— Нас просто здесь заперли — и не собираются позволять заниматься прессой.
Перстень подумал — и мигнул один раз.
— Ага… — злобно сказала я. — И мне так показалось.
Подумала — и спросила:
— А ведь ты можешь перенести меня в приемную императора, чтобы я поговорила с Фредериком — он мне, в конце концов, обещал!
Яркий камень прикинулся простой синей стекляшкой.
— Отлично, — рассердилась я. — Тогда я буду устраивать побег самостоятельно!
Два раза мигнул, фэнт Отре.
— Что? Не надо? Тогда — помогай.
Перстень явно задумался.
— Мне всего-то надо попасть во дворец и переговорить с императором. Поможешь?
Сначала камень мигнул один раз — потом — два.
— И что бы это значило?
Сапфир погас. Я поняла — мне выдвинули какие-то условия.
— Пойти потом к Ричарду?
Два раза…
— Нет? Он и тебя достал? Правильно.
— Предупредить охрану?
Еще раз — нет…
— Может быть, сменить платье? — раздался голос Оливии. — два раза.
— Оливия! Я тебя обожаю, — помогай!
И вот когда я переоделась в приличное платье — мой выбор синего как всегда пришлось отстаивать — надела перчатки и завязала ленты на шляпке…
Немедленно загорелось приветливое марево портала.
— Ох, опять достанется мне, — раздался у меня за спиной довольный голос Оливии.
— Задайте им жару, миледи!
Карл, секретарь его величества вздрогнул, когда я с ним приветливо поздоровалась.
— Сочувствую вам, — проговорила я. — Работа у вас очень нервная. В следующий раз — как увижу Ирвина — попрошу у него успокаивающую настойку. Специально для вас.
— Спасибо, миледи, — иронично ответил мне молодой человек. — Я тронут вашей заботой. Что вам угодно?
— Я бы хотела записаться на аудиенцию к его величеству, — у меня получилось даже смиренно.
— Карл, — донеслось из кабинета. — Зайдите ко мне.
Секретарь одарил меня недовольным взглядом — и прошел к императору.
— Как миледи Вероника, — донеслось из-за не до конца прикрытой двери. — Просите.
— Его величество примет вас немедленно, — поклонился секретарь.
У Фредерика в кабинете было много народу — и сплошь знакомые. Приветливо улыбнувшийся мне папенька, разозленный Милфорд. Доброжелательно взглянувший на меня милорд Швангау. Император, устало потирающий глаза. И… ненаследный принц Тигверд. Вот он был разгневан. Все мужчины разом поднялись, когда я вошла. Отец — на мгновение замешкался, но потом встал. Как все.
— Миледи Вероника… — чуть склонил голову Фредерик. — Я рад вас видеть, но, честно говоря…
— Могу я поговорить с вами наедине, ваше величество?
— Прошу, — насмешливо откликнулся император, и мы прошли в соседнюю приемную.
— Вы заверили меня в том, что я буду издавать газету и журнал. Что это дело важное не только для меня, но и для всей страны. И даже — я себе льстила, я понимаю-для вас… Однако…
— Вероника, — мягко перебил меня Фредерик. — А вы не допускаете мысли, что я просто-напросто… забыл?
Вот тут мне стало стыдно. Кровь бросилась в лицо.
— Простите, — тихо сказала я. — Просто мы в поместье — как на осадном положении. И не ясно ничего…
— Как вам девчонка-журналистка?
— Она… Пишет хорошо, связана с журналистами. Толковая, дерзкая. Я довольна.
— Я предупредил ее, что если она вызовет мое неудовольствие — год рудников или огромный штраф с публичной поркой помогут ей лояльнее относиться к Империи и членам Императорской фамилии
— Зачем же было вызывать стойкое отвращение к тому предмету, который она будет изображать в статьях?
— Это будет ее наказание.
— Нет, — скривилась я. — Наказание — отдельно, работа на правительство — отдельно.
— Вам виднее. Но личную присягу мне она уже принесла. То есть навредить вам она не сможет.
— Это жестоко.
— Нет. Жестоко было бы отправить ее на рудники. Куда это милое дитя после допроса в Уголовной полиции должно было попасть, — отрезал Фредерик. — А это все… Не очень приятно. Но не больше.
— И как мне теперь с ней сотрудничать? — растерялась я.
— Пусть лучше она думает о том, чем может быть полезной вам, — пожал плечами император. Кстати, у нее прекрасные способности по чтению разума. И Милфорд хотел привлечь ее к сотрудничеству с контрразведкой.
— Пожалуйста, — посмотрела я в глаза императора. — Оставьте девочку в покое! Не надо втягивать ее в игры спецслужб. Я вас прошу.
— Договорись.
— Спасибо, Фредерик.
— Теперь, что касается важных вещей…
Я посмотрела на него с вопросом.
— Газета, — терпеливо пояснил император.
— Аааа! — глубокомысленно ответила я.
— Мне известен еще один человек, который страдает. И мучается оттого, что не при деле.
— И кто это?
— Принц Брэндон, разумеется. Я думаю, будет хорошо, если он возьмет на себя организационные процессы.
Я взяла себя в руки — и кивнула.
— Отлично. Тогда берите его — и возвращайтесь в поместье. С завтрашнего дня я разрешаю вам его покидать. По делам. Только в сопровождении охраны. И наследника.
— Хорошо. Только один вопрос: Вы же понимаете, что газета должна быть посвящена героически раскрытому заговору?
Император поморщился:
— Героически… Мы героически проворонили заговор магов. Понимаете? Героически не замечали недовольства аристократов — на самом деле они меня традиционно не любят. И за то, что я не мой отец, император Максимилиан. И за то, что я больше думаю о деньгах и бюджете, чем о войнах… Виданное ли дело — с Османским ханством торгуем! И не было ни одного похода против южных соседей с того момента, как я стал императором. Однако нескольких имперских аристократов я публично казнил за то, что они отправлялись на другой берег пограничной реки грабить и разбойничать.
Правда, Османский хан — вы видели молодого человека у меня во дворце на приеме — ответил мне любезностью. И проделал ту же самую процедуру с горячими головами на своем берегу реки.
— Зато вас поддерживает армия, — сказала я в утешение.
— И армия, и купцы, и торговый люд, — согласился со мной Тигверд. — Но аристократы… Которые все — один в один — сильные маги.
— И если их хорошо завести, то дел они могут натворить…
— Именно так… Плюс, среди них считается хорошим тоном быть в оппозиции к Тигвердам.
— И вы должны.
— Казнить.
— Потому что за одного арестованного аристократа поднимется его род.
— Если вина не доказана явно — тогда они предпочитают отречься.
— И вы вынуждены лавировать?
— Лавировать, стравливать. А есть еще — традиции, которые я — как император обязан соблюдать…
— Как в случае с Либреверами?
— И с ними, и с губернаторами провинций… Назначение на такие должности ведется, к сожалению, по роду. Не по заслугам.
— То есть, — стало доходить до меня. — Вы с Милфордом знали, кто участвует в заговоре — и следили за магами и их сообщниками, чтобы предоставить аристократам доказательную базу?
— Кроме того, нам нужен был глава заговора. А он, — император явно проговорил ругательное слово, — мастерски использует личину. И большая часть заговорщиков просто уверена в том, что это Брэндон.
— А вы считаете, что он не виновен?
— Да, — просто ответил Фредерик. — Я верю своему сыну. И не только потому, что я — как более сильный маг — пришел к нему и задал вопрос. На который он ответил правду. Я еще уверен в том, что если мой сын захочет власти и решит меня свергнуть… То, во-первых, это будет тогда, когда он будет сильнее и меня, и Ричарда. А во-вторых… Он обойдется без убийств — и без покушений.
На этой оптимистической ноте мы и отправились к наследнику. Когда мы подошли к покоям Брэндона, я попросила Фредерика не сопровождать меня. Постояла около двери. Решительно постучала. И, дождавшись разрешительного возгласа, вошла.
— Добрый день, миледи, — удивленно поприветствовал меня принц, поднимаясь при моем появлении.
— Добрый день, ваше высочество, — склонилась я в придворном реверансе.
— Чем обязан?
— Мне сказали, что вы мне можете помочь…
— Чем же самый бесполезный имперец — к тому же подозреваемый в измене — может помочь вам?
— Вы позволите присесть? — пропустила я мимо ушей его сарказм.
— Прошу вас, миледи, — молодой человек указал мне на кресло у камина.
Уселись мы синхронно. Посмотрели друг на друга. И замолчали. Надолго. А ведь действительно, что тут скажешь…
Принц Брендон был молод. Сколько это ему? Двадцать четыре. Вот-вот исполниться двадцать пять…
Изумительно хорош собой, черты лица нежней, чем у отца или брата. Не такой мощный, как они. Более изящный. Хотя семейная умопомрачительная фигура присутствует. Пока еще черные волосы — только седые виски. И черные глаза.
В нем еще не было такой мощи, как в отце или даже в Ричарде. Но и мягкости не было тоже. Истинный сын Императора Фредерика. Только молодой очень.
— Давайте сделаем так… — обратилась я к принцу Брэндону спустя очень и очень длительное время. — Вы совершенно не похожи на того незнакомца, что напугал меня в моих покоях. Я буду очень стараться в это поверить. И я смогу. Тем более — это действительно были не вы…
— А во что тогда верить мне? — горько усмехнулся принц.
— В то, что это был кошмарный сон. Тяжелый, позорный — но только сон. Вы вовремя проснулись… И обязательно отдадите долги тому, кто этот сон наслал.
— Вы действительно этого хотите?
— Да, — кивнула я. — Мы с вами — жертвы кукловода. Как ваш отец. Как Ричард. Поэтому нам надо успокоиться и сообща противостоять этому деятелю.
— Каким образом?
— Начните с малого. Помогите мне, Брендон!
ГЛАВА 35
— И какие вопросы вам надо решить? — лениво и насмешливо протянул наследник, когда оказался в нашей дружной компании, принял положенные реверансы и заверения во всеобщем почтении.
— Пожалуйста, — моя мама подала ему листок бумаги.
А дальше и я, и мама, и Луиза, и Джулиана, и Наташа любовались лицом наследника, вытягивающимся по мере прочтения списка в сорок восемь пунктов. Я уже упоминала, что наследник империи Тигвердов был потрясающе хорош собой? Вот на эту самую потрясенность мы и любовались.
— И кто вам это составил? — раздраженно проговорил его высочество.
Мы обиженно переглянулись.
— Наш женский коллективный разум, — вежливо ответила мама.
— Помещение для редакции, типографии, наем сотрудников, консультации с юристами. Закупка бумаги, рекламная компания по продвижению журнала «Имперская сплетница». Сведения о том, как распространяется печатная продукция по империи. Стихии — сколько всего… Так… Найти фотографа и понять, как верстать журнал с фотографиями… Подготовить предложение о сотрудничестве для господина Миррова… А директор книжного магазина вам зачем?
И наследник бросил на меня недовольный взгляд. Справедливо полагая, что за идеями, так потрясшим его неокрепшее имперское сознание, стояла именно я.
— Он успешен. Обладает необходимыми знаниями, не говоря уже о том, что мы с ним из одного мира. Нам будет проще сработаться.
— И что вы от него хотите?
— Чтобы он продвигал нашу печатную продукцию.
Наследник вздохнул. И продолжил:
— Организовать интервью для газеты и съемки для журнала следующих лиц: наследника Брэндона…
Только покачал головой. Продолжил читать про себя. Потом обратился к нам:
— Ну, ладно я — как мне кажется, если вы решили издать первый номер журнала про меня, имеет смысл капитулировать сразу. Отмучится — и забыть… Но с чего вы взяли, что, — он посмотрел в список, — например, граф Крайом, на это согласится?
— Ваше высочество, — плотоядно улыбнулась я. — Ну, подумайте сами… Почему же вы должны страдать один.
Всяко приятнее в компании. А ее мы вам подобрали вполне приличную. Милфорда, ненаследный принц Тигверд.
— Да, но вы решили, что…
— Ваше высочество… Вы на нашей стороне?
Брэндон как-то с опаской посмотрел на нас. И осторожно кивнул.
— Вот и пройдете университет по управлению будущими подданными. Вы же не думаете, что все ваши решения в дальнейшем будут прямо-таки с диким восторгом восприниматься имперцами.
Молодой Тигверд подумал. Еще подумал. И спросил:
— Хорошо. А сроки?
— Журнал — к вашему дню рождения.
— Подарок, — процедил он. — А газета?
— К следующей пятнице.
— Но сейчас уже понедельник!
Мы синхронно кивнули — зачем же спорить с очевидным?
Все-таки в военной академии манеры вбивали качественно — ругательство наследник проглотил.
— Вы же можете привлечь в помощь членов своей боевой пятерки, — утешила я его.
Брэндон вздохнул — и откланялся.
— Как-то я сомневаюсь, что с него будет толк, — проворчала Джулиана.
— Вы зря предвзято относитесь к молодому человеку, — не согласилась с ней моя мама. — Думаю, что его хорошо обучали.
— Да и генофонд соответствующий, — добавила я…
Ночь я провела беспокойно. Решила для себя — если Ричард никак не проявит себя в течение этих суток — отправлюсь к нему за разъяснениями. Интересно, в поместье есть топор? Или взять с кухни молоток для отбивания мяса? Или обойтись более мирным и традиционным подходом: взять скалку?
Проснулась еще затемно. Вспомнила, что Ирвин отменил особый режим питания. Оделась. И пошла на кухню.
Достала апельсины и любимую соковыжималку. Надела фартук. Почистила фрукты, стала делать сок.
— Стихии! — раздалось от двери в кухню. — Значит, это правда…
— Что именно? — спросила я у художницы, которая смотрела на меня в изумлении.
— То, что вы сами готовите. Надо же, это, пожалуй, единственные слова правды, которые о вас говорили — а я не поверила… А я могу спросить — почему меня расположили на половине слуг?
Я удивленно посмотрела на нее.
— Сначала я решила, что вы хотите указать мне мое место. Потом я поняла, что вы сами располагаетесь здесь же…
— По-моему, у нас на половине уютнее. Меньше позолоты и пафоса. Даже не задумалась, как это будет воспринято вами.
— Поняла.
— Джулиана, вы не сочтете меня невеждой, если я предложу вам позавтракать на кухне? Просто поднимать слуг — или носиться туда-сюда с едой…
— Вам помочь накрыть на стол?
— Если вас не затруднит.
Какое-то время мы молча возились на кухне. Потом Джулиана вздохнула и сказала:
— Я, должно быть, кажусь вам дерзкой, неблагодарной и завистливой…
— Мне вы представляетесь бесконечно талантливой, — улыбнувшись, сказала я.
— И на основании этого мне позволено… больше, чем остальным?
— Конечно, нет. Просто мне хочется вам помочь — а уж как вы этим воспользуетесь — это ваши трудности.
— Никогда не думала, что завистлива. Груба — бывает… Столица выбила из меня излишнюю мягкотелость. Дерзка… О… Это было всегда. За что и страдаю. Но вот чтобы завидовать…
— Чему именно?
— Тому, как мужчины хотели вас обезопасить… Просто за меня так… никогда никто…
— Все это еще в вашей жизни будет, — улыбнулась я ей.
— Спасибо вам, — искренне проговорила девочка.
— Все будет хорошо.
— Я поняла, зачем вам понадобилась и выполню все ваши поручения. Я не глупа, и прекрасно понимаю, чем вам обязана. Единственный человек, что за меня вступился — это вы…
После раннего завтрака мы перебрались в гостиную.
— Значит, вы из другого мира, — сказала журналистка — и по тому, как блеснули ее глаза, я поняла, что мне сейчас устроят интервью. Вздохнула и ответила честно.
— Да, Джулиана.
— А как вы оказались в империи?
— Совершенно случайно.
— И что происходит между вами и ненаследным принцем Тигвердом?
Только вздохнула — еще бы я понимала, что происходит… Девушка расценила мой вздох неправильно. И стала оправдываться:
— Простите за назойливость, но вы же теперь не просто миледи Вероника, которая может сказать, что ее личная жизнь никого не касается. Вы теперь хозяйка и главный редактор журнала об имперских сплетнях… Да к тому же персонаж самой главной сплетни года… Материал, что-то объясняющий давать придется.
— Об этом я как-то не подумала, — опечалилась я.
— К тому же — как я понимаю, в центре внимания будет как раз семья Императора. А вы — член этой семьи. Пусть даже и не очень понятно, на каких основаниях.
— И что мы будем придумывать?
— А правду там рассказать никак нельзя?
Я опять тяжело вздохнула. И ответила:
— Этого не было в моих планах… Совсем!
— Придумаем, как выкрутиться, — утешила меня журналистка.
— Что у нас получается по журналу? Сначала — колонка редактора — про то, что обрадовало или возмутило за неделю. Какой-то язвительно-насмешливый обзор новостей. Это пишу я.
— Можно издеваться над тем, что писали в других газетах, — сказала добрая девочка. — Или устраивать конкурс на самую глупую сплетню…
— Наш человек! — пробормотала я.
— Что? — удивилась художница, она же журналистка.
— Радуюсь, что мы с вами встретились…
Джулиана улыбнулась:
— Мне трудно поверить в подобную доброжелательность… Я почему-то все время жду подвоха.
— Конечно, подвох есть! — рассмеялась я. — Нам нужно воспользоваться ситуацией — и организовать самый популярный журнал в истории Империи. Следовательно, эксплуатировать вас я буду безжалостно!
— Это всегда пожалуйста, — улыбнулась Джулиана. — А третьей рубрикой надо ставить что-то про моду, чувство стиля. Какие-то советы и картинки.