– Гера, свари нам всем кофе!
Это прозвучало, как приказ. Видать, Гера у нее по одной половице ходит, у такой тетушки особо не забалуешь. Герман послушно ретировался варить кофе, а Ольга продолжила повествование, сделав голос на полтона ниже. В общем, шло время, пожилой супруг не молодел, а старился, уже с трудом антикварил и совсем плохо коллекционировал, а приемный сын подрастал, расцветал и превращался в красавца редкостного экстерьера. И когда Герману стукнуло шестнадцать, приемная маман попыталась его совратить. Подросток ничего не понял, напугался нешуточно и не придумал ничего лучше, как обо всем рассказать отцу. От таких новостей очень пожилого папеньку грохнул инфаркт с летальным исходом. Отшумели пышные похороны, и Эмма осталась сравнительно молодой и очень богатой вдовой. И продолжила обхаживать приемного сына, нешуточно в него влюбившись. Герману, надо полагать, не очень сильно нравилось такое поведение приемной мамы, более того, он считал его диким. Вскоре тетя Оля тоже решила попытать счастья, справедливо полагая, что Гера не является ей родственником вообще ни с какого боку. И у нее все получилось! Все-таки женщиной она являлась опытной, достаточно молодой, привлекательной… ну в общем, у них закрутилось-завертелось. Отношения от Эммы удавалось скрывать несколько лет, но однажды она все-таки застукала тетю и племянника за весьма неродственными утехами. Скандал разразился страшный. Тут уже не сестры сцепились, а две влюбленные, ревнивые женщины с непростыми характерами.
– Если бы к этому моменту Гере не исполнилось восемнадцать, она постаралась бы засадить меня за растление малолетних, – из крошечной сумочки Ольга извлекла тонкую пачку сигарет и зажигалку. – Эмма настолько обезумела, что я опасалась и за свою жизнь, и за жизнь Геры. Сумасшедшая истеричка, она на все была способна. Мы долгое время не общались, Гера хотел переехать ко мне, ему тяжело было каждый день находиться в таком кошмаре, но Эмма угрожала покончить с собой, если он ее оставит. Еще она начала сильно пить, в доме появились какие-то странные личности, в конце-концов, Гера не выдержал и сбежал ко мне. С неделю Эмма караулила его у подъезда, устраивала телефонные истерики, а потом мне вдруг позвонили и сообщили о ее смерти. Гера! Где кофе?!
Гера мгновенно нарисовался с серебряным подносом. Вот это дрессировка! Обзавидоваться можно. Пока он расставлял чашки и разливал из кофейника ароматный напиток, Оля продолжала рассказывать, выпуская в потолок струйки дыма.
– Теперь понимаете, почему ее смерть нас не особенно удивила? Мы, можно сказать, внутренне были готовы к тому, что она рано или поздно что-нибудь выкинет.
– Вы все-таки считаете ее смерть самоубийством? – Тая взяла крошечную чашечку за тоненькую ручечку и оттопырила в сторону мизинец. Она всегда так делала, когда хотела сойти за культурную светскую даму. И бороться с этим было совершенно бесполезно.
– Разумеется, чем же еще ее считать.
– Завещание она оставляла?
– Нет, все осталось нам с Германом, как единственным родственникам и возможным наследникам. У нее никого кроме нас не было.
Надо же, как все удобно и уютно получилось, несказанное везение для обоих. И зажили они долго и счастливо в раскрутецких Эмминых апартаментах…
– Если вы считаете, что мы каким-то образом могли быть к этому причастны, – Ольга в упор смотрела на меня, – то вы ошибаетесь. Я никогда не желала смерти своей сестре, сколько бы проблем и неприятностей она не создавала окружающим. Я скорее поместила бы ее в клинику, чем подстроила ее смерть.
– А отчего именно она скончалась?
– От цианистого калия. Вы понимаете, что ни я, ни Гера, ни кто-нибудь другой не смог бы отравить ее в душевой бассейна, только она сама. Видимо какое-то помутнение на нее нашло и – вот, результат.
Кофе оказался крепким, горьким и несладким. Так как в чашку помещалось ровно два глотка, которые я выпила залпом, сахар класть было уже не во что.
– Слушайте, но если предположить на минуту, просто предположить, что это не было самоубийством, кто мог бы желать ее смерти до такой степени, чтобы пойти на убийство? И по какой причине?
Во рту было горько, в желудке противно.
Герман с Олей переглянулись и одновременно пожали плечами.
– А вы подумайте, подумайте, – с кривой миной Тая поставила свою чашечку обратно на поднос. – Хорошенько подумайте. Имелись ли у нее враги? Завистники? Недоброжелатели? Вот вы говорили, что в доме всякие подозрительные личности толкались.
«Да, да, – подумала, – хоть кто-нибудь еще кроме вас, кому Эмма мешала жить?»
– Ничего в них не было подозрительного, – Герман наконец устал подпирать стену и присел на диванчик рядом с тетушкой. – Обычная нищая пьянь, называемая мамой «творческой богемой». Она их поила, кормила, давала взаймы на выпивку, а они хвалили ее произведения, всячески льстили и это давало ей ощущение собственной гениальности. Да, кстати, похоже, кому-то она давала в долг крупную сумму денег.
– Что? – заинтересовалась Ольга. – О чем ты?
– Я как-то краем уха слышал обрывки ее телефонного разговора, мама сказала: «Ну, это же очень большая сумма. А на какой срок тебе нужно? Хорошо, я подумаю».
– Когда это было? – я развернула в сторону Германа слуховые локаторы.
– Где-то за месяц до ее смерти.
– С кем она говорила и дала ли в долг ты не знаешь?
Он отрицательно качнул головой. Больше ничего хоть сколько-нибудь полезного для следствия парочка вспомнить не смогла.
– Ладно, – я полезла в сумку за своим многострадальным блокнотом и карандашом, – если что-нибудь вспомните, случайно выясните, кому и сколько Эмма давала в долг, вернулся ли ей этот долг, ну или еще что-нибудь важное вдруг в памяти всплывет, звоните или мне на домашний или Тае на мобильный.
– Хорошо, – Ольга приподнялась с диванчика и взяла листок с нашими координатами, – обязательно позвоним. Хотите еще кофе?
– Ой, нет! Спасибо! Мы торопимся, мы уже уходим…
Глава двенадцатая
Домой ехали в задумчивости, снова и снова прокручивая услышанное и увиденное.
– Тетя с племянничком Эмму не убивали, – сказала Тая, когда мы вылезли из вагона, чтобы перейти на другую ветку. – Они не при чем.
– Это почему еще? – от усталости я еле ноги волокла, сумка казалась набитой кирпичами, а ботинки в одночасье обзавелись свинцовыми подошвами. При одной только мысли, что меня еще прогулка с обожаемым пупсиком ожидает, хотелось удавиться не доезжая до дома.
– На них бы в первую очередь пало подозрение, они же не таясь друг с другом и жили и живут, и они наверняка прекрасно это понимали. Если бы им действительно понадобилось устранить Эмму, ее проще было бы закатать в психушку.
– А деньги? Ты же не знаешь, насколько материально обеспечены Ольга и Гера, возможно, они полностью зависели от Эммы.
– Сдать человека в дурку и стать опекуном свихнувшегося родственника, получая доступ ко всем делам и деньгам – гораздо проще и безопаснее убийства. А вот некто, взявший в долг большую сумму денег и не пожелавший ее отдавать, может стать реальным кандидатом на роль убийцы, ну или заказчика.
– Неизвестно, давала ли она вообще в долг.
Подошедший поезд гостеприимно распахнул двери прямо перед нами. Звезда моего счастья стояла в зените – нашлось аккурат одно единственное свободное место, куда я с наслаждением и рухнула. И тут же закрыла глаза, мобилизуя ресурсы организма на незамедлительный отдых. А Тая осталась стоять и мучаться оттого, что приходится ехать молча и нет никакой возможности поорать, как следует мне в ухо. Ну почему, почему, почему она так любит разговаривать в транспорте? Когда шумно, многолюдно и половины не слышно? Тайна, покрытая мраком…
Домой приволоклась ни жива, ни мертва, такая усталость навалилась, хоть молебен заказывай.
– Пойду-ка я Лавруху выведу, – вздохнула Тая, наблюдая мои вялые потуги попасть ключом в замок, – а то ты что-то совсем раскисла.
– Да, да, да, – закивала я так, что чуть голова не отстегнулась, – совсем раскисла, да-а-а!
Слезно попросив никого больше не избивать Лаврушиным поводком, я проводила их и срочно полезла в ванную. Что могло в кратчайшие сроки превратить меня из уставшей развалюхи обратно в полезного члена общества, так это горячий душ. Как только благословенные струи полились на мою мутную, пыльную и грязную голову, я издала надрывный стон счастья и возблагодарила небесные силы за ниспосланное блаженство. И сразу же все невзгоды, тети, племянники, горы цианистого калия, редакционный офис, стараниями компьютерных вселенщиков превращенный в декорацию к фильму ужасов «Будни и праздники преисподней» – все поблекло и отодвинулось на второй, очень задний план… Ну и тут, конечно же зазвонил телефон. Почему «конечно же»? А потому что злые силы они ведь тоже не дремлют, стоит только человеку почувствовать себя на вершине мира, как ему срочно надо все испортить, чтобы сильно не радовался. Судя по силе грохота-трезвона, аппарат находился не так уж далеко – на кухне.
– Кому сильно надо, еще раз перезвонят, – обратилась я к бутылке шампуня «Шишкин лес», которую держала в данный момент в руках.
– А если это очень важный звонок? – вмешался Внутренний Голос. – Если дело не терпит отлагательств?
– Допустим, меня нет дома…
– Но ты же все-таки дома.
Телефон, как на зло не умолкал. Подумав, что разговоры с шампунем и Внутренним Голосом все равно дела не поправят, я вылезла из ванной, завернулась в полотенце и, вся в скорби и негодовании, пошлепала на кухню. На проводе оказался Горбачев.
– Здравствуйте, Михаил Сергеевич.
– Здравствуй, Сеночка. Хотел вот узнать, как ваши с Таечкой дела?
– Спасибо, все хорошо.
С меня капало и текло, текло и капало.
– А как продвигаются ваши расследования? Узнали что-нибудь интересное?
– Пока ничего особо важного не выплыло, но мы в процессе усердного ковыряния.
– Понятно, – голос нашего любимого детектива звучал как-то устало и напряженно одновременно. – Вчера, представь себе, еще одна такая же странная и скоропостижная смерть приключилась.
– Да? Ничего себе! И кто на этот раз?
– Пока мне известно, что это мужчина, какой-то вроде бы профессор, подробности выясню завтра.
– Михал Сергеич, вы уж мне только сразу позвоните, как выясните! Или давайте лучше я вам позвоню сама! Вы только скажите, когда…
– Сеночка, я не знаю, как день сложится, лучше я сам тебе вечером позвоню, хорошо?
– Да-да, конечно, я буду ждать!
Положив трубку, вернулась в ванную, но отстраненного от всех проблем кайфа испытать уже не получилось. Поспешно завершив водные процедуры, я выбралась на сушу и занялась ужином. Что-что, а в процессе приготовления еды, у меня лучше всего получалось выстраивать мысли. Ничего себе скорость у нашего убийцы! Неужели он настолько уверен в своей безнаказанности и неуловимости, что практически не делает пауз между убийствами? Или он все-таки маньяк… что существенно усложнило бы все дело. Наемник в нашем случае – наиболее предпочтительная персона. М-да… В прихожей раздался шум и возня – вернулись мои гуляки.
– Сена, жрать хочу! Еды, скорее мне еды давай! – защелкала голодным клювом Таисия Михайловна.
– Сейчас все будет готово, – я высыпала вермишель в кипящую воду. На сковороде уже начинали шкворчать мороженные котлеты.
– Как?! А разве все еще не готово?! – на пару с Лаврентием они вломились на кухню.
– Сначала я была в душе…
– Подруга от голода сейчас коньки отбросит, а она в ванной нежилась! – Тая сменила воду в миске и пупсик принялся шумно утолять жажду.
– …а потом позвонил Горбачев, – я помешала вермишель и проконтролировала котлеты. – Положи Лавру сухого корма.
– Горбачев? – услышав о звонке нашего любимого доблестного детектива, Таисия мигом отвлеклась от проблем своего пищеварения. – И чего хотел?
– Ничего особенного, просто сообщил о еще одном убийстве.
– Да-а-а-а?! – насыпав в миску корма, она убрала пачку обратно в шкафчик. – Серьезно?
– К сожалению, да, завтра расскажет подробности.
– Нет, ну ничего себе! – она уселась на стул и уставилась на меня. – Совсем уже наш убийца оборзел! Нет, ну просто облопался кашки борзянки! Сена, что происходит, а?
– Ты у меня спрашиваешь? – я осторожно переворачивала котлеты, дабы в лицо не летели капли раскаленного масла.
– Что ж получается, душгубец даже не считает нужным делать хоть какие-то существенные паузы между убийствами? У него крышу снесло от собственной безнаказанности, что ли?
– Может, их несколько? – сняв с огня кастрюлю с вермишелью, я бухнула содержимое в друшлаг.
– Кого несколько?
– Убийц.
– Глупости, Сена! Такой уникальный, хитроумный способ наверняка разработан и применяется одним человеком! К тому же так безопаснее – точно знаешь, что сам на себя ментам не настучишь! Еда скоро будет?
– Уже-уже.
Промыв вермишель, я вернула ее обратно в кастрюлю, подсолила и выключила сковородень с котлетами. И наш скромный, полезный, низкокалорийный, супер-диетический ужин был готов.
– Считаю делом чести поймать нахала и надавать ему по рогам! – важно произнесла подруга, запихивая в рот сразу полкотлеты. – Всякий стыд и совесть растерял негодяй!
Не знаю, какой там стыд и совесть вообще могли быть у наемного убийцы, но с подругой я была полностью согласна. Такая несусветная наглость могла расцениваться, как изощренный плевок в наши пламенные детективные души и никак иначе.
– Сдается мне, по телефону Эмма непосредственно с убийцей разговаривала, – произнесла Тая с набитым ртом.
– С чего ты взяла? – я запоздало полезла в холодильник за кетчупом, чтобы малость оживить вермишель.
– Сама подумай, сколько она могла дать в долг? Миллион долларов? Два? От силы несколько тысяч, ну пускай – пять, десять. Чтобы не отдавать долг и устранить кредиторшу, должник обращается к дорогому, Сена, очень дорогому киллеру, ты же слышала, во сколько Петру обошлось убийство собственного брата. И где смысл тратиться на убийство, когда проще эти же деньги вернуть? Уверена, она была знакома с нахальным наемником, возможно, у них были весьма близкие отношения, не станешь же занимать кучу денег первому встречному-поперечному. Убийца деньги взял, а отдавать не собирался, просто отравил Эмму и концы в воду. Интересно, откуда у него столько цианистого калия? В аптеке-то его не купишь.
– Кому сильно нужно, тот что угодно найдет. Знаешь, а ты, скорее всего, права, похоже, она действительно была с ним знакома. Мы где-то рядом, мы совсем близко…
– Ага! – Тайкины глаза возбужденно сверкнули. – Мы практически наступаем ему на мозоли!
– Да, жаль только, что у нас в общем-то нет никаких конкретных зацепок.
– Как это нет? – Тая отправила в рот последнюю вилку вермишели. – Ты что такое говоришь? Да у нас целая куча зацепок!
– Правда? Перечислить можешь?
– У нас есть посредник, Сена! Целый посредник есть у нас! И его номер машины! Позвони-ка Владу, пускай поскорее чешется и пробивает нам владельца!
Идея была правильной и я незамедлительно накрутила номер Владика. Трубку взяла очередная девица. Поразительно, когда и где он успевает с ними знакомиться и зачем непременно всех домой к себе таскает?
– Будьте любезны Влада.
– А кто его спрашивает?
Нет, ну нормально, да? Звонишь своему лучшему другу и должна еще какой-то мымре отчитываться? Куда мир катится, прямо не знаю.
– Это по работе!
– А вы не могли бы перезвонить попозже?
Нет, ну нормально? Нормально, я вас спрашиваю?
– Не могла бы! Это очень срочно!
– Но он не может сейчас взять трубку, он в ванной.
Ах, он в ва-а-а-нной! Тельце свое развратное намывает!
– Хотя, нет, погодите, он уже выходит.
Ах, он уже выхо-о-о-одит! Чистенький такой весь из себя!
– Вадик, тебя к телефону, возьми трубочку.
– Да? – взял трубочку Владик. – Слушаю.
– Это я, Сена, – не без яда в голосе процедила я. – Развлекаешься, значит, да?
– Да зашла тут одна знакомая…
– Меня не интересует твоя личная жизнь! – важно перебила я. – Мы тебя о чем просили днем? Пробить номер машины! Ты это сделал?
– А это что, так срочно?
– Разумеется, Владик, разумеется! Люди пачками гибнут, пока ты там развлекаешься! Давай-ка немедленно, срочно иди и выясняй, на кого машина зарегистрирована!
– Прямо сейчас? – взгрустнул Владик.
– А когда еще? Через год? Давай, давай, быра топай, быра!
– Хорошо, – тяжело вздохнул он, – сейчас попробую что-нибудь придумать и перезвоню.
– Что, опять у него какая-то девица торчит? – усмехнулась Тая, когда я положила трубку. – Когда ж он, наконец, остепенится!
– Ближе к пенсии, – я помогла Тае собрать грязную посуду и подруга приступила к мытью тарелок. – Не могу себе представить остепенившегося Влада, он какой-то вечный студент, ей богу. Так, давай подумаем над дальнейшим планом следствия. Продолжим беседы с прочими пострадавшими или займемся свежим покойником?
– Прочие пострадавшие никуда не денутся, а вот свежие следы вокруг свежего покойника могут быстро затоптать, – глубокомысленно заметила подруга. – Как хорошо, что наше следствие пришлось на ремонт вашей редакции! Пока обои высохнут, пока с потолками провозятся, глядишь, все и успеем.
Я, разумеется, не верила, что мы с такой космической скоростью проведем расследование, но на всякий случай согласилась. Вскоре позвонил Владик и доложил о проделанной работе.
– Значит так, ваша машина зарегистрирована на спортивный клуб восточных единоборств «Золотой тигр», располагающийся по адресу улица Добролюбова дом 26. Это метро Дмитровская, там еще недалеко общежитие литературного института находится, я знаю, потому что у меня там один приятель жил, на писателя учился.
– И как, выучился?
– Неа, не вышло из него писателя, так и остался читателем. Все, я могу быть свободен?
– Пока да, – благосклонно разрешила я.