученный портрет Лидии Ивернейской привел его в расстройство чувств.
На портрете была изображена высокая и худая девица. Положения не исправляли даже пышные юбки. Впалые ключицы не смогли замаскировать даже придворные живописцы, серые глаза смотрели холодно, а рот был сурово сжат. Всем видом девушка словно предупреждала 'Не тронь! Укушу!'.
Так что Анелия стала представляться весьма привлекательным вариантом. Она хотя бы улыбалась. А что глуповата... так ей и управлять легче.
И от интриг можно удержать.
Ладно. Приглядимся еще.
Но примерно в середине зимы Рика вызвали к Гардвейгу.