— Глупость несусветная, — возмущенно пробасил он. — За такое можно получить десять лет. А когда выйдете, никто не захочет с вами знаться.
Майк по-прежнему пытался помочь.
— Не обязательно делать это самим. Можете скинуться и нанять безработного убийцу. Наверняка кто-нибудь из них не откажется от честного заработка.
— Тьфу!
— Что вы сказали, генерал?
— Я сказал «тьфу», мистер Бонд.
— Что ж, боюсь, больше мне предложить нечего, — сказал Майк. — А теперь, когда мы все обсудили, я вас провожу. Думаю, вам обоим не помешает прогулка на свежем воздухе.
2Джил вылезла из шкафа. Как известно, женщины могут отбросить частности и сосредоточиться на главном. Вот и Джил сейчас была исполнена ликования. Так вот что омрачало их отношения! Не перемена в сердце Майка — он всего лишь переживал, что разорен, как будто на такие пустяки стоит обращать внимание. Когда Майк, распрощавшись с двумя самыми несчастными попечителями в истории банковского дела, вернулся в кабинет, она, без предварительных неофициальных переговоров, бросилась ему на шею с криком: «О, Майк, Майк, Майк!» — и прижалась так, словно они вдвоем пережили кораблекрушение и благополучно выбрались на необитаемый остров.
Первое чувство Майка — что о чем-то подобном он мечтал с начала знакомства — длилось всего миг. Совесть шептала, что именно этого он мучительно избегал последние недели. Разумеется, он был на седьмом небе, но как раз туда таким неудачникам вход строжайше заказан.
— Нет! — сказал он. — Нам нельзя.
— Майк!
— Нет!
— Но, Майк!
— Нет!
Джил рассмеялась счастливым смехом.
— Ты будешь и дальше притворяться, будто не любишь меня? Помнишь то утро, когда мы были здесь, и пришел Коулман сказать, что к тебе посетитель?
— Я не забыл.
— Не станешь же ты отрицать, что, если бы не приперся болван-дворецкий, ты бы сделал мне предложение?
— Не стану.
— Так может, ты боишься, что я — как это говорят? — не разделяю твоих чувств? Думаю, такие сомнения должны бы давно рассеяться. Однако на всякий случай внесу полную ясность. Майк, хочешь ли ты, чтобы я стала твоей женой? И не смей потупиться, покраснеть и сказать, что лучше нам остаться добрыми-предобрыми друзьями, потому что добрых-предобрых друзей из нас как раз не получится. И не говори, будто мы не можем пожениться, потому что твой банк вот-вот рухнет! Какое нам до этого дело?
Майк вздрогнул едва ли не энергичнее своих недавних собеседников, которые при упоминании этой темы вздрогнули с исключительной силой.
— Ты знаешь?
— Конечно. Я сидела в шкафу и объясню тебе, почему. Потому что хотела узнать, из-за чего ты ходишь чернее тучи и ведешь себя так, будто мы дальние знакомые, а тебе хотелось бы еще увеличить дистанцию. Почему ты мне не сказал? Не поверю, будто ты думал, что я от тебя отвернусь. Я люблю тебя, а не твои деньги. Ну и что, если у тебя нет ни пенни? Как-нибудь проживем.
Лицо Майка свела судорога.
— Джил, — с усилием проговорил он, — сядь, пожалуйста. Я должен кое-что тебе объяснить. Суть не в том, что у меня нет ни пенни. Все гораздо хуже.
— Что такое?
— Не знаю, как сказать помягче. Через несколько месяцев я почти наверняка буду в тюрьме.
— Майк! — завопила Джил. — Не может быть!
— Не вижу другого исхода. Ты слышала, что я сказал этим двоим. О том, как пытался вытащить банк из ямы. Одни мои операции были успешными, другие провалились. Вот за провалы и сажают в тюрьму. Я рисковал, а банкирам не позволено играть в азартные игры на деньги вкладчиков. Если игра успешна, она сходит с рук. Если нет, то зовется мошенничеством. Я уже слышу, как прокурор спрашивает: «Должны ли мы понимать, мистер Бонд, что вы использовали вверенные вам средства для биржевых спекуляций?». И что я смогу ответить? «Да, сэр, верно, сэр, но, честное слово, сэр, я делал это из лучших побуждений». Присяжные даже в комнату для совещаний выходить не будут. Видит Бог, как мне больно это говорить, но ты не можешь выйти за человека, который вот-вот окажется за решеткой.
— Могу!
— Нет, милая, я тебе не позволю.
Целую минуту Джил молчала. Потом проговорила сдавлено:
— Так надежды нет?
— Я не вижу. Вчера сюда заезжал крупный финансист, я надеялся одолжить нужную сумму, но ничего не вышло. Если какой-нибудь добрый взломщик не возьмет на себя труд обчистить банк до ревизии, мне конец.
Джил опешила.
— Не понимаю. Как это поможет?
— Это бы разрешило все затруднения. Если кто-то проник в банк и вынес крупную сумму денег, как ревизоры узнают, сколько там было? Они полностью растеряются, наверное, даже бросят аудит и пойдут торговать сеном и соломой. Однако за последние сто сорок лет ничего подобного не случалось, так что надежда слабая. Я просто размечтался. Ладно, мне, наверное, пора возвращаться на соляные копи, — сказал он, вставая, — хотя прока от этого теперь чуть. Увидимся, когда вернусь, Джил, милая, и постарайся не очень огорчаться. Наверняка есть какие-то пути, до которых я еще не додумался. Надо просто рыть землю носом и не складывать лапки. Главное, что ты меня любишь, все остальное ерунда. Как я могу называть себя неудачником, если это знаю?
Оставшись одна, Джил уставилась на портрет сэра Хьюго, словно задаваясь вопросом, который поставил в тупик генерала Федерстона… Зачем он это сделал? Она слышала, как отъехала машина Майка, но не тронулась с места. Просидев так довольно долго, Джил встала, подошла к телефону, набрала номер банка и попросила Аду.
— Ада? Это Джил. Сможешь вырваться? Ада замялась.
— Ну, не знаю. Мистер Майк только что пришел, и мы разбираем почту.
— А потом?
— Постараюсь на несколько минут сбежать.
— Так сбегай, и встретимся в «Медном Чайнике». Я тебя жду.
3«Медный Чайник», как уже говорилось в этом повествовании, не создан для тайных переговоров — это популярное место обычно забито до отказа, а столики стоят до того близко, что любое сказанное вслух слово немедленно становится достоянием гласности. Многие самые занятные веллингфордские скандалы начинались с того, что кто-то неосторожно повысил голос за кофе с пирожными.
Однако в этот час дня посетителей было совсем немного, и Джил смогла рассказать Аде историю с банком, не опасаясь, что их подслушают. По ходу дела ей пришла в голову мысль, что последнее время она постоянно сидит в «Медном Чайнике» и расстраивает подругу. Она ждала, что та примет услышанное близко к сердцу, и не ошиблась. Лицо у Ады было скорее флегматичное, чем выразительное, но вскоре на нем отразились изумление, отчаяние, ужас и множество других чувств. Единственное, чего на нем не было, так это сомнения. В отличие от Гасси, ей и на миг не пришло в голову, что история с недостачей в банке — шутка. Она безропотно выслушала убийственные новости, а, когда Джил закончила, воскликнула чисто по-женски: «Я ж тебе говорила!»
— У меня несколько недель было нехорошее чувство, — продолжила Ада. — Я видела, что мистер Майк чем-то встревожен. Иначе он по-прежнему хвалил бы мои булочки! Ох уж этот сэр Хьюго! Швыряться деньгами на больницы и библиотеки, зная, что он роет яму мистеру Майку, банку и всем нам. Самое обидное, что теперь ничего не поделаешь.
— Тут ты ошибаешься, — сказала Джил. — Мы можем помочь.
— Чем?
Секунду Джил молчала. Не то чтобы она затруднялась с ответом, просто не знала, способна ли Ада сразу после одного потрясения выдержать второе. Может быть, стоит повременить, пока нервная система подруги освоится с услышанным, а не вываливать все сразу.
Потом Джил рассудила, что Ада девушка крепкая, менее всего склонная ломаться под бременем обстоятельств, и решила продолжить.
— Скажи, Ада, что бывает, когда Майку надо что-нибудь из большого сейфа? Он велит тебе это принести?
— Или идет сам.
— Так ты знаешь комбинацию?
— Конечно.
— Тогда все в порядке. Можно приступать.
— К чему?
— Мы с тобой ограбим банк.
К несчастью, Джил сказала это, когда Ада поднимала чашку. Та вздрогнула, пролила кофе на стол, и прошло некоторое время, прежде чем разговор возобновился. Когда справедливо возмущенная официантка сменила скатерть и, выслушав последние извинения, удалилась с ледяным видом, Ада спросила:
— Что ты сказала?
Лицо у нее было ошарашенное, и Джил поняла, что первое, быть может, чересчур резкое заявление, необходимо дополнить.
— Ты, конечно, думаешь, что я рехнулась, — сказала она, — но сейчас я все объясню, и ты поймешь, что другого выхода нет. Дело в том, что мы с Майком хотим пожениться.
— Неужели?!
— Да.
— Ты же уверяла, будто он тебе не нравится.
— Просто оговорилась.
— И вы правда поженитесь?
— Да. Точнее, нет. Понимаешь, он сказал, что банк лопнул, и его посадят в тюрьму, потому что объявят виноватым, и мы не можем пожениться, поскольку это нечестно по отношению ко мне.
— Да. Точнее, нет. Понимаешь, он сказал, что банк лопнул, и его посадят в тюрьму, потому что объявят виноватым, и мы не можем пожениться, поскольку это нечестно по отношению ко мне.
Ада выхватила ключевое слово.
— В тюрьму?! Посадят в тюрьму?!
— Он говорит, что да, если кто-нибудь не ограбит банк. Все очень просто. Если мы откроем сейф, вытащим много денег и где-нибудь их спрячем, ревизоры не смогут сказать, сколько там было изначально. Они не заметят недостачу, и все будет прекрасно, потому что Майк, конечно, ее покроет — он страшно умный, ему надо только дать время. Так ты мне поможешь? Я без тебя не справлюсь и знаю, что ты ради Майка пойдешь на все.
Она исчерпала слова и откинулась на стуле, умоляюще глядя на Аду. В подруге происходила перемена, при виде которой Джил затрепетала от радости: лицо Ады приняло то выражение суровой решимости, с каким она однажды отбилась зонтиком от двух хмельных сограждан, а после тем же орудием остановила верткого типа, покушавшегося на бумажник Горация Эпплби. Вероятно, с таким лицом Жанна д'Арк отдавала своим воинам приказ к наступлению.
— Когда начнем? — спросила Ада.
Глава VII
1Утро подошло к тому часу, когда даже в маленьких городках вроде Веллингфорда люди берутся за дела. Почти все чем-нибудь да занимались, пусть даже пили кофе с булочками в чайной или дожидались, когда откроются пабы. Мисс Бонд показывала свою ногу врачу. Гораций чистил серебро. Айви достала шитье, до которого у нее прежде все не доходили руки. Ферди Муха ушел на вокзал встречать Костолома Эванса. Смити и Фрэнк резались в картишки. Майк и Ада трудились в банке. А в невзрачном кабинете невзрачного домика с табличкой «Полиция» на двери суперинтендант Джессоп играл в шахматы со своим шурином Клодом Поттером, сержантом Скотланд-Ярда, приехавшим к нему в отпуск.
Суперинтендант Джессоп горячо любил жену, с которой много лет прожил в мире и согласии. Единственное, чего он не разделял — ее привязанности к брату Клоду, и с тайным огорчением выслушал весть о том, что вышеупомянутый Клод приедет к ним в отпуск. Манера шурина себя держать, высокомерная и покровительственная, раздражала его и выбивала из колеи. В присутствии родственника суперинтендант переставал быть заметным человеком в округе и становился, по снисходительному выражению все того же Клода, сельским блюстителем порядка.
Порой он чувствовал, что мог бы это стерпеть, будь Клод тем пустым фанфароном, каким выглядел. Тогда его можно было бы просто не брать в расчет. Однако суперинтендант не мог отказать шурину в уме. Клод был первым учеником в школе, блистал в Оксфорде, а если до сих пор не продвинулся в Скотланд-Ярде, то лишь потому, что чины там идут не быстро. Не было сомнений, что его ждет блестящая карьера. При всей своей неприязни суперинтендант вынужден был признать, что слушать его интересно. За шахматами Клод рассказывал про Скотланд-Ярд. Суперинтендант завистливо вздохнул.
— Вы нашли себе дело по душе, Клод. Все время чем-то заняты. А у нас тут тишь да гладь. Никогда ничего не происходит.
Клод хохотнул.
— Я бы поостерегся так говорить.
— Почему?
— Мат, — сказал Клод.
Суперинтендант скорбно взглянул на доску, убеждаясь, что так оно и есть.
— Где мне с вами тягаться, Клод!
— Просто надо работать мозгами.
— Да, наверное. Так почему бы вы поостереглись так говорить?
Клод погладил усики.
— Я когда-нибудь рассказывал вам про человека по фамилии Йост?
— Нет, не припомню. Кто это?
— Чикагский гангстер и специалист по взлому сейфов. Нам телеграфировали из Нью-Йорка, что он здесь. Мы задержали его по поводу ограбления в окрестностях Уимблдона, но ничего не нашли, и вынуждены были отпустить. Он в Веллингфорде.
— Не может быть!
— Видел его вчера в кинотеатре. Сидел передо мной.
— Но что ему здесь понадобилось?
— Именно этот вопрос я задал себе. Потом вспомнил ваши слова об успехах здешнего банка и понял — он затевает ограбление.
Суперинтендант ахнул. Веллингфордец по рождению, он сызмальства глубоко чтил «Банк Бонда». При мысли, что какой-то злоумышленник, пусть даже из Чикаго, печально известного своей беспринципностью, способен на такое святотатство, он временно утратил дар речи.
— Вряд ли американец слышал про ваш банк, но кто-то ему, наверное, сказал, вот он и решил попытать счастья, — продолжал Клод. — Так что напрасно вы рассчитываете на спокойную жизнь.
— Вы точно видели именно его?
— Точно.
— Вы могли ошибиться.
— Я не ошибаюсь.
Лицо суперинтенданта приняло еще более озабоченное выражение.
— Его не должны были пускать в страну.
— Не было причин для отказа. Его документы в полном порядке.
— Так депортировали бы!
— Депортируют, если он будет плохо себя вести. А пока будьте начеку, и поосторожней, если с ним встретитесь — известно, что он носит при себе огнестрельное оружие. Ну ладно, я пошел.
— Может, еще партию?
— Какой смысл? Все равно я выиграю. И потом, мне пора на утреннюю прогулку. Нужно сделать девушкам приятное, — ответил сержант, поглаживая усики.
Он вышел легкой походкой, преисполненный сознанием своих обязательств перед женским населением Веллингфорда, а суперинтендант остался в глубокой задумчивости. Он размышлял, как сильно шурин действует ему на нервы, и жалел, что не проявил большую твердость, когда жене пришла фантазия пригласить того в гости.
Из раздумий его вывел телефонный звонок.
— Кто там? — грубо спросил суперинтендант, не отличавшийся вежливостью в телефонных беседах. — А, здравствуйте, мистер Эпплби, — добавил он, услышав голос уважаемого знакомца. — Что?!. Кто-то выстрелил вам в окно?.. Господи… Вы, небось, перепугались. А я только сейчас говорил, что в Веллингфорде никогда ничего не происходит. Немедленно выезжаю, мистер Эпплби.
2Когда прибыл суперинтендант, Гораций успокаивал Айви. Бедная девушка до сих пор видела перестрелки только по телевизору, и даже там их боялась, поэтому бурно отреагировала на выстрелы в окно дома, где служит горничной. Гораций оставил ее поправлять самочувствие с помощью рюмочки бренди, и с приличествующим трагическим видом повел суперинтенданта в зал.
— Спасибо, что приехали незамедлительно, мистер Джес-соп, — сказал он. — Вот это окно.
— Ба! И правда разбито! — воскликнул суперинтендант, обозревая ущерб. — Вы случаем не разглядели этого фрукта?
— Как ни странно, разглядел. Я как раз проходил через зал и, само собой, сразу выскочил наружу.
— Без оружия?
— Иногда приходится рисковать.
— Ну и ну!
— Я успел увидеть его мельком. Высокий рыжий детина. Лица я, разумеется, видеть не мог, потому что он убегал, тем не менее мне хватило увиденного, чтобы составить гипотезу. Вы читаете газеты, мистер Джессоп?
— Да, «Миррор».
— Тогда вы, наверное, знаете о побеге заключенного Моффета из Дартмура.
— Да, читал.
— Я убежден, что стрелявший был этот самый Моффет. Мне случилось быть на процессе, и я приметил его рост и рыжий цвет волос. Думаю, мистер Джессоп, это он.
На этом месте суперинтендант Джессоп, подобно Ферди Мухе, открыл рот. Ход его мыслей, медлительный, как у Ферди, не поспевал за столь быстрым полетом ума.
— Но Дартмур — в Девоншире. Чего бы Моффета понесло в Вустершир?
— Очевидно, он пробрался сюда с определенными намерениями. Эти намерения озадачили бы меня, не будь я на процессе. Вы, вероятно, знаете, что покойный сэр Хьюго Бонд приобрел эту усадьбу у сэра Роджера Армитейджа?
— Да, слышал.
— Однако вы, возможно, не в курсе, что сэр Роджер — судья? И что именно он председательствовал на процессе Рыжего Моффета и приговорил того к пяти годам тюрьмы? Оглашение приговора сопровождалось неприглядной сценой. Осужденного силком волокли из зала, а тот выкрикивал угрозы в адрес судьи и клялся страшно отомстить, как только выйдет на свободу. Вот теперь он и стреляет сэру Роджеру в окна — показывает, что вышел на его след. Как видите, все сходится, мистер Джессоп.
— Но ведь сэр Роджер больше здесь не живет!
— Этот человек только что сбежал из Дартмура. Откуда ему знать?
Последние сомнения развеялись. Суперинтендант восхищенно смотрел на Горация, чувствуя, что умозаключения такого масштаба были бы достойны его шурина Клода.
— Думаю, мистер Эпплби, вы правы.
— Я в этом убежден. И полагаю, что вам следует направить своих людей — всех, коли потребуется — на охрану Мэллоу-холла. Разумеется, если такое повторится. Естественно, вы не можете дежурить тут каждую ночь. Однако, если будут еще выстрелы… Возможно, преступник хотел просто напустить страху и теперь покинет окрестности, но я лично в этом сомневаюсь. Думаю, он настроен более решительно. Как он буйствовал в суде! И если только он не узнает, что сэр Роджер съехал из Мэллоу-холла, что весьма маловероятно, мы еще о нем услышим. Вы согласны?