– Кто тут пострадавшая? – громогласно проговорил один. – Вот эта?
Лоран кивнул, и мужчины подкатили к топчану носилки. Они ловко переложили на них Лизу и повезли ее к выходу.
– Я с тобой, не волнуйся! – проговорил доктор Бомон, следуя за мужчинами.
В машине ее легко переместили на лежак «Скорой» и пристегнули ремнями.
Они ехали довольно долго, покачиваясь на поворотах, которыми изобиловала горная дорога. В какой-то момент в окна полыхнул яркий свет, и машина, свернув в его сторону, вскоре затормозила. Затем обратная процедура: с лежака – на носилки, которые выкатились на ступеньку машины, – та опустилась, и, оказавшись на земле, носилки вновь выросли. Санитары повезли ее внутрь здания, сиявшего огнями.
Лиза скосила глаза, убедилась: Лоран следовал за ними, не обманул.
В зале, который носил название «экзаменационный» (то есть тот, где проводят исследования), к ней потекли врачи. Один снимал кардиограмму, другой делал анализ крови, третий измерял давление… Затем ее отвезли в соседнюю комнату, где находился сканер.
– Они собирают информацию для хирурга и анестезиолога, – шепнул Лоран.
– Хирурга? Меня собираются… Меня будут резать?!
– Лиза, – строго откликнулся Лоран, – тебя будут спасать! Лечить, понимаешь? Что сочтут нужным, то и сделают! Доверься врачам, расслабься!
– Я понимаю… Но что они все же собираются со мной сделать?!
– У тебя травма головы. Надо сделать пункцию… То есть отсосать гематому, которая образовалась под оболочкой мозга из-за удара. Иначе она будет давить на мозг, а это чревато… Это опасно, поверь мне! Врачи делают то, что нужно в данной ситуации. Расслабься.
Она ему поверила. Прикрыла глаза и отдалась во власть врачей.
Через некоторое время ее попросили проглотить таблетку – она послушно проглотила.
И еще спустя минут десять каталку тронули, повезли…
Ею овладевала сонливость, но все же она успела заметить, что Лоран следует за ней в лифт…
После недолгой езды по коридорам Лиза оказалась в операционной. К ней подошел человек в голубом стерильном халате и ввел ей в вену на кисти иглу, на обратной стороне которой торчал странный кусок пластика с четырьмя гнездами. Его назначение она поняла чуть позже, когда в одно из гнезд ввели наконечник капельницы, а в другую – шприца с какой-то жидкостью… «Это анестезиолог, – шепнул Лоран, – не бойся!»
– Ну а теперь будем баиньки, как хорошая девочка! – весело произнес анестезиолог.
– Спокойной ночи, малыши! – ответила она, чувствуя, как по вене левой руки течет что-то горячее и хмельное.
– Ну, кому «спокойной ночи», а кому работа! – хмыкнул анестезиолог.
Это последнее, что она услышала за этот жуткий, нескончаемый, трудный день.
Вторник, продолжение
Ксюша прижалась к мужу, потрясенная. Живое воображение всегда ставило ее на место жертв, даже когда она смотрела фильм или читала книгу, – вот и сейчас ей на мгновение показалось, что чьи-то сильные и недобрые руки толкают ее на край скалы, под которой сияло озеро, отражая невинную голубизну неба… Голова ее закружилась, словно она уже летела с высоты двенадцатиэтажного дома вниз, в голубой холод, и знала, что спасения нет…
Она схватилась за Реми, который крепко обнял ее. Он знал, что жена его впечатлительна, и сомкнул вокруг нее свои сильные загорелые руки.
– Пойдем, – произнес он через некоторое время.
– Куда?
– Попробуем расспросить жителей ближнего городка, Вилльгарда: чтобы попасть на скалу, нужно проехать или пройти через него. Девушку могли в городке заметить, обратить на нее внимание – она яркая, красивая. И слово «виль» в ее записке могло относиться как раз к нему, к Вилльгарду!
– Пойдем, – Ксюша высвободилась из рук мужа. – Только… Погоди минутку!
Она сорвала несколько скромных лазоревых цветков, названия которых она не знала, росших на горе там и сям, и бросила их в лазурную воду, как в могилу.
После чего Реми, взяв жену за плечи, увел ее со скалы.
В каждом жилом образовании – будь то отдельная деревушка или двор из нескольких домов в мегаполисе – непременно находится наблюдатель за жизнью соседей и прохожих. Реми называл таких особей «консьерж», вне зависимости от пола. Да и то, во французском языке слово звучит одинаково – меняется только артикль перед ним, женский или мужской.
Настоящий консьерж наблюдает за передвижением жильцов и их гостей, потому что работа у него такая. Тогда как добровольный наблюдатель является «консьержем» исключительно в силу повышенного интереса к жизни за окном. Портрет его незамысловат: обычно человек ограниченный, без кругозора и образования, обладающий достаточным количеством свободного времени и не знающий, на что его потратить. В основном, конечно, время уходит на телевизор, но сериалы тоже приедаются, и «консьерж» принимается наблюдать за сериалами в реальной жизни. Такие свидетели – сущая находка при расследовании преступления: они буквально впитывают в себя фрагменты чужой жизни и потому помнят все, до мельчайшей детали: и как одет, и на чем приехал, и что сказал.
«Вот бы найти «консьержа»!» – помечтал Реми, двигаясь по тропинке к городку.
Первым делом он осмотрел ближайшую улочку: по логике, – если убийца ею обладал, конечно, – он поставил бы машину где-то тут, чтобы как можно меньше светиться со своей жертвой в людных местах.
Увы, своеобразный паркинг, – то есть относительно гладкая и ровная поляна у начала тропинки, ведущей в гору, где Реми оставил и свою машину (там сейчас стояли еще две), находился немного на отшибе. В лучшем случае он просматривался из окон ближайшего к нему дома. Но счастья попытать все же следовало.
Они нажали кнопку звонка на калитке. На крыльце показалась женщина с ребенком на руках. Реми объяснил причину своего визита.
– Ох, что вы, у меня нет времени глазеть в окно! Сын, сами видите, маленький, за ним глаз да глаз! Хотя, погодите, у домработницы спрошу!
Она исчезла в доме и вскоре вернулась со смуглой девушкой, чью национальность Реми затруднился бы определить.
– Я работаю у мадам, – воскликнула она обиженно, – а не в окна глазею!
Мадам рассмеялась.
– Ладно, Надин, ничего страшного, если ты в окно посмотришь! Скажи, если что-то видела. Месье сыщик говорит, что его интересует время около четырех дня, вчера.
– А что случилось-то? – спросила домработница.
– Девушка утонула в озере… Не слышали? Похоже, она со скалы здесь упала.
– Ах, вот почему на нашей центральной площади жандармы! А я-то думаю, что такое…
– К вам не заходили?
– Нет, – ответила хозяйка. – Так если делом занимается жандармерия, то зачем вам?
– Меня нанял человек, который заинтересован в том, чтобы этот случай был прояснен как можно скорее.
– Интере-е-есно как! – Молодая мамаша даже тряхнула своего ребенка от избытка чувств. – Как же эта девушка могла со скалы упасть?
– Так ведь никому не пришло в голову огородить край барьером – вот и упала.
Реми не хотел вдаваться в подробности.
– Скажете тоже! Это же какие деньги, чтобы там ограду установить! И кто их должен дать, деньги? Мы, жители? А с какой стати, скажите на милость? Пусть министерство по туризму тратится! И вообще, я в первый раз слышу, чтобы кто-то тут упал со скалы. У нас здесь все нормальные люди, соблюдают осторожность…
– Так вы обратили внимание на машины вчера, Надин? – потерял терпение Реми.
– Видела. Но какие были в четыре, не знаю. Я ведь не специально смотрела, просто иногда взглядывала в окно… А смотреть у нас больше не на что, одни холмы кругом… В общем так: запомнила я «Меган» синий, «Ситроен», тоже синий, «Смарт» черно-белый… Хотя нет, «Смарт» утром был… Еще машина какая-то иностранная, зеленая, большая…
– Иностранные номера? – перебил ее Реми.
– Нет, номера отсюда не видно, да и зачем мне? Просто она не французская, на высоких колесах, американская, наверное, или японская. Еще приезжала светлая, серебристая, не знаю, какой марки…
Расстроенный, Реми откланялся: от подобной информации толку мало.
Они забрали свой «Ленд Крузер» и покатили в сторону центральной площади: если жандармы еще там, то следует поделиться с ними информацией о следах на скале. Впрочем, учитывая их свинское поведение, Реми еще подумает, делиться или не делиться!
Однако на площади жандармов уже не оказалось. По оживлению, царившему в кафе, Реми сделал вывод, что они только-только уехали. Припарковав машину на боковой улочке, они с Ксюшей заняли столик под зонтиками на террасе и заказали оранжину[8] и кофе.
Как это свойственно южанам, люди вокруг разговаривали весьма громко, и Реми с Ксюшей прислушивались, надеясь уловить что-то важное.
– Да я ее тоже видел! – взмахнул рукой плотный чернявый мужчина в расстегнутой до середины волосатой груди клетчатой рубашке. – Только ты же в каждой бочке затычка, первым закричал!
– Так чего ты не дал показания? – насмешливо отозвался мужчина постарше, худой настолько, что под его желтой майкой можно было различить все ребра.
– Чтоб я вторым, после тебя? Чести много будет, Дидье!
Он опрокинул залпом бокал и тут же потянулся к «пише» – кувшинчику с дешевым бочковым вином, – который опорожнил, выцедив последние капли.
– Делать тебе нечего, как о моей чести беспокоиться! – презрительно дернул плечом худой и отвернулся от собеседника.
– Ты себя за кого принимаешь? – разъярился клетчатый. – Ты что мне тут доказать хочешь?
Женщина, сидящая рядом с ним, – жена, видимо, – потянула его за рубашку.
– Отстань! – рявкнул он. – Что он себе позволяет? Если он ветеринар, так может на меня свысока смотреть, что ли?
– Ничего себе, тут социальный конфликт намечается! – шепнула Ксюша с усмешкой.
– Как повсюду, – так же шепотом ответил ей Реми. – Но давай лучше помолчим, не то решат, что мы над ними смеемся…
Ссора грозила перерасти в серьезный конфликт, – хоть и, судя по всему, привычный, – но вмешались соседи по столикам. В результате увещеваний миротворцев Морис – так называли они клетчатого – оскорбленно вскочил, потянул жену за собой и покинул кафе, бормоча себе что-то под нос. Худосочный Дидье остался на месте, делая вид, что погружен в беседу с приятелем, но едва заметная улыбка выдавала его торжество: выжил-таки соперника с ринга!
Видимо, вражда этих мужчин была застарелой и широко известной в местных кругах.
– Реми, давай я, – прошептала Ксюша, – ладно?
И, не дожидаясь ответа от мужа, поднялась, направилась к столику Дидье.
– Добрый день! Скажите, вы случайно не об этой девушке говорили? – Она поднесла к его глазам телефон с фотографией незнакомки.
Реми напрягся. Сейчас на Ксению обрушатся грубости, и придется ее выручать… А дело будет испорчено!
– Возможно… – туманно ответил Дидье. – А почему вы интересуетесь?
– Видите ли… – Ксюша немного жеманно повела плечиком. – Я романы сочиняю… детективные, – застенчиво пояснила она. – А тут вдруг такое происшествие! Утопленницу нашли! Я сразу подумала, что нужно написать об этом роман! И вот пытаюсь что-то разузнать об этом событии по горячим следам… Кто она, не знаете?
– И твой парень тебе позволяет? – кивнул в сторону Реми Дидье.
Реми ему подмигнул.
– Ага, чем бы милая ни тешилась, – хмыкнул Дидье, чувствуя внимание к себе завсегдатаев кафе, и широко улыбнулся. – Ну, красавица, я жандармерии уже показания дал, теперь тебе, писательница, дам! Только не забудь мне книжку прислать в подарок, с автографом!
«Уфф», – облегченно выдохнул Реми. Только сейчас он понял Ксюшин финт: она была уверена, что сработает мужская реакция на ее прехорошенькую внешность, и не ошиблась.
– Обязательно! – кивнула Ксюша. – Напишите ваш адрес!
И она, покопавшись в сумочке, вытащила ручку и блокнот.
Дидье бисерным почерком набросал строчку и вернул блокнот Ксюше.
– В общем, так. Она сидела вон там, – он указал рукой на самый крайний столик. – Недолго, минуты три. Официант к ней подошел, она заказала кофе. Только ей принесли, как подкатила машина, «Пежо-307», темно-синий. Дверь приоткрылась, и водитель позвал ее. Сказал буквально вот что: «Вы Ирэн? Я за вами!» Она кофе даже пригубить не успела. Бросила несколько монет на стол, села в машину, и они уехали.
– Куда?
– Куда, мне неведомо, а поехали они в эту сторону, – махнул он рукой в направлении центральной дороги, пересекавшей городок насквозь, по которой и Ксюша с Реми приехали.
Однако с нее можно было свернуть где угодно, приткнуть машину и пойти пешком к скалам…
– Мужчину, который был за рулем, вы разглядели?
– Не буду врать, я же не Морис… – презрительно хохотнул Дидье. – Не видел. Водитель только приоткрыл дверцу, не выходил.
– Номера машины не запомнили?
– Смотри, какая шустрая! Начинающая писательница, а прямо как в сериале про Наварро! Молодец, грамотная, далеко пойдешь!
Ксюша улыбнулась, изобразив польщенный вид.
– Так номер…
– Да нет, на кой мне? Знал бы я, что та блондинка в озеро упадет, то запомнил бы, конечно… Одно скажу: местный. Я только на номер департамента посмотрел: наш, 06.
– Может, вы знаете, у кого есть такая модель «Пежо»? Город у вас небольшой, и, наверное, все друг с другом знакомы… А?
В кафе повисла тишина, и в ней ощутимо, будто холодным ветерком, повеяло отчуждением, если не сказать враждебностью.
Неожиданно кто-то отозвался из угла:
– Никто тебе не скажет этого, глупенькая!
Голос был женским, низким. Столик, от которого он шел, находился на границе помещения кафе и террасы, в густой тени навеса, и Ксюша, стоявшая под ярким солнцем, не сразу разглядела, кому он принадлежал.
– Я сказала что-то… что-то не так?
Ксюша растерялась. Впрочем, правильнее было бы сказать, что она не стала скрывать свою растерянность. Реми за несколько лет совместной жизни успел неплохо изучить свою женушку и отлично знал, что Ксения была в чем-то наивна, но при этом весьма смекалиста; она до сих пор казалась маленькой девочкой – умненькой, любознательной и очень непосредственной, – но при этом весьма неплохо владела собой. И, хорошо чувствуя ситуацию и людей, она знала, когда нужно показать свои эмоции, а когда их лучше спрятать. Вот и сейчас Ксюша решила свою растерянность не скрывать. Она ею не играла – она просто ее показала.
И не зря.
– Конечно, детка, – голос женщины смягчился.
Реми немного привстал, чтобы увидеть обладательницу низкого голоса, но тоже не сумел разглядеть ее в тени.
В кафе по-прежнему царила тишина, но теперь ее было бы уместно назвать почтительной.
Ксюша, чуть подумав, направилась в сторону женщины.
– Позвольте присесть? – донеслось до Реми.
– Садись, стулья не являются моей частной собственностью, – услышал он ответ. – А ты там что скачешь, парень? Иди сюда тоже. А то испугался небось, что я твою девушку съем!
– Это моя жена, – сообщил тени Реми, направляясь вслед за Ксюшей.
По кафе пронесся одобрительный мужской гул.
– С акцентом говорит твоя жена, – продолжала женщина. – Русская?
Теперь Реми сумел ее увидеть: полная дама лет под шестьдесят, ухоженная, хотя одетая с той артистической небрежностью, которая свойственна богеме. На ее красивом лице царило выражение незлой иронии, которое нередко присуще людям умным и интеллигентным.
– Русская, – согласился Реми.
– Так вот, утопленница тоже из России.
– Откуда вы знаете? – Реми не стал разочаровывать их необычную собеседницу и говорить, что они и сами об этом догадались.
– А что тут знать? Я в модельном агентстве работаю, всех уже изучила, у нас уйма девушек из Восточной Европы, а русских больше всего… Вы сами-то, месье, из Парижа? У вас произношение столичное.
Делать было нечего, и Реми признался в этом, почти как в грехе.
– Да не бойся, я сама из Парижа. У меня тут дом, в отпуск приезжаю… Ты в самом деле думаешь, что тут на парижан с булыжниками кидаются, что ли?
По кафе пробежали почтительные смешки. Дама здесь пользовалась явным авторитетом.
– В общем, так, – продолжила она, – Ирэн – это Ирина. В наших местах русских не водится, – они все поближе к Лазурному Берегу. Чтобы в твоем романе, деточка, – повернулась она к Ксюше, – возникло что-нибудь посущественнее, чем красотка-утопленница, вам нужно туда отправляться. Если повезет, то найдете какую-нибудь компанию, в которой знают эту Ирину… Они приезжают парами или компаниями, да будет вам известно. Хотя раз ты русская, то знаешь.
– Не знаю, – помотала головой Ксюша. – Я тут, во Франции, замужем, за Реми. Я сюда не приезжаю с компаниями!
Женщина улыбнулась.
– А насчет машины никто тебе не скажет, и не надейся. Здесь, как ты изволила заметить, городок маленький, все друг с другом знакомы, и на соседей бросать подозрения никто не станет. По крайней мере, прилюдно. Поняла?
Ксюша кивнула, она поняла: прилюдно – не станут, но могут потом в жандармерию позвонить… Анонимно, например.
– Жандармам сказали то же самое, что и тебе, и теперь они станут искать по базе данных, у кого тут такая тачка… Попробуй к ним сунуться, – может, они окажутся благосклонны к твоей хорошенькой мордашке и будущему шедевру! – усмехнулась дама.
– Спасибо за совет, – пролепетала Ксюша.
– Мартин меня зовут. Держите визитку, на случай чего. Удачи вам, молодые люди.
Ксюша приняла маленький кусочек картона с благодарностью и поднялась, Реми вслед за нею.
– Может, кто-нибудь еще что-то заметил? – Ксюша обвела глазами столики.
Никто не ответил.
Они уже отошли от площади, направляясь к своей машине, как вдруг Реми остановился.
– На чем Ирина приехала? Она ведь на чем-то сюда добралась! Ксенья, возвращаемся. Спроси, раз уж взяла на себя роль сыщицы: не обратил ли кто внимание, каким образом Ирэн появилась за столиком этого кафе!