– Надо же… – Лидочка ошалело моргала, прогуливаясь по квартире. – С чего бы это, Сереженька? Откуда бабулесики, интересно?
Она поняла, откуда, стоило разворошить тайник. Серега его устроил во встроенном шкафу под подоконником в кухне. Туда никому и в голову бы не пришло залезть. Десятки пыльных липких банок из-под меда, варенья, махровые от прилипшей пыли бутылки с растительным маслом. Везде по половинке, по четвертинке. Все плотным рядом стояло тут еще с прежних доходных времен. И Лидочка всегда, когда сюда лазила, чтобы вылить у Сереги водку, зажимала носик и надевала резиновую перчатку, чтобы не вляпаться в паутину и не схватить голыми пальцами паука.
Тайник был за всем этим пыльным добром в боковой стенке, обшитой фанерой. Фанера стояла будто бы прочно, но это для тех, кто не знал. Лидочка знала, что надо ее снизу подцепить, потянуть вверх, и она откроет приличных размеров ящик. Раньше в ящике пряталась от ее глаз водка. Теперь там лежал большой сверток размером с два плотно прижатых друг к другу кирпича. Он был завернут в обыкновенный пакет из супермаркета.
Лидочка вытащила сверток, положила на пол, вернула на место фанерку, отряхнула руки, перчаток в этом доме не нашлось. Закрыла дверцы, взяла сверток в руки и, положив на стол, принялась снимать с него шуршащую полиэтиленовую упаковку. Под упаковкой обнаружился женский платок с люрексом. А под платком…
– Боже мой!! Серега, что ты наделал?? – Она в ужасе отпрянула от денег, рассыпавшихся по столу после того, как она развязала концы платка. – Ты что наделал, сволочь??
Это были деньги ее свекра, к гадалке не ходи. Их кто-то долго у него искал, перерыл всю квартиру, и…
Господи, а может, это Серега искал?! Может, он и Сергея Ивановича?! А ей просто соврал, и все. Она врала ему, он ей. Все закономерно. И он не рассказал бы ей ни за что, кабы не его величество случай. Может, побоялся, что в его отсутствие кто-нибудь квартиру обнесет? Может быть…
Она вдруг принялась лихорадочно снова укладывать деньги стопками. Концы платка не стягивались, деньги расползались, но она не сдавалась. Все связала, накрыла сверху пакетом, и тут в дверь позвонили.
Лидочка недовольно поморщилась. Кто это мог быть, можно было только догадываться. Серегиных собутыльников она не раз отсюда гоняла. Они ее побаивались. Потому что до поры до времени ее побаивался и он. Потом все поменялось. Как деньгами оброс, так и поменялось. Даже пить бросил.
– Ишь, ты! Миллионер, мать твою!!! – зашипела она злобно, маршируя к двери. Резко крутанула головку замка, резко дернула дверь на себя, слишком громко заорала: – Че надо, козлы??
И тут же отпрянула, тут же затряслась, вжалась в угол, закрылась руками.
На пороге стоял Мишаня. Не обратив внимания на ее испуг, он прошел в квартиру, и через минуту из кухни раздался его нечеловеческий крик:
– Ты-ыыы?! Сука-аа!! Я так и знал, что это ты-ыы!!
Он орал страшно. И страшно плакал. Рыдал с надрывом, как умалишенный. А потом затих и принялся звонить кому-то. Она все слышала. Сидела, съежившись в углу в прихожей, и не шевелилась. Ей сквозило из приоткрытой входной двери. Ей надо было удирать отсюда от Мишаниного гнева подальше. Но она не могла. Надо было объяснить ему хоть что-то. Но она не могла.
Удирать-то было некуда! И оправдываться было бессмысленно! Никто не поверит в ее незначительные мелкие пакости, которые они обдумывали с Серегой. Не поверит, обнаружив пакет с деньгами, пропавший из дома покалеченного старика.
Никто ни за что ей не поверит. Никогда…
Глава 11
– Мы вычислили убийцу вашей подруги, Мария Сергеевна, он задержан. Он также подозревается в покушении на убийство вашего отца. Мы не могли бы с вами встретиться сегодня?..
Этим звонком в половине восьмого утра ее в воскресенье поднял с постели Шпагин. Маша вырвалась из кокона простыней, выбежала из своей спальни, влетела в комнату мужа. Тот спокойно спал, разметавшись на полутораметровой ширине матраса.
Слава богу, не он! Конечно, глупо так думать о нем, но мало ли! Он такое натворил с этой Лидочкой!
Она не слышала вчера, как он вернулся. Долго лежала в ванне, потом выпила стакан теплого молока с медом и мятой и уснула, как младенец. Впервые с той ночи, как она в последний раз говорила с Зоей. Тогда пошел дождь. Он мягко шуршал по кровле, убаюкивал и ничего не предвещал. Сколько всего случилось за это время! Сколько стряслось! Она вообще спать перестала. Ходила ночами по квартире, стояла на балконе, слушала ночь, плакала. Под утро забывалась, но сном это назвать было нельзя. Она буквально все слышала. Как, просыпаясь, ходят над головой соседи, как журчит вода в канализации. Разве же это сон?
А вчера ее вырубило, и она не слышала возвращения Володи. Но раз он в своей кровати, значит, задержали не его. Хоть за это спасибо!
Она вышла из спальни мужа, плотно прикрыла дверь, шепнула в трубку:
– Да, давайте увидимся. Когда?
Шпагин готов был хоть сейчас. Но Маша запротестовала.
– Я так быстро не могу. Мне надо привести себя в порядок.
– У вас полчаса, – строго отрезал Шпагин. – И вообще я уже у вашего подъезда.
Пришлось впустить незваного гостя. Маша усадила его в кухне, велев приготовить бутерброды и сварить кофе. А сама, наскоро приняв душ и вымыв голову, заперлась в спальне, начала одеваться.
Тонкие брюки, тонкий пиджак, легкая кофточка и туфли на низком каблуке. Волосы убрала высоко наверх, зализав до боли непокорные кудряшки.
– Где мой завтрак?
Маша вошла в кухню и обнаружила насупившегося супруга возле окна, завернутого в простыню. И Шпагина в переднике, хлопотавшего у стола.
– Доброе утро, дорогой, – улыбнулась Маша елейно.
Она не собиралась его прощать. И развод неминуем. Как только все уляжется.
– Доброе утро, – буркнул Вова, подобрал простыню повыше, прошлепал босыми ногами к столу и уселся, съехидничав: – Ты наняла новую домработницу?
Маша не ответила. Благодарно кивнула Шпагину, поставившему перед ней тарелку с омлетом и чашку кофе.
Шпагин нашелся.
– Домработница была бы у вас в СИЗО, Владимир… не помню, как по батюшке. Еще какая! Дай мы делу ход…
– Какому делу? – вскинулся было Вова, но поймал их взгляды, красноречиво кричащие, что они все знают, и опустил голову. – Н-да… Извините…
– Все же не давала тебе покоя Лидочка, да? – спросила Маша, нацепила кусочек омлета на вилку, отправила в рот, было вкусно. – И даже оговорить ее пытался. Про ключи врал.
– И ничего я не врал! – закричал Володя, вскочил, уронив простыню, замахал руками. – Все так и было, Маш, точно!
– Да точно, точно, – кивнул Шпагин, легонько подтолкнул хозяина к его месту, а сам сел рядом с Машей. – Лидочка дала признательные показания. Она сняла слепок с вашего ключа, когда Сергей Иванович скандалил с сыном.
– Ух, ты! – это Маша в один голос с Володей выпалили. И одновременно спросили: – А зачем?!
– С ее слов, она собиралась побывать у вас в квартире в ваше отсутствие. – Шпагин принялся за омлет, запивая его молоком.
– Но зачем?!
– С ее слов, повторюсь, ей было нужно продолжить кем-то начатый телефонный терроризм.
– То есть?! – Маша ничего не поняла.
– Она хотела проникнуть в ваш дом и позвонить вам на мобильный с домашнего телефона. Она была в курсе того, что вам кто-то постоянно звонит на домашний и молчит. Ваш муж проболтался вашему брату, так?
– Я не знаю, – вступилась за Володю она, заметив, что тот совершенно сник. – Может, я и сама ему сказала. Я уже не помню. Все началось давно.
– А сейчас тоже звонят?
– Нет.
– Ну вот! А она еще смеет утверждать… – обрадовался Шпагин, смел остатки омлета себе в рот, допил молоко и полез из-за стола.
– Что смеет утверждать, кто?! – Маша отдала ему свою тарелку, с интересом наблюдая, как гость, приготовивший завтрак, теперь еще и посуду решил помыть.
– Ваша несостоявшаяся невестка утверждает, что позвонила вам всего один раз с вашего домашнего на мобильный. А от всех прежних звонков открещивается!
– Ага! Как же! – фыркнул Володя, он принципиально не стал есть, потягивая из высокого стакана морковный сок, добытый в холодильнике. – Я не я и хата не моя! А что вообще она говорит об убийстве Зои? Как это объясняет?
– А никак! Молчит! И кражу денег из дома вашего отца, Мария Сергеевна, никак не объясняет. Но… Думаю, она просто покрывает своего воздыхателя.
– Это который… – вскинулся было Вова, но вовремя спохватился и прикусил язык.
А Шпагин снова развеселился и уставился на полуголого хозяина дома с ядовитой ухмылкой.
– Да, Владимир, совершенно верно. Это тот самый гражданин, с которым вы подрались около дома небезызвестной нам дамы. Он сидит у нас на сутках. Административное правонарушение. Но думаю, как бы он там на долгие годы не задержался. Пока его соучастница молчит и на него не ссылается. А он так вообще не знает, что она запалилась. Не понимает, почему ему продлили арест, возмущается, требует адвоката. Но ведь выходные, сами понимаете… – Шпагин игриво подмигнул.
– Считаете, это он?!
Маша поежилась, испуганно глянула на мужчин и едва не расплакалась. Неужели конец кошмару?! Неужели этого гада нашли?! Зою не вернуть, отцу здоровье тоже, но хотя бы ее правоохранительные органы оставят в покое. Никто не станет звонить, напрашиваться на встречи, от которых ныло все внутри потом, будто кислоты выпила. Допрашивать, бог даст, не станут, смотреть едко и недоверчиво. И еще… перестанут выпадать из ее памяти временныґе отрезки в три часа.
Все нормализуется. Все снова станет прежним. Правда, придется привыкать жить без Зойки и без отца.
– Считаю, – уверенно кивнул Шпагин. – Как бы они ни выкручивались, мы их припрем. У нас такое вещественное доказательство на руках! Против этого любой адвокат стушуется. Н-да…
Глава 12
Адвоката, способного добиться их освобождения под залог, они себе позволить не смогли. Поэтому продолжали сидеть. Решение суда было не в их пользу.
– Судья счел, что вы можете скрыться, пока идет следствие, – пожал плечами Шпагин и выкатил нижнюю губу. – Сами понимаете, вас обоих подозревают в убийстве и покушении на убийство, а также в хищении… Хотя как посмотреть. Могут и грабеж влепить.
– Обоих?! Нас?! – глаза Лидочки наполнились слезами, она сжала ладошки коленками, взгляд ее заметался. – А кого нас?!
– Как кого? Лидия… – Шпагин раздраженно покачал головой. – Только давайте не будем сейчас начинать, идет?! Вас взяли с поличным! Вы достали из тайника вашего любовника пакет с деньгами, похищенный из квартиры Мыскова Сергея Ивановича.
– Я не знала, что там! Я не знала!!!
Она разрыдалась, судорожно дергая плечами, на левом горела ссадина – последствия выяснения отношений с сокамерницей. Та вздумала уложить ее спать на пол. Но Лидочка имела богатый жизненный опыт и давно уже научилась столбить территорию. Ее ссадина на левом плече стоила сокамернице разбитой нижней губы.
– Что значит, вы не знали?! Со слов свидетеля, вы вполне целенаправленно двигались на квартиру к своему любовнику.
– Бывшему! – взвизгнула она. – Серега мой давний любовник, а значит, бывший! Это когда-то мы с ним жили и жениться собирались. Потом все! Сейчас все!
– Ага, понятно. Именно по этой причине, что он ваш бывший возлюбленный, у вас были ключи от его квартиры. У вас имелась совершенно точная информация, где спрятаны деньги. И по этой причине вы заказали два билета до Сочи? Вам не надоело?!
– О Господи!!! – Лидочка согнулась, зашаталась из стороны в сторону. – Как же так?! Почему все так против меня?? Почему?? Я же ничего такого… Я не хотела!!
Шпагин решил дать ей наораться, выплакаться. Он не предлагал ей носового платка, потому что упаковка закончилась в прошлый четверг или вторник. Кажется, на Маше Киреевой как раз и закончилась. Славно все-таки, что она не причастна. Она милая, хорошая, жаль было бы ошибиться в ней так жестоко.
Нет, поначалу его разум и душа ее не приняли. Слишком в ней было всего: слишком симпатичная, слишком успешная, слишком хорошо держится, слишком много рассуждает логически. Его коробило, воротило от подобного совершенства. Не от зависти, нет. Он просто в него не верил! Он не верил в совершенных людей. Поскреби пальчиком по внешней позолоте, такое увидишь!
У Маши, слава богу, никакой червоточины не обнаружилось. Милая, порядочная. Да, не повезло с родственниками. Да, муж оказался не вполне…
А у кого сейчас иначе? Особенно, если ты на пути к успеху и процветанию?
А Маша, сама о том не догадываясь, двигалась вверх по лестнице семимильными шагами. Он говорил с ее генеральным. Много и подробно расспрашивал о ней. Тот готов был свое кресло уступить Маше хоть завтра. Он достаточно поработал, хотел отойти от дел.
– А тут такое… – сокрушался генеральный, сидя со Шпагиным на маленьком диванчике за бутылочкой виски. – Ну да ладно, разгребет она свои семейные неурядицы, и тогда уже…
«Кажется, для Маши наступают великолепные времена, – вдруг подумал Шпагин. Убийцу они не сегодня завтра призовут к ответу. Его соучастница – Шпагин не верил, что Лидочка была способна проломить череп Машиной подруге, тут явно руку Сергей приложил – тоже пойдет в тюрьму. Состояла в сговоре? Будьте любезны!»
И хорошо, и славно. И ему, может, отпуск летом обломится. Вот передаст он это дело в суд и…
– Хорошо! – Лидочка вдруг выпрямилась. Глянула на него заполошными глазищами. – Я все скажу! Все!! Только вы мне верьте, ага?
Он сдержанно кивнул. Верить этой дамочке он, конечно же, не собирался. Но послушать стоило.
– Короче, мы с Серегой как бы при деле, да, имел место преступный замысел, но мы не виноваты, – шмыгнула Лидочка носиком и потрогала ноющую ссадину на левом плече, поморщилась. – Мы хотели, но мы не делали!
– Это я уже слышал, – кивнул Шпагин, равнодушно расковыривая кончиком шариковой ручки крохотную дырочку на столе.
Дырочка эта появилась после того, как он уронил дырокол на стол. Года два назад. Уборщица все пыталась ее затереть. Все какие-то мастики таскала из дома, пропитки для дерева. Мазала, мазала, терла меховой шкуркой. А Шпагин нарочно расковыривал. Должно же было остаться после него хоть что-то, думал он. Хоть какой-то след он должен был оставить в этом кабинете. Хоть что-то, кроме пыльных папок с десятком нашумевших уголовных дел, раскрытых им мастерски и быстро. Это со временем забывается. А вот отметина будет вечно глаза мозолить. Пока тут будет стоять этот стол, на нем сохранится и отметинка. Кто-то папоротники сажает и кактусы. Кто-то картины вешает. А он вот на столе отметину творит.
– Понимаете, мне хотелось Машку позлить. Лишить ее равновесия, так сказать. Миша же мне сказал, что ей кто-то звонит уже долгое время на домашний и молчит. Звонит и молчит. А она нервничает. Сильно нервничает, – пробудилась Лидочка от странного оцепенения, в котором пробыла минут пять. Шпагин ее не торопил, она и зависла. – Вот мне и захотелось ее совершенно вывести из себя. Чтобы она окончательно распсиховалась и…
– И?
– И захотела, наконец, со мной познакомиться. Когда все хреново, рада будешь любому человеческому участию. Разве нет? А она… Подумаешь, принцесса! – процедила Лидочка сквозь зубы. – У себя принять не захотела, к нам заехать времени не нашлось. Мишка, между прочим, тоже на нее за это злился.
– Думаю, он теперь поменял свое мнение на этот счет, – поддел Шпагин и удовлетворенно заулыбался, заметив два багровых пятна на ее щеках. – Допустим, вы хотели лишить ее внутреннего равновесия. Хотели заставить ее нервничать, подозревать собственного мужа, я даже это допускаю, но!.. Но зачем было убивать ее подругу?!
– Да не убивал ее никто! Не убивал!!! – заорала Лидочка не своим голосом так, что вздулись жилы на шее.
– Она сама упала, так?
– Я этого не говорила!
– Тогда что? Ваш сообщник Сергей, он…
– Он стоял на площадке этажом выше, когда тот мужик вошел в хату, – скороговоркой пробубнила Лидочка и замолчала, будто споткнулась на последнем слове.
Та-аак! Это что-то новенькое в ее показаниях! К этому даже Шпагин не был готов. Он пока еще не говорил с ее любовником. И не знал, что скажет он, но вот эта дама крутилась так, что дух захватывало.
«Просто на ходу подметки рвет, – подумал Шпагин со злым азартом. – Если сейчас еще скажет, что в квартиру вошел муж Маши, он ее точно…»
– Какой мужик?! Какой мужик, Лидия?! – Он зло швырнул авторучку в сторону, на сегодня для потомков сделано достаточно.
– Я не знаю, – подергала она плечами. – И Серега его не знает. Сережа долго проторчал в квартире. Дольше, чем я велела. Я велела позвонить и сваливать. А он позвонил и… И начал по шкафам лазить, скотина! Короче, замешкался.
– Или не особо торопился, зная, что хозяев нет и скоро они не появятся, так?
– Типа того, – тяжело вздохнула она. – Даже, урод, колбасу из холодильника стащил!
– Колбаса – это серьезно, – скептически хмыкнул Шпагин. – Дальше!
– Когда он вышел, то услышал, что кто-то прет на него от лифта. Он наверх.
– Почему? Мог бы просто идти навстречу.
– Так он в перчатках резиновых был и в бахилах. Не успел снять.
– Ух, ты! Как грамотно!
– Я велела, – не без гордости заявила глупая женщина. – Короче, он наверх, затих там. Видит, какая-то толстая тетка открывает дверь ключом и в квартиру входит. А дверь не закрыла и тут же начала Машке названивать, орала так, что два этажа слышали. Серега хотел удрать, но не успел спуститься, как в хату еще гость пожаловал.
– Да ну!
– Точно. Тот постоял немного, послушал и осторожно в квартиру сквозанул, потом Серега услыхал грохот. Пару минут тишина, а затем этот тип осторожненько вышел и…
– И?
– И ушел!
– Здорово!
– Ничего хорошего, – огрызнулась Лидочка. – Серега в квартиру снова вошел, а там…
– А там? – Шпагин нервно улыбался.
– А там труп и кровища! А потом…
– Что потом?
– Потом та же самая картина повторилась в доме Сергея Ивановича. Серега вошел, а там все перевернуто вверх дном и…