— Так вы специально нигде не учились?
— Почему же, учился. — Он снова улыбнулся. — Учился у наших врагов. По заданию резидентуры я внедрился в немецкую разведывательную школу, где получил хорошую подготовку. Двусторонней радиосвязи, например, тайнописи, пользованию шифрами. А когда закончил школу, сообщил имена своих сокурсников нашему резиденту. Большинство из них перехватили сразу после заброски в Советский Союз.
— Интересная у вас жизнь.
— Да, дочка, очень интересная была у меня жизнь. А теперь вот сижу, как простой пенсионер, и жду выпуска новостей по телевизору, — с грустью закончил Лапин-старший.
Наш долгий ночной разговор подошел к концу, старик ушел в комнату, я удобно устроилась в кресле и закрыла глаза.
На утро у меня были кое-какие планы, так что долго валяться в кресле я не могла, встала, размялась после сна и поставила чайник. Сергей Сергеевич, разбуженный моими шумными хлопотами у плиты, вышел на кухню.
— Евгения Максимовна, вы куда-то уходите?
— О, Сергей Сергеевич, хорошо, что вы встали. Мне надо уехать, но я хочу оставить вам вот это, — я вытащила конфискованный мною у водителя «Скорой помощи» мобильный телефон. — Это телефон, в него я поставила свою сим-карту. Карта эта новая, пользуюсь я ею редко, потому номер телефона никому, кроме меня, неизвестен. Так что, если он зазвонит, не сомневайтесь, звоню я, какой бы номер ни высветился на экране. В телефон я вбила номер, которым пользуюсь сейчас. Вы сможете в любой момент позвонить мне.
— До этого как-то обходились без связи, — старик крутил в руках мобильную игрушку.
— До этого Анатолий был более-менее адекватен, а теперь он непредсказуем. Мало ли какая блажь ему в голову придет. А меня на месте не будет.
— Какая бы блажь ему в голову ни пришла, я ее быстро выбью, — резко ответил Лапин-старший.
— В любом случае нам лучше держать связь. — Я уже устала отговаривать Сергея Сергеевича от насильственных методов воспитания непутевого сына.
— Хорошо, — согласился он.
Я не стала забивать желудок полуфабрикатами, потому что была уверена: скоро смогу полакомиться вкусным завтраком от тети Милы. Она наверняка напекла пирогов или запекла курочку под сырным соусом.
Тетя Мила, как всегда, оправдала мои гастрономические надежды. Она напекла целый ворох блинчиков, сдобрила их сахарной сметаной и свернула в тонкие трубочки. Блины пропитались сметаной и стали сочные, мягкие, аппетитные. В буквальном смысле слова таяли во рту. Тетя Мила с нескрываемым восторгом смотрела, как я уплетаю ее стряпню. Она просто обожала смотреть, как я ем, и я всегда баловала ее своим здоровым аппетитом.
— Как работа? — поинтересовалась тетушка, когда я отодвинула на край стола тарелку с остатками блинных трубочек и глотнула ароматного черного кофе.
— Нормальная, на удивление спокойная, — ответила я равнодушно.
— Ой, сплюнь три раза, — забеспокоилась тетя Мила. — Хорошо, что работа несложная, а то я всегда так волнуюсь, когда ты подолгу отсутствуешь и не звонишь.
— Так разве я долго отсутствовала?
— Нет, но я все равно беспокоюсь.
После завтрака я пошла к себе в комнату и сразу включила компьютер. Вчера в суматохе мне не удалось поговорить с Каменевым и получить от него информацию по заводу керамической плитки. Я посмотрела на часы, начало десятого, время вполне подходящее для звонков. Надеюсь, Олег не сильно разозлится, если я его разбужу.
Я набрала номер Каменева, он ответил почти сразу:
— Привет, Охотникова.
— Извини, Олег, вчера не могла говорить.
— Да я понял, понял. Пули, гранаты. Типичная для тебя ситуация. — Он усмехнулся. — Ну что, готова забить свою прелестную головку лишней информацией?
— Готова.
— В общем, так, — резво начал Олег, — Лапин Анатолий Сергеевич, директор Тарасовского завода керамической плитки. Я поднял всю имеющуюся информацию о нем, есть тут некоторые странности, хотя ничего криминального я не нашел. Лапин начинал простым продавцом плитки, потихоньку втянулся, накопил капитал, открыл свое дело. У него, похоже, оказалась хорошая предпринимательская хватка, потому что довольно быстро его взял под свою крышу Черкасский завод керамической плитки, то есть Лапину предложили стать директором торгового дома от завода. А это значит, что весь товар завода проходил через руки Лапина.
— Пока все достаточно логично, — отметила я. — Но о каких странностях ты говорил, Олег?
— Дело в том, что Черкасский завод решил построить филиал по производству плитки у нас, в Тарасове. И вроде как строительство велось на деньги самого завода и торгового дома Лапина, но в итоге весь Тарасовский завод достался одному Лапину. Это мне показалось странным, хотя я далек от бизнеса, возможно, партнеры договорились об этом заранее.
— Хорошо, — протянула я. Полученная от Каменева информация пока никак не помогала мне в ведомом деле. — А что ты можешь сказать про «Керамдом», торговый дом Тарасовского завода?
— Какой еще «Керамдом»? — искренне удивился Олег.
— Ну как же, — теперь настала моя очередь удивляться. — «Керамдом», самый крупный дилер завода, через него идут все поставки с завода.
— Не знаю я ничего про «Керамдом», в документах он не фигурирует. У Тарасовского завода есть дилерские дома, но «Керамдома» среди них нет.
— Ты уверен? — с недоверием поинтересовалась я.
— Абсолютно. — Оснований не верить Каменеву у меня не было, а вот Лапину-младшему с этой минуты я перестала доверять. — Слушай, Олег, ты можешь узнать, кто у Лапина заместитель?
— Уже узнал, Федор Фролов.
— Мне нужно с ним встретиться, — заявила я.
— Записывай телефон.
Я связалась с Фроловым сразу, как только закончила разговор с Каменевым. Мне был крайне неприятен тот факт, что Анатолий Лапин, нанимая меня на работу, выдумал какую-то нелепую историю о своих преследователях, и я хотела как можно быстрее расставить все точки над «i». Фролову я представилась адвокатом Лапина, и он назначил мне встречу в ресторане в свой обеденный перерыв.
Федор Валентинович, именно так он представился, оказался мужчиной интересным, подтянутым, с золотистым загаром.
— Два дня назад вернулся с Кипра, — сообщил Фролов, — даже не знал, что тут такие жуткие события вокруг нашего завода происходят.
— Что вы имеете в виду? — Я немедленно уцепилась за словосочетание «жуткие события».
— Но как же, Анатолия обвиняют в убийстве Веры Ветровой, разве вы не по этому поводу хотели со мной встретиться?
— По этому, — я кивнула, — но почему вы называете их жуткими? Вы верите в то, что Анатолий убил свою возлюбленную?
— Честно говоря, не очень.
— Федор Валентинович, может, вас удивят мои вопросы, но прежде чем говорить о Ветровой, я хотела бы узнать кое-что о вашем бизнесе.
— Спрашивайте, — с готовностью ответил он.
— Меня интересует торговый дом вашего завода, «Керамдом». — Я внимательно посмотрела на своего собеседника.
— Как вы сказали? — Он нахмурился, — «Керамдом»?
— Именно.
— Но у нашего завода нет представительства с таким названием.
— Вы уверены?
— Абсолютно, — Фролов повторил слова Каменева. — А откуда у вас такая информация?
— Это неважно, — отмахнулась я. — Значит, у вашего завода нет торгового дома?
— Пока нет, мы со всеми работаем на равных условиях, хотя в перспективе планировали создать торговый дом, но на сегодняшний день это только проекты, до дела еще не дошло. А почему вы спрашиваете? — Он был искренне удивлен моим вопросам.
— Поверьте, у меня есть причины задавать вам эти вопросы. — Я пыталась уйти от прямого ответа. — А что вы можете сказать о Черкасском заводе плитки?
— А что тут говорить? — Фролов удивленно пожал плечами. — Черкасский завод в свое время помог нам построить свой завод, но на сегодняшний день мы с ним никак не сотрудничаем.
— И вас это не удивляет?
— Ну, — он замялся, — когда велось строительство, я еще не работал на Лапина, поэтому понятия не имею, почему так получилось…
— Что получилось?
— Что строили вместе, а все досталось нам. Думаю, такова была предварительная договоренность, — не очень уверенно ответил Фролов.
Из нашего разговора с Фроловым одно я поняла точно: Анатолий Лапин что-то скрывает. Он никак не рассчитывал на то, что я начну разбираться в его деловых контактах. Он выдумал нелепого противника, обозначив его достаточно правдоподобно, торговый дом «Керамдом», а я, как дилетант, легко клюнула на наживку и взялась за дело. Теперь это дело принимало иной оборот.
— Простите, — мои молчаливые размышления прервал Фролов, — вы же адвокат Анатолия, я думал, вы хотите поговорить со мной о Ветровой…
— Да, — быстро ответила я, — хочу.
Из нашего разговора с Фроловым одно я поняла точно: Анатолий Лапин что-то скрывает. Он никак не рассчитывал на то, что я начну разбираться в его деловых контактах. Он выдумал нелепого противника, обозначив его достаточно правдоподобно, торговый дом «Керамдом», а я, как дилетант, легко клюнула на наживку и взялась за дело. Теперь это дело принимало иной оборот.
— Простите, — мои молчаливые размышления прервал Фролов, — вы же адвокат Анатолия, я думал, вы хотите поговорить со мной о Ветровой…
— Да, — быстро ответила я, — хочу.
— Тогда к чему эти вопросы о бизнесе?
— Видите ли, Анатолий Сергеевич предполагает, что его хотят подставить конкуренты.
— Так это не он убил Веру?
— Конечно, нет, — сообщила я очевидный для себя факт, хотя меня этот вопрос несколько удивил. — Вы же говорили, что сомневаетесь в причастности Лапина к убийству.
— Да, сомневаюсь. — Фролов виновато опустил глаза. — Но не потому что Анатолий замечательный, добрый и любящий человек. — Все эти эпитеты из уст Федора Валентиновича звучали не очень искренне, сразу видно, Лапин не был для него другом, просто партнер по бизнесу, начальник.
— А какой он? — полюбопытствовала я.
— Он? — спросил Фролов и задумался.
Я наблюдала, как этот интересный сильный мужчина меняется в лице, размышляя о своем начальнике. Я даже не ожидала, что так быстро, за несколько секунд, заместитель Лапина может превратиться из делового бизнесмена в трогательного, нерешительного человека.
— Она любила его, — неожиданно сказал он. — Любила как сумасшедшая. Я пытался вразумить ее, открыть глаза, но она даже слушать не хотела. — Мне показалось, что на глаза Федора Валентиновича навернулись слезы. — Вера была ему безгранично предана. Я не знаю, что он с ней сделал, но она принадлежала ему всецело. Такая нежная, тонкая, ранимая, она прощала все, любила и ждала. — Он опустил глаза и замолчал.
Я выдержала паузу и спросила:
— Вы любили ее?
— Я? — Он вздрогнул. — Нет, это совсем не то, что вы думаете, я женат и люблю свою жену. — Его слова прозвучали не очень убедительно, но я не стала делать на этом акцент. — Просто я думаю, он был недостоин ее. Она как добрая фея ограждала его от всех проблем, никогда не давила на него, оберегала, жертвовала своей карьерой ради его прихотей. Ведь Вере предлагали работу в Англии, вы знаете? — с гордостью, как будто о своей дочери, сказал Фролов. — А она не захотела расставаться с ним и отказалась от выгодного предложения. — Он вмиг погрустнел. — Но на убийство Анатолий не способен. Не потому что он благородный рыцарь, он просто трус, — не сдержался Федор Валентинович и сказал то, что на самом деле думал о своем шефе.
После встречи с Фроловым у меня появилось гораздо больше вопросов. Анатолия Лапина я готова была на кусочки порвать за его бурную фантазию, основанную на выдумках.
По дороге домой я еще раз набрала номер Каменева:
— Олег, что-то там странное с заводом Лапина творится, мне нужно больше информации, особенно касательно его сотрудничества с Черкассами, ты можешь еще поработать в этом направлении?
— Обижаешь, Охотникова, — самодовольно усмехнулся Каменев. — Я и не прекращал работать в этом направлении. Мне как профессионалу стало любопытно, что это за скрытые файлы появились в деле Лапина.
— О чем ты говоришь? — заинтересовалась я. — Какие скрытые файлы?
— Пока не знаю, работаю с ними. — Олег разговаривал со мной рассеянно, параллельно он стучал по клавишам компьютера, я отчетливо слышала в трубке их характерное звучание. — Но думаю, через час я смогу ответить на твой вопрос. Как только закончу с файлами, отзвонюсь тебе.
— Олег, если информация действительно стоящая, сразу скинь мне ее на e-mail.
— Договорились. — Он отключился первым.
Едва я переступила порог дома, как настойчиво зазвонил мой мобильный телефон. Я посмотрела на дисплей и невольно улыбнулась. Звонил наш дорогой депутат, Александр Петрович Масленников. Значит, усилия молодого парнишки, который успел заметить, как мы с Лапиным покидаем место трагедии на Бульваре роз, оправдались. Он таки вспомнил, кто я такая, и сообщил о своих наблюдениях шефу. Я нажала на кнопку связи и поприветствовала звонившего раньше, чем он успел сказать «алло».
— Александр Петрович, я думала, вы мне прямо спозаранку звонить будете.
— А чего это ты думала, что я тебе звонить буду?
— Ну как же, друга вашего видела. Симпатичный такой, молодой. Неужели это не он вам намекнул, что пора бы вспомнить про хорошего человека, Женю Охотникову?
— Ладно, хватит ваньку валять. — С тех пор, как Шурка Масло сел в депутатское кресло, с юмором у него были явные проблемы. Он разучился шутить сам, не понимал, зачем шутят другие, и вообще, путался в догадках: что надо считать шуткой, а что оскорблением. В последнее время он все расценивал как оскорбление.
— Хорошо, давай по делу. — Я согласилась вести разговор по его схеме, без шуток. — Зачем позвонил?
— А ты не догадываешься? — хихикнул он злорадно. — Это не ты, случайно, у нас под ногами путаешься?
— У кого у вас?
Он тяжело закряхтел в трубку и проигнорировал мой вопрос.
— Евгения Максимовна. Где Лапин?
— Александр Петрович, а почему вы решили, что я отвечу на ваш вопрос, после того как вы пропустили мимо ушей мой?
— Охотникова, если бы ты знала, какие деньги крутятся в этом деле, ты бы так не хорохорилась.
— Для меня это неважно, хоть рубль, хоть миллион. Меня наняли на работу, а я всегда добросовестно выполняю ее. Так что не пытайтесь выяснить у меня, где и как я спрятала своего клиента.
— Ладно, что он тебе наплел?
— Вы о чем?
— Охотникова, я тебя давно знаю. Ты никогда не стала бы браться за работу, если бы не видела веских оснований для этого. Если ты взялась за дело, значит, Лапин сумел убедить тебя в том, что ему угрожает реальная опасность. Я прав?
— Абсолютно. И он, как выяснилось, не лукавил. Я уже имела удовольствие повстречаться с вашими ребятами, и они определенно не в догонялки с нами играли.
— Так что он тебе наплел? — повторил свой вопрос настойчивый депутат.
— Что вы хотите завод у него забрать.
— Это правда, — Масленников снова противно хихикнул, но тут же стал максимально серьезен. — И поверь мне, Евгения Максимовна, у нас есть все основания претендовать на этот завод.
— Хотелось бы услышать, что это за основания.
— Эх, Охотникова, что бы Лапин тебе ни наплел, думаю, ты владеешь не всей информацией.
— Так, может, поделишься? — игриво поинтересовалась я.
— Может быть, может быть. Приезжай сегодня ко мне, часикам к четырем, прямо в кабинет. Я тебе много интересного расскажу. Поверь мне, после этого ты сама откажешься от Лапина и добровольно передашь его на наш справедливый суд.
— Ну, с этим ты явно перебрал. — Пришла моя очередь хихикать. — Ваш справедливый суд вряд ли получит Лапина из моих нежных рук.
— Ладно, заканчиваем базар. Жду вас в четыре. — Шурка Масло вспомнил, что он депутат, и перешел на сугубо деловой тон.
— Договорились, — согласилась я и отключилась.
До четырех у меня еще было время. Для начала я набрала ванну, добавила в воду эфирного масла с ароматом грейпфрута и немного морской соли. Отмокая в ароматной ванне, размышляла над сложившейся ситуацией. К Анатолию Лапину у меня было много претензий, прежде всего мне не понравилось то, что он с самого начала соврал мне, придумав какое-то нелепое оправдание своим несчастьям. Наверняка у него были на то свои доводы, если бы он признался мне, в чем именно состоит причина нападок на него, я, скорее всего, не взялась бы за это дело, а его выдуманная версия выглядела достаточно убедительно. Тем более отца его удерживали неизвестные. Я решили перенести выяснение отношений с Лапиным на потом, а пока позволила себе немного расслабиться и очистить голову от неприятных мыслей.
На встречу с Александром Петровичем Масленниковым я планировала пойти во всеоружии. Для начала надо было определиться с гардеробом. Элегантная обтягивающая блузка с глубоким декольте, узкая, по фигуре, юбка и босоножки на высоком каблуке делали меня весьма соблазнительной. Я подкрасила глаза, губы, румянами освежила щеки и уложила волосы. Глядя в зеркало, я вспомнила Лапина-старшего и его рассказ про девиц Екатерины Медичи.
— Сейчас посмотрим, как я умею получать необходимую информацию от мужчин, — сказала я, глядя на свое отражение.
Спрятать под одеждой оружие не представлялось возможным, да мне бы и не позволили пронести его. Все-таки к депутату иду, туда с оружием только налоговая полиция прорваться может. У меня хоть и есть липовое удостоверение сотрудника налоговой службы, но я сильно сомневаюсь, что оно позволит мне пронести револьвер в Большой дом. Но идти в стан врага вот так, не имея при себе никакой защиты, непозволительная ошибка. В сумочку мою полетели нехитрые приспособления для самообороны и нападения, если потребуется: авторучка, внутри которой был не стержень, а тонкая заточенная спица, в пудренице миниатюрное записывающее устройство, во флаконе от духов удавка. Флакон давно был пуст, но его матовая непрозрачная поверхность удачно скрывала содержимое. Неожиданно я вспомнила рассказ Лапина-старшего про разведчицу Луизу, которая в своей работе очень удачно воспользовалась упаковкой гигиенических прокладок. Мужчин смущают такие сугубо женские вещицы, не попробовать ли и мне воспользоваться уроком Луизы? Я достала новую упаковку прокладок, вытащила часть содержимого, аккуратно надорвала одну из прокладок и в прорезь вставила пятирублевую монету, заточенную до состояния лезвия. «Заряженная» упаковка прокладок тоже легла в мою сумочку. На палец правой руки я надела массивное кольцо, которое при необходимости можно было использовать как кастет.