Усевшись на цветочную обивку, я окинула взглядом приемную.
Висевшие на стенах цветные картинки, изображающие ландшафты лыжных курортов и ослепительно-синие морские волны, накатывающие на пустынный пляж, навевали атмосферу крутой турфирмы, но никак не госслужбы.
Комитет по связям с заграницей, судя по всему, процветал.
Я взглянула на декадентские часы «Чань», висевшие напротив.
Пять минут двенадцатого.
Минутная стрелка была исполнена в виде изогнутого меча, а часовая представляла собой розу, впрочем, похожую и на возбужденный фаллос.
— А я вас заставлю! — донесся до меня надрывный крик. — Вы что, хотите нарушить условия договора? Знаете, что вам за это будет?
Я повернула голову в сторону двери Комарова.
Секретарша на мгновение оторвалась от бумаг, но тут же снова углубилась в текущую документацию.
Между тем крики становились все громче.
Собственно, я слышала только один голос.
Резкий, начальственный.
И он явно не принадлежал Сергею Ивановичу Комарову.
— Мне плевать на ваши проблемы! — надрывался кричавший. — У меня тоже есть обязательства!
Тембр голоса показался мне знакомым.
Но я никак не могла определить, кому он принадлежит.
Высокие ноты, слегка металлический оттенок…
Кто же это так орет?
Вдруг дверь широко распахнулась, едва не своротив пустую вешалку в углу.
Моим глазам предстал разъяренный Франсуа Бержье собственной персоной.
Никогда бы не подумала, что в теле этого человека может таиться столько внутренней силы.
За его спиной, словно комнатная собачонка за сердитым хозяином, семенил Сергей Иванович Комаров.
Француз пулей вылетел из приемной комитета по связям с заграницей.
На меня он даже не посмотрел.
Комаров попытался проводить гостя и хотя бы открыть перед ним дверь, но Бержье справился с этим сам.
И напоследок он так шарахнул дверью перед носом хозяина кабинета, что со стены свалилась грамота в рамке и упала под ноги Комарову.
Лист бумаги под стеклом украшала подпись премьер-министра.
Но Сергей Иванович в отчаянии пнул ногой столь серьезный документ, разбив стекло на мелкие кусочки.
— Сволочь, — прошептал он вполголоса.
Сложно сказать, кого именно он имел в виду в данный момент.
— Сергей Иванович… — поднялась я со своего места. — Разрешите отнять у вас пять минут?
— Вы? — потер переносицу Комаров.
Он одернул пиджак и, бросив взгляд на часы, пригласил меня в кабинет.
— Только, пожалуйста, очень быстро и сразу по делу, — попросил он, нервно закуривая сигарету.
— Хорошо, — тут же согласилась я. — Как по-вашему, Сергей Иванович, за что убили Подольского? Почему ваш телефон находился в его секретных бумагах, за которыми так охотится милиция? Как связаны убийства Стивена Камински и белокурой проститутки по имени Кристина, с которой вы отказались говорить вчера вечером в кафе «Хрустальная ночь»? Каким образом…
Если бы я скинула с себя одежды и исполнила танец живота на письменном столе, Сергей Иванович удивился бы гораздо меньше.
С первых же моих слов он открыл рот и опомнился только на четвертом вопросе.
Комаров вскочил с места и подбежал к двери.
— Томочка, меня нет ни для кого на весь день. Скажите — иностранная делегация или что-нибудь еще придумайте. Ни с кем не соединять, слышите?..
Заперев дверь на ключ, Сергей Иванович обернулся ко мне, тяжело дыша.
— Кто вы? Вас послал лысый? Или…
Он не закончил фразу, ожидая моего ответа.
— Зря вы отказались разговаривать со мной вчера, — укорила я его.
— Так это вы представились как Ведьма? — нахмурился он. — Может быть, соблаговолите объяснить, что все это значит?
— Ведьма — это мое домашнее прозвище. Друзья зовут меня так в шутку, а враги — по злобе, — пояснила я. — А вообще-то я — частный детектив.
— Какого черта вы лезете не в свои дела? — взвизгнул Комаров. — Вам что, собственная голова мешает? Или у вас есть запасная?
Я машинально поправила прическу.
— Черт возьми! — простонал Комаров. — В этой истории только любителей не хватало!
— Я — профессионал, — обиделась я. — И давайте вернемся к моим вопросам. Что вы можете мне сказать по сути дела?
— Сначала ответьте, кто ваш клиент, — потребовал Комаров. — От этого зависит степень моей откровенности. И еще очень многое.
— Человек, который хочет узнать, кто убил Подольского, — уклончиво ответила я.
Комаров задумался.
Казалось, он просчитывал различные варианты: стоит ли со мной вообще разговаривать, если да — то о чем и насколько подробно.
Наконец он решился.
— Стивен Камински был агентом Интерпола. Для вас, очевидно, это новость?
— Почти нет, — ответила я. — Нечто подобное я и предполагала.
Комаров недоверчиво посмотрел на меня, но не стал высказывать свои сомнения.
— Он был командирован сюда по одному весьма щекотливому делу, — начал свой рассказ чиновник, тщательно обдумывая каждое слово.
Сергей Иванович напоминал мне торговку на базаре.
Хитрая бабка, с одной стороны, не намерена продавать свой товар по дешевке, а с другой — никак не хочет упустить богатого покупателя.
— В настоящий момент в нашем городе наблюдается активизация преступных групп. И один из местных авторитетов, не так давно вышедший на международный уровень, представляет особый интерес для Запада. Именно его и разрабатывал Стивен Камински.
Комаров сделал паузу, как бы сверяя сказанное с некоей схемой в своем мозгу.
— Не буду скрывать, что смерть моего коллеги — Подольского — тоже стоит в этом ряду. Он, очевидно, встал поперек дороги, и его убрали.
— Не совсем понятно, какая из сфер деятельности чиновника в комитете по народному образованию могла привести к такому исходу.
— Видите ли, — начал объяснять мне Комаров, слегка замявшись, — существует, вернее, существовала до недавнего времени определенная законодательная база, позволяющая людям, занимающим соответственные посты…
Но закончить эту фразу он не успел…
В дверь стали колотить кулаками так, словно намеревались выбить ее из косяка.
— Кто там! — нетерпеливо отозвался Комаров. — Томочка, в чем дело!
— Это мэр, — пискнула секретарша. — Очень срочно!
— Черт возьми, — выругался хозяин кабинета, подбегая к двери и поворачивая в скважине ключ.
Дверь тут же распахнулась, едва не смазав Сергея Ивановича по носу.
В кабинет ворвался высокий кудрявый человек.
Вернее, его буквально втолкнул внутрь следовавший за ним Бержье.
— Но, Кирилл Николаевич… — начал оправдываться Комаров, еще не выслушав ни слова от начальства.
— Комаров, — задыхаясь, проговорил мэр (а верзила с кудряшками оказался именно мэром), — ты…
Тут его взор упал на меня.
— Извините, сударыня, тут дело, не терпящее отлагательств, — скороговоркой проговорил мэр и, взяв меня под руку, стал выпроваживать из кабинета.
— Бонжур, мадемуазель, — вежливо поздоровался со мной Бержье.
На его губах играла саркастическая улыбка.
Подгайнов посмотрел на меня совершенно безумным взглядом и вопросительно повернулся к Бержье.
— Сергей Иванович примет вас завтра в это же время. А сейчас попрошу оставить нас одних, — обратился ко мне француз.
— Да-да, — кивнул мне обретший дар речи Подгайнов. — Я проконтролирую.
Мэр города еще крепче ухватил меня под локоть и вывел за порог.
Как только дверь кабинета захлопнулась, крики возобновились с прежней силой.
И мне даже показалось, что дело дошло до рукоприкладства.
«Интересно, кто кого бьет?» — думала я, спускаясь по мраморным ступеням особняка.
Мэр вроде ростом повыше.
Но активной стороной выступает явно Бержье.
Наверное, пожилой француз вместе с кудрявым мэром колотят Комарова.
Хотелось бы знать, что позволяет Франсуа так вести себя в государственном учреждении?
Глава 6 Красная краска
«Что же должно произойти за эту неделю?» — напряженно думала я, шагая по пыльному асфальту.
Срок был определен господином Пустовым вполне четко.
Значит, мое ощущение включенного таймера было не случайным.
Являлся ли Пустовой лицом, деятельность которого так интересовала Интерпол?
Что удалось узнать Стивену?
Похоже, количество загадок с каждым часом только увеличивается.
Или это одна загадка, но очень сложная.
«Зимой и летом — одним цветом».
Вариантов ответа — сколько угодно.
И нос, и флаг, и елочка.
Елочка…
Обычно эти хвойные деревья сажают у правительственных зданий.
Чиновники…
Комитеты…
Их компетенция…
Должность тетки Ивана…
Работа Лизы…
Их компетенция…
Должность тетки Ивана…
Работа Лизы…
Одна фраза во время сеанса гадания в кафе…
Рассказ Семы Игудина о своей жизни в Израиле…
Рисунок в папке погибшего Подольского…
Меня охватило какое-то странное ощущение близкой разгадки.
Вот она, под рукой, только сумей дотянуться.
Я решительно повернулась и снова вошла в здание мэрии.
Отыскав на стенде в холле телефон архива, я нахально отрекомендовалась научной сотрудницей столичного исследовательского института и спросила, где можно ознакомиться с постановлениями городской администрации.
Не забыв при этом для пущей важности сослаться на Подгайного и Комарова.
Эти фамилии возымели магическое действие, и мне тут же был выписан пропуск в хранилище.
Сотрудники-библиографы быстро подготовили для меня нужные бумаги, и я углубилась в их изучение.
Через полчаса я уже имела некоторое представление о подоплеке этой истории.
Дойдя до ближайшего телефона, я позвонила Семе в гостиницу.
Телефон молчал.
Зато мой — домашний — звенел, как проклятый, пока я взбегала по лестнице на этаж.
— Таня! Ради бога… Приезжайте скорее! — послышался в трубке плачущий голос Ивана. — Здесь такое!..
— Здесь — это где? — задыхаясь, осведомилась я, на всякий случай оглядывая свою квартиру — не подбросили ли мне очередной труп.
— На даче у тети, — продолжал бормотать Иван. — Это в поселке Спешнево, что на северо-западе. Поворот на двадцатом километре шоссе и чуть углубиться влево.
— Ждите! — заверила я и опустила трубку.
Маршрутное такси, переполненное дачниками, неслось по серому асфальту.
Тяпки, лопатки и помидорная рассада в небольших ящичках сгрудились внизу так, что некуда было опустить ноги.
Приходилось полпути держать их на весу.
— Остановите на повороте к Спешневу, — попросила я водителя.
— Спешнево так Спешнево, — равнодушно ответил он.
Такси притормозило на обочине возле столбика с цифрой двадцать.
Я выскочила из машины, зацепив чьи-то грабельки, и чуть не свалилась в придорожную пыль.
Отряхнув серый налет с края юбки, я огляделась.
В километре слева от меня высились аккуратные крыши дачного поселка.
Приблизительно такие я видела в голландских деревеньках, где жили состоятельные фермеры.
У нас подобную архитектуру по неизвестным причинам предпочитают бизнесмены и работники госсектора.
Впрочем, о вкусах не спорят.
Перейдя шумное шоссе, я углубилась в заросли, сквозь которые петляла узкая тропинка.
Через полчаса я приблизилась к невысокому длинному забору.
Строение шесть, семь, восемь…
Ага, вот и особняк Макогоненко.
Ну-с, тетушка, пора нам и познакомиться.
Невдалеке от дачки стояли две иномарки — джип и «БМВ».
Сидящие в автомобилях люди, завидев меня, выставили из окон видеокамеры и усердно стали запечатлевать меня на своих пленках.
«Если это слежка, то зачем так явно обнаруживать себя? — задумалась я, толкая калитку. — Скорее всего — наружное наблюдение. Или психологическое давление?»
Я дернула за веревочку звонка, стилизованную под ослиный хвостик.
Дверь тут же открылась, и Иван быстро втолкнул меня внутрь.
— Как хорошо, что вы добрались… — еле слышно проговорил он. — Пойдемте, я сейчас вам все покажу…
— Что хотела от вас братва? — оборвала я его.
— Конечно, не денег, — ответил Иван. — Происходит что-то непонятное. Они настаивали на том, чтобы я свел их с тетей. Но я упирался как мог. Говорили: позвонишь, мол, в дверь и отойдешь. Я и позвонил. Только не в дверь а по телефону. И они надежно укрылись здесь. Тем паче что утром… Впрочем, пойдемте, это нужно видеть…
— Это ваша охрана, там, возле лесочка? — спросила я, пока Иван вел меня за руку на второй этаж.
— Ох, — тяжело вздохнул он. — Нет, конечно. С утра пристроились… Сразу после того…
— После чего? — решила я внести ясность.
— Сейчас увидите, — бормотал он. — Мы тут оставили все как было.
И он толкнул передо мной дверь в одну из комнат второго этажа.
— Это спальня тети, — пояснил он.
— А где сама… — начала я свой вопрос, но так и застыла с открытым ртом на пороге.
Пожалуй, такое я видела только в фильме ужасов.
На развороченной постели лицом вниз лежала обнаженная женщина.
Можно было бы подумать, что эта дама только что занималась любовью с каким-нибудь пылким поклонником.
Если бы не одно обстоятельство.
Ее тело было обрызгано кровью с ног до головы.
Густые потеки были разбросаны по простыне, вся подушка была запачкана красными пятнами.
Паркетный пол комнаты был залит липкой и пахучей белой жидкостью.
У порога валялись осколки битого стекла и охапка розовых лепестков.
На стене было написано крупными красными буквами:
«Дети — наше будущее».
Я подошла поближе к надписи и, мазнув пальцем по буквам, понюхала его.
Краска оказалась свежей.
Подойдя поближе, я вгляделась в распростертое на постели тело.
Обнаженная женщина была всего-навсего надувной куклой, облитой яркой охрой.
Но от этого представшая моим глазам картина стала еще отвратительнее.
Резиновое изделие похабно ухмылялось грубо нарисованным ртом.
Похоже, за Макогоненков взялись всерьез.
— Сегодня утром, говорите? — задумчиво переспросила я, вытирая палец платком. — Через окно залезли?
— Да-да, — подтвердил Иван. — Дядя уезжал по делам, а тетя ходила за молоком в деревню, по пути розочки нарвала для варенья. Возвращается — а тут такое… Такая гадость… Даже банку расколола.
— Неудивительно. И где же она теперь?
— В бункере вместе с дядей. Боятся выходить.
— В милицию сообщили? — спросила я на всякий случай, хотя ответ мне был заранее известен.
— Тетя наотрез отказалась.
— И правильно сделала. Отведите меня к ним, — решительно приказала я. — Горю желанием познакомиться.
— А что… что насчет Лизы? — неуверенно спросил Иван дрожащим голосом.
— Думаю, что обвинение необоснованно. Ваша супруга действительно была на месте убийства. Но я имею основания полагать, что она тут ни при чем.
Кажется, Иван немного успокоился.
Но я быстро заставила его вернуться в прежнее возбужденное состояние.
— Лизу просто хотят подставить, — пояснила я Скворцову. — Знаете, кого она якобы ухлопала? Кристину. Еще не забыли?
Иван раскрыл рот, словно дитя на представлении фокусника.
— Как же так?.. — сбивчиво соображал он. — Неужели она…
— Все гораздо сложнее. Ревность тут ни при чем. Наверняка Лиза ничего не знает о вашей интрижке.
«И теперь уже не узнает», — добавила я про себя.
Бункер располагался на цокольном этаже.
Собственно, это было помещение для гаража, но, поскольку гараж пристроили сбоку, здесь оборудовали жилую комнату.
Железная дверь толщиной в кулак медленно поворачивалась на хорошо смазанных болтах под действием электронного механизма.
Мы спустились по трем ступенькам, покрытым ковровой дорожкой, в ярко освещенное помещение, где находились люди, встречи с которыми я так давно жаждала, — Ирина Петровна и Денис Абрамович Макогоненко.
При виде этой парочки мне вспомнился звонок в виде ослиного хвоста.
Дело в том, что дядя и тетя моего клиента были как две капли воды похожи на Пятачка и Винни Пуха из известного мультфильма.
Пухлые формы Ирины Петровны при субтильном телосложении как нельзя лучше гармонировали с невинным личиком, розовыми ушками и тоненьким голоском.
Супруг госпожи Макогоненко отличался выдающимся вперед животиком, низким ростом и волосатостью.
Особенно выделялись густые брови, мохнатыми полукружиями нависающие над коричневыми глазами.
Говорил он, как и положено Винни Пуху, слегка гнусавя, и довольно сумбурно излагал свои мысли.
Не знаю, любил ли он мед.
Но на столе перед ним тянулась галерея пустых пивных банок.
Быстро окинув взором их количество, я пришла к выводу, что сейчас Денис Абрамович опорожняет седьмого «Амстердамского навигатора».
Впрочем, в углу было свалено в кучу столько банок, что их хватило бы на переплавку в ядро для московской Царь-пушки.
— Возмутительное безобразие… Разгул преступных элементов… Довели страну… Честному человеку в лесочке погулять боязно… — выпалил он, приветствуя меня поднятой банкой с плещущимся пивом.
— Вы та самая дама, о которой говорил нам Ваня? — осведомилась Ирина Петровна.
В ответ я протянула свою лицензию.
Тщательнейшим образом изучив запаянный в пластик документ, госпожа Макогоненко решила, что со мной можно иметь дело.
— Для начала надо убрать вон тех, — ткнула она пальцем в направлении иномарок с видеокамерами.