– Силы небесные! – вырвалось у Аллейна. – Вы что же, хотите сказать, что знали…
– Естественно, я знала, что капитан Пэдди О’Брайен был первым мужем леди Каррадос.
– И вам, – продолжал Аллейн, – никогда не хотелось рассказать леди Каррадос, что существует такая… м-м… такая связь между вами?
– О нет, разумеется, нет, мистер Аллейн. Мне было бы совершенно не по чину затрагивать этот вопрос. Когда в бюро по найму мне дали список вакансий, я подумала, что это место самое подходящее – пожалуйста, извините меня, леди Каррадос, – я ведь наводила справки как полагается. Я еще сказала тогда моей подруге мисс Смит: «Какое удивительное совпадение!» – потому что, узнав предыдущую фамилию леди Каррадос, я поняла: это, очевидно, та самая женщина. И я сказала Смити: «Должно быть, это знамение свыше», – поэтому стала ходатайствовать именно об этом месте работы.
– Понимаю, – произнес Аллейн. – И вы также помните сэра Герберта Каррадоса?
– О да. Правда, вначале я была не вполне уверена, но потом убедилась. Сэр Герберт был тем самым джентльменом в машине. Наверное, мне следует пояснить?
– Будьте добры.
– Я даже говорила с ним. – Она с извиняющимся видом посмотрела на леди Каррадос. – Я совершенно уверена, что сэр Герберт забыл об этом, потому что тогда я была лишь неуклюжей школьницей.
– Довольно, мисс Харрис! – свирепо бросил Каррадос. – Сделайте одолжение, не отвечайте больше ни на какие вопросы!
Мисс Харрис испуганно вздрогнула, залилась краской и вытаращила глаза. Губы ее сложились в пуговку.
– Продолжайте, мисс Харрис, – сказал Аллейн.
– Как мне лучше поступить, леди Каррадос? – спросила секретарша.
– Думаю, лучше продолжать, – ответила та слабым голосом.
– Слушаюсь, леди Каррадос. Видите ли, я имела удовольствие вернуть то письмо, которое осталось в доме викария.
– Это ложь! – воскликнул Каррадос.
– Простите, – возразила мисс Харрис, – но я не могу этого так оставить. Я говорю правду.
– Спасибо, мисс Харрис, – быстро произнес Аллейн. – Вы не возражаете, если вам придется переждать некоторое время за дверью? Фокс.
Фокс проводил ее за дверь.
– Клянусь Богом! – начал Каррадос. – Если вы принимаете на веру…
– Погодите секунду, – сказал Аллейн, – пожалуй, я продолжу свое повествование. Мы убеждены в том, сэр Герберт, что вы действительно взяли то письмо и по какой-то причине так и не передали его той леди, которая впоследствии стала вашей женой. Мы убеждены в том, что, прочитав это письмо, вы хранили его восемнадцать лет в ящичке миниатюрного секретера в вашем кабинете.
– Я возражаю. Я полностью отрицаю…
– Вы и это отрицаете?
– Это неслыханно! Заявляю вам, сэр, что я пользуюсь некоторым влиянием в…
– Одну минуту, – прервал его Аллейн. – Леди Каррадос хочет что-то сказать.
Внимание переместилось на даму. Ее вид внушал мысль о том, что она присутствует на собрании какого-то важного общества, в котором крайне заинтересована. Ее меха, неброская дорогая одежда, перчатки, тонкий макияж казались образцом хорошего тона, веками прививаемого тем, кто принадлежал к аристократической среде. И вся сила ее чувств сосредоточилась только в неподвижно застывшей фигуре. Даже голос Эвелин не дрогнул. Аллейн понял, что она не замечает ни происходящего вокруг, ни людей, находящихся в комнате, и счел это самым важным свидетельством ее горя. Она обратилась непосредственно к мужу:
– Ты знал! Все эти годы ты наблюдал за мной и знал, как я страдаю. Зачем ты спрятал это письмо? Зачем ты женился на мне, зная мою историю? По-моему, ты безумен. Теперь я понимаю, почему ты следишь за мной, почему с момента этой ужасной трагедии ты не спускаешь с меня глаз. Ты все знал. Ты знал, что меня шантажируют. – Она перевела дыхание и, чопорно повернувшись, оказалась лицом к лицу с мужем. – Это сделал ты, – прошептала она. – Ты безумен и делал это для того, чтобы мучить меня. Ты всегда ревновал меня к Пэдди. С тех пор, как я сказала, что никогда ни с кем у меня так не будет. Ты ревновал меня к мертвому Пэдди.
– Эвелин, – мягко произнес Аллейн. Она сделала легкий нетерпеливый жест, но продолжала говорить, обращаясь только к Каррадосу:
– Ты писал те письма. Ты!
Каррадос обалдело уставился на нее. Брови его приподнялись, придавая ему сходство со слабоумным. Он качал головой из стороны в сторону.
– Нет, – сказал он. – Нет, Эвелин, нет.
– Пусть он расскажет вам, Родерик, – не поворачивая головы, велела она.
– Сэр Герберт, – спросил Аллейн, – вы отрицаете, что хранили письмо в секретном ящике вашего секретера?
– Да.
Фокс взглянул на Аллейна, вышел и вернулся, опять посреди гробовой тишины, теперь уже с Бриджет.
Леди Каррадос тихо охнула и ухватилась за руку дочери.
– Мисс О’Брайен, – сказал Аллейн, – я попросил вас прийти сюда с тем, чтобы помощник комиссара услышал об инциденте, о котором вы поведали мне вчера. Вы рассказали мне, что однажды, находясь одна в кабинете отчима, вы осматривали стоявший там миниатюрный секретер. Вы сообщили мне, что когда нажали крохотный винт, из секретера выскочил треугольный ящичек и в нем было письмо. Это правда?
– Донна? – Бриджет встревоженно посмотрела на мать.
– Да, да, дорогая. Скажи им. Что бы то ни было, скажи им.
– Истинная правда, – кивнула Бриджет.
– В этот момент в кабинет вошел ваш отчим?
– Да.
– Как он отнесся к тому, что вы сделали?
– Он страшно разозлился.
– Что он сделал?
– Вывернул мне руку и оставил на ней синяк.
– Ложь! Этот ребенок всегда меня ненавидел. Что бы я ни старался для нее сделать… Ложь, отвратительная, злобная ложь!
– Фокс, – сказал Аллейн, – пригласите сюда сэра Дэниэла.
Сэр Дэниэл, вероятно, сидел в секретарской, потому что вошел почти тотчас. Увидев обоих Каррадосов и Бриджет, он приветствовал их так, словно все они были гостями на одной и той же вечеринке. Потом обменялся рукопожатием с помощником комиссара и посмотрел на Аллейна.
– Сэр Дэниэл, – сказал Аллейн. – Я попросил вас прийти, потому что, насколько мне известно, вы были свидетелем сцены, которую только что описала нам мисс О’Брайен. Это произошло примерно два года назад. Вы помните, как мисс О’Брайен позвонила вам и попросила прийти и осмотреть ее мать, которая неважно себя чувствовала?
– Такое случалось не однажды, – ответил Дэвидсон.
– В тот ваш визит вы вошли в кабинет и разговаривали с мисс О’Брайен о маленьком французском секретере.
Дэвидсон пошевелил бровями.
– Да, и что же?
– Вы это помните?
– Да. Очень хорошо.
– Вы сказали ей, что в секретере, вероятно, находится потайной ящичек. Затем пошли наверх, чтобы осмотреть леди Каррадос.
– Да. Думаю, все так и было.
– Когда вы вернулись, находились ли мисс О’Брайен и сэр Герберт оба в кабинете?
– Да. – Дэвидсон сложил губы в твердую линию.
– Не опишете ли вы последовавшую за этим сцену?
– Боюсь, нет, мистер Аллейн.
– Почему?
– Скажем так, по соображениям профессионального этикета.
– Сэр Дэниэл, – подала голос леди Каррадос, – если вы беспокоитесь обо мне, то я умоляю вас рассказать им то, что они хотят знать. И я тоже хочу знать правду – не меньше, чем любой другой в этой комнате. Если я сейчас не узнаю правды, не представляю себе, что со мной будет.
Дэвидсон посмотрел на нее в изумлении.
– Вы хотите, чтобы я рассказал им о том случае?
– Да. Да, хочу.
– А вы, Каррадос? – Дэвидсон уставился на Каррадоса.
– Дэвидсон, я заклинаю вас не терять головы. Уверен, вы не видели ничего такого, что могло бы быть истолковано… что могли бы счесть свидетельством… что… Дэвидсон, вы знаете меня. Вы знаете, что я человек не мстительный. Вы знаете…
– Послушайте, сэр Дэниэл, – сказал Аллейн, – мы облегчим вам задачу. Скажите, вы осматривали руку мисс О’Брайен, когда вернулись в кабинет?
– Да, осматривал, – ответил Дэвидсон, отворачиваясь от Каррадоса.
– Что вы обнаружили?
– Ушибы, от которых я прописал примочку.
– Откуда, на ваш взгляд, взялись эти синяки?
– Они наводили на мысль о том, что руку сильно стиснули и вывернули.
– Каково было взаимное положение сэра Герберта и его падчерицы в тот момент, когда вы вошли в кабинет?
– Он держал ее за руку.
– Правильно ли сказать, что он на нее кричал?
Дэвидсон задумчиво посмотрел на Бриджет. Они обменялись полуулыбками.
– Он вел себя довольно шумно, – сдержанно ответил Дэвидсон.
– Вы заметили секретер?
– Едва ли я заметил его, войдя в комнату во второй раз. Мне было ясно, что когда я вошел, сэр Герберт Каррадос говорил о нем.
– Понятно. Благодарю вас, сэр Дэниэл. Попрошу вас и мисс О’Брайен подождать за дверью. Фокс, пригласите, пожалуйста, мистера Димитри.
Дэвидсон и Бриджет вышли. Фокс возвестил о приходе Димитри. Тот вошел, очень ухоженный, со свежей повязкой на порезанном пальце, с лоснящимися от масла волосами и благоухая духами. Он быстро украдкой осмотрелся и учтиво всем поклонился.
– Добрый вечер, миледи. Добрый вечер, джентльмены.
– Мистер Димитри, – начал Аллейн, – я пригласил…
– Стойте! – вскричал Каррадос, вскакивая.
Странным движением – то ли обороняющимся, то ли по-ораторски напыщенным – он поднял руку на уровень лица. Потом медленно простер ее в сторону Димитри. Жест был и нелепым, и пугающим.
– В чем дело, сэр Герберт? – спросил Аллейн.
– Что он здесь делает? Боже, теперь я понял… понял…
– Что такое, сэр Герберт? Что вы поняли?
– Стойте! Я все скажу. Я это сделал! Я признаюсь. Во всем признаюсь. Я это сделал!
Развязка
– Что именно вы сделали, сэр Герберт? – тихо и по-деловому сухо прозвучал голос помощника комиссара.
– Я сохранил то письмо. – Каррадос посмотрел прямо на жену. – Ты знаешь зачем. Если бы ты когда-нибудь заговорила о нем, если бы стала сравнивать меня с тем парнем, если бы я обнаружил, что ты… Ты знаешь зачем.
– Да, – промолвила леди Каррадос. – Я знаю зачем.
– Ради всего святого, – произнес Каррадос, – ради всего святого, джентльмены, пусть это не пойдет дальше. Это частное дело, касающееся только меня и моей жены.
– Это уже распространилось много дальше, – заметил Аллейн. – А вы, случайно, не писали угрожающих писем жене, чтобы причинять ей нравственные страдания? Этого вы не делали?
– Вы глупец! – закричал Каррадос. – Глупец! Это я страдал! Это я страшился того, что может произойти. Письмо было у меня украдено. Оно было украдено! Украдено!
– Вот теперь мы, кажется, подбираемся к истине, – сказал Аллейн. – Когда вы хватились этого письма?
Каррадос переводил взгляд с одного лица на другое. Губы у него дрожали. В какое-то мгновение Аллейну показалось, что он вот-вот расплачется. Он вдруг резко постарел. Каррадос наконец заговорил:
– Это было десятого мая, когда мы вернулись из Ньюмаркета. В тот вечер я сидел один в своем кабинете. Бриджет повела себя очень безрассудно, оставив нас и отправившись куда-то с молодым человеком, которого я не одобряю. Моя жена встала на ее сторону. Я был в кабинете один. Я обнаружил, что смотрю на французский секретер на столе. Что-то было не так в расположении стоявших перед ним предметов. Я их переставил и заодно проверил секретный ящичек. Он был пуст! Говорю вам, письмо было там еще за день до этого. Я видел его. Накануне я очень сердился на жену. Она была со мной жестока. Я весьма чувствителен, и нервы мои расшалились. Я одинок. Ужасающе одинок. Никого не заботит, что со мной творится. Она была так невнимательна и жестока. Поэтому я посмотрел на то письмо, оно давало мне утешение. Это было накануне вечером. А знаете ли вы, кто оставался один в моем кабинете девятого мая?
– Да, – ответил Аллейн. – Я рад, что вы тоже это вспомнили. Это был мистер Коломбо Димитри.
– Ага, – дрожащим голосом произнес Каррадос. – Ага, теперь мы добираемся до истины.
– Боюсь, я не понимаю, – проронил Димитри. – Быть может, сэр Герберт болен?
Каррадос резко повернулся и вновь указал рукой на Димитри.
– Ты его украл, ты, грязный макаронник! Я знаю, что ты украл его. Я подозревал это с самого начала. Я не мог ничего поделать… ничего!
– Прошу меня извинить, мистер Аллейн, – холодно произнес Димитри, – но мне кажется, за это высказывание я могу обвинить сэра Герберта Каррадоса в клевете. Не так ли?
– Не советую вам, мистер Димитри. Напротив, я бы настоятельно рекомендовал леди Каррадос обвинить вас в шантаже и вымогательстве. Леди Каррадос, правда ли, что в то утро двадцать пятого мая, когда лорд Роберт Госпелл нанес вам визит, вы получили послание от шантажиста?
– Да.
– Вы уверены, что единственным источником, из которого шантажист мог почерпнуть компрометирующие сведения, было письмо, пропавшее в день трагической гибели капитана О’Брайена?
– Да.
Аллейн вынул из кармана конверт и подал ей.
– То письмо выглядело так же?
Она взглянула на конверт и отвернулась.
– Оно было точно таким же.
– Если я скажу вам, что даму, которой было адресовано это письмо, как и вас, шантажировали и что мы располагаем очевидными доказательствами того, что человеком, написавшим этот адрес, был Коломбо Димитри, вы готовы официально обвинить его?
– Да.
– Это абсолютная неправда, – возразил Димитри. – Я непременно вчиню иск о клевете.
Лицо его стало пепельно-серым. Он поднес свою забинтованную руку к лицу и прижал к губам.
– Прежде чем мы двинемся дальше, – продолжил Аллейн, – мне следует пояснить, что лорд Роберт Госпелл пользовался доверием Скотленд-Ярда в том, что касалось этих писем. Он сотрудничал с нами в этом деле. Мы получили его подписанное заявление, которое не оставляет никаких сомнений в том, что мистер Димитри забрал некую сумму денег во время концерта, проходившего в зале на Констанс-стрит в четверг, третьего июня. Фактически лорд Роберт сам видел, как мистер Димитри забирал эти деньги.
– Но ведь он… – Димитри осекся, губы его обвисли в подобии оскала. – Я все отрицаю, – заявил он. – Все. Я желаю послать за своим адвокатом.
– Вы сможете это сделать, мистер Димитри, когда я закончу. Два дня назад, восьмого июня, леди Каррадос давала бал в Марсдон-Хаусе. Там был и лорд Роберт. Уже немало зная о Димитри, он решил во время этого вечера выяснить побольше. Лорд Роберт следил за Димитри. Ведь он уже знал метод, которым пользуется шантажист. Он также знал, что леди Каррадос – жертва преступника. Это так, леди Каррадос?
– Да. У меня был с ним разговор об этом. Он знал, что я собираюсь сделать.
– А что именно вы собирались сделать?
– Положить свою сумку с пятьюстами фунтами в определенное место в Зеленой гостиной на верхнем этаже.
– Понятно, – сказал Аллейн. – Ну, и незадолго до часа ночи лорд Роберт увидел, как Димитри возвращает леди Каррадос пустую сумку. В час ночи лорд Роберт позвонил мне и сообщил, что теперь у него достаточно улик. Разговор был прерван кем-то, кто, очевидно, подслушал по крайней мере одну очень важную фразу. Два с половиной часа спустя лорд Роберт был убит.
Наступившую в комнате тишину нарушил вдруг пронзительный вопль. Это, широко открыв рот, громко, как женщина, кричал Димитри. Непотребство это продолжалось несколько секунд, а потом прекратилось. У Аллейна возникла ассоциация с рычагом, который натягивает, а потом отпускает машинист локомотива. Димитри все еще стоял с разинутым ртом, грозя Аллейну пальцем.
– Ну будет, будет, – сказал Фокс, подходя к нему.
– Ложь! – воскликнул Димитри, ожесточенно щелкая пальцами перед носом у Фокса, а затем тряся ими, словно после ожога. – Ложь! Вы обвиняете меня в убийстве. Я не убийца! Я невиновен! Cristo mio[53], я невиновен, невиновен, невиновен!
В какой-то момент показалось, что он сейчас бросится вон из комнаты. Он походил на скверно играющего тенора во второразрядной итальянской опере. Димитри мелодраматически шевелил губами, обращаясь к Аллейну, рвал на себе волосы, потом рухнул на стул и залился слезами. Пятеро собравшихся в комнате англичан испытывали крайнюю неловкость.
– Я невинен, – всхлипывал Димитри. – Невинен как ребенок. Святые угодники тому свидетели. Святые угодники не дадут мне солгать.
– К сожалению, – заметил Аллейн, – их свидетельства в суде не принимаются. Если вы на минутку умолкнете, мистер Димитри, мы продолжим. Фокс, будьте добры, пригласите сюда миссис Хэлкат-Хэккетт.
Время ожидания оживлялось всхлипываниями Димитри вперемежку со звуком обгрызаемых ногтей.
Миссис Хэлкат-Хэккетт, расфуфыренная, словно для ресторана «Континенталь», и похожая в этом кабинете на ошибку стилиста и дизайнера, вошла в кабинет. Фокс принес для нее стул. Она села, горделиво, как на параде, выпятив бюст, который напоминал верхнюю надстройку на жестком фундаменте. Потом она увидела леди Каррадос. Женщины обменялись странными взглядами. Возникло впечатление, будто они сказали друг другу: «И ты тоже?»
– Миссис Хэлкат-Хэккетт, – начал Аллейн. – Вы сказали мне, что после вечера с шарадами, устроенного вами в декабре, вы обнаружили, что очень важный для вас документ исчез из шкатулки на вашем туалетном столике. Имел ли этот человек, Коломбо Димитри, возможность остаться один, без свидетелей, в этой комнате?
Она повернула голову и посмотрела на Димитри. Тот замахал на нее руками.
– Ну да, – ответила она. – Само собой, имел.
– Лорд Роберт сидел рядом с вами на концерте квартета «Сирмионе» третьего июня?
– Вы же знаете, что да.
– Вы помните, что этот человек, Коломбо Димитри, сидел неподалеку от вас?
– Ну… да, сидел.
– В тот раз украли вашу сумку?
– Да. – Она опять бросила взгляд на леди Каррадос, а та вдруг наклонилась и коснулась ее руки.
– Сочувствую вам, – сказала она. – У меня то же самое. Вам, право, незачем нас опасаться. Мы тоже пострадали. Я теперь решила ничего не скрывать. Вы согласны помочь, тоже ничего не скрывая?