Он понял, что перегнул палку. Полковник молча сидел, уставившись на спичечный коробок, который спокойно лежал у него на раскрытой левой ладони. Мирошников сел на свое место за столом. Немного помолчав, он, желая исправить сложившуюся ситуацию, дружеским тоном спросил:
– Ладно, что тебе удалось установить по Войтовичу?
– Я только что докладывал вам, товарищ генерал...
– Хватит, Леня! – перебил его Мирошников. – Ну, что ты теперь здесь комедию разыгрываешь? Ты же знаешь, что у меня это дело Войтовича в печенках сидит. У меня уже нервы ни к черту! Я с тобой серьезно разговариваю... – очень искренне и даже с некоторой ноткой извинения в голосе произнес генерал.
– А я тоже с тобой серьезно разговариваю. – Триполин убрал спичечный коробок в карман брюк. Положил руки на стол и, сцепив пальцы в замок, открыто посмотрел в глаза Мирошникову. – Все, что ты сейчас от меня услышал, и есть краткий доклад о проделанной мной работе. Пребывание Войтовича в Москве непорочно, как жизнь новорожденного младенца.
– Ты хочешь сказать, что за пятнадцать лет проживания в столице, он ни разу нигде не наследил?.. Леня, такое не под силу даже новорожденному младенцу.
– Может быть, младенцу и не под силу, но Войтовичу это удалось, – в глазах Триполина появился лихорадочный блеск. Зрачки расширились. Лоб покрылся испариной. Очки с круглой оправой придали его лицу выражение злобного хищного зверька. – В нашем ведомстве он никак и ни под каким предлогом не проходил. Я перерыл кучу бумаг. Его фамилия не фигурирует ни в одном деле. Он даже не числится в картотеке как знакомый знакомых знакомых, – Триполин достал платок и протер лоб. – Ты будешь смеяться, но прошлое этого господина на удивление лучезарно. Это не биография. Это инструкция, как стать честным олигархом. Единственный ребенок в семье. Мать – учительница, отец – водитель. Достойный студент Свердловского политехнического института на третьем курсе добровольно уходит служить в ряды Советской армии. По окончании службы возвращается в родной город, женится... Кстати, и по сей день живет счастливо со своей супругой. Чтобы обеспечить любимой более или менее достойное существование, Войтович идет работать на завод и продолжает свое обучение на вечернем отделении института. В перестроечные времена, продолжая работать на заводе, где медленно, но верно идет вверх по служебной лестнице, наш будущий олигарх начинает заниматься ларечным бизнесом. Начал он с одного маленького табачного ларька в районе аэропорта. Через год у него – сеть продуктовых магазинов. Через пять лет – десять процентов акций табачной фабрики и двадцать пять процентов родного завода, где начиналась его трудовая деятельность. И он один из трех учредителей первой частной авиалинии в Свердловске. В результате пятнадцать лет назад ему стало неинтересно скупать производство и недвижимость в Свердловской области. Вложения за границей, видимо, тоже ему надоели, и господин Войтович с супругой перебирается на постоянное место жительства в Москву. Теперь он живет праздной жизнью бескорыстного скучающего мецената.
– Да, биография действительно сказочно безупречная, – Мирошников откинулся на спинку стула. Он прищурился и медленно произнес: – Но нам-то с тобой хорошо известно, что чистых биографий не бывает... Так? Ну а теперь рассказывай, что ты там придумал. По глазам вижу, есть у тебя задумочки, как этого ужа за хвост поймать...
– Как всегда, Георгий Матвеевич, как всегда, – довольный собой, произнес Триполин, растягивая тонкие губы в улыбку.
* * *– Куда теперь, Андрей Романович?
Телохранитель, совмещавший и функции водителя, вместо того чтобы открыто посмотреть в лицо сидящего на заднем сиденье Ольшаковского, многозначительно переглянулся со своим напарником. Ответ политика был именно таким, на какой и рассчитывал его верный страж безопасности.
– Как обычно, Коля, как обычно. Я чувствую, что мне просто необходимо развеяться.
Коля усмехнулся одними уголками губ, заметил, что его напарник проделал то же самое, и ловко перестроился в левый ряд. Включил поворотник и уже через несколько секунд направил «Лексус» по Дзержинской в сторону Харьковской. Уж ему-то, как и напарнику, были отлично известны пристрастия Ольшаковского и то, что Андрей Романович подразумевал под словом «развеяться».
Машина припарковалась во дворе на том же самом месте, где и обычно. Ольшаковский первым вышел из салона, бросив на сиденье кепку и на ходу расстегивая модный светлый плащ. Следом за ним из «Лексуса» вышел крепкий широкоплечий мордоворот в просторной кожаной куртке. Климов, сидя на скамейке у соседнего дома и равнодушно наблюдавший за их прибытием, заметил у телохранителя наплечную кобуру в тот самый момент, когда его куртка распахнулась под порывом ветра.
И Ольшаковский, и его спутник скрылись в нужном подъезде, и только после этого «Лексус» покинул водитель Коля. Он пристально осмотрелся по сторонам, скользнул взглядом по сиротливой фигуре Константина на скамейке, но, видимо, не определив в нем потенциально подозрительной личности, сразу отвел глаза в сторону. В руке у телохранителя появился брелок, пискнула сигнализация, и машина приветливо мигнула фарами. Коля сунул брелок в карман. Спустя секунд десять он нырнул в тот же подъезд, что и Ольшаковский с мордоворотом.
Климов сверился со своими наручными часами. Если никаких непредвиденных изменений в планах Андрея Романовича не будет, у него есть в запасе приличный интервал времени. Однако терять понапрасну драгоценные минуты Константин тоже не мог себе позволить. Форс-мажорные обстоятельства имели привычку появляться в самый неподходящий момент.
Позволив себе потянуть еще лишь без малого минуту и докурив за это время сигарету, Климов поднялся со скамейки и быстрым шагом направился к оставленному без присмотра «Лексусу». Еще на ходу он достал из-под куртки длинную стальную спицу от велосипеда и воровато огляделся по сторонам. Двор выглядел пустынно.
Острие спицы легко прошло под капотом автомобиля, и Константин слегка поводил им из стороны в сторону. Упершись в рычаг подъемника, он немного наклонил спицу вниз и на пару сантиметров подал ее вправо. Свободной рукой Климов надавил сверху на крышку. Нужного щелчка он не расслышал, но почувствовал, как его импровизированное орудие характерно дрогнуло у основания. Он повел спицей еще немного правее и дождался, пока она достигнет фиксированного положения. Тот же финт и тот же нажим на капот сверху. Фары «Лексуса» дважды моргнули, и Константин удовлетворенно хмыкнул. Хитрый принцип сигнализации сдался ему практически без боя. Основы теории не подвели Климова. Он сделал шаг назад и вновь воровато оглянулся через плечо на подъезд. Никого...
Константин обошел «Лексус» и остановился рядом с задней дверцей автомобиля. Потянул на себя ручку. Кепка Ольшаковского, которая неизвестно зачем понадобилась Тимофею, как и предполагалось, одиноко лежала на обитом кожей заднем сиденье. Климов склонился и потянулся к ней правой рукой...
В следующую секунду он скорее почувствовал, нежели услышал, как за спиной хлопнула подъездная дверь. Константин резко обернулся. Телохранитель Ольшаковского Коля замер на невысоком трехступенчатом крыльце во весь свой рост и грозно взирал на незнакомца, посмевшего забраться в автомобиль босса. Климов не мог себе объяснить появление Коли. Неужели «Лексус» имел еще одну какую-то скрытую сигнализацию, помимо стандартной? Однако рассуждать на эту тему у него не было времени, и он быстро схватил головной убор.
Реакция телохранителя была именно такой, какую и следовало ожидать. Он не стал вступать с наглецом в переговоры или останавливать его грозным окриком... Вместо этого он стремительно выхватил из-под пиджака увесистый пистолет и вскинул его, наводя прицел на Климова.
Константин рыбкой нырнул вперед на сиденье. Грохнул выстрел, и пуля, пролетев через салон, пробила противоположное боковое стекло. От образовавшегося отверстия в разные стороны заскользили мелкие зигзагообразные трещины. Климов не стал дожидаться повторного выстрела. Рухнув на пол автомобиля, он быстро сгруппировался и, словно приведенная в действие пружина, ринулся в проем между двумя передними сиденьями.
Коля выстрелил еще раз, затем еще, и только после этого, понимая, что ему никак не удается поразить мишень, с громким ругательством перепрыгнул через три ступеньки крыльца, жестко стукнув каблуками ботинок по сухому потрескавшемуся асфальту.
Константин уже был за рулем. Швырнув кепку Ольшаковского на соседнее пассажирское место, он рывком выдернул панель из-под рулевого колеса. Моток проводов разного цвета сам выпал ему в ладонь. Климов попытался разорвать первый попавшийся, но это оказалось не так просто.
Новый выстрел заставил Константина вздрогнуть и выпустить провода из непослушных пальцев. Он почти физически ощутил, как пуля вонзилась в спинку сиденья, на котором расположился он сам. Климов инстинктивно пригнул голову.
Новый выстрел заставил Константина вздрогнуть и выпустить провода из непослушных пальцев. Он почти физически ощутил, как пуля вонзилась в спинку сиденья, на котором расположился он сам. Климов инстинктивно пригнул голову.
– Убью, сука! – Телохранитель уже был совсем близко.
Константин понял, что завести машину и при этом не подвергнуть свою шкуру реальной опасности он просто не успеет. Плечом толкнув дверцу и подхватив треклятую кепку политика, грабитель вывалился из салона одновременно с пятым по счету выстрелом. Кувыркнувшись через голову, Климов откатился подальше от «Лексуса», вскочил на ноги и кинулся бежать.
– Стоять! – гаркнул Коля у него за спиной.
Константин даже не обернулся. Слегка пригибаясь к земле и петляя, как заяц, он что было сил несся к спасительной арке...
* * *Тимофей увидел Мелихова издалека. Он сидел за барной стойкой на высоком табурете. Не заметить Петра Павловича было трудно. И не только потому, что Мелихов был статен и имел крепкое телосложение. Главное заключалось в том, что этот человек обладал особым природным обаянием. Харизмой. Благодаря своему дару Мелихов легко сходился с людьми. И своему успеху в кино в качестве режиссера и продюсера он во многом был обязан этому своему дару – увлекать и вести за собой людей.
Ему не составляло труда разговорить любого собеседника.
Когда Арканов появился в баре, Петр Павлович о чем-то оживленно беседовал с барменом. Беседа между ними была явно азартная. Мелихов наверняка раскрутил бармена на какую-нибудь животрепещущую тему из области политики. И почтенный седеющий мужчина за барной стойкой не мог не вступить с Мелиховым в полемику.
Тимофей молча протянул Петру Павловичу руку. Тот, удостоив Арканова беглым взглядом, так же молча ответил на рукопожатие.
– «Манхеттен», двойную порцию, – успел сказать Арканов в образовавшуюся паузу в разговоре.
Он сел на соседний табурет. Бармен принялся смешивать коктейль.
– ... а мы удивляемся! – продолжал тем временем Мелихов. – Поэтому у них и порядок! А у нас... Извини меня, дерьмо на улицах! Потому что разруха не в клозетах, а в головах... Ладно, Василий, что я завелся! У меня даже давление поднялось. – Мелихов провел тыльной стороной ладони по лбу. Тимофей заметил, что Петр Павлович сжимал в правой ладони массажер для пальцев – крохотное колечко с заостренными иголочками. Мелихов доставал его всякий раз, когда начинал нервничать. – Мы с тобой еще вернемся к этому разговору.
Он наконец обратил взгляд на Арканова.
– Рад тебя видеть, – Мелихов слегка похлопал Тимофея по плечу. – Ты не хочешь сыграть партию в боулинг? Мне с тобой потолковать надо.
– Да, – по привычке коротко бросил Тимофей.
Мелихов подал бармену руку. Тот охотно сжал ее в знак прощания. Прихватив коктейль, Арканов вслед за Мелиховым направился в соседнее с баром помещение.
Они заняли столик рядом с самой последней дорожкой для боулинга.
Игровой зал был полон игроков. Все соседние дорожки были заняты. Ресторан «Избушка» находился в одном из престижных районов Подмосковья. Петр Павлович часто назначал Арканову «стрелки» в этом заведении. Публика в ресторане была постоянная, и никто не отвлекал Мелихова просьбами дать автограф или сфотографироваться на память. Тем не менее появление известного режиссера в стенах заведения всегда сопровождалось некоторым оживлением. Когда Мелихов вошел в зал, взгляды играющих устремились на него. Многие завсегдатаи здоровались.
– Люблю боулинг. – Мелихов откинулся на спинку стула, закинув ногу на ногу. Петр Павлович надел на большой палец левой руки кольцо с иголками и стал медленно перекатывать его от одной фаланги пальца к другой. – Он мне напоминает городки. К сожалению, эту древнюю русскую игру теперь в России совсем забыли. А ты и твои сверстники, наверное, и не знаете, что это такое. Да и откуда вам знать! Теперь во всей стране площадок – раз, два и обчелся. Сыграть не с кем. В Москве – пара. В Питере есть клуб, да еще в нескольких городах... И все!
– А ты что, умеешь? – спросил Тимофей, занимая стул напротив собеседника.
– Э-эх!.. Когда-то в свое время чемпионаты по городкам проводились! Меня еще дед учил! Я, между прочим, неплохо играл. Но это игра не для всех. И знаешь почему?
Тимофей мотнул головой:
– Нет.
– Сила нужна. Город – это квадрат два на два. А бита тяжелая. Русский мужик здоровый был. Вот и дубину себе под стать сделал.
– Ну-ну, – Тимофей молча кивнул.
– А кон – расстояние до чурок – тринадцать метров. Попробуй швырни вот такое бревно на дюжину метров.
– Слушай, Петр, с тобой всегда себя идиотом чувствуешь, – неохотно признался Арканов. – Вроде и не придурок, и книжки читал! А есть что-то, чего ты не знаешь?
Мелихов посмеялся сквозь усы.
– А ты учись, сынок. Учись, пока я жив, – он подался всем корпусом вперед, и его голос стал тише. – Меня интересует, как ты понимаешь, совсем не это. Что с последним заказом?
Мелихов в упор посмотрел на своего собеседника. Арканов извлек из кармана небольшой пакет. Молча передвинул его Мелихову по крышке стола. Тот одобрительно кивнул. Однако брать содержимое в руки не торопился.
– Хорошо! Я сомневался, что у тебя получится. И чья же это работа?
– Климов. Константин. Я тебе говорил о нем.
– Да, я помню, – Мелихов улыбнулся. – Интересный парнишка. Где ты его нашел?
В это время официантка принесла меню.
– Водку будешь? – спросил Петр Павлович. – Тут прекрасная «Московская». Угощаю.
– Нет, Петр. У меня «Манхэттен», – Тимофей показал на свою рюмку.
Мелихов сделал заказ.
– Брось ты пить это месиво! – неодобрительно произнес он. – Не умеете вы выпивать, молодежь. Водка! Или сок. Лучше овощной... Коньяк! А этим только отравиться можно.
– Привычка, – коротко ответил на наставление Мелихова Тимофей.
Они дождались, когда официантка отойдет от столика.
– У меня создается впечатление, что этот Константин – неплохой парень, – продолжил Мелихов. – Что ты о нем можешь сказать?
Тимофей покрутил в руке рюмку.
– Я понял твою мысль. Но не стал бы торопить события. Надо присмотреться к нему еще немного. Подожди. Он никуда от тебя не денется. Пусть поработает. Надо проверить его еще на чем-то.
– Сколько тебе еще нужно времени? Мне срочно требуются люди, Тимофей. Я не могу долго ждать... Кто у тебя еще есть на примете? – Петр стащил с большого пальца массажер и нацепил его на указательный.
– Пока мне нечем тебя порадовать, – Арканов пожал плечами. – У меня все те же. Ну, есть еще пара новых, но говорить о чем-то серьезном рано...
– Тимофей, ты понимаешь, я тебя не просто так позвал, – лицо кинорежиссера стало предельно серьезным. – Надо шевелиться, мой друг. Делай что хочешь, но на следующей неделе жду личного знакомства с кем-то из твоих людей. У меня есть планы.
Официантка принесла Мелихову водку и закуску. Петр Павлович тут же налил себе из графина в рюмку.
– Что тебя смущает в этом парне? – откровенно поинтересовался он. – Он уже выполнил несколько заказов. Достаточно качественно. И без накладок. Я не ошибаюсь?
Тимофей опять кивнул.
– Так в чем тогда дело?
– Ты же знаешь меня, Петр. Я не передам тебе человека, пока не буду в нем уверен на сто процентов.
Мелихов осушил свою рюмку.
– Пошли сыграем, – неожиданно предложил он.
Мужчины направились к игровой дорожке. Стоило им подняться из-за стола, как по залу прошелся гул оживления.
– Чувствую себя, как на сцене, – Мелихов нацепил на руку перчатку. – Твой первый бросок, Тимофей. Так ты мне скажи, почему ты не хочешь передавать мне этого парня?
Арканов спокойно выбрал себе подходящий по весу шар. Приблизившись к дорожке, он сделал бросок. Шар сбил всего две кегли.
– Да, он какой-то мутноватый. Себе на уме немного. Не знаю, захочет ли он серьезно работать на кого-то, – Арканов уступил место для броска Мелихову. – Мне кажется, он слишком самостоятельный. Одиночка... Да еще и с характером. Это не совсем то, что нам нужно.
– Ну, не скажи, – не согласился Петр Павлович. – Мне как раз нравятся такие.
– Да, но надо проверить, как он себя поведет в экстремальной ситуации. Я должен с ним встретиться еще пару раз лично. И попробую. Не волнуйся.
– У тебя мало времени. Я не могу больше ждать, – вновь предупредил кинорежиссер. – Не затягивай. Максимум неделя. Лады?
Мелихов перекинул в левую руку массажер. Когда он подошел к игровой зоне, в зале наступила тишина. Многие игроки с соседних дорожек повернулись в сторону Мелихова. Тот сделал бросок. По залу эхом раскатились возгласы одобрения.
* * *Телохранитель Ольшаковского Коля больше не стрелял ему вслед, но Константин все еще отчетливо слышал за спиной его быстрые тяжелые шаги. Коля собирался настигнуть грабителя и разобраться с ним по-своему. Но это никак не входило в планы Климова.