Елизавета-Инесса могла рассказать супругам Ульяновым, что ее отец был известным артистом в Париже, правда, театральная карьера его была недолгой — он рано умер. Мать, ставшая учительницей пения, осталась совсем без денег, но с тремя маленькими девочками.
Вероятно, переломным моментом стал приезд Инессы в Москву, куда она попала вместе с бабушкой и теткой — преподавательницей музыки и французского языка. Они смогли дать девочке хорошее образование и воспитание.
О жизни Инессы Арманд в архивах содержится немного информации, хотя ее биограф Павел Подлящук и выпустил о ней неплохую книгу.
Одаренная девушка, свободно владевшая французским, русским и английским языками, прекрасно игравшая на рояле, стала домашней учительницей. Она, пожалуй, походила на отца-красавца, привлекая к себе внимание многих мужчин. Поэтому не случайно, что она не "засиделась" и девятнадцатилетней вышла замуж за Александра Евгеньевича Арманда — сына купца первой гильдии. Бракосочетание состоялось в селе Пушкине Московского уезда, где находились текстильные предприятия семьи Арманд, в присутствии знатных "поручителей" — купцов первой гильдии, почетных граждан, надворного советника — в октябре 1893 года.
Дальше все, казалось, складывалось так, как и должно быть в благополучной, богатой семье. Красивый и добрый муж, дети, поездки на юг, за границу. В течение восьми лет появилось четверо прелестных ребятишек. (Пятый родился позже. Отцом стал брат мужа.) При всей занятости семьей Инесса много читает, и, что особенно удивительно, ее тянет к политической, социальной литературе: Лавров, Михайловский, Руссо.
Но, право, не знаю, рассказывала ли Инесса Ленину и Крупской о большой драме в ее личной жизни, круто изменившей ее судьбу. Уже имея четырех детей и живя в большом согласии с Александром, своим мужем, она неожиданно его покидает. Уходит потому, что в ней вспыхнуло чувство более горячее, более сильное и более властное к другому. Но этим другим был младший брат Александра — Владимир…
Сам по себе этот сюжет достоин большого литературного пера, я же лишь скажу, что при разрыве не было мещанских сцен, взаимных обвинений, заламывания рук. Страдали все. То была большая драма всей семьи. Уже здесь Инесса продемонстрировала свою приверженность принципу "свободы любви". За две недели до своей смерти, находясь на Кавказе, Инесса напишет в своем дневнике: "Для романтиков любовь занимает первое место в жизни человека, она выше всего". К тому времени она будет смотреть на любовь уже по-иному, но эти ее слова — о себе ранней и молодой.
Жизнь с Владимиром была недолгой — у последовавшего за Арманд в ссылку на север мужа резко обострился туберкулезный процесс. Не спасли его курорты Швейцарии, лучшие врачи. После того как к нему за границу бежала из ссылки Инесса, через две недели, в начале 1909 года, Владимир умер. Я пишу об этом скороговоркой, желая хотя бы кратко сказать, что это была за женщина, занимавшая столь большое место в жизни Ленина.
Имея за плечами уже более тридцати лет жизни, пятерых детей (о которых в основном заботился первый муж), Инесса Арманд сдает экзамены за курс университета в Брюсселе, получая диплом специалиста в области экономических наук.
С Лениным Арманд познакомилась в Париже, в год смерти второго мужа. Она уже слышала о Ленине, а для него Инесса явилась впервые. С тех пор, в течение десятилетия, эта женщина значила в его жизни очень многое. Даже сохранившийся объем их переписки впечатляет. Всегда в официальной историографии жестко проводилась мысль: это была хоть и личная, но в то же время "партийная дружба", без каких-либо элементов интимного характера. Однако думаю, что в нише истории Инесса Арманд заняла свое заметное место благодаря прежде всего своему знакомству с Лениным. Как красавица Керн осталась в вечности благодаря гению Пушкина, так и Арманд в политической истории России надолго запечатлена особой привязанностью Ленина.
Всегда негласно считалось, что Ленин, естественно, просто был "обязан" любить только Крупскую, что он не мог опуститься до пошлого "адюльтере" и т. д. Хотя очевидно, что именно любовь к Арманд, даже допуская любовь и к Крупской, делает Ленина обычным человеком, а не земным богом. Ханжеское отношение к нравственности всегда было свойственно большевистским морализаторам. Я уже приводил в книге факт, ставший известным большевистским руководителям в тридцатые годы, что во время поисков архивного наследства основоположников марксизма одна из ранних знакомых Ленина в Париже показала ряд его личных, достаточно интимных писем к ней, но которые она не согласилась опубликовать при жизни Крупской.
Я думаю, что ни Маркс и ни Энгельс не упали бы ниже в глазах трезвомыслящих читателей и, возможно, почитателей, если бы их биографии в Советском Союзе публиковались более полными. Например, долгие десятилетия в архивах партии лежало письмо Клары Цеткин, написанное в феврале 1929 года хранителю марксистских и ленинских тайн Рязанову. Стоит привести его.
В этом письме К.Цеткин сообщает, что "о существовании сына Карла Маркса и Елены Демут я узнала в качестве неоспоримого факта не от кого иного, как от самого Карла Каутского. Он рассказывал мне, что Эде (Бернштейн) сообщил ему, что из переписки с несомненностью выяснилось, что Маркс является отцом незаконного сына… В одном из писем Маркс горячо благодарил Энгельса за дружескую услугу, которую тот ему оказал, признав перед его женой себя отцом.
Каутский с сыном Маркса познакомился во время своего пребывания в Лондоне. По его мнению, это простой молодой рабочий, по-видимому не унаследовавший и тени гения своего отца. Он, по словам Каутского, необразован и неодарен…
Энгельс не интересовался своим мнимым сыном, он воспитывался у чужих людей. Ни Маркс, ни Энгельс не уделили ему никакого внимания.
Об этом же рассказывал и Парвус. Во время бурной сцены со своей женой он сослался в виде "оправдания", как мне сообщила возмущенная Таня Гельфанд, на то, что вот даже и у Маркса был незаконный сын. Ленхен Демут была служанкой в семье Маркса…
"Пересуды" по поводу того, кто был отцом первой дочери Луизы Фрейбергер — Виктор Адлер, Бебель или Энгельс, — я прошу сохранить в строгом секрете. Еще жива семья Фрейбергеров, так же как и сын Адлера, и дочь Бебеля, и я знаю, что они тогда сильно страдали от пересудов… Для исследователей Маркса и Энгельса существуют более серьезные вопросы…"
Конечно, письмо К.Цеткин, как и часть сохранившейся переписки Ленина с Арманд, никогда не предавалось огласке. А ведь это было просто большое и сильное чувство, пришедшее к человеку в зрелые годы. Интимных ленинских писем к Арманд не сохранилось, возможно, и вот по какой причине. Из июльского письма Ленина 1914 года к Арманд в "полном" собрании сочинений "выпали" следующие строки: "Пожалуйста, привези, когда приедешь (т. е. привези с собой), все наши письма (посылать их заказным сюда неудобно: заказное письмо может быть весьма легко вскрыто друзьями. И так далее…). Пожалуйста, привези все письма, приезжай сама, и мы поговорим об этом".
Осторожный Ленин после 1912–1913 годов — пика их близости — вероятно, хочет уничтожить свои письма к Арманд. Ведь не для "инвентаризации" он просит "привезти с собой все наши письма…".
Крупская была ему верным товарищем, безропотно выполнявшим всю жизнь роль не только жены, но и верного помощника. Надежда Константиновна страдала базедовой болезнью, у нее было слабое сердце. Может быть, это и было одной из причин ее бездетности.
Считают, что И.Эренбург однажды заявил: "Стоит посмотреть на Крупскую, чтобы убедиться, как мало интересовали Ленина женщины". Едва ли это соответствовало действительности. Любовь, привязанность, чувства симпатии столь индивидуальны, что то, что могло не нравиться Эренбургу, могло приносить спокойное тепло Ленину. Однако после знакомства с Арманд Ленин постоянно в контакте с этой женщиной. Она переезжает вслед за семьей Ульяновых, всегда живет поблизости, часто встречается с Лениным и Крупской, становится близким для них человеком. Инесса становится как бы неотъемлемым элементом семейных отношений. Ленин с Крупской в Париже — она там; Ульяновы в Польше — здесь же "русская француженка"; конечно, она поблизости от них и в Швейцарии. Как писал А.И.Солженицын, Надежда Константиновна "воспитывала в себе последовательность: не отклонять с пути Володю ни на волосок — так ни на волосок. Всегда облегчать его жизнь — и никогда не стеснять. Всегда присутствовать — ив каждую минуту как нет ее, если не нужно… О сопернице не разрешить себе дурного слова, когда и есть что сказать. Встречать ее радостно как подругу — чтобы не повредить ни настроению Володи, ни положению среди товарищей…". Великий писатель осмыслил ситуацию художественными средствами, но очень близко к тому, как все было.
Есть вещи, о которых в историческом исследовании, даже если это только портрет, писать страшно трудно. Это область межличностных и тем более интимных отношений. Все это тайны безбрежного духовного космоса. Но то, что между Лениным и Арманд существовало глубокое чувство, в этом нет сомнений. ИХ чувство. Были у них и свои личные тайны, пишет и сама Инесса в одном письме, которое, конечно, никогда не имело бы шансов попасть в печать, господствуй и сейчас отдел пропаганды ЦК КПСС.
Письмо написано в декабре 1913 года в Париже. В это время Ульяновы уже с октября живут в Кракове. Ленин пишет множество писем по различным адресам: Гюисмансу в Брюссель, Шкловскому в Берн, Накорякову в Нью-Йорк, Горькому на Капри, родным, в различные редакции и, конечно, пишет, как явствует из содержания письма Арманд, особенно часто ей. Получает же он еще больше и, по всей видимости, не все по адресу в Кракове: улица Любо мирского, дом № 51. Арманд пишет Ленину огромное письмо. Приведу отрывки.
"Суббота, утро
Дорогой, вот я и в Ville Lumiere*, и первое впечатление самое отвратительное. Все раздражает в нем — и серый цвет улиц, и разодетые женщины, и случайно слышанные разговоры, и даже французский язык… Грустно было потому, что была чем-то временным, чем-то переходным. А роза была еще совсем близко от Кракова, а Париж — это уже нечто окончательное. Расстались, расстались мы, дорогой, с тобой! И это так больно. Я знаю, я чувствую, никогда ты сюда не приедешь! Глядя на хорошо знакомые места, я ясно сознавала, как никогда раньше, какое большое место ты еще здесь, в Париже, занимал в моей жизни, что почти вся деятельность здесь, в Париже, была тысячью нитей связана с мыслью о тебе. Я тогда совсем не была влюблена в тебя, но и тогда я тебя очень любила. Я бы и сейчас обошлась без поцелуев, только бы видеть тебя, иногда говорить с тобой было бы радостью — и это никому бы не могло причинить боль. Зачем было меня этого лишать? Ты спрашиваешь, сержусь ли я за то, что ты "провел" расставание. Нет, я думаю, что ты это сделал не ради себя.
Много было хорошего в Париже и в отношениях с Н.К. В одной из наших последних бесед она мне сказала, что я ей стала дорога и близка лишь недавно… Только в Лонжюмо и затем следующую осень в связи с переводами и пр. Я немного попривыкла к тебе. Я так любила не только слушать, но и смотреть на тебя, когда ты говорил. Во-первых, твое лицо оживляется, и, во-вторых, удобно было смотреть, потому что ты в это время этого не замечал…"
Далее несколько страниц, написанных в "субботу, вечером" и посвященных жизни и смерти ее подруги Тамары, которая была, по словам Инессы, "чем-то вроде старшей дочери или младшей, очень любимой сестры… Она была очень одинока и любила мою ласку — помню, часто даже просила приласкать ее, и я ласкала ее так же, как ласкала своих детей…".
В последней части многостраничного письма, с пометой "Воскресенье, вечером", она пишет, что знакомые зовут ее "исчезнувшей Джокондой". Много пишет о ее предстоящем докладе, спрашивая: "Когда будешь писать мне о делах, то как-нибудь отмечай, о чем можно говорить КЗО (Комитет заграничных организаций РСДРП. — Д.Я) и чего говорить нельзя…
Ну, дорогой, на сегодня довольно — хочу послать письмо. Вчера не было письма от тебя! Я так боюсь, что мои письма не попадают к тебе — я тебе послала три письма (это четвертое) и телеграмму. Неужели ты их не получил? По этому поводу приходят в голову самые невероятные мысли. Я написала также Н.К., брату, Зине (З.И.Лилина — жена Зиновьева. — Д.В.).
Неужели никто ничего не получил?
Крепко тебя целую. Твоя Инесса".
Едва ли стоит комментировать это письмо. Оно в высшей степени красноречиво. В частности, письмо ставит вопрос об истинных причинах отъезда Ленина из Парижа. Не случаен намек Арманд на то, что она "обошлась бы без поцелуев", лишь бы "видеть тебя" и "это никому бы не могло причинить боль". Видимо, эфемерное, летучее, косвенное, часто "заочное", но постоянное и властное присутствие Инессы в семье Ульяновых встречало поначалу естественное сопротивление Надежды Константиновны.
О том, что отношения "втроем" складывались непросто, свидетельствуют, в частности, и многозначительные строки из писем Ленина к Инессе. Многие из них, как нам удалось установить, просто исчезли (во имя святости вождя), в иных сделаны купюры.
В письме Ленина к Арманд 13 января 1917 года, опубликованном в 49-м томе Полного собрания сочинений, сделана купюра. После слов "Дорогой друг… " изъята фраза: "Последние Ваши письма были так полны грусти и такие печальные думы вызвали во мне и так будили бешенные угрызения совести, что я никак не могу прийти в себя…" Дальше в том же духе. Ленину — пуританину по натуре в семейных отношениях, видимо, очень нелегко давалась эта связь, далеко вышедшая за границы простой дружбы. А Арманд, привыкшей отдаваться своему чувству без остатка и ограничений, была невыносима роль тайной "подруги" Ленина.
Подобных купюр в Полном собрании сочинений много. В том же январе 1917 года, но через неделю, 23-го числа, Ленин пишет (конечно, и здесь купюра в 1945-м томе): "Дорогой друг!.. По-видимому, Ваш неответ на несколько моих последних писем указывает — в связи с кое-чем еще — на некоторое измененное настроение или решение или положение дела у Вас. Последнее Ваше письмо содержало в конце два раза повторенное слово — я пошел, справился. Ничего. Не знаю уже, что думать, обиделись ли Вы на что-либо или были слишком отвлечены переездом или другое что… Боюсь расспрашивать, ибо, пожалуй, вопросы Вам неприятны, и потому условлюсь так, что молчание Ваше по этому пункту я понимаю именно в том смысле, что расспросы Вам неприятны, и баста. Я тогда извинюсь за них и, конечно, не повторю".
Вся эта абракадабра понятна только двум очень близким людям, какими были Владимир Ульянов и Инесса Арманд. Но им приходилось всегда считаться, что была и Надежда Крупская.
Краковское "сидение" Ленина, как известно, окончилось накануне первой мировой войны арестом 26 июля (8 августа) в Новом Тарге в связи с подозрением в "шпионаже". Но тут же включились в дело социал-демократы З.Марек, Ф.Кон, Я.Ганецкий, В.Адлер с просьбой к австрийским властям освободить Ленина (Ульянова) как "врага царизма". Советская историография факт менее чем двухнедельного содержания Ленина превращает в акт огромной революционной доблести, когда "Ленин находится в тюрьме в Новом Тарге; обдумывает задачи и тактику партии большевиков по отношению к начавшейся империалистической войне; беседует с заключенными крестьянами, дает юридические советы, как быстрее и правильнее добиться решения их судебных дел, пишет для них прошения, заявления и т. п.".
Австрийцы еще не знают, что Ленин, особенно в конце бессмысленной войны, будет фактически активным союзником центральных держав. Ленин ненавидел и царя, и кайзера. Но в разной степени. Как писал А.Шляпникову лидер большевиков в октябре 1914 года, "царизм во сто крат хуже кайзеризма". Но и то, что было известно тогда о Ленине австрийским властям, позволило направить в суд Нового Тарга телеграмму краковского прокурора: "Владимир Ульянов подлежит немедленному освобождению".
Через пару недель Ленин с Крупской уже в Швейцарии, останавливаются сначала в Цюрихе, затем переезжают в Берн. Конечно, там Ленин вскоре встречается с Арманд… Как сообщается в "Биографической хронике", он предлагает делать рефераты, "вести работу по сплочению левых социалисток разных стран", помогает ей готовить публикацию для работниц, даже "критикует план ее брошюры", уполномочивает молодую большевичку принять участие в Международной социалистической конференции молодежи и поручает многие другие партийные дела. Но мало сообщается, что она очень частый гость Ульяновых, много гуляет с ними, музицирует для Ленина, приезжает в Зеренберг, где отдыхают лидер большевиков и его супруга.
Здесь семья Ульяновых становится меньше. В марте умирает мать Крупской. Надежда Константиновна вспоминала, что старушку "тянуло в Россию, но там не было у нас никого, кто бы о ней заботился". Старуха часто спорила с Лениным, но в целом мир они сохраняли. Умерла тихо и незаметно, "сожгли ее в бернском крематории, — писала Крупская. — Сидели с Владимиром Ильичем на кладбище, часа через два принес нам сторож жестяную кружку с теплым еще пеплом и указал, где зарыть пепел в землю". Но на родину все же изгнанница, хотя и после смерти, попала. После решения Секретариата ЦК КПСС 21 февраля 1969 года прах Е.В.Крупской был перенесен из Берна в Ленинград.
Инесса стала бывать у Ульяновых еще чаще.
Когда Инесса уезжает в Париж, Геренштейн, Кларан, переписка всегда оживленна. Ленин подписывается то "Ваш Иван", то"Ваш Базиль", а иногда открыто — "Ваш Ленин". Ленин уже не может обходиться без общения с этой обаятельной женщиной.
Помимо глубоких личных чувств, в отношениях Ленина и Арманд было и особое доверительно-деловое партнерство. Вождь большевиков не колеблясь полагался на Инессу Федоровну.