— За процветание наших друзей! — радостно поддержала я тост.
— И поражение наших врагов! — неожиданно добавил Камински.
— У вас много врагов? — поинтересовалась я, когда мы опорожнили рюмки.
— Хватает, — неопределенно ответил Камински.
— Есть такая поговорка: «У одной свиньи врагов не было, да и ту зарезали», — хохотнул Сема.
Как выяснилось позднее, эта пословица имела неожиданное продолжение.
Стивен выдавил из себя улыбку.
— А вы, сударыня, давно знакомы с господином Егуди? — церемонно осведомился он.
— О-о! — всплеснула я руками. — Целую вечность! А вы, Стивен?
Мой вопрос застал американца врасплох.
Он посмотрел на Игудина, как бы советуясь с ним, и осторожно ответил:
— Наше знакомство не столь продолжительно, как ваше. Но я надеюсь, что…
Камински не успел закончить фразу.
На подиум выскочила певица в платье с разрезом до подмышки и затянула что-то медленное и тягучее.
— Потанцуем? — склонился надо мной Стивен.
— С удовольствием, — ответила я и плавно поднялась со стула.
Мы вяло переминались на месте, обнимая друг друга за плечи.
— Вы прекрасно танцуете, — шепнула я на ухо своему партнеру.
— А вы не так глупы, как кажетесь на первый взгляд, — так же тихо ответил мне американец.
Я обомлела.
Какая наглость!
Или… приглашение к сотрудничеству?
На всякий случай я поплотнее прижалась к Стивену.
— Как долго вы пробудете в нашем городе? — нежно проворковала я.
— Не знаю, — ответил американец. — Нужно разобраться с делами. У меня кое-какие неприятности.
— Что-нибудь серьезное? — невинно поинтересовалась я. — Наверняка это любовная история. Кажется, я вас немного ревную. Она блондинка?
Стивен усмехнулся.
— Никогда не доверял блондинкам, — уклончиво ответил он.
— И правильно делали! — горячо поддержала я его. — Брюнетки гораздо правдивее!
— Подчас правда хуже самой отвратительной лжи, — пробормотал Стивен. — Впрочем, о чем это я! В моих объятиях очаровательная женщина, она, к счастью, не блондинка и довольно умна! Но вот правдива ли?
— Что вы имеете в виду? — насторожилась я.
— Как давно вы занимаетесь частным сыском? — раздался тихий вопрос.
— С пеленок, — честно ответила я. — Когда мама прятала от меня шоколадные конфеты, я всегда находила их и съедала.
Стивен рассмеялся.
— Кажется, вы можете быть мне полезны, — шепнул он. — И не только как женщина.
Музыка умолкла.
Камински проводил меня к столику.
Пока мы танцевали, Семен яростно расправлялся с жирной сочной отбивной, которую он успел заказать за время нашего отсутствия.
— Как ты можешь, Шимон! — шутливо упрекнул его Камински. — Это же свинина!
— Ну и что! — с вызовом ответил Игудин. — Имею я право на маленький разврат? В конце концов, я за границей. Ведь ездили же финны в Ленинград, чтобы упиваться до чертиков? Ездят же туристы в Голландию, чтобы курить гашиш? А я езжу в Россию, чтобы есть свинину!
— Хорошо-хорошо! Развратничай на здоровье! — рассмеялся Камински. — По крайней мере, будет что вспомнить в Иерусалиме!
Игудин обиженно посмотрел на американца, но не смог ему ничего ответить.
Рот Семы был занят большим куском отбивной.
— Можно вас на минуточку? — наклонился над нашим столиком официант.
Он что-то зашептал на ухо Стивену, показывая в глубину зала.
— Что такое? — встревожился Камински. — У меня не было назначено никакой встречи!
Официант молчаливо ждал.
Стивен сдернул с колен накрахмаленную салфетку и, торопливо извинившись, проследовал к столику, стоящему в отдалении за эстрадой.
Я продолжала болтать с Семеном, а сама пыталась высмотреть, чем там занимается американец.
Мне удалось увидеть только белокурый локон, мелькнувший из-за грифа контрабаса.
Тем временем на эстраде уже играл небольшой ансамбль, и сладкие звуки шведской музыки — хиты «АББА» двадцатилетней давности — заполнили пространство кафе.
— Ах, — мечтательно завел глаза Сема, — у тебя это не вызывает никаких ассоциаций?
— Липкое шампанское, — машинально ответила я, всматриваясь вдаль.
— Таня, — обиженно тронул меня за рукав Игудин. — Ведь мы же с тобой танцевали под эту музыку на дискотеке. Помнишь, тогда я впервые поцеловал тебя.
— Очень может быть, — рассеянно ответила я.
Камински уже шел к нашему столику, как вдруг в зал ввалилась шумная компания.
Подгулявшая публика болтала не по-нашему и, завидев Стивена, резко усилила темп речи и силу звука.
Мой слух улавливал английские, немецкие и русские слова, но все вместе представляло собой полуневнятные восторженные восклицания.
Веселая братия — трое мужчин и одна женщина — направилась к нам.
Официанты, увидев такое количество иностранцев, засуетились, забегали и, когда те подходили к столику, уже стояли за нашими спинами едва ли не по стойке смирно.
— Шимон и Татьяна! — торжественно провозгласил Камински. — Разрешите представить вам моих добрых друзей. Я думаю, что у нас найдется немало общих тем для совместного обсуждения. И, как знать, не поможет ли это решить наши проблемы.
При этих словах Стивен Камински украдкой посмотрел в мою сторону.
Игудин привстал, незаметно дожевывая кусок отбивной.
— Франсуа Бержье!
Камински указал Семену на плюгавого француза лет шестидесяти.
Если бы не золотое пенсне, каким-то чудом держащееся на его носу, я бы решила, что передо мной стоит вахтер какого-нибудь захудалого заводика.
— Очень рад, — хрипло воскликнул француз.
— Вольфганг Шиффер! — продолжал представлять гостей американец.
Казалось, что этот немец поставил себе задачу выглядеть, как все немцы, — во всяком случае, именно такими мы себе их и представляем.
Сытый, ухоженный, слегка отстраненный и одновременно слегка вульгарный, деловой и сентиментальный, Вольфганг на секунду изобразил на своем лице щенячий восторг от радости знакомства, но тут же стал оглядывать зал и уже через минуту внимательно изучал меню.
— Комаров Сергей Иванович, — сухо представился невзрачного вида человек.
— О! — не смогла я сдержать радостного восклицания. — На ловца и зверь бежит!
— Поясните, пожалуйста, вашу мысль, — спокойно попросил Комаров. — Из чего следует, что я — зверь?
— Из того, Сергей Иванович, что я не далее как сегодня безуспешно пыталась разыскать вас по телефону.
— Понятно, — так же спокойно отозвался Комаров. — Приходите ко мне завтра без звонка. Прямо в приемную, я с вами побеседую. В одиннадцать вас устроит?
Я рассыпалась в благодарностях.
— А это наша Маша, — Стивен ласково похлопал по плечу невысокую женщину, явно разменявшую шестой десяток. — Большой специалист по языкам и…
Тут он сделал эффектную паузу.
— И по различным тайным наукам! — загадочно добавил Камински.
Компания восхищенно заахала.
Я с любопытством поглядывала на родственную душу, но пока что решила не раскрывать себя.
Наверное, этот талант Маши до сих пор был неизвестен присутствующим, и они тотчас же захотели, чтобы женщина продемонстрировала им свое умение.
— Мадам Ганина, мы очень вас просим! — канючил Бержье, прижав руки к груди.
Немца, казалось, больше интересовало меню, но он тоже счел своим долгом присоединиться к общему хору.
— Да-да, покажите, как вы это делаете, — попросил Вольфганг.
— Вы действительно этого хотите, господа? — кокетничала Ганина.
— Не принципиально, — едва слышно пробормотал Сергей Иванович.
— Хорошо, — согласилась Ганина, чуток поломавшись для приличия. — Садитесь за стол, господа, и я попробую рассказать, что сулит вам ближайшее будущее.
Все уселись кругом.
На лицах иностранцев было написано нетерпение.
То ли они и вправду хотели узнать, что ожидает их впереди, то ли просто предвкушали развлечение…
А может быть, все это было затеяно с какой-то тайной целью?
Я внимательно следила за Марией Ганиной, которая достала из сумочки новенькую колоду карт и сосредоточенно тасовала атласные листы.
— Ну, дорогие мои, — начала она, словно заправская гадалка, — сейчас-то мы все и узнаем!
— Неужели все! — ахнул в притворном страхе Шиффер.
Послышался дружный смех.
Ганина погрозила ему пальцем.
— Вы известный плейбой, Вольфганг! Но только меня не интересуют ваши старые похождения. Гораздо важнее знать, что будет завтра, не так ли?
— Не так, — не сумела удержаться я.
Ганина с удивлением посмотрела на меня.
— Вы полагаете?
— Разумеется, — решительно ответила я. — Ведь наше будущее зависит от нашего прошлого. Вы согласны со мной, Стивен?
— Вы полагаете?
— Разумеется, — решительно ответила я. — Ведь наше будущее зависит от нашего прошлого. Вы согласны со мной, Стивен?
— Наверное, да, — осторожно ответил американец. — И все-таки, давайте послушаем, что напророчит нам Маша.
Ганина приказала очистить стол (Сема вовремя успел подхватить салатик, иначе его бы утащили вместе с остальной посудой) и раскинула колоду.
— У меня несколько нетрадиционный способ гадания, — извиняющимся голосом проговорила она, неуверенно оглядывая присутствующих. — Но, как говорится, фирма гарантирует…
Мне показалось, что Маша явно блефует.
Значит, сейчас произойдет нечто, к гаданию не имеющее никакого отношения.
Что же?
Кого и о чем она хочет предупредить?
Или произнести приговор?
— Значит, так, — потерла руки Маша, — начнем с вас, Танечка.
Поклон в мою сторону.
— У вас намечаются большие проблемы со здоровьем, — сочувственно глядя на меня, проговорила Ганина.
— С душевным здоровьем или физическим? — мрачно осведомилась я.
— И с тем, и с другим, — утешила меня Ганина. — Впрочем, если вы решите как следует отдохнуть и развеяться, то сможете избежать досадных недомоганий.
— Куда направишься, Танечка? — шутливо поинтересовался Сема. — Может быть, к нам, в Израиль?
— Слишком жарко, — отмахнулась я.
— Тогда, может быть, в Германию? — наклонился ко мне Шиффер. — Мой дом открыт для вас, фрау Татьяна!
Вольфганг тяжело дышал мне в ухо, распространяя вокруг себя пивной дух.
— В Германии слишком много моих соотечественников, — отозвалась я. — Стоит ли ехать за сотни километров?
— А у вас, господа, — обратилась Ганина ко всем присутствующим, — ожидается, как ни странно, прибавление семейства.
Все рассмеялись и радостно захлопали.
— Наверное, ты заведешь себе мопса, Вольфганг, — визгливо хихикнул Бержье.
Шиффер в ответ громко захохотал.
— Пожалуй, кроме вас, Сергей Иванович, и вас, Стивен, — продолжила Ганина, на мгновение задумавшись.
— Вот и прекрасно, — не возражал Комаров.
— А чем же я хуже других? — с притворной обидой поинтересовался Стивен.
«Хотя бы внешностью», — едва не вырвалось у меня.
Уж больно он походил на какое-то подводное существо с холодной кровью и цепкой хваткой.
— И что же выпадает нашему янки? — спросил Игудин.
Маша Ганина замялась.
— Стоит ли обращать внимание на предсказания? — попыталась она уйти от прямого ответа.
— Нет уж, нет уж, — настаивал Стивен. — Я горю желанием знать, что меня ожидает за ближайшим поворотом. Выкладывайте, раз уж начали!
— Не всегда прогноз может быть приятным, — продолжала мяться Ганина.
— Хочу знать будущее, — уперся Стивен. — Вынь да положь, как говорят русские.
— Хорошо, — согласилась наконец гадалка. — Только не стоит придавать этому особого значения, ладно, Стивен? Вас подстерегает смертельная опасность.
— О-о! — воскликнул Бержье. — Как это волнительно, как возбуждающе!
— Н-да? — покосился в его сторону Стивен. — А с какой же, позвольте, стороны меня подстерегает эта самая опасность?
— Ну вот, господин Камински, вы уже и расстроились! — улыбнулась Ганина. — А я вас предупреждала.
— Все-все, не буду! Так что там об опасности?
— Дело в том, Стивен, что вам следует… поостеречься, — ласково сказала Маша. — Вы сами провоцируете насилие по отношению к себе.
— Кажется, это называется виктимным поведением, — вставил словечко Сема.
— То есть? — обернулся к нему Шиффер.
— Разрешите, отвечу я, — вмешался Бержье. — Виктимное поведение — это когда вы, Вольфганг, к примеру, идете вдрызг пьяный по бандитскому району Гамбурга и несете в руках охапку тысячемарковых купюр. Тем самым вы вызываете преступные элементы на противоправные действия по отношению к вашей персоне.
Шиффер расхохотался так, что даже стал икать.
Очевидно, его очень развеселила картина, которую нарисовал перед ним Франсуа.
— Обещаю вам, Маша, — выдавил из себя хохочущий Стивен, — что я не буду бродить по темным переулкам и вводить народ в искушение.
— Ну и славно, тогда вам нечего бояться, — Ганина хлопнула ладонью по столу, давая понять, что сеанс гадания завершен.
Краем глаза я заметила, как белокурая девушка за дальним столиком приветливо помахала рукой Комарову.
Тот сделал вид, что ничего не заметил.
Тогда девица, покачивая на ходу бедрами, направилась к нам.
— Сержик, лапочка… — начала она, расплывшись в улыбке, но Комаров резко оборвал ее:
— Потом, Кристина, возвращайся к своим друзьям.
Девица, как по команде, развернулась и проследовала в заданном направлении.
— Кстати, о презренном металле, — полез в карман Вольфганг. — В этом заведении есть рулетка?
— А как же! — отозвалась я. — В соседнем зале.
— Не поразмяться ли нам немного? — предложил Шиффер. — Вы как, герр Йегуди?
— Пас, — поднял руки Сема. — Не могу жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее.
— Понятно. А вы, Стивен?
— С радостью. Люблю разумный риск, — поднялся с места американец. — Таня, вы составите мне компанию?
— Непременно. Только играть не буду, — поставила я условие.
— А что так? — поинтересовался Бержье.
— Я однажды выиграла достаточно много. А в рулетку везет только новичкам. Стремление воспроизвести успех — верный путь к погибели.
Мы прошли в более просторный и светлый зал.
На входе я незаметно обернулась и увидела, как господин Комаров о чем-то оживленно беседует с Кристиной возле ее столика.
«Какие интересные контакты! Какое изысканное общество!» — подумала я про себя.
Сеанс гадания потряс меня до глубины души.
Само собой разумеется, никакой мантической техникой тут и не пахло.
Карты были разложены неграмотно, а толкование комбинации было ниже любой критики.
И ссылка на некий нетрадиционный метод не спасала положения.
Подумаешь, нетрадиционный метод!
Вот когда задаешь комбинацию наоборот, то есть прочитываешь расклад «от противного» — это я понимаю.
А пять минут назад я присутствовала вовсе не на сеансе гадания.
Просто-напросто госпожа Ганина описала некое развитие общей ситуации и сообщила кому-то из присутствующих кое-какую информацию.
«Я ей покажу проблемы со здоровьем!» — пообещала я, вспомнив, с каким приторным лицом Маша Ганина выдавала мне эту чушь.
Меня просто-напросто хотят устранить! И обделывать свои делишки втихаря.
Черта с два, голубчики! Не выйдет.
Пока я кипела от обуревавшей меня ярости, Вольфганг Шиффер успел проиграть всю имевшуюся у него в карманах наличность.
Отыскав в своем бумажнике кредитную карточку, он отправился к банкомату.
Удача в этот вечер сопутствовала довольно гадкого вида парочке, прочно засевшей за ломберным столом.
Парень, похожий на дебильного бульдога, загреб себе такое количество фишек, что они время от времени осыпались на пол, раскатываясь по всему залу.
С веселым визгом их подбирала его спутница — на редкость вульгарная девица с рыжими волосами и курносым лицом, безнадежно испорченным косметикой.
— Ну все, — выдохнул парень, выиграв очередной миллион, — пора сваливать. Эй, кто там на кассе?!
Он прищелкнул пальцами, подзывая человека, чтобы обменять фишки на деньги.
Девица задрала юбку и сгребла со стола фишки прямо в подол.
Продолжая глупо хихикать, она направилась к окошечку обмена.
Вскоре она с недовольным видом вернулась и, высыпав содержимое юбки на стол, капризно сказала:
— Витек, эти козлы права качают!
— Чего? — нахмурился парень.
— Того, — многозначительно произнесла девица. — Сам с ними базарь, а мне в лом.
И она уселась за стол, опершись о кулачки остреньким подбородком.
— Не понял, — выдавил из себя парень после сосредоточенного размышления.
Он с трудом встал и шаркающей походкой направился к окошечку.
Дебильный Витек чуть не сшиб с ног Шиффера, радостно помахивающего пачкой купюр, с которой немец спешил к тому же окошечку обмена.
— Энтшульдигэн зи, — машинально извинился Вольфганг по-немецки.
Он протянул свои деньги девушке сквозь широкую прорезь в темном стекле, но Витек легким движением руки отстранил его и зарычал в окошечко:
— Я не понял, блин, это что — казино или хрен моржовый?
Рядом с Витей возник строгий мужчина в красном костюме.
— Все в порядке, — грозно проронил он. — Вам просто предлагается еще немного поиграть.
Ситуация сложилась не из приятных, и все права были на стороне Витька.
Несмотря на слезы, которые явно лила по нему наша русская тюрьма.
Очевидно, соскучившись.
— Еще немного поиграть! — взвился Витек. — А вот это ты видел?