— Тогда я уеду одна. Только как же вы останетесь здесь, кто вас довезет? — Я сделала акцент на машине не случайно, уж очень мне хотелось завладеть этим транспортом, чтобы быстро добраться до Ложкино.
— А может, вы отгоните машину на дачу, а за мной потом сын приедет? — неуверенно спросила Марианна Тарасовна.
— Ну, если вам так будет удобно, — с наигранным сомнением сказала я, — тогда я поехала.
— Да, конечно, поезжайте. — Она погладила меня по плечу. — И спасибо вам за все, Женечка.
В ответ я только улыбнулась и поспешила к «шестерке». Плюхнулась на водительское сиденье и поехала к своим подопечным Лапиным.
Анатолия Лапина я застала на пороге дома, он нервно курил, сидя на ступеньках. Завидев меня, он поспешно опустил голову, пряча глаза. Но я успела заметить причину такой неожиданной стеснительности, под левым глазом Анатолия красовался внушительных размеров синяк.
— Чья это работа? — поинтересовалась я.
— Моя, — ответил Сергей Сергеевич, выходя на порог дачи.
— Вы что, подрались? — Я удивленно приподняла брови.
— Почему подрались? — усмехнулся старик. — Мы же современные люди. Просто поговорили по душам.
— Вижу, у одного вон «душа» наружу вылезла. — Я осуждающе посмотрела на старого разведчика и кивком предложила ему пройти в дом. — Что вы творите? — зашептала я, чтоб Анатолий не слышал моих возмущений.
— Он оболтус и трус! — не моргнув глазом, ответил Лапин-старший.
— Я вас убедительно прошу не вносить смуту в наш тесный коллектив. Не хватало еще, чтоб мы все перессорились. Если вы не поняли, нас сегодня утром пытались убить.
— Или просто взять в плен, — поправил меня старик.
— Может быть, и пока мы точно не выясним, кто и за что хочет с нами, а точнее, с вами обоими, расправиться, предлагаю заключить временное перемирие. Вот закончим дело, можете вплотную подойти к воспитанию сына, бить, пороть, в угол ставить.
— Вы слишком агрессивны по отношению к союзникам, Евгения. — Старик продолжал удивлять меня своим спокойствием и невозмутимостью. — Настоящему телохранителю такие излишества только мешают работать.
— Откуда вы знаете, что мешает или помогает работе телохранителя, — огрызнулась я. — Мир в среде союзников — это гарантия успеха. Любые передряги и несогласовки — прямой путь к поражению.
— Не могу не согласиться с вами, Евгения Максимовна. Ваши рассуждения совершенно справедливы. — Лапин-старший оперся рукой о колено и присел на стоящий рядом стул. — Устал я за последнее время. Вы не против сделать чай для старика? — Он улыбнулся, глядя мне прямо в глаза.
Я немного выпустила пар и пошла ставить чайник.
Пока Лапин-старший попивал чай с сушками, а Лапин-младший упивался своей обидой на весь белый свет и на своего бойкого отца, я нашла укромное местечко на заднем дворе и уселась на покосившуюся лавочку с телефоном водителя «Скорой помощи» в руках. Быстро просмотрев записную книжку, я наткнулась на несколько знакомых имен. Однако телефона Мазепы здесь не было, а если и был, то значился он под другим именем. Тогда я нажала кнопку «принятые вызовы» и обнаружила, что первым в длинном списке значился обычный городской номер телефона. Я выписала этот номер в блокнот, а следом за ним и еще парочку телефонов, которые показались мне подозрительными или знакомыми. Итого набралось пять номеров. Больше я не нуждалась в мобильном водителе «Скорой» и потому немедленно отключила его, чтоб никто не донимал меня звонками.
Для начала я решила проверить, кому принадлежит обычный городской номер телефона, который в моем списке значился под цифрой «один». Я достала свой мобильный, поменяла в нем сим-карту на всякий случай и набрала шесть цифр. Я долго держала трубку, но мне никто не ответил.
Теперь необходимо было заняться Мазепой. Имя его мне, разумеется, было хорошо знакомо, хотя лично с этим неприятным типом я никогда не пересекалась. Вообще, Мазепа был московским, но у нас он хозяйничал давно и весьма успешно. Раньше под его началом чуть ли не полгорода ходило, но теперь пришли другие времена, хозяев слишком много развелось, и пришлось делиться владениями. Мазепа был крайне недоволен разделом территории, но уж больно влиятельные люди претендовали на его кусок, и даже московским пришлось поддержать идею разделения, чтоб не раздувать границы боевых действий. Информация о Мазепе, которой я владела на данный момент, была слишком скудной, мне надо было узнать побольше, и помочь мне в этом мог только мой хороший товарищ Олег Каменев. Этот человек был информатором не только у наших доблестных блюстителей порядка, но и у меня. Причем иногда мне казалось, что я от него получаю больше полезной и подробной информации, чем его прямые работодатели. Не исключено, что причиной тому значительные гонорары, которых я никогда не жалела, а может, мое природное женское обаяние.
Каменев легко управлялся с компьютером, писал программы, влезал в чужие документы, запускал лжеинформацию, если необходимо, подделывал подписи. В общем, парень на все руки.
— Олег, нужна твоя помощь. — Минуя слова приветствия, я сразу перешла к делу.
— Сейчас зашиваюсь. Через час займусь. Время терпит?
— Ну, час как-нибудь потерплю, но все равно не затягивай.
— Понятное дело, — усмехнулся Олег в трубку. — Над твоей головой, наверное опять пули свистят?
— Ага, и гранаты рвутся, так что как освободишься, сразу сообщи.
— А что узнать-то надо?
— Все о Мазепе. — Мне достаточно было назвать имя — остальное Олег и так поймет.
— Позвоню, — ответил Каменев и отключился.
Я вернулась к семейству Лапиных. Анатолия не было видно, старик все еще сидел за столом, глядя в чашку. Он был целиком поглощен своими мыслями, но мое появление вернуло его к действительности.
— Я погорячился сегодня, — виновато сказал он, поднимая на меня глаза, — был не прав. Но отцовские чувства взяли верх над осторожностью. Старею. Теряю сноровку. — Он грустно улыбнулся.
Я подошла к столу и села напротив.
— Где Анатолий?
— Спать пошел.
Мы сидели молча около минуты, а потом Сергей Сергеевич завел не самый приятный для меня разговор.
— Евгения Максимовна, я хочу извиниться перед вами за вчерашнее, — тихо промолвил он.
— За что?
— Я сказал, что не люблю работать с женщинами, потому что они непредсказуемы и опасны.
— Теперь вы так не думаете? — улыбнулась я.
— Нет, я думаю так же, просто… — Лапин-старший немного замялся, — я не должен был говорить это вам, вы наверняка обиделись.
— Я не первый раз слышу подобные слова и уже научилась не обижаться на них.
— И все-таки я был слишком резок. Простите меня.
— Давайте забудем тот разговор, как будто его и не было.
Старик кивнул и сделал глоток остывшего чая.
— Мои выводы относительно женщин сделаны в результате многолетней работы и наблюдений. Вы знаете, женщин использовали для достижения желаемого результата во все времена. Это самые коварные и опасные создания, — Лапин-старший усмехнулся. — Еще во времена Екатерины Медичи существовал так называемый эскадрон любви. Состоял он из двух сотен фрейлин королевского двора. Это были красивые и беззастенчивые девицы. По указанию Екатерины они запросто могли вытянуть любые сведения из мужчин. Их жертвами становились и короли, и министры, и иностранные дипломаты.
— Вы не можете сравнивать меня с такими девицами. Я тоже могу вытащить информацию из мужчины, только методы работы у меня другие. Совершенно другие. — Последние слова я сказала громко и выразительно.
— Разумеется, — занервничал старик. — Вы ни в коем случае не должны принимать эти слова на свой счет. Я просто дал маленькую историческую справку. Мне показалось, что вам будет интересно это услышать. Очень жаль, что я снова обидел вас. Я не хотел. Еще раз простите.
— Сергей Сергеевич, вы не должны постоянно извиняться.
— Я только хотел сказать, что женщины, они, конечно, гениальны, но в то же время и опасны. Иметь женщину-врага — просто ужасно.
— Я вам не враг.
— И я очень рад этому. — Лапин-старший добродушно улыбнулся и взял меня за руку.
— Тогда давайте закончим разговор о коварстве и опасности женщин.
— Как скажете. — Он выпустил мою руку и снова потянулся за чашкой.
Но чай его давно остыл, и старик отставил его в сторону.
— Позвольте, я расскажу вам маленький случай из своей жизни. Кто знает, может, эта история когда-нибудь пригодится вам в вашей работе.
— Расскажите.
— Не обессудьте, я снова возвращаюсь к теме женщин в разведке, но то, что сделала эта женщина, о которой я хочу рассказать вам, не смог бы сделать ни один мужчина. Имя женщины называть не стану, оно вам ничего не скажет, а вот псевдоним ее озвучить могу, звали ее Луиза. Этой хрупкой молодой женщине было поручено очень серьезное и опасное задание, она должна была перевезти через границу секретные материалы, это был образец одного грозного оружия, которое планировали запустить в работу наши враги. Но в самый последний момент случилось непредвиденное. О том, что материалы пытаются перевезти через европейскую границу, прознали, и у каждого вагона поезда, на котором должна была уезжать Луиза, поставили полицейских и тщательно проверяли багаж и документы всех пассажиров. Отступать нельзя было, документы требовались немедленно, и Луиза решила рискнуть. Она вернулась к зданию вокзала, в аптеке купила упаковку гигиенических прокладок, зашла в туалет, выбросила из упаковки часть прокладок и на освободившееся место положила документы. В последний момент Луиза подбежала к поезду и очень искусно разыграла, что потеряла билет. Полицейские даже помогали ей его искать, ведь она была так молода и хороша собой. — Старик расплылся в улыбке. — Луиза сунула смутившемуся молодому полицейскому пакет с прокладками, чтобы освободить руки для поиска билета, а второй полицейский в это время с пристрастием досматривал ее багаж. Когда поезд уже тронулся, Луиза наконец-то нашла свой билет в кармане и запрыгнула на подножку поезда. Полицейский же бежал за вагоном, протягивая Луизе пакет с прокладками и секретными документами. «Мисс, вы забыли!» — кричал он. Знал бы тогда парень, какую награду он упустил… — Старик рассмеялся и откинулся на спинку стула.
— Интересная история, — заключила я.
— Я много таких знаю. Если будет время, расскажу вам парочку. Хотите?
— Хочу, — ответила я.
Каменев позвонил мне ближе к ночи, Лапины уже давно посапывали в своих кроватях, я же разгуливала по двору, вдыхала грудью аромат свежей сочной листвы. Звездное небо обещало теплый день, легкий июньский ветерок приятно освежал, ночь была прекрасна. Но Олег быстро вернул меня в реальность, отвлекая от приятных размышлений о прелестях жизни.
— Нарыл я тут кое-что, — с некоторым сомнением в голосе сообщил Каменев.
— А что так неуверенно?
— Да странно как-то все, непонятно. То ли не всю информацию раздобыл, то ли кто-то нарочно дезинформацию пускает.
— Короче, выкладывай, что имеешь, я как-нибудь профильтрую эту информацию.
— В общем, так, Мазепа, он же Спирин Илья Борисович, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения, крепко сидит на востоке Тарасова. В его владениях и рынки, и магазины, и даже вокзал, но Мазепа решил оставить все эти блага и вернуться в родной город, в Москву. Внятных объяснений такому порыву вернуться на родину я не нашел, хотя поговаривают, будто его московские отзывают, предлагают кусок послаще.
— А что тебя насторожило?
— А то, что по соседству с такой информацией весело живет другая, противоположная. Будто Мазепа решил укрепить свою власть в городе и для этого хочет подмять под себя наш тарасовский завод керамической плитки. Владелец завода — Лапин Анатолий Сергеевич. Но он не из криминальных, обычный бизнесмен. Вот и думай, что из этого правда, а что ложь, — закончил свой доклад Каменев.
— Слушай, Олег, подсобери-ка ты мне информацию про этот завод и про Лапина в частности. Сможешь?
— Смогу. Ясень пень. — Каменев всегда отличался некоторой самоуверенностью относительно своего профессионализма. — Только это уже завтра. Годится?
— Ладно, завтра.
— И еще, — я вспомнила про номер телефона, выписанный из записной книжки водителя «Скорой помощи». — Узнай, пожалуйста, кому принадлежит этот номер телефона. — Я назвала шесть цифр.
— Сейчас скажу, не отключайся.
В трубке послышались знакомые звуки, Олег энергично стучал по клавиатуре компьютера. Спустя минуту он ответил:
— Это обычный телефон-автомат на улице Миллерова.
— Спасибо, — ответила я. Все ясно, звонили с обычного автомата, так что пользы от этого номера никакой.
Мы простились, и я вернулась в дом. Накинула на плечи куртку и подошла к дремлющему на диване Лапину-старшему.
— Сергей Сергеевич, мне надо отлучиться, — сказала я тихо.
— Хорошо, — ответил он, не открывая глаз.
Я пошла по направлению к трассе в надежде добраться до города на попутке. Чтобы срезать значительную часть пути, свернула с проселочной дороги и пошла через лес. Предприимчивые жители дачного поселка уже давно протоптали тут тропинку, которая сейчас хорошо освещалась ярким лунным светом.
Мне необходимо было попасть в Тарасов именно сейчас, ночью, потому что ночью проще всего найти Крота. Днем он ошивается невесть где, перебегая от одной любовницы к другой, но как только первые сумерки спускаются на город, Крот бежит в свое излюбленное место, в развлекательный центр «Купидон». Только там он чувствует себя свободно и уверенно, там привычная для него среда обитания: карты, водка, бильярд, девочки, шестерки, которые с упоением смотрят ему в рот, ловя каждое слово. Там Крот король, всеобщий любимец. А днем из короля он сам превращается в обычную шестерку, шестерку при могущественном Мазепе. Крот для него и водитель, и секретарь, и оруженосец. Сам себя он считает чуть ли не правой рукой Ильи Борисовича, хотя на деле исполняет роль придворного шута. Но для многих это тайна за семью печатями. Для многих, но не для меня. Мне приходилось сталкиваться с Кротом, причем не раз. И у него наверняка остались не самые приятные воспоминания от наших встреч.
Машину мне удалось поймать довольно быстро, и через полчаса я стояла у входа в «Купидон». Разодетые дамы в длинных платьях мирно соседствовали с молоденькими девчушками в джинсах и майках, мужчины тоже пестрили разнообразием стилей, от спортивных костюмов до смокингов с бабочками. В «Купидоне» можно было все. Никаких ограничений, полная свобода действий. Именно своей непредвзятостью к посетителям «Купидон» отличался от большинства подобных заведений города, и именно поэтому тут всегда было много посетителей.
Я купила в баре бутылочку безалкогольного пива и, прогуливаясь между столиками и танцующими парами, высматривала в толпе Крота. В танцевальной части «Купидона» его не было. Наверное, еще не напился до такой степени, чтоб в пляс пускаться. Если не танцует, значит, играет, и я направилась в бильярдные комнаты.
Он стоял, облокотившись на кий, и внимательно смотрел на ярко-красное сукно игрового стола. Задумчивый вид Крота подсказывал, что ситуация явно не в его пользу. Я решила не сбивать его с мысли, если таковая была в его голове, и отошла к окну, удобно устроившись на широком подоконнике.
— Крот, не тяни, — подгонял его довольный соперник. — Тебя это уже не спасет.
— Заткнись, — невежливо ответил Крот.
Минуты через две он решился на удар, долго пристраивался, переминался с ноги на ногу, приседал, высматривая возможную траекторию движения шара, и наконец-то ударил. Черный шар стукнулся о борт, срикошетил и, зацепив нужный шар, отправил его прямехонько в лузу.
— Есть. — Крот победно вскинул руки.
— Вот блин. — Его соперник явно не ожидал такого финала и не сумел сдержать досаду.
— Платите ваши денежки, — напевал счастливый победитель, протягивая руку.
— Получите, — несколько стодолларовых купюр легли в ладонь Крота.
Крот пересчитал выигрыш, одобрительно закивал и с удовольствием потянулся, как маленький ребенок, готовясь к следующей игре. Мельком взглянув в сторону подоконника, на котором сидела я с бутылочкой пива, он тут же отвернулся. Я знала, что Крот меня заметил и узнал. А когда узнал, сильно расстроился, обреченно повесил голову и негромко, но так, чтоб я услышала его недовольство, сказал:
— Твою мать, я так и знал. Ну не бывает такого, чтоб все было хорошо, какая-нибудь зараза наверняка испортит настроение.
— Зараза это я, что ли? — Я медленно направилась навстречу Кроту.
— Нет, муха, которая на задницу мне села, — огрызнулся он.
— Крот, готов сыграть еще партеечку? Я штуку ставлю, — окликнул его кто-то из посетителей.
— Не сейчас, — ответил Крот и зло посмотрел на меня. — Что надо?
— Разговор есть.
— Давай говори, только быстро, у меня работа.
— Пойдем выйдем, — спокойно предложила я.
— Здесь разговаривать будем.
— Крот, я бы на твоем месте хорошо подумала, прежде чем условия выставлять. — Я заглянула ему в глаза, он попытался отвести взгляд. — Ты ведь знаешь, я церемониться не стану.
— Да что ты сделаешь, тут народу полно, тебя выставят в два счета. — Он уже не казался таким самоуверенным.
— Так, может, я тогда пойду в зал караоке, спою всем присутствующим песенку про Кротика-енотика.
— Вот ты сука, — он даже оскалился от ненависти, — ты теперь всю жизнь угрожать мне будешь своим енотиком?
— Нет, Кротик, — я подмигнула, — только тогда, когда мне что-то нужно от тебя.
Очень уж Кроту не хотелось разговаривать со мной, он нервно фыркал, крутил головой, топтался на месте. Я смотрела на него свысока и ждала.
— Ладно, пошли. — Наконец-то разум взял верх над гордостью, и мы направились к выходу.
Крот ненавидел ту старую историю про Кротика-енотика. Вляпался он тогда по глупости и по пьяни. В свое время на него положила глаз одна влиятельная в нашем городе фигура. Вся проблема была в том, что фигура эта была огромная, бесформенная и жутко волосатая. И принадлежала она совсем не женщине. Кроту долгое время удавалось выкручиваться из неприятной ситуации, но однажды он все-таки попался на крючок. По долгу службы я как раз была со своим клиентом в том роскошном особняке, где с Кротом случилось такое неприятное событие. Он был в стельку пьян, а ласковый и нежный владелец дома всю ночь называл его енотиком. Теперь Крот ненавидит енотов как самых злейших своих врагов. Все происходящее записывалось на видео, маленькая камера была установлена среди многочисленных книжек в комнате хозяина. Под утро, когда я проводила привычный осмотр дома, я обнаружила эту камеру и вытащила видеозапись, компрометирующую Крота.
Владелец дома вместе с двумя своими охранниками трагически погиб через два дня после случившегося, найти убийцу так и не смогли, так что на сегодняшний день неприятную историю знали только двое — я и Крот, которому я передала оригинал видеозаписи, но не забыла сообщить, что копию оставила себе на всякий случай. Крот уничтожил свой экземпляр немедленно и поклялся, что разорвет меня на части, если я хоть словом обмолвлюсь о той истории. Он очень трепетно охранял свою тайну и ужасно боялся, что она просочится в народ. Я и не собиралась порочить имя такого «славного парня», но потрясти его как липку и узнать всю необходимую информацию, используя мелкий шантаж, собиралась.