Кабан – крутой вояка. Руки в карманы сунул, встал перед Ермаковым, тон разговора повысился. Генеральская спина не дает возможности прицелиться. Разговор притих, эмоции поубавились. Высокие стороны неспешно пошли плечо к плечу. Руки Кабанов вынул. Присели на лавку, теперь обоих хорошо видно. Кабан голову опустил, предплечья на коленях, слушает. Генерал – спина прямая, взгляд на собеседника, говорит, изредка поводя руками. Кабан выпрямился, покивал, вроде как самому себе. Развернулся, диалог оживился. Все, встали, генерал вытаскивает из кармана плаща рацию, одну из самых мощных, которые наперечет. Жмут руки, договор состоялся. Ни Ермаков, ни Кабан никогда не нарушали своего слова. Генерал стремительно идет к машине, Сергей откладывает автомат, заводит двигатель.
— Заводи, Семен Семеныч! Двигаем в нашу обитель, открылись новые обстоятельства, требующие обсуждения. – Дмитрий Петрович уселся, придерживая полы бушлата.
— Чего обсуждать? Решение ты, вроде, принял.
В обитель прибыли в третьем часу ночи. Уставшие до смерти бойцы под стон тросов спустились на лифте. Конструкция из толстенных швеллеров и прутьев сварена прочно, без дизайнерских изысков. Скрежет лифта был не единственным в убежище – работы продолжались и по ночам.
Дежурный начал докладывать обстановку, но Кабанов поднял руку:
— Все нормально?
— Да.
— Альбертыч, в 8 часов разбуди Доктора с Механиком, пригласи в столовую. Я спать.
Кабанов вошел в свою келью, не раздеваясь, рухнул на кровать. Душ он успел принять перед встречей с генералом. Через 4 часа Дмитрий проснется, начнется еще один день, возможно, один из последних в истории человечества. Но о таких материях командир боевиков запретил себе думать два месяца назад.
10 минут девятого Механик с Доктором вошли в столовую. В жилом секторе подземелья поддерживалась комфортная температура – испытывались генераторы тепла, горючего не жалели. Бойцы сели за стол, Дмитрий Петрович успел вскипятить воду, поставил чашки, хлеб нарезал ломтями. Сухопарый Юрий Иванович выглядел посвежее, встал пораньше, побрился, майка свежая, настроение бодрое. Для Виталия утро добрым становилось часам к 10 – сказывалась практика ночных дежурств, этой же ночью оказывал первую помощь раненным заложникам. На щеке след от подушки, волосы мокрые, глаза не в фокусе, без стакана кофе не обойтись.
— Садитесь, господа, разливайте кофе, разговор есть. – Дмитрий Петрович хлебал уже вторую чашку, по виду никак не скажешь, что спал вдвое меньше товарищей.
— С добрым утром, Петрович! Я чаю заварю, время есть у нас? – Механик бросил в чашку два пакетика, потрогал стенку чайника, кипяток не успел остыть.
— Я – кофе. – Пробурчал Доктор.
Юрий Иваныч разлил воду по чашкам, бодро начал намазывать бутерброды.
— Значится так, — начал Кабанов, — наши действия по изъятию героина не остались незамеченными не только гражданами цыганской национальности, но и национальной гвардией, то есть военным руководством нашей губернии. Ночью я встречался с Ермаковым. Выход на нашу группу, нападение на поселок, похоже, с подачи Трахова. По словам генерала, бункер только в его распоряжении, народ спасать не собирается. Там еще есть одна тема, о которой пока говорить рано. Мы с генералом заключили взаимовыгодное перспективное соглашение. Вам предстоит выполнить сейчас чрезвычайно важное задание.
Доктор успел выпить чашку кофе, глаза заблестели. Исполнительный Механик сдвинул брови, внимая каждому слово. Теперь можно ставить боевую задачу.
Кабанов открыл сейф, достал сумку с героином.
— Часть этой отравы надо доставить генералу, часть – как образец товара – Трахову.
На отдельный стол Кабанов выложил 15 пакетов, разделил на две неравные части.
- 10 килограмм передадите людям Ермакова у Восточного блок–поста. При подъезде радируйте мне, я передам марку и номер встречающего транспорта, пароль. 5 килограмм, Доктор, ты передашь лично Трахову. К себе он запустит кого‑то одного, так что, Виталий, на тебе переговоры о бартере. Извини, Иваныч, ты весь героин на технику поменяешь. – Улыбнулся стратег.
— Да чего там, Доктор грамотнее в этих делах.
— Шутки шутками, дело серьезное. Не думаю, что Трахов тебя, Доктор, в заложники возьмет, но на твою голову мы героин менять не будем.
— Мог бы и не говорить, Петрович. Я живым не дамся, если что.
— Иваныч, будешь наблюдать с безопасного места, докладывать каждые полчаса. Не забудь проверить сторожовки. Все понятно?
Бойцы кивнули.
— Завтракайте, собирайтесь и в путь. С Богом. И с пулеметом.
После отбытия наркокурьеров Кабанов наведался к китайским товарищам. Дипломата и переводчицу поселили в отдельном блоке, дверь которого Свиридов закрыл на ключ. Дмитрий Петрович принес армейские сухпайки, убедился, что гости ни в чем не нуждаются, постарался убедить китаянку, что они пребывают именно в этом качестве. Иви была одета в форму солдата Российской армии, Кабанов предложил ей заняться приведением в порядок своей дипломатической одежды, пообещал вернуться позже. Пожилой дипломат реагировал спокойнее на повороты ключа в двери.
К 10 часам после утренних процедур собрались оставшиеся члены Кабановской группы. Полноценный сон восстановил силы бойцов, даже Топор почти не хромал. Стол не блистал разнообразием, зато количество сухпайков полностью удовлетворило аппетит четырех мужчин.
После завтрака состоялось оперативное совещание.
— Обстановка на данный момент следующая, — начал Дмитрий Петрович, — как вы знаете, я имел ночное рандеву с фактическим руководителем нашего региона господином Ермаковым.
Студент с Топором переглянулись, Свирид нахмурился, только Семен спокойно отхлебнул кофе. Что надо, командир доведет сам.
— Беседа происходила тет–а–тет, — продолжал французить Кабанов, — ее смысл в том, что мы должны помочь жителям лагеря пережить катастрофу в сталинском бункере.
Кабанов рассказал соратникам о достигнутом соглашении, опустив моменты агентурного характера.
— В целом, наша позиция выигрышная при любом раскладе. Доктор с Иванычем поехали к Трахову на переговоры о товарообмене. В случае неудачи или срыве сделки контрагентом становится генерал. При этом мы зарабатываем бонусы в виде статуса спасителей отечества и, что не маловажно, прощение всех грехов при восстановлении государства. Вопрос, можем ли мы доверять генералу?
— С Траховым не сбежит? – Озвучил сомнения Свирид.
— Или без Трахова! – Вторил Топор.
Кабанов для себя давно все решил, теперь объяснял решение товарищам:
— Судя по тому, что Ермакова в самый критический момент из Москвы швырнули, тамошнему руководству не ко двору пришелся. Здесь, считай, один лагерь организовал, чем мог военные колонны снабжал, раненых в госпиталь принимал без бюрократии. Местные – элита, не элита, народ — под его защитой, даже трубопроводы функционируют под охраной. Думаю, можем довериться.
— Я тоже так думаю. – Подвел черту Семен.
За столом заулыбались, раз Семен сказал, так тому и быть.
— Когда китайцев будем допрашивать? – Под китайцами Тремасов прежде всего подразумевал китаянку, дипломат ему был по барабану.
— Напомню, их зовут: пожилой джентльмен – Чжу Сяо Мин, смелая мадемуазель – Иви Ченг. Как выяснилось, их переговоры с Ермаковым к нашему делу не имеют прямого отношения.
Кабанов слукавил. Если генерал сказал правду о цели визита китайцев, то распространятся об этом преждевременно, если нет, тем более.
— Сейчас они наши гости, прошу относиться с уважением. – Кабанов заглянул каждому в глаза, продолжил:
— План действий на сегодня:
— Алексей – ешь, спишь, читаешь глупые книги. Делаешь все, чтобы через пару дней твоя нога была как новая.
По лицу Тремасова нельзя сказать, чтобы огорчился.
— Игорь, Виктор – вы сопровождаете бывших заложников в поселок.
Смирнов расплылся в улыбке – Светка… Свиридов нахмурился, его догадка немедленно подтвердилась:
— Вам необходимо усилить и проконтролировать охрану. О нашем богатстве слухи могли дойти до всех наркоманов не только нашей области. Повторить цыганский подвиг много ума не надо. Поселок – единственное слабое место.
Мы с Семеном произведем усиление здесь, дождемся наших коммивояжеров.
Вопросы у матросов? Правильно, нет. Связь держим постоянно, не забудьте сменить аккумуляторы в рациях.
- 88, 13–му, прием.
— На связи.
— На прямой видимости у пункта назначения №1.
— Хорошо, ждите.
- 1408, 88–ой. Прием.
- 1408–й на связи.
— Груз прибыл в условное место.
— Через 10 минут. Номер 030, черный Гелен, пароль–отзыв №1.
- 13–й 88–му!
— На связи.
— Через 10 минут черный Гелендваген, 030, пароль–отзыв первый.
— Понял.
- 88, 15–й. Прием.
— На связи.
— Прибыли в пункт №2. Веду наблюдение.
— Связь условная через каждый час, разговор в экстренном случае.
— Связь условная через каждый час, разговор в экстренном случае.
— Понял.
Наркокурьеры вернулись в 9 часу вечера. Кабанов ждал в столовой. В этот день второй раз накрывал на стол. Для друзей кухарничал с удовольствием. По предварительным донесениям процессы идут по плану. В последующие несколько дней ЧП не предвиделись.
Свет потускнел, генератор заработал в экономичном режиме, рабочий день подходил к концу. В скрежете конструкции, названной лифтом, послышался голос Доктора:
— Весь день не ел. Этот жиртрест даже пообедать не предложил!
— И хорошо, а то бы съел чего нехорошего. – Житейский опыт Механика равноценен его рукам.
— Здорово, парни! С прибытием. – Кабанов, к удивлению прибывших, не только пожал руки, даже приобнял. Парни так и не поняли, какому риску подвергались.
Доктор, потирая руки, садился за стол. Доклад продолжался при жадном осмотре немудреных яств:
— Подъезжаем к Восточным воротам, на километр от забора все выжжено, перепахано. В бетонных плитах пулеметные гнезда. Думаем, откроют огонь – не спасемся, пристреляно все. Ждем, куда деваться. Не самые приятные 10 минут. Из ворот вылетает Геленваген. Вот для чего внедорожники нужны, а не для понтов на асфальте. Через рытвины на скорости прямо к нам. Собственно, там больше никого и не было. Пароль – отзыв. Здоровенный капитан за рулем. Вышел, улыбнулся, сумку на сиденье забросил. С заднего сиденья пулеметчик ручкой сделал. Не менты — душки.
Виталий потянулся за бутербродом, Иваныч уже приканчивал второй.
— Подъезжаем к бункеру. Иваныч меня высадил с товаром, сам по газам. Я стою под прицелом камер и пулеметов, пот ручьем. Ничего, пропустили, обшманали всего, рентгеном просветили мордовороты. Я, пожалуй, всю бутылку выпью.
— Пей, пей. – Улыбнулся Дмитрий Петрович.
— Ведут, стало быть, — доктор наливает в чашку красного вина, — коридоры, лифты, коридоры. Везде пулеметы, похоже, автоматические. Спускаемся ниже, уши заложило. Стены некрашеные, потолки низкие. Ты бы, Иваныч, там точно от клаустрофобии свихнулся.
— Я в это время простатит зарабатывал в засаде, а ты там стены разглядывал.
— Подводят к железной двери толщиной сантиметров 20. Бесшумно отворяется – помещение 20 квадратных метров. Слева шкаф, ряд кресел. Прямо еще дверь. Справа – стол, за ним тоже шкаф, кулаки как дыни, челюсть кирпичом, вместо лба надбровные дуги, глаза волчьи, под мышками волыны. Секретутка Траховская.
— Не интеллигентное описание. – Удивился Кабанов.
— С кем поведешься… Секретарь докладывает по телефону. Железная трубка с раструбом, я такие в музее видел. Дверь напротив открывается. Также тихо электромоторами. Вхожу в комнату метров 50–60 квадратных. Столы огромный, кресла, шкафы, сейфы – все как положено Сталинской номенклатуре. Только еще жидкокристаллические панели висят, на столе мониторы, ноутбук.
Выходит олигарх наш. Рожа довольная, красная, в прожилках, нос в белом порошке – свин кокса обожрался. Я ему героин на стол. Первый вопрос, сколько взяли? 60 кило отвечаю, эти 10 меняю на два КАМАЗа с медикаментами. Вот он жуколень, только сторговались, я ему напоминаю «вместе с КАМАЗАМи», а то, думаю, Иваныч загрызет. Что тут началось – кокаин из носа, из ушей дым повалил, думал, инсульт с дядей Витей приключится. Никак не хотел машины давать. Потом успокоился, решили один КАМАЗ вернется, как разгрузится. Обсуждаем дальнейший обмен. На удивление наш Кощей ломался недолго. Представленный список рассмотрел, все необходимое согласился предоставить. Я предложил схему обмена частями, также привозить по 10 кг. Тут он уперся как скарабей, ни в какую! Надо, говорит, все и сразу. За три дня подготовит транспорт с грузом, по сигналу колонна выезжает в условленное место, где совершается обмен. Мы, говорит, должны перегрузить часть в свои машины, часть оставит вместе с прицепами. Зачем, говорю, так сложно? Жалко свои КАМАЗы, мы пригоним грузовики, оставим под загрузку. Когда все будет готово, охранники пригонят транспорт в условное место. Я не стал место нашего убежища раскрывать, хотя наверняка ему оно известно. Место определили на трассе недалеко от поселка.
22 октября
Время под землей имеет другое измерение. Два месяца искажено в субъективном восприятии. Бетонирование пещер, доставка материалов, установка систем жизнеобеспечения, защита от вооруженных посягательств. Кажется, прошли не месяцы — годы. Кажется, только вчера закончились китайские бомбардировки. Время можно было потрогать, каждую секунду растянуть пальцами, сделать разметку, как на линейке. Различная длина между делениями — начало и конец события.
Кабанов сидел в одиночестве. Посмотрел на часы, всего 10 вечера. Виталий с Иванычем ушли спать — сказалось нервное напряжение. В отдалении как стрекот саранчи приглушенная дробь отбойных молотков. Настольная лампа сгустила мрак по углам многофункционального помещения. Теперь это не штаб, не столовая, не кабинет. Перед Дмитрием Петровичем пустая чашка и истинная ценность — время без обязательств. Что будешь делать, одинокий человек? Вся жизнь посвящена борьбе. Ради чего, самое главное, ради кого? Хорошо, что есть друзья. Но в их венах течет кровь со своими ДНК. Не успел создать семью Дмитрий Петрович. Не найдет Кабановский генотип продолжения, жить вечно в потомках не получится. «Настоящий мужчина дважды не предлагает…» Чушь. Проклятие гордыни! «Человек всегда один». Кто‑то сказал в не лучшем состоянии, смысл извратили в угоду трусливому эгоизму.
«Май нэйм Кабанов» — усмехнулся Дмитрий. Ответ на русском языке воспринялся без удивления. Голос китаянки бархатом обернул сердце. На грязном лице лучились глаза – теплая желтая оболочка в подтаявшем альпийском снегу.
Кабанов повернул в блок налево. Все‑таки надо проведать гостей, не нуждаются ли в чем. Спокойной ночи пожелай, лицемер! Дмитрий остановился, в сизой пленке окиси кофейной гущей рисунки ржавчины. Красить и облагораживать железные конструкции не имело смысла.
— Может, узнаю чего. – Вслух самоутвердился Дмитрий Петрович, ключ с излишним лязгом провернулся в замке.
Дежурное освещение еще экономнее, чем в общем проходе. Вторая дверь справа приоткрылась, женская головка кошачьим движением выглянула в проем. Идентификация за доли секунды, дверь открылась на половину, Иви в гражданской одежде, ноги в узких джинсах на ширине плеч, руки скрещены на груди.
Пожилой дипломат наверняка уже спит, не будить же. Дмитрий, не отрывая взгляд от точеной фигуры, шагнул вперед.
— Здравствуйте, товарищ Кабанов. У меня к Вам несколько вопросов. – Нагло заявила китаянка.
— Вы не поверите, у меня тоже. – Парировал товарищ Кабанов. – Пройдемте, не разговаривать же в коридоре.
Во временное жилище, рассчитанное на семью, Иви удалось привнести частицы уюта. Кровати по обеим сторонам заправлены, из соседних комнат позаимствованы армейские одеяла. Одно скомкано на кровати с двумя подушками в изголовье, другое закрывает нишу с биотуалетом, третье обернуто на баллонах со сжатым воздухом. На гранитной стене лист календаря. Без части с днями недели картинка синего неба чуть–чуть напоминала окно. На столике аккуратно разложены армейские сухпайки, плитка шоколада на фольге рядом с кружкой чая.
— Как вентиляция? – Кабанов посмотрел на распечатанные таблетки сухого спирта.
— Нормально. Присаживайтесь, товарищ Кабанов, я заварю вам чай.
Кабанов сел за стол, размеры комнаты постоянно заставляли китаянку вторгаться в его личное пространство. Кабанов вдыхал запах давно забытого свежего женского тела. За личное пространство войну проиграл, даже не начиная.
— Ты отлично говоришь по–русски. Шпионская школа?
— Все намного проще. Когда мне было 2 года, родители приехали в Россию. В Приамурье много деревень, где не хватает рабочих рук. Папа с мамой и еще несколько семейных пар арендовали ферму, я пошла в русскую школу в районном центре. Отца выбрали секретарем местной партийной ячейки, он часто ездил в Пекин. Я поступила в Хабаровский университет, но ушла с 4 курса, продолжила обучение в Пекине. В 2004 году вступила в Коммунистическую партию Китая, меня приняли на работу в агентство Синьхуа. 7 лет в качестве журналиста освещала события в России, была практически во всех крупных городах, в том числе и в Европейской части. Перед началом конфликта меня направили в армию в качестве военного переводчика.
В кружке забулькали пузыри, китаянка положила пакетик с чаем, притопила ложкой.
— Сахар?
— Я сам. – Кабанов разломил бумажный цилиндрик, засыпал белые кристаллы в воду.
Иви села напротив, разглядывая, как чай окрашивает воду, тихо спросила:
— Вы долго нас продержите?
Кабанов не ответил. Помакал пакетик, спросил:
— Значит, партия сказала «фас», ты пошла воевать против страны, которая тебя воспитала.
Иви Ченг подняла глаза.