— Погоди, кажется, я что-то пропустил. Кто и что тебе должен? — прищуривается Олли, пытаясь поспеть за ходом моих мыслей.
Нет уж, лучше сразу брать быка за рога. Я давно понял, что вводить Олли в курс дела — бесполезная трата времени.
— Эй, мы можем всю ночь тут проторчать, голосуя за повышение гонораров. Ты со мной или нет?
— Ну, если ты так ставишь вопрос, я, конечно, с тобой, — вздыхает Олли.
— Отлично, тогда вперед, — тороплю я, пока он не зацепился еще за какую-нибудь фигню.
— Черт, Бекс, надо ж тебе было позвонить, когда я прекрасно проводил время в постели с Белиндой, — продолжает хныкать он по дороге.
— Дождался своей очереди? — фыркаю я.
Олли хватает меня за рукав, пихает в грудь и тычет в лицо пальцем.
— Не смей говорить о ней плохо, понял? Она давно не такая!
— С каких это пор ты бросаешься на защиту Белинды? Раньше сам ржал над шуточками и погрубее, — замечаю я. На днях в пабе этот благородный рыцарь вполне нормально отреагировал на мое высказывание о том, что Белинда перевидала больше мужиков, чем лодочная регата Оксфорд-Кембридж.
— Да, но не могу же я смеяться над такими вещами, когда она сидит сзади!
Я оглядываюсь на фургон: Белинда, в лучах всей своей дурной славы, машет мне ручкой с заднего сиденья.
— Какого хрена она здесь делает?
— Захотела пойти со мной. Что мне оставалось — сказать, что на ограбление допускаются только джентльмены?
— Конь ты педальный, она же нам все дело завалит!
— Не завалит. Белинда — отличная девчонка, — глупо лыбится Олли. — И вообще, раз она уже тут, что теперь делать?
Могу сказать, что именно мне хочется сделать, просто не хочу пачкать тапочки — кровь, знаете ли, выбитые зубы, да и соседей перебужу… Скрипя зубами, я соглашаюсь принять Белинду в игру.
— Черт с вами. Только пусть она носу не высовывает из фургона, а ее доля вычтется из твоей.
— Хорошо, — соглашается Олли.
— И даже не пытайся трахнуть ее где-нибудь в укромном уголке ради острых ощущений, как только я отвернусь!
— Не буду, если ты не будешь.
— Ты же сказал, она давно не такая?
— Не такая.
— Вот и ладно, — киваю я.
— Вот и ладно, — эхом отзывается Олли, потом делает серьезное лицо. — Все равно не пытайся.
При нашем приближении Белинда перелезает на водительское сиденье и опускает ветровое стекло. Пока мы с Олли дискутировали, она успела намалеваться а-ля Коко Бордель и убить весь кислород в кабине при помощи туалетной воды «Эсте Лаудер».
— Привет, Бекс! — восторженно щебечет Белинда. — Мы идем на дело? Как интересно!
— Да, и тебе отводится самая главная роль, — хмуро говорю я. — Будешь на стреме.
— Отлично. Не сомневайся, я справлюсь, — обещает она. — Что нужно делать?
— Оставайся в фургоне и смотри в оба.
Белинда энергично кивает, потом задумывается.
— А если кто-нибудь придет?
— Ничего не предпринимай, сиди тихо, как мышь.
— А вдруг это будут полицейские? Что, если они оцепят дом? — беспокоится наша красотка.
Видя, что ей непременно нужен алгоритм, я провожу инструктаж и говорю, что если подобное произойдет, она должна трижды просигналить и сразу же уехать.
Белинда согласно трясет головой и начинает бибикать, так сказать, для тренировки. Я шлепком отбрасываю ее руку с клаксона и интересуюсь, что, черт побери, она вытворяет.
— Проверяю, все ли в порядке с сигналом, — отвечает она с таким выражением, будто глупее вопроса не слышала.
— В порядке, блин, все с ним в порядке! Просто сиди тут и ничего не трогай, — велю я ей и подталкиваю Олли в сторону особняка. — Вот идиотка!
— Не называй ее идиоткой! — опять вскидывается Олли.
Я собираюсь сказать ему, что эта вытертая подстилка нас уже не слышит и можно больше не строить из себя сэра Галахада, как вдруг резко останавливаюсь, вперив взгляд в фасадную стену дома.
— Обалдеть.
— В смысле? — не понимает Олли.
— Лестницы нет!
— Да, это ужасно, — печально вздыхает мой напарник. — На пять минут ничего нельзя оставить.
— Давай-ка обойдем вокруг, посмотрим.
Сбоку особняк погружен в темноту, поэтому мы включаем фонарики. Олли топчется на месте, направляя свет себе под ноги.
— Блин, на что это я наступил? — хнычет он.
— Тихо, деревянная башка. Ты на пару со своей Белиндой всех соседей на ноги поднимешь, — рычу я. — Стеклорез взял?
Олли таращится на меня так, будто я спросил, надел ли он галстук-бабочку.
— А что, должен был?
— Нет, если ты умеешь испускать из глаз лазерный луч и плавить оконные стекла. Как ты мог забыть стеклорез?
— Я не знал, что нужно его взять.
— Какого черта каждый раз набирается целый список вещей, которые ты не взял на дело? Неужели нельзя хоть раз нормально подготовиться, а?
— Войдем через остекленные двери, они для того и существуют, — успокаивает меня Олли, потом дергает за ручку и констатирует: — Заперто!
— Ах ты, боже мой! Посреди ночи, когда никого нет дома, и вдруг заперто? Видать, хозяин — страшный аккуратист! — язвительно замечаю я, но Олли меня не слышит, так как слишком занят: светит фонариком через стекло.
— Он оставил ключ в замке с той стороны, — радостно улыбается мой напарник. — Типичная ошибка. Смотри и учись!
Олли достает из сумки небольшую плоскую отвертку, вставляет ее в замочную скважину, сосредоточенно там ковыряется, убирает инструмент. Ключ выпадает из замка на ковер.
— Отлично, — говорю я. — Уже можно аплодировать, или фокус еще не закончен?
Мой тупоголовый друг увлеченно продолжает представление: вытаскивает из кармана сложенный лист газеты.
— Разворачиваем, подсовываем под дверь и — оп! — ключ у нас в руках, — торжествующе объявляет он.
Я вижу маленький изъян в этой превосходной методе (сплошь состоящей из изъянов), однако скромно помалкиваю. Пускай Олли сам сообразит, глядишь, в другой раз не облажается.
— Давай, приятель. Проверим, сколько времени тебе потребуется, чтобы вычислить свою ошибку. — Я направляю луч фонарика на циферблат своих наручных часов и слежу за движением секундной стрелки.
Олли озадаченно хмурит брови, потом опускается на коленки и подпихивает газетный лист под дверь. Через несколько мгновений я прямо-таки слышу «дзынь!» — в голове Олли наконец перещелкивает.
— Черт, бумагу нужно было совать с самого начала! — с досадой восклицает он, поднимаясь на ноги, и с надеждой глядит на меня.
— Четыре секунды. Результаты улучшаются! Ладно, идем.
Я разворачиваюсь и едва не налетаю на Белинду.
— Смотри куда идешь! — кудахчет она.
От неожиданности я отскакиваю назад почти на полтора метра и нечаянно угождаю локтем прямо в чертовы стеклянные двери. Раздается оглушительный звон. Пока мелкие осколки печально звякают, осыпаясь на бетонированную дорожку, мы втроем перемахиваем через изгородь и со всех ног несемся прочь, пока не находим укрытие в темном узеньком проулке.
Очутившись в безопасности, я свечу фонариком Белинде в лицо и свирепо спрашиваю, что, блин, она здесь делает.
— Я же велел тебе сидеть в фургоне!
— Мне стало скучно, — пожимает плечами Белинда.
— Скучно? Ты и пяти минут не провела в машине! Мой пес и то выдержал бы дольше, — шиплю я.
Олли тут же бросается на защиту своей прекрасной дамы:
— Эй, я тебя предупреждал…
Ну нет, сделать из меня виноватого у него не получится. Невзирая на присутствие Белинды, я вправляю Олли мозги.
— Вот поэтому мы не берем на дело баб, Ол. От них одни проблемы и неудобства.
— Я не собираюсь доставлять вам неудобств, просто хочу войти в дом вместе с Олли, — поясняет Белинда.
— Ты уже причинила кучу неудобств! — говорю я. Белинда жеманно хлопает ресницами.
— Неправда, — возражает она.
— Да ладно тебе нудить, Бекс, давай возьмем ее с собой. Три пары рук и все такое. Быстрее управимся, — канючит Олли.
Черт, в какое положение он меня ставит? Конечно, я могу рявкнуть «нет» и отправить Белинду назад в фургон, но в этом случае, во-первых, останусь тут один и, во-вторых, мне даже не с кем будет попить пивка в ближайшие полгода, пока Олли не забудет, из-за чего со мной поссорился. В общем, я бросаю ему кость и мысленно беру на заметку отвести мерзавца в ветеринарную клинику на кастрацию.
— Будь по-твоему, только потом не говори, что я тебя не предупреждал! Особенно если нас посадят в камеру вместе с каким-нибудь квадратноголовым боксером сомнительной ориентации!
— Нет проблем, амиго, — пожимает плечами Олли. — Мне по хрену.
— Имей в виду, тогда придется поволноваться за другие органы, — мрачно обещаю я и веду сладкую парочку обратно к особняку.
Невероятно: никто из соседей так и не проснулся. Что с ними случилось? Все скопом умерли в своих постелях или, может, у меня развился бионический слух? Ублюдки ленивые! Стоп, мне же это на руку, так чего возмущаться?
Невероятно: никто из соседей так и не проснулся. Что с ними случилось? Все скопом умерли в своих постелях или, может, у меня развился бионический слух? Ублюдки ленивые! Стоп, мне же это на руку, так чего возмущаться?
Я вытаскиваю последние осколки из рамы, просовываю руку внутрь, дергаю за дверную ручку и обнаруживаю, что изнутри двери заперты, в точности как снаружи.
— Жалко, что мы протолкнули ключ, да? — подает голос Олли.
— Угу, совсем чуточку, — саркастично отзываюсь я. Главное, «мы» протолкнули. Каково, а?
— Эй, все сюда! — во все горло орет Белинда. — Тут есть открытое окошко!
— Тише ты, труба иерихонская! — яростно шикаю на нее я. — Совсем не соображаешь?
— Чего? Ой, прости, — извиняется Белинда на полтона ниже. — Идите же скорей, кто-то забыл закрыть окно! — Она машет рукой и скрывается за углом.
Мы с Олли следуем за ней. Так и есть: маленькое боковое окошко открыто, хотя, судя по выбоинам вокруг защелки, распахнулось оно не от ветра.
— Поработали фомкой, — констатирую я.
— Может, как раз от этого сигнализация включилась? — высказывает предположение Олли.
— Нет, если бы Беннет увидел это, когда меня сгреб, мне бы точно пришили «проникновение». Очевидно, здесь побывало какое-то юное дарование.
— А что, если он до сих пор здесь? — с опаской произносит Белинда.
— Ну тогда пусть считает, что приобрел трех партнеров. Ол, подсади-ка меня.
Олли подставляет ладони, но едва я собираюсь воспользоваться «ступенькой», как он вдруг отдергивает руки. Я машу руками, теряю равновесие и «целуюсь» с кирпичной стеной.
— Ты что, сдурел, идиот паршивый?
— Э-э… ты тоже в это наступил, — смущенно говорит Олли, потом брезгливо нюхает свои пальцы и вытирает их о штаны.
— Хватит тупить, давай подсаживай! — Я сую под нос партнера кулак.
— Сперва вытри ноги, — упирается он.
Я вытираю подошвы о траву, а Олли опять обнюхивает свои пальцы, после чего объявляет, что липкая субстанция, по всей видимости, — это раздавленные нами слизняки.
— Я сейчас тебя самого раздавлю, как слизняка, если ты не займешься работой!
Мы принимаем исходное положение, и на этот раз «стремянка» выполняет свое предназначение и помогает мне влезть в окно.
Внутри дома царит кромешная тьма, а фонарик у меня в кармане, поэтому я осторожно проверяю ступнями, насколько безопасно приземление. Пальцы левой ноги моментально намокают, и я с тяжелым сердцем сознаю, что стою в унитазе.
— Вот непруха! — вырывается у меня.
— Бекс, а Бекс, ты что там делаешь? — доносится со двора голос Олли.
— Что делаю? Носки, блин, стираю! Если ты уже закончил выкрикивать мое имя, двигай к стеклянным дверям и жди меня.
Я выжимаю тапок, удаляя почти всю воду (по крайней мере хочется верить, что это вода), прохожу через коридор и отпираю створчатые застекленные двери. Олли и Белинда терпеливо дожидаются меня снаружи, словно гости, приглашенные на ужин.
— Мы по объявлению, — юморит Олли. — Прочли в газете, что вам требуется парочка грабителей.
— Входите поживее!
— Зануда, — ухмыляется мой товарищ.
— Ладно, поглядим, чем тут можно разжиться. — Я вытаскиваю из кармана фонарик и приступаю к делу.
Глава 4 Хоть шаром покати
Должен заметить, предварительный осмотр не вселяет в меня оптимизма. В гостиной наличествует кресло, изящный комодик и тумба под телевизор, однако нет ни телика, ни всяких полезных приборов, которые обычно стоят на изящных комодиках, ни дивана в пару к креслу. Комната почти пуста, как самая настоящая почти пустая комната.
— Где его телик? — интересуется Белинда.
— Где его всё? — отбиваюсь козырем я.
— И твой DVD-плеер уплыл, и остальное барахло. Думаешь, это благодаря нашему «партнеру»? Прямо как старушка Алиса из сказки — через окно в сортире, — вслух размышляет Олли.
— Да нет, «партнер» ни при чем. Дельце обтяпано не час назад. Смотрите, все исчезло: стереопроигрыватель, картины, кассеты, диски, книги… — Я вожу лучом фонаря по пустым полкам, затем перемещаюсь в коридор и на кухню. — Ни телефона, ни микроволновки, ни чайника или тостера. — Заглядываю в кухонные ящики. — Пара тарелок, чашки да плошки, вот и все.
— Наверняка у хозяина было какое-то имущество, — резонно замечает Олли.
— А представьте, если бы у него был сейф и в сейфе лежало… скажем, миллион фунтов, — брызжет неуместными фантазиями Белинда.
— Ага, вот здорово было бы, — поддакиваю я и закатываю в темноте глаза, шаря по карманам — не завалялся ли где сахарок, чтобы поощрить умняшку?
— Иногда мы работаем с сейфами, — начинает завираться Олли. — Лично я справляюсь с ними на раз. Я — настоящий «медвежатник».
— Правда? — клюет Белинда. — Как интересно! Здесь случайно нет сейфа?
— И записочки с секретным кодом, — угрюмо дорисовываю я.
— Непременно найду сейф, — обещает Белинда.
Для начала она сует нос за три маленькие картины на противоположной стене, хотя за этими открытками и крюки-то едва спрячешь, не то что сейф.
— Не пробовала заглядывать под лапку вон того муравья? — спрашиваю я, светя фонариком в пол.
— Эй, не хами, — гневно сверкает глазами Олли.
Я уже готов бросить это безнадежное предприятие, но тут Белинда торжественно объявляет, что отыскала сейф.
— Нашла, Олли, нашла! Заперто, видишь? — Она изо всех сил дергает за ручку кухонного ящика.
— Отойди, это моя специальность. — Олли надувает щеки и усаживается на коленки перед шкафом, чтобы оценить «сейф» взглядом профессионала.
Он проводит пальцами вдоль края, сравнивает ящик с соседними и находит, как ему кажется, уязвимое место.
— Так, отдвинься еще подальше, — велит Олли своей подружке, поддевает ящик фомкой и выламывает всю музыку разом.
— Ну, что, что? — трепещет от возбуждения Белинда.
— Это случайно не тумбочка под мойкой? — высказываю я робкую догадку. (Краны и раковину я заметил еще в тот момент, когда Белинда отошла в сторону.)
Олли изучает белые пластиковые трубы внутри своего «сейфа» и подтверждает мои подозрения.
— Гм, похоже.
— Из этого дома все вынесли, — делаю я окончательный вывод.
— Зачем же тогда хозяин поставил сигнализацию? — спрашивает Олли.
— Наверное, для защиты дома, чтобы в нем никто втихаря не поселился. Или просто ради смеха, чтобы довести меня до белого каления.
— Или еще зачем-нибудь, — раздается сзади чужой голос.
От испуга у меня душа в пятки уходит. Мы оборачиваемся и видим Норриса. Он стоит, прислонившись к дверному косяку, и сияет радостной улыбкой, аки дитя на Рождество.
— Господи боже, Норрис! Что за манера подкрадываться к людям из-за спины! Какого дьявола ты здесь делаешь?
— Такого же, какого и ты. Ищу, чего бы украсть. Вы уже обнаружили что-нибудь ценное?
— Только то, что «обгадиться от страха» — не просто образное выражение. Это ты раскурочил окно в сортире?
— Раз-два, и в дамках, — подмигивает Норрис. — Постой, тебя же вроде бы увезли копы?
— Ты что, следил?
— Бери круче. Это я заставил сработать сигнализацию, — хвастает Норрис, напрашиваясь не то на комплимент, не то на крепкий удар в челюсть. — Здорово я придумал, а?
— Эй, меня за это загребли!
— Нет-нет, я тут ни при чем. Идея была такая: если соседи завалят полицию жалобами на сигнализацию, копы приедут и отключат ее, а когда уберутся, я спокойненько обчищу дом, — поясняет Норрис.
— Блестящий план. Тебе мало просто ограбить кого-то, нужно еще непременно вовлечь в процесс всю улицу.
— Я — человек дела, — скромно пожимает плечами Норрис.
— Хорошо еще, что никому из нас с утра не надо тащиться на работу, — вставляет Олли, поглядывая на часы.
— Это точно, — подает голос Белинда.
Норрис только сейчас замечает среди нас даму.
— Привет, Белинда, как поживаешь? — Лучом фонарика, будто пальцами, он гладит ее сиськи.
— Тебе-то какое дело? — Олли заслоняет собой Белинду в благородном желании защитить честь своей возлюбленной, хотя защищать уже поздновато, да и, в общем, нечего. В этом мнении мы с сортирной стенкой в пабе единодушны.
Меня вдруг посещает кое-какая мысль.
— Слышь, Норрис, а что ты имел в виду, когда сказал «зачем-нибудь еще»?
— Я нашел дверь. Запертую.
— Если она рядом с ванной, я примерно знаю, что за ней.
Тем не менее мы идем вслед за Норрисом мимо пустой гостиной к маленькой дверце в коридоре рядом с парадным входом.
— Вуаля, запертая дверь, — радуется Норрис.
— С ума сойти, — язвит Олли. — Как думаешь, сколько мы за нее выручим?
Норрис, однако, уже приготовил речь и не намерен отступать от сценария.