Техническое задание - Плотников Сергей Александрович 4 стр.


Я развернул на планшете окно терминала, занёс руку над виртуальной клавиатурой — и с раздражением спрятал компьютер назад в сумку: башка совершенно не варила после вчерашнего. Оставалось уставиться в окно — монотонный пейзаж, не меняющийся в течение всей поездки, действовал даже на хорошо выспавшихся людей, благо СВП-«автобус» двигался так плавно, как будто действительно шел по воде. Степь только кажется ровной как стол — тут есть и холмики, и норы пресловутых сусликов, которые никак не разглядишь в траве, а вот чего нет — так это дорог. Точнее, дороги есть — времянки, накатанные армейскими грузовиками с огромными колесами, которые для любого другого наземного транспорта проходимы мало — ну, кроме БТР и танков, конечно. Излюбленное средство передвижения коренного населения тут — кроссовый мотоцикл: тоже можно въехать куда не надо, но не опаснее чем на лошади. И гораздо быстрее. Тут у большинства парней двухколесные средства передвижения лет с двенадцати-тринадцати — а иначе «ни пацан!» Для местных монгол степь как дом родной, а вот регулярно теряющихся деток офицеров ищут по персональным спутниковым маячкам — ещё одна штука, без которой ни один нормальный человек за дверь не выйдет, даже взрослый. Впрочем, как я уже и говорил, Степь всё равно регулярно получает свои жертвы — вышел и растворился в бескрайних просторах, как кусок сахара в горячем чае. Кости иногда потом находят — случается, что и через десяток лет…

Вот шайтан! Похоже, заснуть мне тоже не удастся. Мысли о работе мешались с мыслями о школе, и так по кругу. Причём если по Проекту волнения были скорее в положительном ключе — сработают последние правки к процессингу алгоритмизации или нет, то вот долбаная летняя практика вызывала один негатив. Можно сколько угодно говорить себе о том, что я взрослый человек в теле ребенка, и мнение так называемых сверстников меня не колышет — но более приятной ситуация, когда на тебя смотрят как на кучу мусора, не становилась. А что смотреть сегодня будут именно так — я просто не сомневался. Почему? Опять «местная специфика».

Как я уже и говорил, кроме армии, в Монголии податься практически некуда: частники вроде Абишева набирают свои дружины и другой младший персонал из своих родственников и потомственных вассалов — постороннему в тот же «Цветок» просто не попасть. Правда, это вполне оправданная мера — секретность получается на уровне… но я сейчас о другом. Итак, армия. В современной армии, очевидно, нельзя без специальности, а специальность можно получить либо в учебке — то есть путём вдалбливания в голову информации со скоростью звука голоса препода-прапора, либо в военно-техническом училище — это что-то типа колледжа, или, как там их раньше называли, ПТУ. Тут, соответственно — ВТУ. Программа за десятый-одиннадцатый класс идёт с заметным сокращением (за счёт классической литературы, языков Империи и прочих гуманитарных предметов), зато учат водить как минимум машину, а то и лёгкий самолёт (тут, в Монголии, это актуально), стрелять из ручного лёгкого и пехотного тяжёлого оружия (а что ещё надо мальчикам «со взором горящим?»), и паре «перекрёстных» специальностей на выбор — связист-электронщик, санитар-парамедик, РХБЗ-лаборант,[10] логист-экспедитор, бухгалтер-интендант — ну и так далее. Плюс, штатные инструкторы пути Духа — всё, как «в большой армии» — включая гарнизонный режим, лёгкую форму шагистики и форму «совсем военную» с погонами и прочими виньетками. Нет, ВТУ срок службы не сокращает — наоборот, солдат (обычно после ВТУ как минимум сержант) служит те же два или три года — пропуская учебку. И на полгода больше получает зарплату, разумеется, а в ВТУ у курсантов с головой на плечах нет проблем и со стипендией… А вот за старшие классы хорошей школы часто приходится и заплатить. Понимаете, к чему я клоню?

Девятый класс школы заканчивается выпускными экзаменами — в ВТУ берут (и начисляют первые полгода стипендии, что для многих важно) по их результату. Экзамены, как и положено, идут и заканчиваются в июне, а в начале июля мальчики наиболее… изобретательно-активного возраста уже стригут волосы и отправляются в «летний лагерь подготовки ВТУ» — короче, подальше от возможности что-то учудить «пока можно». Девочки, решившие пойти по армейской карьере, могут сделать то же самое — ВТУ, армия и контракт. Собственно, так и делают… где-то в Великороссии или в Сибири — но только не здесь. Патриархальное, чтоб его, общество… Школы, под соусом подготовки «к двум самым серьёзным годам обучения», а на самом деле, видимо, чтобы не вызвать ненужный социальный дисбаланс, перед десятым классом делают летние учебно-практические лагеря. При этом «практика» почему-то считается отдыхом, а не учёбой… В итоге получается, что я должен каждый день переться в школу, где на трёх (ТРЁХ!) оставшихся парней приходится шестьдесят две девчонки — то есть на четыре пятых ученицы параллельных классов, мне практически незнакомые. И смотрящие на, по их мнению, бесхребетных слюнтяев, как на тараканов каких-то! Ради чего я должен был всё это терпеть, мне было решительно непонятно: что такое «трудовая практика», я себе ещё по прошлому миру примерно представлял и не питал иллюзий, что тут она организована как-то лучше. То есть у толпы подростков на пике гормонального фона будет масса свободного времени на «красить вот эту стену до обеда» и практически никакого контроля — самое оно, чтобы оказавшаяся в большинстве социальная группа вдоволь подоставала меньшую. Фигня, если с точки зрения взрослого человека, но как же меня это напрягает: кто станет первой целью насмешек, я даже не сомневался.

Что поделать, я, иномирянин, даже сейчас всё ещё… выделялся. А дети и подростки как никто другой это остро чувствуют. Особенно тяжело пришлось в первые полгода — уж слишком сильно мои собственные интересы и чаяния лежали в отличной от других плоскости. Сверстники, двенадцати- тринадцатилетки обоих полов буквально бредили Тренировками, Практиками, Путями (обязательно с большой буквы!) — и напропалую хвастались друг перед другом своими «достижениями». Понять я этого никак не мог — восточная мишура по поводу личной силы и Просветления для меня казалась лютым бредом, а описанные в литературе возможности редких адептов, постигших вершины своего Пути… ммм, скажем так — несколько приукрашенными. В чем смысл заниматься изматывающими физическими тренировками я ещё мог понять — но вот аскеза и медитации вместо того, чтобы как можно усерднее забивать податливый пока ещё мозг необходимыми знаниями? И это всё ради того, чтобы через несколько лет получить возможность таскать у пояса железку или плётку, бесполезную в общем-то против даже пистолета? От «сверстников» внятных объяснений добиться было невозможно, а от Тогжана, которого мне случайно удалось застать во время одного из редких визитов в лабораторию, услышал лишь «это надо понять самому». И только спустя ещё полгода до меня постепенно начало доходить, насколько я ошибался…

03

Концепция понятия «Путь» оказалась одновременно очень простой и невероятно сложной штукой. Философским понятием, которое объединяет в себе совершенно несовместимые на первый взгляд вещи. Примерно как «Коммунизм». Да-да, это не шутки — Путь это… дорога жизни, что ли. Искусство, инструкция и желание укладывать ВСЕ свои поступки в определенном ключе… м-да. Это и ещё множество определений можно найти в книгах, и они точно так же не приближают к пониманию сути явления. Ладно, остановлюсь на том, что Путь — это сплав веры (не религии!) и социальных воззрений, который, при следовании ему, гарантировано позволяет достичь зримых результатов. Причём получается, что возможность выше прыгать и сильнее бить и творить «чудеса» — это сильно побочный эффект… Всё, я сдаюсь. Наверное, ЭТО невозможно взять и просто объяснить словами, только почувствовать самому. Только скажу, что ничего похожего на учение о Путях за пределами границ Великой Империи так и не появилось и не прижилось. Боевые искусства есть, магия есть, религии есть, в том числе и государственные — но нет ничего, что объединяло бы их, увязывало между собой и обыденной жизнью. Это я, кстати, тоже узнал далеко не сразу…

…Меня потянуло вперёд — винты СВП перешли на реверс и катер оттормозился, аккуратно наехав на асфальт улицы. Это ещё одна милая местная традиция — строить обрывающиеся в никуда концы улиц, выходящих за пределы города. Резко так — есть прекрасная асфальтированная дорога, дома по бокам, освещение, магазины, все дела… и вдруг бац — степь, и только веер колей во все стороны разной степени разбитости и заросшести. Давящий на уши даже в салоне гул стих — роторы остановились, и я, кивнув пилоту, спрыгнул с середины трапа на мягко спружинившее под ногами дорожное покрытие. Мягкое не потому, что асфальт такой особый, а потому что южное солнышко запросто разогрело его градусов до тридцати пяти, и это был ещё не предел. Ещё одна причина, почему местные любят путешествовать с утра — по сравнению с кондиционированным салоном «автобуса» на улице было сущее пекло: как в духовку добровольно влезть. А мне ведь ещё до школы шагать и шагать…

…Меня потянуло вперёд — винты СВП перешли на реверс и катер оттормозился, аккуратно наехав на асфальт улицы. Это ещё одна милая местная традиция — строить обрывающиеся в никуда концы улиц, выходящих за пределы города. Резко так — есть прекрасная асфальтированная дорога, дома по бокам, освещение, магазины, все дела… и вдруг бац — степь, и только веер колей во все стороны разной степени разбитости и заросшести. Давящий на уши даже в салоне гул стих — роторы остановились, и я, кивнув пилоту, спрыгнул с середины трапа на мягко спружинившее под ногами дорожное покрытие. Мягкое не потому, что асфальт такой особый, а потому что южное солнышко запросто разогрело его градусов до тридцати пяти, и это был ещё не предел. Ещё одна причина, почему местные любят путешествовать с утра — по сравнению с кондиционированным салоном «автобуса» на улице было сущее пекло: как в духовку добровольно влезть. А мне ведь ещё до школы шагать и шагать…

Вообще-то, улицы вполне могли пропустить «автобус» и до самой школы — отношение к правилам дорожного движения в Монголии тоже… своеобразное. Ундерхаан не настолько большой город, чтобы жителям приходилось часто использовать личный транспорт в черте города, а улицы специально сделаны очень широкими — на зависть магистральным шоссе в других регионах. Потому СПВ-рейсовики и переставленные на колёса низкого давления армейские вездеходы (ещё одна модная монгольская переделка), ходящие до нескольких крупных становищ и к ближайшим большим военным городкам, спокойно проходят до центра Ундерхаана и там высаживают и принимают пассажиров… но я вынужден топать пешком. Не принято тут выпячивать свою значимость: школьник — веди себя как школьник, пройтись по самому пеклу — отлично закаляет тело и Дух. Впрочем, сейчас я ворчал про себя больше от недосыпа — уже привык, а может и тренировки действительно помогли. Если бы у меня на них ещё оставалось время…

Прямо удивительно, но до школы я добрался почти вовремя. Можно было и совсем вовремя — но пришлось бы бежать… да пошли все нахрен! Раз практика это «отдых», то пусть попробуют заставить отдыхать по расписанию. Уверен, не я один опоздал. Хотя, дойдя наконец до учебного заведения, я немного засомневался в своей правоте. Чего-чего, а территорию здесь никто не экономит, в отличие от заборов: необычно пустой двор вокруг школы меня не насторожил — услать пришедших вовремя «везунчиков» с миссией полива клумб, пропалывания сорняков или тем паче — отсыпания дорожек кирпичной крошкой можно было чуть ли не за горизонт! Выходящих покурить у школьного подъезда здесь быть не могло — даже до учителей не дойдёт, свои наваляют от души, а охранников при входе нет в принципе, так что мне предстоял занимательный квест «найти своих». Однако, как оказалось, о растяпах вроде меня все-таки позаботились: на створке двери обнаружилась криво приклеенная половинка листа А4, которую я заметил только когда дернул за ручку и убедился, что главный вход заперт.

На время учебно-экскурсионной поездки все десятиклассники, пожелавшие остаться в школе, переводятся во временную сводную группу Найдаковой Х. О.

Зам. дир. Нарышкина Н.М.

Подпись, печать. Ниже от руки было размашисто добавлено:

Заходите через второй чёрный в физкультурном корпусе.

С.П.

Для особо одарённых: ВСЕМ ученикам, оставшимся в городе, заходить через физкорпус!

«Расшифровать», что же такое произошло, для меня труда не составило: опытный я, в каком-то смысле, школьник. Значит, вчера, сразу после торжественной раздачи аттестатов о неполном среднем образовании, учителя, вместо того, чтобы засесть бухать от счастья за достижения своих воспитанников, как все нормальные люди, сели работать — сверхурочно. По-быстрому раскидали оставшихся учащихся по классам и даже старост назначили. Хотя обычно первое делается ближе к концу июня, перед отпуском у педколлектива, а второе вообще на первом уроке нового учебного года. И я даже знаю, зачем был этот взрыв трудового энтузиазма: зря, получается, я наговаривал на их счёт. Нет, ну вот не суки ли?

Процесс дальнейших действий я себе представил как вживую. Свеженазначенные старосты ловятся замдиректором за подол (фигурально выражаясь, ибо телефоны для чего?), и до них доводится сообщение о возможности заменить тупое торчание в поднадоевшей за год школе многодневной экскурсией и список их класса, а те уже должны донести информацию до оконечного получателя — своих свеженазначенных одноклассников. Такое обычно объявляется прямо в классе, ну или в первый день практики могли всех собрать (задержитесь, нам нужно сделать объявление), но когда есть некая спешка, организуется банальный обзвон. «Ты предупреди вот этих, ты — этих, а ты — тех». Ну и про оставшихся для дальнейшего обучения мальчиков «случайно» забывается — не старостой, разумеется, а одной из порученок: опа, всё на мази! Нет, ну а что — всё произошло как бы случайно, возможность заменить трудовые подвиги реальным отдыхом «горит», возможны же накладки? Ну а преподавателям и того лучше — моногендерным коллективом управлять проще, особенно когда он состоит из шестнадцатилетних девчонок. Разумеется, смогли поехать не все и из приглашённых — и педколлективу пришлось оставить дежурного преподавателя для остальных: в данном случае физкультурницу. Не самый приятный для меня выбор, честно сказать… ай, да и черт с ним. Главное, толпы не будет, а в небольших количествах одноклассники и одноклассницы куда лучше переносимы.

На всякий случай я подёргал дверь — хотя синяя печать не располагала к ожиданию «смешного прикола» — пожал плечами и отправился в физкорпус. По дороге заодно пытаясь понять, какое же чувство во мне сильнее — совершенно детской, иррациональной обиды: ах, меня не позвали… или желание некультурно поржать! Весь фокус был в том, что я всё равно просто не мог уехать из «Каменного цветка»: работа требовала моего присутствия именно здесь и каждый день, значит, поездка для меня пролетала так и так. Кстати, удовольствие находиться в серпентарии, в который превратился нормальный, в общем-то, коллектив после «хирургического удаления» из него мужской части учащихся, не половину рабочего дня, а несколько дней с утра до вечера… Ну, вы поняли. Ладно, сейчас посмотрю на других таких же «неудачников».

04

— А вот и наш сильный программист! — было первое, что я услышал, пройдя сквозь действительно отпертый «чёрный ход». Парные двери вели прямо в спортзал, сейчас практически пустой, и предназначались для вноса-выноса инвентаря на улицу, во время тренировки в хорошую погоду. По мне, так лучше б их забыли нарисовать в проекте здания: «хорошая», в смысле ясно-солнечная погода тут двести дней в году, и сто из них приходятся на сезон, когда упражнения на «свежем воздухе» превращаются в настоящую пытку жарой. Недаром беговое «кольцо» школьного «стадиона» густо обсажено со всех сторон тополями и липами, а поздней весной и летом даже отмороженные на всю голову любители футбола из тех, что живут в городе, приходят на школьные матчи и тренировки исключительно в сумерках, как вампиры какие. Всё ещё жарко, но уже, по крайней мере, можно с гарантией обойтись без солнечных ожогов, играя в футбольной форме. Недаром национальная монгольская одежда — халат с длинными рукавами и шапка, ох не даром…

— Здравствуйте, Солонго Пуревовна! — найдя учительницу глазами в другом конце здоровенного помещения и старательно улыбаясь во весь рот (зрение у сволочи как у орла!), я привычно «прожевал» отчество, прозвучавшее оттого слегка невнятно. Тётка… хотя, какая она тётка — двадцать четыре года, из педагогического два года как! — столь же привычно непроизвольно поморщилась: мало кому нравится, когда все за глаза тебя называют «Пургеновной»! Впрочем, это слово-производное от отчества и названия средства от запора «Пурген» ей, на мой взгляд, очень шло.

— Надо что-то куда-то таскать? — перевёл «смешную» фразу Тодаевой я, не дождавшись хотя бы ответного «здрасти».

— Точно! Будешь расставлять мишени для «хасса»,[11] Далеев. Раз ты так захотел посмотреть на предзачётные тренировки Нармаевой, что даже на Байкал со всеми не полетел — кто я, чтобы вставать между тобой и твоей любовью? — физкультурница даже не особо пыталась скрыть, что кривляется. Правда, в опоздании не уличила — видать, слишком счастлива была. Вообще, «сделала» она меня действительно хорошо — теперь настала моя очередь кривиться. Я знал, что Криста Нармаева по прозвищу «Утиный нос»[12] в этом году выступает на турнире по Монгольскому луку среди юниоров. А вот то, что она останется в школе тренироваться — не подумал, хотя мог бы и догадаться. Ну теперь эта утконосая меня задолбает — и не отвязаться никак.

Назад Дальше