Мы сидели в кофейне, радовали себя пироженкой — и общались.
— Я не знаю, к какому решению придет мой… любимый, — добавила Луиза после какой-то паузы. И я поняла, что ее смущают отношения с Денисом. — Но, как бы то ни было, я поддержу его во всем.
— Вы счастливы? — тихо спросила я.
— Да, — она улыбнулась искренне и по-детски открыто.
— Вы знаете, я ведь ощущаю себя невестой — молодой, беззаботной, красивой. Любимой… Со мной такого не происходило. Никогда.
— А Ричард? — вырвалось у меня.
— Когда-то я была увлечена им, — в голосе у нее появились аккуратные нотки — словно она извинялась. — Но таких чувств как сейчас… Не было. Симпатия, конечно, была. Нежность… Но вот так… ярко… Я себя еще не ощущала. Словно я начала жить.
— А почему не сказали Денису, что вы меня знаете?
— Я…собралась, — потупилась она.
— И что же вам помешало? — улыбнулась я, кажется, начиная понимать, в чем дело.
— Это так глупо… Ревность, — выдохнула Луиза — и густо покраснела. — И еще где-то зависть.
— Вы подумали, что мы с Денисом…
— Любовники, да…
Я невесело рассмеялась. Что-то народ меня подозревает в неимоверном количестве любовников… На мою-то скромную душу населения.
— Простите…Мы, уже вернувшись после того, как я получила помилование, говорили с Денисом обо всей этой истории. И я поняла, что из-за глупости подвергла свою жизнь опасности.
— С другой стороны, именно благодаря этому все разрешилось. Может — и хорошо. Не надо скрываться. Можно просто строить свою жизнь дальше — и быть счастливой. А как вы вообще познакомились?
— Случайно, — улыбнулась Луиза. — Вы знаете, похоже, в жизни все самое лучшее происходит случайно.
Она сделала глоток кофе, задумалась, вспоминая.
— Первые дни в этом мире. Первые самостоятельные шаги. Я… совершенно растерянная. Как снять жилье? Что такое пластиковые карточки? Как превратить золотые монеты или украшения в ваши бумажные деньги?
Я представила себе милейшую баронессу у нас…где-нибудь на Сенной. С ее обычными сережками стоимостью с однокомнатную квартиру…
— Алан решил все взять на себя. Забрал браслет с камнями помельче — и пошел в магазин. Там было написано «Скупка». Охранники отняли у него браслет. И вызвали полицейских. Обвинили моего сына в том, что он вор. Представляете? Еще б я не представляла.
— Алан связался со мной, назвал адрес, сказал, где он находится. Я прибежала. Меня попросили предъявить паспорт. Я…
— И тут появился Денис, — улыбнулась я.
— Зашел в то отделение полиции просто по своим делам, — кивнула Луиза. — Он спас нас. Причем — как-то легко, мимоходом. Нам даже браслет отдали обратно. Денис поехал с нами в тот магазин. Потом — помог нам продать браслет, определиться с жильем. С документами.
— И как вы объяснили ему, что у вас нет ничего?
— Сказала, что мы с сыном сбежали — и скрываемся. Он еще нахмурился. И помог.
Я кивнула — на тот момент Денис думал, что я мертва.
— И все случилось… быстро. И легко. Как будто это было предназначено судьбой.
— А как Алан отнесся? — спросила я.
— К Денису? — Один раз попытался устроить скандал, что эта связь — не достойна меня. Денис с ним поговорил. И сын как-то быстро успокоился.
— Ежики были подавлены, — пробормотала я.
— Именно так и сказал Денис. Он еще добавил, что так говорила его замечательная преподавательница. Они считал вас погибшей. Тогда же я и поняла, что это ваш знакомый. И очень стыдно, что я…
— Перестаньте.
— Вы понимаете, у меня, кроме Алана и Дениса, остались только вы и Ричард. Больше никого.
— А ваша семья?
— Нет семьи. От меня же отрекся не только род моего мужа.
— Как это?
— Моя семья тоже отреклась. Сразу же, на первом заседании. Даже опередив барона Кромера — глаза женщины сузились, она побледнела. И только тут я поняла, сколько же пришлось пережить этой маленькой, хрупкой женщине. И какая силища в этой остроносенькой худенькой блондинке. Баронесса-Одуванчик. Вот только каждая белая пушинка этого одуванчика — маленький острый кинжал. И биться эти шпаги-лилипутики будут до последнего. Даже с великаном.
— Странные у аристократов родственные отношения, — удивилась я.
— И вы не очень-то хотите возвращаться?
— Я не знаю.
— А Алан?
— Он как раз хочет вернуться. В Академию главным образом. Говорит, что здесь ему скучно.
— Вот-вот. И Пауль заявляет тоже самое.
— И к какому решению вы пришли?
— Сегодня отпустила. Но с удовольствием наблюдала все эти дни, как он учится привлекать на свою сторону союзников. Император Фредерик, например, уже на его стороне. Относительно моих решений он занимает позицию нейтралитета. Однако поддержал Пашу в том, что моего отца надо привлечь на свою сторону.
— И что же? Удалось?
— Вы понимаете, идея была хорошая, а вот исполнение подкачало, — тут я начала хохотать.
— Что? — посмотрела на меня Луиза.
— Это сказал император Паше, когда тот пытался мной манипулировать в прошлый раз.
— Когда организовал свое похищение с помощью бабушки?
— Именно.
— Вы очень рассердились на сына?
— Я попросила его так не делать. Попыталась объяснить ему, что такими методами он ничего не добьется, а испортить отношения со мной — испортит. Более эмоционально отреагировал Рэм.
— Да что вы? И как именно?
— Он ушел в самоволку и перешел порталом специально, чтобы Паше съездить по физиономии. Они подрались. Рэм кричал, что такого дурака, который так маму не ценит, он еще не видал.
— И что теперь?
— Да что им будет? Подрались. Их растащили. Помирились. А вот Феликс с ним упорно не разговаривал. Пришлось их мирить мне самой.
— А что с новым планом вашего сына?
— Паша попросил императора поговорить с дедушкой — соответственно, с моим отцом. Сказано — сделано. Фредерик взял бутыль гномьего самогона — и отправился к нам в гости, — тут я снова начала хохотать.
— А там-то что могло произойти?
— Как что? Там произошла мама. Она их как увидела в мало вменяемом состоянии — так там всем мало места было…
— Что? — опешила Луиза. — Это же император?!
— Ну и что… У него был новый жизненный опыт — он встретился с моей мамой в гневе.
— И… как?
— Теперь папа поддерживает идею Паши учиться в Академии. Он же из силовых структур — ему эта идея близка и понятна. А уж после того, как они выпили за братание родов войск — тем более. Мама же резко против. Император собирается прибыть. Мириться. Спрашивал, какие драгоценные камни предпочитает моя мама. Я рекомендовала ему не рисковать.
— Занятно. Никогда не рассматривала фигуру императора как…
— Человека?
— Именно. Мне он всегда казался олицетворением власти. Сильный, подавляющий своей мощью. Когда он рядом, хочется встать на колени, а не самогон пить.
— Поэтому вы не очень хотите возвращаться в Империю?
— Все имеет как свои плюсы, так и свои минусы. Посмотреть в глаза своих родственников, когда твой красавец-муж — ставленник императора… Это тоже… приятно… — а вот теперь я увидела светскую львицу Империи…Очень злую львицу — Вустер нервно курит в сторонке.
— Не без этого, — вслух согласилась я.
— Император предложил ему полномочия, сопоставимые с полномочиями милорда Милфорда. А это карт-бланш.
— Только, как я понимаю, Денису тяжело придется, потому что в Империи как минимум два Уголовных кодекса. Один — для обычных людей, а другой — для аристократии.
— Три. Дворяне, что служат в Имперской армии, подчиняются своим законам.
— Да… Это все — исключительная головная боль.
— Поэтому Денис и медлит с принятием решения. Но признает, что предложение более чем заманчивое. К тому же оно позволит Алану занять свое место наследника Кромеров. Пока — до окончания Академии — под опекунством императора, чтобы избежать пристального внимания родственников.
— И вы вернетесь к привычной жизни…
— К привычной жизни — к роли послушной дочери и нелюбимой жены — не хочу, — сжала губы Луиза.
— А чего вы хотите, Луиза?
— Дочку, — улыбнулась женщина. — Денис… сделал мне предложение.
— Дочку и я хочу… — тихо проговорила я. На этом мы и расстались.
За Луизой приехал Денис. Они вышли из кафе, приветливо махнув мне рукой. Большой и сильный мужчина в форменной куртке СОРБра и маленькая, хрупкая и невероятно элегантная блондинка. В который раз удивилась — как у нее это получается? Прическа — локон к локону, волосок к волоску. Блестящие лаковые сапоги на высоких шпильках. И современно, и по-имперски. Денис прижал Луизу к себе, прежде чем открыть ей дверь патриота.
Медленно падал снег. На капоте мурлыкала огромная белоснежная кошка с глазами-сапфирами. Зверюгу звали Нежность, и видела ее только я…
Медленно падал снег. На капоте мурлыкала огромная белоснежная кошка с глазами-сапфирами. Зверюгу звали Нежность, и видела ее только я…
Денис подсадил Луизу в прогретую машину, и они тронулись. Кошка недовольно спрыгнула с капота, и села на снег вылизываться. Я прижалась к витрине кафе. Сапфировые глаза уставились на меня, в голове нежно зазвучало:
— Тоже хочешь? Ну так милочка, в чем же дело? От тебя одной все зависит….
Дверь распахнулась, впуская сырость и холод. Я поежилась. И по тому, как все замерли в кофейне, поняла, кто пришел.
— Ты позволишь к тебе присоединиться? — чуть поклонился мне принц Тигверд. Я кивнула.
— Хочу тебя поблагодарить, — сказал он.
— За что?
— За Пашу.
— Это было его решение. Лично мне, честно говоря, очень хотелось бы отнестись ко всему произошедшему со мной осенью, как к сну. Интересному, занимательному. Но не более.
— Я должен тебе пирожное! Как оно называется?
— Оно называется песочная корзиночка с малиной. Очень вкусное, и невероятно калорийное. Я сегодня его уже ела, тем более мы с Луизой только что пили кофе. Ричард, я устала, — давай в следующий раз, хорошо?
Вышла, села в машину. Огромная белая кошка с сапфировыми глазами занимала почти весь капот…Пыжик — не УАЗ…
— Я же говорю — сама виновата…
Домой приехала быстро — было уже поздно, пробок не было. Маме сказала, что ужинать не буду. Лимит пироженок был исчерпан. Кажется, я уже заедаю грусть-тоску сладким, а это очень опасно! Так я ни в один свой костюм не влезу. Надо, кстати, купить себе синий.
Поднялась к себе. На тумбочке у кровати меня ждал сюрприз: коробочка корзиночек с малиной из кафе и …букет подснежников. Самых настоящих подснежников! На кровати мурлыкала белая кошка с сапфировыми глазами — Нежность…
ГЛАВА 18
Завтра! Завтра! Завтра!
Пели колокольчики счастья в моей голове…
Завтра главный целитель Ирвин разрешит подняться с коляски Феликсу. И завтра же мы решили отпраздновать победу Паши на чемпионате Европы среди юниоров, к которой — честно говоря — он отнесся более чем спокойно.
Рэм приедет на побывку. И… к нам должен был прибыть на праздник император Фредерик — он постановил, что желает провести субботу с нами. «С семьей», — как он охарактеризовал.
Мы с мамой встали у плиты еще с вечера. Готовили начинки, пекли буженину. На утро решили оставить только производство пирожков — чтобы горячими были. Я хохотала, рассказывая маме, как фаршировала перепелов — и как единственная их и ела.
— А все остальное было съедено до нас… И Ричард…
— Ника, — остановила меня мама. — Я могу задать тебе вопрос?
— Решила брать пример с императора? Будешь пытаться нас помирить?
— Они оба — и Ричард, и его отец — плохо тебя знают, — вздохнула мама. — Оставили бы тебя в покое, ты бы уже придумала, почему не злишься — и дело с концом.
— Возможно, — кивнула я. — А вопрос какой?
Мама вздохнула:
— Ты любишь Ричарда?
— Да, мам.
— А злишься потому, что он не оправдал твоих ожиданий?
— Не знаю, — вздохнула я.
— Знаешь мой любимый тест на человеческую совместимость? — улыбнулась мама. — И любовь заодно.
— Какой?
— Ты хочешь от него ребенка?
— Да, — тут не задумывалась.
— Тогда прозлись хорошенько — пока не простишь. И иди к нему.
— Да, мам… Далеко императору Фредерику до твоих способностей… …
И вот теперь я вертелась — и не могла заснуть. Ну, маменька! Ну, удружила! Рассмеялась, посмотрела на подснежники… Закрыла глаза — и перенеслась к Ричарду. А что — повод есть: надо же его на завтрашний праздник пригласить. Ну и спасибо сказать, за пирожные и цветы…
Почувствовала, как полыхнул огнем указательный палец, с которого я словно бы и не снимала перстень — и очутилась в какой-то непонятной сырой местности.
Изумрудно-зеленая растительность, тяжелый, сырой воздух. Туман полз седыми прядями — похожими на серебристые волосы Тигвердов. Под ногами хлюпало и пружинило. Я, честно говоря, рассчитывала на поместье, — была уверена, что Ричард возвратился в империю к своим обязанностям. Можно было бы предположить, что Ричард снова грустит у костра в лесу, погруженный в свои воспоминания. Или спит на шкуре у камина в той самой избушке… Но никак не ожидала, что это будет…
— Болото? — печально сказала я сама себе.
Когда я слышала свой голос, становилось не так страшно. И тогда позвала:
— Ричард?
Ответа не было. Прислушалась к себе — и поняла, что он где-то здесь, неподалеку. Я сделала осторожный шаг, потом еще и еще. И наконец нашла, что искала… Посреди тумана зеленоватым огнем мерцал полупрозрачный кокон, освещая небольшую поляну. Ричард лежал, раскинув руки, чуть выгнув спину, подавшись вперед навстречу ищущим прикосновения губам той, что ласково склонилась над ним. Обнаженная девушка была прекрасна. Я не могла оторвать глаз от мерцающей изнутри перламутровым блеском зеленоватой кожи. От длинных белоснежных волос. Они, поблескивая россыпью золотистых жемчужин, целиком укрывали и ее саму, и Ричарда. Видела, как светятся любовью и нежностью, меняя цвет, будто само море плещется в них, глаза русалки. Ия…!
Ричард проводит время с русалкой… Прекрасно. Тогда зачем таскаться ко мне с веником первоцветов и кондитерской продукцией? Кто-то просил?
— Ника! — ты проснулась? — голос мамы ворвался в мою пустоту.
Я все оглядывалась, пытаясь отыскать рядом кошку Нежность. Посмотреть в сапфировые глаза и попытаться понять — зачем? Зачем была эта неделя. Зачем он ходил вокруг меня, оставаясь невидимым. Зачем это: «Хочу понять тебя…»
— Иду, — отозвалась я глухо.
Первыми из империи прибыли мальчишки. Паша сиял как начищенный пятак. А Рэм был хмур.
— Миледи Вероника, — начал он торжественно.
Значит, сотворил какую-то глупость. Я на всякий случай уселась. Сложила руки на коленях и приготовилась слушать.
— Я вызвал принца Тигверда на дуэль. Тяжело вздохнула. Подумала, что надо бы у Ирвина попросить успокоительного. Бочоночек. А то, если все стрессы заливать крепким алкоголем — как я делаю в последнее время — сопьюсь.
— И что? — поинтересовалась только, проглотив все мыслимые и немыслимые ругательства.
— Он заявил мне, что я — его приемный сын. И драться он со мной не намерен.
— Значит, у принца Тигверда в голове есть мозги, чего нельзя сказать о тебе.
— Но ваша честь…
— Моя честь, — усмехнулась я. — Рэм. Все было с обоюдного согласия. Я разорвала помолвку. Прежде всего, потому, что не собираюсь в империю Тигвердов. Мне и здесь, дома, хорошо. Поэтому…
Юный герцог коротко поклонился мне — и ушел. Недовольный.
Император прибыл всего на полчаса. И выглядел он как-то издерганно. Но он улыбался, поздравлял Пашу. Дал отмашку Ирвину — и тот разрешил Феликсу подняться.
— Только нагрузки увеличивайте постепенно! — приказал главный целитель — и недовольно посмотрел на Пашу и Рэма.
Мы всем семейством закивали. Когда Феликс сделал свои первые шаги — неуверенные, робкие, неуклюжие — у меня на глаза навернулись слезы. Я почувствовала себя счастливой. И какая разница, что там с моим разбитым сердцем! Вот оно — счастье! Здоровье моих детей. И пусть весь мир подождет, как в рекламе… Да здравствует магия, да здравствует империя Тигвердов, аве Ирвин! Я согласна на огромную белую кошку с глазами-сапфирами вместо мужского внимания навсегда, только пусть Феликс будет здоров…
— Вот видишь — все получится, — шептала я ему. И в какой-то момент поняла, что он тоже плачет.
— Можно, я буду называть вас мама, а не миледи Вероника? — тихо спросил он.
— Конечно, сынок — обняла я его.
Император и Ирвин удалились быстро. Мальчишки убежали во двор.
— Ненадолго! — крикнула я.
Вернулись они быстро — и еще и притащили Грея в дом.
— Что за новости? — поднялся отец. — Это с чего бы?
— Мам, — обеспокоено спросил Паша, — ты не чувствуешь?
Из-за восторгов и нахлынувших чувств я действительно ничего не почувствовала. Описать это сложно — что-то было не так… В воздухе, внутри каждого из нас. Грей выл. Выл и трясся. Вдруг воздух глухо завибрировал протестующе загудел, словно сопротивляясь вторжению из вне.
— Быстро ко мне! — скомандовал Рэм.
Мы подчинились. Даже отец не стал спорить, только потянул за собой замешкавшегося Феликса и крепко ухватил Грея за ошейник.
— Пауль, энергию на меня, — продолжил юный герцог. — Миледи, зовите на помощь.
— Ричард?! — позвала я. Получилось как-то неуверенно. Воздух сжимался, закручиваясь в воронку. Потом раздался хлопок, от которого я на мгновение оглохла. Мир словно осыпался осколками разбитого зеркала — и я внутренне взвыла от ужаса, зовя на помощь всех, кого знала. По гостиной смазанными тенями кружили вокруг нас странные существа. Фигуры вроде бы человеческие, а вроде бы — и нет. Они клубились, сливаясь с пространством.