Для нас же тут важно вот что. Лузитаны ведь не за звиздюлями шли, а за добычей и славой. То бишь, даже зная о военных приготовлениях нашего подопечного, которые было невозможно скрыть, эта разбойничья звиздобратия всерьёз их не воспринимала и рассчитывала на успех. В реальной же истории не было и этих приготовлений, так что этот набег — скорее всего, реальный и никак нашим вмешательством не вызванный. Его результаты — другое дело. Хрен их знает, какие там у него были в ортодоксальном реале результаты. Слишком уж мелкомасштабное событие, чтобы зафиксироваться у античных историков. Ну и хвала богам, нам ведь глобальную историческую линию менять не надо. На хрен, на хрен, у нас на ней всё наше попаданческое послезнание базируется. А без него преимуществ у нас пока-что — ноль целых, хрен десятых. Вот и дальше надо в таком же примерно духе действовать. Окружающую нас реальность, непосредственно на нас сказывающуюся, менять и прогибать под себя можно и нужно. Античный мир суров, и иначе — банально не выжить. Но прогибать с умом, просчитывая последствия и сглаживая те, что могут повлиять на основные исторические события. Вот случится через год уже большой лузитанский набег, который Сципион Назика под Илипой пресечёт — вот в этом мы поучаствуем уже аккуратно, с оглядкой. Не просто на стороне известного нам по реальной истории победителя, а ещё и так, чтобы и по мелочи повлиять поменьше. Те римляне, которым суждено погибнуть — должны погибнуть, дабы не стать соперниками тех, кому суждено жить и творить дальнейшую историю. Значит, не в основной схватке нам надо будет участие принять, а там, где исключительно вспомогательные войска будут действовать. Лучше — местные испанские. Нам ведь просто отметиться в том деле надо, да бонусы себе и Миликону на этом заработать, а менять историю — на хрен, на хрен!
Из Америки мы с Васкесом к тому времени, надо полагать, вернёмся и даже отдохнуть от трудов праведных успеем, а вот успеть съездить в Рим и «освободиться» из фиктивного рабства мне, скорее всего, не судьба. Не делаются такие вещи в спешке. Так что на момент участия в «союзнической помощи» Сципиону Назике юридически я всё ещё буду числиться «рабом» Гнея Марция Септима. Млять, надо не забыть нагрудную табличку с его именем себе заказать. Маленькую серебряную, дабы любому остолопу было ясно, что перед ним очень непростой раб очень непростого человека, ссориться с которым весьма хлопотно и весьма чревато. Если удастся там и перед самим Назикой отметиться, так ему ту табличку предъявлю — и подстраховка дополнительная на предмет будущего получения римского гражданства, и «хозяину» фиктивному заодно услугу окажу. У римлян ведь заслуга раба — это юридически заслуга его хозяина, и ему это у его патронов Сципионов тоже зачтётся, а у него самого — зачтётся мне. Неблагодарной сволочью Гней Марций Септим не выглядит, уж в людях-то я более-менее разбираюсь, а благодарность и расположение римского патрона в будущем римском мире — фактор не пустяковый.
Но это — через год, до этого ещё дожить надо, а пока нам с Хрению всего-то через Атлантику прогуляться предстоит. Ага, к тамошним чингачгукам с гойкомитичами. Хвала богам, карибов в Вест-Индии ещё нет, там даже араваков ещё нет, но свято место ведь пусто не бывает, верно? Эндрю Коллинз в своих «Вратах Атлантиды» про древнюю кубинскую культуру земляных насыпей упоминает, аналогичную гораздо более поздней североамериканской культуре маундов. По нему и основатели культуры ольмеков, тоже на земляных насыпях свои культовые центры строивших — выходцы с Кубы, и вообще именно Кубу с её знаменитыми краснозёмами он считает священным Тлапалланом — мифической Красной Землёй ольмеков и майя и родиной Кецалькоатля тольтеков с ацтеками. Что-то там не такое уж и простое может оказаться…
И в любом случае, Атлантика — не Средиземноморье. Вояж предстоит нешуточный, случиться там может всё, что угодно, да и на месте наверняка немало сюрпризов преподнесётся, а поставленную нам задачу надо выполнить, все мыслимые и немыслимые препятствия преодолеть и своевременно вернуться обратно. В идеале — с успехом, но на худой конец — хотя бы уж целыми и невредимыми. И подготовиться к предстоящему путешествию надо как следует, и для этого столько ещё всего следует предусмотреть и переделать — млять, впору за башку хвататься!
13. Море Мрака
— И вот, значит, все эти крестоносцы — ну, фанатичные последователи Распятого — стеклись в Венецию. Это вот тут, — я показал Велтуру место на примитивной античной карте, только для Средиземноморья более-менее адекватной, — Один из крупнейших торговых портов был — ну, для тебя — будет. И с большим собственным флотом, что ещё важнее. Поход ведь был уже не первый, а четвёртый по счёту, и всякий раз морем переправлялись — проще ведь и удобнее, чем на сухопутных горе-дорогах пыль глотать. Так и в этот раз задумали, только своих кораблей ни у кого не было, и решили воспользоваться венецианскими. Но при этом рассчитывали, что венецианцы перевезут их даром — в качестве своего вклада в общее богоугодное дело. Ну, или хотя бы уж недорого возьмут. А те — торгаши до мозга костей, не хуже нынешних финикийцев. А когда ж это финикиец свою выгоду упускал? Вот и эти — такие же. Поняли, что без них хрен обойдутся, ну и заломили цену. Денег таких ни у кого нет, не готовились к такому варианту, а отменить поход тоже нельзя — все обет дали, вроде клятвы нынешней, только ещё хлеще. Ну и стоит войско под Венецией, топчется, и никто не знает, хрен ли делать. А благородная солдатня — сам понимаешь, один хрен солдатня. Жрёт, пьёт, срёт, а когда заняться больше нечем — так ещё и буянит, и к бабам пристаёт. А где ж тут напастись шлюх на такую прорву вояк? Тем более, что шлюхи ведь даром не дают, а они там уже последние деньги проедали, им жрать скоро не на что было бы — не то, что шлюхам платить. Представляешь, к чему там дело шло? То-то же! Ну, венецианские толстосумы — тоже не дураки и тоже легко представили себе эту картину маслом в лицах и в цвете. Прикинули хрен к носу, перебздели и тоже озадачились, как бы им это крестоносное воинство и из Венеции куда-нибудь на хрен спровадить, и выгоду при этом с него всё-таки поиметь. Ну и придумали наконец — перевезут их за счёт городской казны, но те свой перевоз должны заработать. А как солдатне заработать? Исключительно по специальности. Город был один спорный в Далмации, это нынешняя Иллирия, — я показал на карте весьма приблизительное место, — На тот момент другой стране принадлежал, тоже чтящей Распятого, но до того был венецианским — несколько раз хозяев менял, и хрен разберёшь, чьим был исходно, так что обе стороны считали его своим по праву и владели, когда могли подтвердить своё право силой. Вот венецианцы и решили, что самое время им снова правыми оказаться, раз сила подходящая под рукой появилась. А крестоносцам, хоть и воротит от такой сделки, а деваться некуда — обет-то исполнять надо, а для этого — перевоз мечами зарабатывать, раз звонкой монеты в кошельках негусто…
— А почему воротит? — не понял Велтур, — Сделка, вроде бы, честная.
— Так они ведь не за этим в поход шли. Шли иноверцам звиздюлей давать и освобождать из-под их власти Иерусалим, а получилось, что с людьми своей же веры воевать пришлось.
— А где этот… как его… Ерусалим?
— Иерусалим. Вот, где-то тут, — я ткнул пальцем куда-то в район Палестины — точнее не получалось, поскольку мой палец накрывал её на карте всю.
— Так это же южная Финикия! Разве там есть такой город?
— Не на побережье, а дальше вглубь суши. Там, сразу за Финикией — другая страна, маленькая и задрипанная — Иудея. Так Иерусалим — это её столица. Распятый родом из этой страны, а в Иерусалиме — его гробница, священная для его последователей.
— То есть, им нужно было доплыть морем до южной Финикии, высадиться на берег и немного — ну, несколько дней пути — пройти по суше?
— Ага, примерно так. На самом деле план сложнее был, но в конечном итоге — туда, — разжевать шурину в понятных ему античных терминах план крестоносцев по захвату Египта, в котором всё ещё преобладали на тот момент христиане-копты, и лишь затем вместе с ними идти на Иерусалим, представлялось мне делом настолько муторным, а на суть рассказа не влияющим, что я решил его опустить, — Но на перевоз морем нужно было заработать.
— Всё, теперь понял. И что там дальше было… тьфу, будет?
— Подступили вместе с венецианцами к этому спорному городу…
— Который в Иллирии?
— Ага, к нему. Ну, построили осадные машины, пошли на приступ, местным звизды вломили, те обосрались и сдались — взяли, короче. Всё, работа сделана, перевоз честно заработан, можно грузиться на венецианские корабли и плыть в ту Палестину. Ну, после зимовки — зима уже была на носу. И тут, пока они зимуют, к ним вдруг наследник византийского императора заявляется — бывшего, скинутого родственничком. И предлагает им восстановить его папашу на престоле, а за это обещает им от его имени и денег до хренища, и флот, и сухопутные войска для участия в их походе. С одной стороны, опять нехорошо получалось — это ж снова с единоверными греками вместо иноверцев воевать надо. Византийские греки ведь — тоже последователи Распятого, обрядность только немного другая, да верховный жрец другой, с ихним европейским хренами мерялся и считался раскольником, но сама вера — одна и та же. Воевать это не мешало — если было из-за чего, то звиздились, конечно, и с ними, и вообще меж собой, со своими, но не в крестовом же походе! Крестовый поход — это только за свою веру и против иноверцев. Но, с другой стороны — законному правителю трон вернуть, порядок навести, справедливость восстановить — дело хорошее и богоугодное. Ну и заодно сильного союзника для крестового похода заполучить, с которым вместе и вздрючить врага покруче, чем исходно планировали. Прикинули главари крестоносцев хрен к носу, да и решили, что дело стоящее. Ну и поплыли в результате весной — ага, на Константинополь вместо Палестины.
— То есть, им нужно было доплыть морем до южной Финикии, высадиться на берег и немного — ну, несколько дней пути — пройти по суше?
— Ага, примерно так. На самом деле план сложнее был, но в конечном итоге — туда, — разжевать шурину в понятных ему античных терминах план крестоносцев по захвату Египта, в котором всё ещё преобладали на тот момент христиане-копты, и лишь затем вместе с ними идти на Иерусалим, представлялось мне делом настолько муторным, а на суть рассказа не влияющим, что я решил его опустить, — Но на перевоз морем нужно было заработать.
— Всё, теперь понял. И что там дальше было… тьфу, будет?
— Подступили вместе с венецианцами к этому спорному городу…
— Который в Иллирии?
— Ага, к нему. Ну, построили осадные машины, пошли на приступ, местным звизды вломили, те обосрались и сдались — взяли, короче. Всё, работа сделана, перевоз честно заработан, можно грузиться на венецианские корабли и плыть в ту Палестину. Ну, после зимовки — зима уже была на носу. И тут, пока они зимуют, к ним вдруг наследник византийского императора заявляется — бывшего, скинутого родственничком. И предлагает им восстановить его папашу на престоле, а за это обещает им от его имени и денег до хренища, и флот, и сухопутные войска для участия в их походе. С одной стороны, опять нехорошо получалось — это ж снова с единоверными греками вместо иноверцев воевать надо. Византийские греки ведь — тоже последователи Распятого, обрядность только немного другая, да верховный жрец другой, с ихним европейским хренами мерялся и считался раскольником, но сама вера — одна и та же. Воевать это не мешало — если было из-за чего, то звиздились, конечно, и с ними, и вообще меж собой, со своими, но не в крестовом же походе! Крестовый поход — это только за свою веру и против иноверцев. Но, с другой стороны — законному правителю трон вернуть, порядок навести, справедливость восстановить — дело хорошее и богоугодное. Ну и заодно сильного союзника для крестового похода заполучить, с которым вместе и вздрючить врага покруче, чем исходно планировали. Прикинули главари крестоносцев хрен к носу, да и решили, что дело стоящее. Ну и поплыли в результате весной — ага, на Константинополь вместо Палестины.
— А это где?
— Да вот тут, на Босфоре, — я показал на карте, — Греки нынешние его Боспором Киммерийским называют, и сейчас там греческий Византий стоит. Константинополь как раз на его месте и построен.
— Поэтому и страна Византией называется?
— Ага, как раз поэтому.
— Ну и как поход проходил?
— А почти никак. Хрен кто сопротивлялся толком. Греки — везде, где флот проплывал — перебздели и покорялись город за городом — боёв практически и не было. Только под самой столицей бои серьёзные и начались, да и там греков хватило ненадолго. Кому ж охота за узурпатора собственные жизни класть? Огребли звиздюлей, побежали, крестоносцы ворвались на их плечах в Константинополь, а там — ворота нараспашку, дворец пустой — император самозваный очканул и сгребался. Усадили на трон законного — и ждут, значится, когда ж тот наконец обещания свои выполнить соизволит. Деньги обещал? Флот обещал? Войско обещал? Ну и где всё это?
— Он их обманул, получается?
— Ну, по правде говоря, денег он им сколько-то всё-таки дал. Но обещал-то до хрена, а дал мизер — так, на прожитьё. Больше, наверное, и не мог — казна пустой оказалась. Но не дал ни флота, ни войска. Может, их у него и тупо не было — империя при всём её внешнем блеске на самом деле в таком раздрае была, которого крестоносцы даже и вообразить себе не могли. У них, в их собственных странах, конечно, тоже не всё путём было, хватало и своих безобразий, но не до такой степени. Чтоб пообещать то, чего выполнить не сможешь, и за базар свой не отвечать — такое для них тогда немыслимо было. А человеку ведь свойственно судить о других по себе. В общем, решили они, что их развели как лохов и нагло кинули, ну и обиделись на такое кидалово…
— Примерно как наши испанцы, если с ними без уважения обойтись?
— Ещё хлеще. Они ж — господа рыцари, благородные, честь превыше всего, и если вдруг чего не по понятиям, то обидчивые — спасу нет. А тут — эдакая гнилая хрень!
— Напали на город?
— Ну, напали… Как ты это себе представляешь? Их, если верить тому из их главарей, что книгу потом про их поход написал, семнадцать тысяч только и было. Это вместе с обычной солдатнёй, а не одних только господ рыцарей. Короче — боевого состава, всех, носивших оружие.
— Это разве мало?
— Так смотря для чего. Ты хоть представляешь себе, КАКОЙ это был город? Миллионник! В смысле — миллион жителей, тысяча тысяч.
— Не может быть! В Карфагене — пятьсот тысяч, и нет города крупнее его!
— Это сейчас нет. Но Рим при наивысшем расцвете двухмиллионным будет. Ну, это вместе с «понаехавшими», конечно, но какая на хрен разница? Им ведь тоже надо будет что-то жрать, что-то пить, где-то спать и где-то срать. И как-то будут помещаться. А Константинополь — миллион, два Карфагена нынешних. Застройка — не выше нынешней карфагенской, даже ниже — ни семиэтажек, ни шестиэтажек, пять этажей — самое большее. Так что площадь — две карфагенских с учётом Мегары считай, и вряд ли сильно нагребёшься. Протяжённость городских стен представляешь? И они были, кстати, ничуть не хуже карфагенских. Ну и число защитников потенциальных прикинь. Если даже и по самому минимуму брать, каждого десятого, то и тогда сто тысяч годных в ополчение наберётся. Сто делим на семнадцать — сколько греков на одного крестоносца выходит? У меня — шестеро получаются. Ну и как ты представляешь себе нападение на ТАКОЙ город?
— Если честно, то — никак. Ни единого шанса. Но если, как ты говоришь, эти крестоносцы такие гордые, то ведь просто так взять и уйти восвояси они тоже не могли?
— Хрен там! Только не эти!
— И что они сделали?
— А что могли при таком раскладе, то и сделали. В окрестностях, конечно, порезвились от души, а к самому Константинополю только подступили и взяли в осаду. Чисто символическую — там ворот было столько, что даже напротив каждых по сильному отряду поставить было нереально. Продемонстрировали таким манером своё неудовольствие в надежде на то, что греки, как они успели уже убедиться, вояки хреновые и враз их от города не отбросят. Взять город такими смехотворными силами, конечно, и не помышляли. Максимум, на что рассчитывали — создать горожанам такие неудобства, что те предпочтут собрать деньги и откупиться за своего неплатежеспособного монарха. Город-то ведь — богатый. Пока ждали выполнения обещаний, в нём многие уже побывать успели, и от богатств его тихо охренели. Во всех их странах столько едва ли набралось бы, да и их лучшие города — гадюшники по сравнению с этим. А им, прикинь, талдычат про пустую казну и про полную невозможность с ними по этой причине расплатиться…
— Так ты же, вроде, сказал, что осада была не полной? Тогда какой смысл? Они бы сами быстрее оголодали, чем горожане!
— Наверное, этим бы и кончилось, да тут в Константинополе опять переворот случился — левый совершенно человек власть захватил. Ну, не совсем бродяга с улицы, конечно, крутой и влиятельный вельможа, но даже ни разу не императорского рода. Ну и обоих законных — отца и сына — при этом укокошил. По европейским понятиям — полный беспредел, после которого ни о какой законной власти в Вилантии и речи быть больше не могло. Ну, греки проще на такую хрень смотрели — у них каждая новая династия примерно таким путём к власти и приходила. Но это ж не сразу, сам понимаешь. Желающих поцарствовать до хрена и больше, а права, считай, у всех на тот момент одинаково птичьи — кто сильнее, тот и прав. Короче, раздрай там такой начался, что большинство вояк хрен на службу забило — всё прикидывали, чью сторону в городе принять, а крестоносцев никто уже и не боялся. А те увидели, что служба на стенах несётся через жопу, а в успехе осады уже ведь и сами отчаяться успели — ну и рискнули таки пойти на штурм. Там, ясный хрен, не ожидали, растерялись, сопротивления им — практически никакого. Ворвались, двинулись к дворцу, покуролесили по пути, как водится. Так покуролесили, что и самим потом стыдно вспоминать было, поэтому дипломатично помалкивали. Добычу награбленную прикарманить их дипломатизм им, правда, не помешал. Новый захватчик-император сбёг, как и прежний, и сильнее крестоносцев в городе никого не оказалось. А они — не в курсах, засели с награбленным скарбом во дворце и прилегающем к нему районе и думают, что воевать ещё всерьёз придётся, город-то — огроменный. Прикидывали, что недели две на его полное завоевание уйдёт, а пока — забаррикадировались в захваченной части и всерьёз готовились отбивать атаки опомнившихся греков. И сами в осадок выпали, когда к ним уже на следующий день греческие городские чинуши явились — ага, за указаниями по управлению городом…