— Прошляпили свидетеля, черт! — Марьяна снова повернула ключ в замке зажигания. — Да заводись ты! Заводись, иначе продам к чертовой матери в металлолом!
«Жигульки» сдрейфили и завелись. Марьяна гнала что есть мочи по пустому шоссе. Наконец показалась остановка автобуса. Милицейские машины. «Скорая помощь». Сотрудник ГИБДД, стоявший на обочине, махнул жезлом — проезжайте, проезжайте, нечего тут притормаживать, не в цирке. Но Марьяна остановилась. Они с Катей предъявили удостоверения.
— Где дежурный следователь? — спросила Марьяна.
Дежурный следователь районной прокуратуры, выехавший на место убийства, оказался женщиной — немолодой уже, полной, очень спокойной и обстоятельной. Марьяна сразу же нашла с ней общий язык, кратко изложив, кто она такая и почему ей необходимо участвовать в осмотре места происшествия. Тут из Щеголевского ОВД приехал эксперт-криминалист. Кстати, тоже женщина. Их без всяких препятствий пропустили за ленточное ограждение. И почти сразу же Катя увидела бордовую «девятку», а в ней Лосева. Передняя дверь со стороны пассажира была распахнута настежь, и Лосев лежал ничком, как-то странно согнувшись, точно он пытался выбраться из машины ползком. Замелькали фотовспышки. Эксперты — московский и щеголевский — приступили к работе.
Лобовое стекло в салоне было все забрызгано кровью. Кровь была и на приборной панели, и на сиденьях.
Когда Лосева вытащили из салона и положили на землю, на расстеленный брезент, Катя увидела его лицо. На нем застыло выражение удивления и боли.
— Три огнестрельных ранения, — донеслось до Кати.
Потом они все склонились над этим телом. Начали его раздевать, фотографировать, осматривать, ощупывать. Переворачивать на спину, на живот, на бок, измерять, описывать внешний вид ран. В осмотре приняли участие оперативники, опоздавший, прибывший позже всех судмедэксперт. Тело, некогда бывшее живым Игорем Лосевым, мечтавшим о красном мотоцикле и так любившим женщин, теперь походило на мертвую гусеницу, облепленную дотошными, любознательными муравьями.
— Ранение в левую половину груди в область сердца, касательное ранение в предплечье и ранение в шею. Скорее всего, у него была повреждена сонная артерия. Оттого и крови столько натекло, — донеслось до Кати. Голос был женским — усталым и профессионально-будничным. — Жаль парня, молодой совсем. Мог бы жить да жить.
— Наташа, обработай салон. Постарайся найти хоть что-нибудь, — это Марьяна обратилась к своему эксперту.
— Тут под правым передним колесом две стреляные гильзы. Сначала сфотографируйте их местоположение. Стреляли с близкого расстояния, почти в упор.
Катя обошла «девятку» — на корточках перед капотом сидел незнакомый оперативник, москвич. Руки его и куртка были в грязи. На загорелой щеке тоже была грязь — видно, он не поленился залезть под машину.
— Что, знакомый вам персонаж? — спросил он Катю, кивая туда, где лежало тело.
Катя ответила:
— Да.
— Гильзы девятимиллиметровые, — опер поманил эксперта с фотоаппаратом и, когда тот все сфотографировал, кряхтя, запустил руку под машину и достал испачканные жидкой грязью гильзы. — Третью в салоне надо искать, — веско сказал он Кате.
Но третьей стреляной гильзы в салоне так и не нашли. Увы, так бывает на местах происшествий.
— Зато отпечатков пальцев хватает, — Марьяна кивнула эксперту.
Осмотр продолжался два с половиной часа. Совсем уже рассвело. По шоссе одна за другой проносились машины, автобусы и грузовики. Водители и пассажиры, выворачивая шеи, с тревогой пялились на милицейские машины, на черные куртки экспертов с надписями на спине «ЭКУ», на ленточное ограждение. Мертвое тело с шоссе, слава богу, было не видно, а то бы градус общественного нездорового любопытства резко подскочил.
— Лосев застрелен — почему он? — шепнула Катя, когда они с Марьяной отошли посовещаться. — Он сегодня прийти должен был в десять по повестке… Неужели поэтому?
Марьяна достала мобильник, начала искать номер Лосева, данный им на прошлом допросе. Позвонила — ответили, оказалось, что это телефон службы секьюрити гостиничного комплекса. Лосев слукавил, дав свой рабочий телефон.
— Я поеду в отдел, отпечатки по системе дактопоиска проверю, — к ним подошла эксперт-криминалист Наташа. — Марианночка, тебе срочно нужно?
— Очень срочно, постарайся, а? — Марьяна помогла ей донести до дежурной машины тяжелый чемодан с аппаратурой.
Пришлось ехать в РУВД, к соседям — Марьяну сильно интересовали обнаруженные на месте происшествия гильзы. Когда вернулись в Щеголевский отдел, было уже десять часов утра.
— Надо хоть кофе заварить, что ли, — сказала Марьяна, когда они с Катей обессиленно водворились в родном кабинете. — Вот тебе и еще один поворотик в деле.
— Ты считаешь, что смерть Авдюкова и убийство охранника связаны? — Катя сама в этом не сомневалась, но ей хотелось услышать, что скажет подруга.
— На видеозаписи с камеры внешнего наблюдения, судя по всему, не технический брак, а искусственный обрыв. Окно, — Марьяна закурила сигарету. — Именно об этом я и собиралась разговаривать сегодня с Лосевым. Только он мог что-то сделать с камерой. Он дежурил, и он был один на пульте охраны в ночь убийства Авдюкова.
— По-твоему, он что-то знал? Был как-то замешан?
— Если он и сделал это окно в записи на пленке, то он сделал его явно не для себя, — Марьяна набрала номер эксперта-криминалиста. — Наташа? Ну что? Готово? Умничка. Сейчас мы подойдем.
— В салоне — на приборной панели, на руле и на внутренней поверхности дверей отпечатки только потерпевшего, Лосева, — с порога, едва они вошли в кримлабораторию, оповестил их эксперт. — Что называется, самые свежие. На внешней поверхности машины все уничтожил дождь. «Девятка» словно в мойке побывала.
— И это все? — уныло спросила Катя.
— На внутренней поверхности левой задней двери я нашла два отпечатка давностью в несколько дней, и они Лосеву не принадлежат. — Эксперт взяла распечатку с компьютера. — Я проверила по АДИСу, сравнила с теми новыми данными, что ты просила сделать по «Парусу». Оказалось, что это отпечатки некой Мизиной Вероники Валерьевны.
— Когда вы успели откатать горничную? — изумилась Катя. — Я что-то не помню.
— Прямо там, в «Парусе», на месте убийства Авдюкова. Я забрала пакет из-под сока, за который бралась горничная, — сказала Марьяна. — Это негласная откатка, сама понимаешь. Мы с Наташей решили составить себе по «Парусу» базу первичных данных в системе дактопоиска. Вдруг пригодится? Там отпечатки пальцев и вдовы есть Авдюковой, и ее подруги Зинаиды, и этого Долидзе, который тогда с ними приезжал.
— Но как вы это сделали?
— Просто я по просьбе Марианны сразу обработала предметы в кабинете и в коридоре, до которых они дотрагивались, — усмехнулась эксперт. — Мы всегда так с Марианной делаем. На всякий случай.
Катя покачала головой — ну и ну. Ловко.
— Значит, эта самая горничная Мизина была за несколько дней до убийства в машине Лосева, — заметила Марьяна. — А двенадцатого мая они работали в одну смену. Причем Мизина для этого даже поменялась.
— Помнишь, она нам проговорилась — якобы ей помог устроиться на работу в «Парус» какой-то знакомый, — сказала Катя. — А вообще эта горничная — красотка: фигурка, волосы, ноги. Интересно, покойный Лосев, как и все в его возрасте, предпочитал блондинок брюнеткам?
Марьяна посмотрела на нее и, кивнув, быстро направилась к себе в кабинет. Там она достала из сейфа уголовное дело, открыла его на протоколе допроса горничной. Она искала контактный телефон, который записала со слов Мизиной. Через секунду она уже звони-ла, включив «базу», чтобы по громкоговорящей связи все было слышно и Кате.
— Алло, будьте добры Веронику, пожалуйста.
— А кто ее спрашивает? — осведомился на том конце писклявый полудетский голосок.
— Это с работы, из отеля, менеджер. А вы кто?
— Я ее сестра младшая. А Вероника дома не живет. Давно уж.
— Как? — Марьяна казалась искренне удивленной. — А где же она тогда живет?
— Она квартиру со своим парнем снимает.
— А связаться как-то с ней можно? — наступала на младшую Мизину Марьяна. — Сегодня не ее смена, но тут срочно надо подменить девочек.
— Я на память телефон съемной квартиры не помню, он у нас в книжке записан. Сейчас гляну, — младшая Мизина куда-то пропала на целую вечность, затем, когда они уже потеряли всякое терпение, она снова возникла на связи. — Вот, записывайте. Я по цифрам продиктую…
Марьяна записала номер.
— А парня Вероникиного не Игорем случайно зовут? — спросила она самым дружелюбным тоном.
— Не-а, — донеслось из «базы» пискляво и безапелляционно, — Гоша он.
— До свидания, девочка, спасибо тебе большое. — Марьяна повесила трубку. Они с Катей переглянулись, и в следующий миг уже Катя завладела телефоном — стала названивать в главк, в информационный центр, чтобы немедленно проверили номер и установили по нему адрес квартиры.
— Значит, он для нашей горничной был просто Гоша, — хмыкнула Марьяна. — Сейчас возьмем адрес и, пока московские чухаются, махнем прямо туда.
— А если Мизиной нет дома?
— Мы ее обязательно дождемся. Они должны снимать квартиру где-то недалеко от «Паруса», по нашей дороге, чтобы на работу было ездить удобно.
Через полчаса они уже ехали по установленному адресу: Шипиловский проезд в южном Орехово-Борисове. Адрес был московский, но до Щеголева и гостиничного комплекса оттуда езды на машине было всего минут двадцать.
Дом под номером девять был обычной блочной многоэтажкой, вытянувшейся на целый квартал. Поднялись на обшарпанном, исчерченном граффити лифте на шестой этаж. Катя позвонила в дверь квартиры. Тишина. Потом быстрые шаги.
— Кто там? Гошенька, ты?
— Мизина, откройте немедленно, милиция, — приказала Марьяна: на лестничной площадке был невообразимый сквозняк, и ее короткие темные волосы развевались от ветра. Кате она представилась сейчас этакой неукротимой валькирией, вестницей дурных новостей, хотя валькирии и не стригут своих кос, не ездят на раздолбанных «Жигулях» и не прижимают к груди папок с чистыми бланками протоколов и повесток. Кате было тревожно и любопытно — что же произойдет дальше? Через секунду, когда откроется дверь?
Она испытывала одно лишь жгучее любопытство и почти равнодушно вспоминала скрюченное окровавленное тело в салоне «девятки», которое увезли в ближайший морг и, наверное, в эту самую минуту, извлекая пули, уже вскрывали в анатомичке.
Глава 16 В КВАРТИРЕ НА ШЕСТОМ ЭТАЖЕ
Но в следующую минуту равнодушие испарилось: Катя увидела Мизину на пороге квартиры. Горничная из «Паруса» судорожно цеплялась за косяк, словно ноги у нее подламывались. Она узнала их с первого взгляда. И была этим узнаванием ошеломлена. Марьяна не дала ей опомниться:
— Когда уехал Лосев? К кому он уехал? Отстранив Мизину, они с Катей прошли в квартиру.
Так бесцеремонно и многозначительно врываются в телесериалах в убежище потенциальных подозреваемых только доблестные правоохранительные органы. И порой этот нехитрый и грубоватый прием срабатывает и на практике.
— Что… случилось? — пролепетала Мизина.
Катя огляделась — тесная однокомнатная квартирка как раз для молодой, только-только вступающей в жизнь пары. Сдается явно с мебелью — раскладным диваном, зеркальным шкафом и холодильником. Все это старое, из былых времен. Обои тоже старые, линялые. А вот постельное белье на разобранном диване — новое, даже щегольское. И плед — итальянский, и изящные подушки. Телевизор на подоконнике тоже новенький. На полу — хрустальная пепельница и белые босоножки с цветочками на высоком каблуке. На стуле — черные мужские брюки и форменная сорочка охранника — идеально выглаженная.
— Что случилось? Как вы меня нашли? — повторила Мизина. На груди ее в вырезе короткого шелкового пеньюара поблескивал золотой медальон — Рыбы, знак Зодиака. И, задавая свои тревожные вопросы, она то и дело касалась его рукой, словно это был талисман.
— Как видите, Вероника, нашли. Хотя вы нам этого своего адреса и не удосужились дать, — Марьяна встала напротив Мизиной. — Так к кому уехал Лосев, когда?
— Я ничего не знаю… Гоша вечером уехал, ночью… Он ничего мне не сказал. Господи, что с ним? — Мизина вцепилась в медальон. — Пожалуйста, скажите, не пугайте меня… С ним все в порядке?
— Вы давно живете вместе? — спросила Катя.
— Почти полгода уже. Мы скоро поженимся.
— Это Лосев устроил вас в «Парус»?
— Да, он.
— Почему в прошлый раз вы не сказали нам о нем?
— Вы не спрашивали… И потом, какое вам дело? Это моя личная жизнь, и я…
— Лосев убит сегодня ночью на шоссе. Застрелен, — сказала Марьяна.
Мизина пошатнулась.
— Нет, — она покачала головой, сверля их взглядом. — Нет, вы ошибаетесь. Он… он сказал, что скоро вернется. Этого не может быть!
— Мы сейчас поедем с вами в морг на опознание. — Марьяна покачала головой: — Нет, Вероника, не надейтесь, не вернется он больше к вам. Три пули в него кто-то засадил почти в упор — сюда, — она указала Мизиной на предплечье: — Сюда в грудь и в шею.
— Неправда! — Мизина с размаха ударила ее по руке. — Неправда, ложь! Лжете! — Она рухнула на диван, тяжело дыша. — Я не верю, этого не может быть, потому что я не хочу, не могу без него… Я его люблю. На смерть люблю, на всю жизнь!
— Если бы вы сами не врали нам тогда, а рассказали правду о том, что произошло с вашим клиентом из двести второго номера Авдюковым, — заметила Катя, — ваш Гоша был бы жив. К кому он поехал, отвечайте!
— Это связано со смертью Авдюкова, не отпирайтесь, нам это известно. И вы в этом тоже замешаны — вы ведь намеренно поменялись дежурством на тот день. Это Лосев вам велел? — наступала Марьяна.
И тут Вероника Мизина заплакала. Сначала тихо, еле слышно начала всхлипывать, а затем громко завыла, запричитала, как воют по покойникам бабы в деревнях тысячи лет. Она уткнулась головой в подушки, она била по ним кулаком, она царапала радужные яркие наволочки. И все смешалось — накал наступательного допроса сразу же сник. Началась обычная в таких случаях женская суета — Катя помчалась на кухню за водой, Марьяна села рядом с плачущей, уговаривая ее взять себя в руки. Вместо воды Катя отыскала в холодильнике бутылку вермута, щедро плеснула Мизиной в стакан:
— На выпей, успокойся.
И они сразу перешли на «ты».
— Я поверю всему, что ты расскажешь сейчас, Вероника, — внушала рыдающей горничной Марьяна. — Этим ты поможешь найти убийцу Лосева. Этим ты снимешь с тебя подозрение в убийстве Авдюкова. Бутылку нарзана кто-то подменил бутылкой с ядом. Мне хочется верить, что это не ты.
— Это не я, — Мизина поперхнулась вермутом. — Хорошо, я все вам расскажу. Я очень мало чего знаю. Я не знаю, куда уехал Гоша, он мне не сказал… И я не подменяла никаких бутылок, клянусь вам!
— Что произошло в отеле в ночь убийства Авдюкова?
— Он, этот тип… он бывал в клубе раньше, я вам говорила — каждый раз с разными девками. То с одной, то с другой. Мы его даже «Виагра-бой» прозвали. Гоша его знал.
— Лосев был знаком с Авдюковым? — спросила Катя.
— Нет, просто знал его как завсегдатая клуба. Десятого мая Авдюков с новой пассией приехал. Разместился в двести втором, он вечно его для себя бронировал. И в этот же день Гоша попросил меня поменяться дежурством со сменщицей.
— Зачем ему это было нужно? — спросила Марьяна.
— Я сейчас все, все скажу… Он сказал мне — ты должна быть на этаже, но после полуночи из кастелянской не выходи.
— Значит, это Лосев подменил бутылку нарзана? — не выдержала Катя.
— Нет, что вы, Гошка никого не убивал! — страстно воскликнула Мизина. — И я тоже ничего такого не делала. Я не знала ничего про бутылки. Нарзан я поставила Авдюкову на столик рядом с кроватью в спальне, как он всегда просил. Мы вообще ничего не знали про бутылки…
— А про что вы знали?
— Гоша мне сказал — ему заплатили, чтобы он впустил ночью в корпус одного человека.
— Какого человека, зачем?
— Частного детектива, понимаете? Он должен был тайно сфотографировать клиента из двести второго с девкой в постели. Гоша мне так сказал и взял у меня запасной ключ, чтобы сделать дубликат.
— Он отключил камеру наблюдения?
— Я не знаю, наверное. Иначе как бы это вышло незаметно?
— Этот детектив должен был попасть в корпус через прачечную? — спросила Марьяна.
— Да, там легко пройти, мы все этим проходом пользуемся, — Мизина приложила руки к груди. — Я в ту ночь из кастелянской не выходила. Я не хотела впутываться в эту историю. Я чувствовала — история темная, но я не подозревала, что этот Авдюков умрет. Не об убийстве ведь речь шла, только о фотосъемке, о компромате!
— Это Лосев тебе так все преподнес?
— И Гоша не знал, что дело убийством кончится. Он был всем этим просто убит!
— Сколько ему заплатили? — спросила Катя.
— Я не знаю, я в его денежные дела не лезла, но… Думаю, хорошо заплатили, он сразу на машину свою диски новые поставил, литые, звал меня на юг отдыхать. Мечтал мотоцикл купить японский. Он ведь рокер бывший… Он сам-то из Твери, у него мать там… Вот, ювелирку мне подарил в знак любви, — Вероника сжала в горсти золотых рыбок. — Я думала — мы поженимся, у нас будет ребенок. Он хотел ребенка, мальчика. Говорил — деньги для нашей будущей семьи…
— А что вчера произошло? — спросила Катя.
— Я не знаю, какая муха его вдруг укусила. Мы работали, под конец смены он зашел ко мне. Он был какой-то взвинченный. Я не поняла, что стряслось. Потом, уже позже, он сказал, что его вызывают в милицию, к следователю. Вы его вызывали, да? — Мизина спросила Марьяну. — Он к вам утром сегодня собирался ехать. А вечером… Мы были здесь с ним. И вдруг он сказал, что ему надо куда-то ненадолго отъехать. Я просила его, умоляла. Я ему сказала — с тобой ведь расплатились уже, и так из-за этого такая беда случилась, человек умер. А он, Гошка… он сказал — за мотание нервов на допросах, за вызовы в милицию пусть платят отдельно. И уехал. Я как чувствовала — ночь не спала. Гроза, ливень, а его нет… Я все ждала…