Он позвонил ей дня за два до трагедии с отцом, или накануне, и загадочным голосом оповестил, что у него для нее сногсшибательная новость.
– Машка, ты просто оползешь, когда узнаешь! – рассыпалось восторгом конопатое чудовище. – Ты просто офигеешь!
– Виталик… Ты бы был посдержаннее в эмоциях, – поморщилась тогда Маша. – И с чего это мне оползать?
– Это такая новость, Матрешка!!!
– Еще раз так меня назовешь, получишь в зубы! – предупредила она его, стиснув собственный рот до скрежета.
– Мишке можно, а мне нет? – скалился Виталик. – Я же тебе хоть и не родственник, но все же не чужой. И хоть бы немного, но добра желаю.
– Желай дальше, – покивала она, скептически посмотрев на табло телефона.
Прямо под номером крупной рыжей точкой угадывалась фотография не чужого ей человека. Ее она сделала в тот день, когда этот прохвост пытался оспорить теткино завещание. А то порой, когда он звонил, не могла вспомнить, кто такой Воеводин Виталик. Фото получилось смазанным, но колоритным – большая рыжая точка в лиловом джемпере. Теперь ни за что не забудешь.
– Но хочу предупредить… – Маша снова прижала телефон к уху.
– Ну? – Виталик сразу занервничал, начав шумно дышать в трубку.
– За новость платить не стану.
Виталик вечно все всем продавал. Дай ему волю, он бы продавцом воздуха устроился у дверей собственного подъезда.
– Ну и черт с тобой! – сразу оскорбился Виталик. Он не ожидал, конечно же, что она так быстро разгадает его затею. – Еще пожалеешь!
Об этом разговоре она забыла. Вспомнила только теперь. И вспомнила также, что произошел он за два дня до того, как ее отца чуть не убили. Зря она все же поскупилась тогда. Может, Виталик и правда что-то такое знал? Ладно, перезванивает, значит, решил сбить цену. Она теперь заплатит, точно заплатит.
– Алло? Слушаю тебя, Виталик!
– Простите, с кем я говорю? – Голос в трубке точно был не рыжего.
– А-ааа я с кем?
Почему-то сразу внутри все заныло и заворочалось. Стоило услышать чужой голос вместо Виталькиного, так сразу ладонь, сжимавшая мобильник, сделалась влажной.
– Ваш номер был в телефонном наборе потерпевшего одним из последних, – ответил мужчина.
– Ага… – Маша зацепила большой кусок пирожного, сунула в рот, чтобы не завизжать от ужаса, и принялась интенсивно жевать. – А почему потерпевшего? Виталик… Он… Что с ним, черт побери?!
– Девушка, успокойтесь, – торопливо перебил ее звонивший. – Мы пока ничего не знаем.
– А Виталик?! Он жив?!
Ей вдруг так захотелось, чтобы это рыжее лохматое чудовище, уже родившееся алчным и противным, оказалось живым и невредимым. Пусть с ним ничего не случится!!! Пусть он и дальше живет и вредничает! Пусть звонит ей, клянчит деньги, грызется с ней из-за теткиного дома. Пусть все это будет! Только бы он был жив!
– Мы не знаем.
– Как это не знаете?! Он в больнице? Вы отправили его в больницу?!
– Девушка! – прикрикнул на нее мужчина, видимо, полицейский. – Прекратите трещать!
– Ага.
– Потерпевший является таковым предположительно. Понимаете?!
– Да, – кивнула она, сунув в рот еще кусок пирожного, чтобы не орать, не визжать, не задавать кучу бессмысленных вопросов. – Нет. Не понимаю. Как это?
– Дело в том, что полицию вызвали соседи снизу. Пожаловались на страшный шум наверху. Предположительно в квартире вашего родственника…
– Он мне не родственник, но… Но и не совсем чужой человек.
– Разберемся, – пообещал человек с Виталькиным телефоном.
– Так что в квартире моего неродственника?
– Произошла драка масштабная. Все поломано, разбросано, много крови. Эксперты будут работать со следами, отпечатками. Кстати, вы не знаете, какая группа крови у вашего неродственника?
– Да… нет, не знаю. Но он ходил постоянно в районную поликлинику. Она за углом его дома, кажется. Лечил зубы, обращался к врачам с головной болью… Тетка еще говорила, что он сам – сплошная головная боль! Господи, куда же он влип?! Что могло стрястись?!
– Выясним, – сказал полицейский.
Тут же затребовал ее данные, записал под диктовку и пообещал позвонить.
Опять? Опять начинается?
Машу затрясло. Она быстро расплатилась, сгребла сумочку и плащ в охапку и через две минуты уже сидела в своей машине. Она потянулась к ключу, но резко отдернула руку.
Страшно! Стало так страшно! Вдруг она сейчас снова встанет на светофоре, забудется на миг, а потом очнется через два часа?! Что делать-то?! Пешком пойти? Нет. Далековато.
– Вова, ты?
Она нервно сжимала телефонную трубку, моля бога о снисхождении. Пусть Вовка будет человеком и заберет ее отсюда, а! Пусть он не станет задавать нелепых вопросов типа: а зачем, а что с тобой, ты в порядке? А просто возьмет и приедет. Ну, хоть раз в жизни пусть он будет нормальным! Пусть он будет мужиком. Пусть посмотрит на нее сверху вниз и скажет:
– Я все решу, дорогая…
Чуда не произошло. И Вовка принялся гундеть.
– Ты понимаешь, что сейчас разгар рабочего дня?
– Сейчас обеденный перерыв, – уточнила Маша и на всякий случай покосилась на часы, мало ли… Увиденное порадовало. – Сейчас тринадцать сорок, Вова.
– И что?! – возмутился он. – Я уже не могу пожрать нормально? Мне нужно мотаться по городу в поисках своей супруги?
– Я не пропадала. Я стою на месте.
– Как же! – фыркнул он со злостью. – Ты только что сказала: Вова, я пропадаю!
– Это образное выражение.
Маша устало прикрыла глаза. А она еще вчера, стоя на балконе в теплом халате, пыталась найти какие-то пути к примирению. Думала, что неприятности их сплотят и все такое. Размечталась, называется.
– Короче, Машка, прекрати блажить. Садись за руль и поезжай на работу. Вечером… Ох, черт, вечером я не смогу тебя встретить. Вот досада! – на заднем фоне, у него за плечом или, может, на его коленках кто-то сдавленно хихикнул.
– Действительно, досада.
Маша отключилась. Минут десять сидела, переводя взгляд с оживленного проспекта на часовой циферблат. Люди ехали, шли, смеялись, наслаждались наступлением долгожданной весны. И совсем, совсем не думали о времени! Оно у них не терялось! Из их жизни не вырывало куски в три часа. В их жизни сейчас солнце заливало небосвод, скакало по витринам, стеклам машин, отражалось в часах.
Десять минут, пятнадцать, пора!
Она доехала до офиса. Деловито кивнула секретарше, которая в последнее время рассматривает ее так, будто видит впервые. И чтобы та таращилась на нее поучтивее, надавала ей кучу заданий. Потом два часа работала, как вол. А потом…
– Игорь Алексеевич, вы?
Она решилась позвонить Шпагину. Он хоть и нудный, но все же не слишком навязчивый. Хоть и пытается повесить на нее покушение на отца, но не слишком настойчиво. То ли его сомнения гложут, то ли она немного нравится.
– Я… Мария Сергеевна?
– Так точно, – грустно улыбнулась она. – Кажется, у нас опять беда!
– Что случилось? – Шпагин мгновенно подобрался.
– Мне сейчас звонили с телефона одного не чужого мне, но все же не родного человека. И сказали, что в его квартире произошло что-то ужасное.
– Давайте точнее, Мария Сергеевна.
И она в двух словах поведала ему о звонке с телефона Виталика.
– Адрес какой, вы говорите? Ладно, узнаю, что смогу. – Шпагин записал. Потом помолчал и спросил: – А вы в котором часу сегодня освободитесь?
– Через два часа буду свободна. – Она с опасением покосилась на часы, время близилось к четырем часам пополудни. – Около шести.
– Я заеду.
Приехал Шпагин к ней на автобусе. Когда Маша вышла на улицу, он стоял возле ее машины с черной кожаной папкой под мышкой, в светлой джинсовой куртке, темных брюках, темных очках и рыжих ботинках.
– Здрасте еще раз, Мария Сергеевна, – наклонил он голову, и русая челка скользнула от левой брови к правой.
– И вам не хворать, Игорь Алексеевич, – улыбнулась она.
Он выглядел комично в своей одежде, будто одевался в потемках, хватая то, что попалось под руку.
– Кажется, я только что нажил себе врага в лице во-он того молодого интересного человека. – Шпагин кивнул куда-то за ее спину.
На крыльце офиса стоял Женя. Он неотрывно смотрел в их сторону. И кажется, сильно нервничал. Маша могла поклясться, что видит, как он кусает губы. И румянец смотрелся неестественно на его обычно бледном лице.
Неужели, ревнует?
Ей вдруг сделалось весело и легко. От того, что Шпагин смотрел на нее и улыбался открыто, беспечно. От того, что Женька злился, застав ее за разговором с другим мужчиной. А что будет, когда она Шпагина усадит в свою машину? Ого-ого!
Женька отвернулся. Слишком поспешно, слишком нервно, слишком быстро сжал кулаки, не занятые ничем. Сумка висела у него на плече.
– Ваш поклонник? – быстро среагировал Шпагин на юношу.
– Не знаю, как и сказать… – Маша медленно ехала мимо крыльца офиса, пытаясь поймать взгляд обиженного парня и улыбнуться ему. – Кажется, я ему нравлюсь.
– А он вам?
– Ну… И он мне симпатичен. – Женька так и не глянул в сторону проезжавшей мимо машины, и Маша прибавила газу.
– А что по этому поводу думает ваш муж? – спросил Шпагин.
Вот пристал!
– Мужу все равно, – твердо ответила Маша, сощурилась от яркого солнца и тут же попросила Шпагина достать ей темные очки из бардачка.
Он долго рылся, чем-то шуршал, читал надписи на каких-то упаковках, чему-то удивлялся. Маша не наблюдала за его действиями, следила за дорогой. Потом он все же протянул ей очки со словами:
– Мужу все равно, а подруге?
– Какой подруге?
– Вашей покойной подруге. Она как относилась к вашему роману с парнем, который гораздо моложе вас? Вы не смущайтесь, Мария Сергеевна, вы прекрасно выглядите, но этот мальчик… Он просто…
– Зойка называла его тринадцатилетним, – с грустью вспомнила Маша. – Была не против того, чтобы мы с ним… Ну…
– Переспали? – подсказал Шпагин, развеселившись ее смущению.
– Точно. Но в то же время считала подобные отношения бесперспективными.
– А вы с ним переспали? Вы не смущайтесь, Мария Сергеевна, не смущайтесь. Мне, как доктору, надо говорить правду и только правду. – Он рассмеялся. – Хотите, угадаю?
Она промолчала, покраснев от смущения. Вдруг сделалось жарко в машине. Стыдно перед этим следователем, одетым так нелепо. Неудобно в офисной одежде и на высоких каблуках. Все давило, жало, мешало дышать. Встретилось бы на пути озеро, прыгнула бы, раздевшись догола, ей-богу. Или в чан с кипящим молоком. Или в прорубь. Куда там еще для очищения души и тела прыгали сказочные герои?
– Вы с ним не спали, – проговорил Шпагин.
– Нет.
– Почему?
– Не ваше дело! – фыркнула Маша.
– А я все равно угадаю, Мария Сергеевна! – Он заворочался, расстегнул куртку, резким движением зашвырнул кожаную папку на заднее сиденье. – Вы иначе воспитаны. Ваше воспитание… Оно не позволяет вам заниматься сексом с мальчиком, который много моложе вас и которому вам совершенно нечего предложить.
– Почему? – упавшим голосом спросила она и вдавила газ, чтобы успеть проскочить до того, как загорится желтый сигнал светофора, зеленый-то уже моргал.
– Вы не разведены. И вы чрезвычайно порядочны. И очень хорошо воспитаны. И именно поэтому… Вы не совершали того, в чем следствие склонно вас обвинить.
– Спасибо, – машинально отозвалась Маша, и губы ее задрожали. – Значит ли это, что меня больше не подозревают в покушении на отца?
– Не будем торопиться. – Шпагин снял с ног рыжие ботинки и остался в бежевых носках. Зевнул, потянулся с хрустом. – Давайте дождемся результатов экспертизы.
– Где?
Она снова машинально посмотрела на часы, время вело себя преотлично. Не торопилось, не исчезало. Оно просто шло.
– Что где? – не понял Шпагин.
– Ждать где станем?
– А-аа, так ждать придется, возможно, дня два. Как только будет известен результат, я вам позвоню. Это другой район, другие порядки. Позвоню.
Они заехали в недорогое кафе, заказали ужин. Шпагин взял себе две отбивные и двойной овощной гарнир, два кофе и два пирожных. Маша ограничилась салатом и стаканом сока. Неторопливо ели, снова сосредоточившись на всяких разных мелочах. Его, к примеру, интересовали звуки, которыми сопровождалась тишина в телефоне, когда ей звонили.
– Дыхание? Дыхание было слышно?
– Нет. – Она нахмурила лоб, вспоминая. – Только когда с моего домашнего мне на мобильный звонили, слышно было, как кто-то дышит. Очень тихо. Или… Или мне это казалось. Или теперь кажется…
– Кто?! – тут же прицепился Шпагин, терзая вилкой громадный, как лопух, лист салата.
– В смысле?
– Мужчина или женщина?
– Смеетесь?! – она оторопело застыла со стаканом сока в руке. – Как я могла определить по дыханию, мужчина это или женщина?!
– Э-ээ, нет, Мария Сергеевна, не скажите. – Шпагин оставил в покое лист салата, он с ним так и не справился, порвал только в клочья. – Дыхание у женщин и мужчин совершенно разное.
И следующие двадцать минут она слушала лекцию об отличительных признаках. Потом подумала и кивнула:
– Пожалуй, мужчина.
– Думаете? – Шпагин заинтересованно глянул на нее, держа двумя пальцами эклер с заварным кремом ровно посередине.
– Ну… Я не уверена, конечно, но дыхание было тяжелым. Это длилось мгновение, потом, видимо, трубку накрыли рукой. Я только теперь поняла, почему я приняла звонившего за своего мужа. Он тоже шумно дышит в трубку. Надо же… – Маша покачала головой. – Но кто же это, кто?!
Ответ неожиданно нашелся у Вовки. Когда она ему рассказала о происшествии в квартире Виталика, он вдруг с грохотом швырнул на обеденный стол вилку с ножом – он устроил себе поздний ужин в половине двенадцатого ночи, – замотал головой и пробубнил с набитым ртом зло и отрывисто:
– Все из-за этой проститутки!!! Все из-за нее!!!
– Из-за какой проститутки, Вова?
Маша должна была уточнить, хотя первая, о ком подумала, – это о возлюбленной своего брата. Но мало ли! У Володи очень бурная личная жизнь, он мог во что-то такое и вляпаться.
Но нет, он тоже имел в виду Лиду, избранницу Михаила.
– Вот как она появилась в нашей семье, так все и началось! – Вова вытер сальные губы льняной салфеткой, отодвинул недоеденное рагу из утки. – Сначала тебе кто-то принялся названивать! Потом это убийство! Затем нападение на Сергея Ивановича! Следом Виталик! Тебе не кажется, что нас кто-то планомерно решил истребить?!
От страшного смысла произнесенных им слов голос его вдруг потух и сделался писклявым. Вовка выбрался из стола, заходил по кухне, натыкаясь на мебель, словно слепой. А потом юркнул в свою спальню и затих там.
Я все решу, дорогая…
Нет, это не про ее мужа. Она не удивится, если он сейчас из спальни выйдет с вещами и попрощается у порога, по-отечески клюнув ее губами в лоб.
Вовка не вышел, он затих. Будто умер! Не было слышно звуков шагов, шелеста постельного белья, нежного ворчания пружин. Он даже по телефону ни с кем не говорил. А обычно в это время у него всегда случались звонки. И Маша закатывала глаза, слыша его интимный шепот за дверью.
– Киреев! – Маша постучала костяшкой согнутого пальца в дверь. – Володя, ты чего там?
Он не отозвался, и она вошла.
Вовка сидел в углу в кресле, сгорбившись, растрепав волосы, до половины сняв с себя штаны. Он смотрел в одну точку, вид его был ужасен.
– Что с тобой?! – Маша переполошилась.
– Ты знаешь… Я только сейчас вспомнил одну вещь… – громким шепотом произнес ее муж.
– Что ты вспомнил? – Маша опустилась на коленки на пол, стащила с мужа штаны, швырнула на кровать. Потрепала его за голые коленки. – Ну!
– Однажды Мишка позвал меня к отцу.
– С целью?
– Хотел познакомить со своей избранницей. – Вовка покосился на нее. – Чего смотришь?
– И ты пошел?! Зачем? Только не говори, что хотел сделать приятное моему брату! Не поверю. Зачем? – Она рассмеялась с горечью. – Знакомиться с путаной?! Зачем, Володя? Надеялся на скидку? Фу, как некрасиво!
– А чего? – он взбрыкнул ногами, сбрасывая ее ладони со своих коленок. – Если у меня нет секса с женой, это не значит, что у меня не должно быть вообще секса!
– И ты собирался устроить это с будущей женой моего брата? – Маша поднялась с коленей, отошла к кровати, села на край. – И в чем же прикол? Сходил. Посмотрел. И как она тебе?
– Ой, да не в этом дело, как она мне! – взорвался Вова, вскочил с кресла и начал метаться по своей спальне в рубашке и без штанов. – Она, конечно, супер, конфетка. И в постели, думаю, профи. Но дело не в этом.
– А в чем?
Маша поставила локти на колени, внимательно рассматривая мужа, прожившего с ней бок о бок несколько лет. Муж не выдерживал никакой критики. Что она в нем нашла, когда замуж собралась?
Высокий, ладно. Образованный и не без ее помощи успешный. Аккуратный, приучила, да. Но в остальном-то, в остальном! Внешне его можно было назвать как приятным, так и безликим. Внутренне, как воспитанным и сдержанным, так и трусливым и равнодушным одновременно.
«Разведусь», – вдруг решила она. Как только закончится вся эта ужасная суматоха вокруг них, она с ним непременно разведется. И постарается забыть все эти бесполезные, бесплодные годы. Без любви, тепла, заботы.
На профессионалку он пошел взглянуть, скажите, пожалуйста! Зойка бы точно его приговорила после таких слов.
– Там разразился дикий скандал, – продолжил ее супруг и начал снимать с себя рубашку. – Сергей Иванович кричал, Мишка кричал. Я между ними метался. А Лидочка…
– Ах, Лидочка! – с сарказмом подхватила Маша, рассматривая немного оплывшее тело мужа.
– Ну не Шурочка же она, – хихикнул он, как дурак.
– Так что Лидочка? Ты утешал папу с Мишей, а она утешала тебя?
– Если бы! – воскликнул ее супруг не без сожаления. – Она вдруг куда-то растворилась.
– Ушла?
– Не совсем. Она вышла из комнаты, но не из квартиры. Где-то в недрах квартиры тестя была. Короче, я встретился с ней, когда она шла из прихожей.