На дачу к Дудареву их привезли в закрытой машине, ночью, приняв все меры предосторожности, чтобы ничем не выдать присутствия посторонних. Тем не менее Гуров опасался, что утечка информации вполне могла произойти – слишком многие имели отношение ко всей этой истории. О ней в той или иной степени знали милиционеры, которые приезжали на вызов к дому Вагина, знали те, кто сторожил задержанного, знал кое-кто в управлении, теперь вот знал Дударев, и список этот был еще не полон.
Задержанный Гуровым бандит не давал никаких показаний, но это не явилось для Гурова сюрпризом. На этого человека он и не рассчитывал. Главным для него было выяснить планы Дроздова. Именно его командировки являлись тем самым узловым пунктом, вокруг которого разыгрывались кровавые сцены. Правда, после «гибели» Вагина в доме Дроздовых внешне все выглядело мирно.
Вначале Гуров всерьез опасался за жизнь госпожи Дроздовой, но она практически не покидала стен своего особняка, и к ней никто не приходил. Не было заметно и никакого наблюдения за домом. Возможно, личность этой женщины являлась неприкосновенной для данной группировки. С мужем она не общалась. Судя по всему, обстановка в семье была действительно грозовая. В малогабаритной квартире подобное напряжение непременно вылилось бы во что-нибудь ужасное. В огромном доме Дроздовых можно было не общаться неделями. Территории супругов в такой ситуации становились чем-то вроде пограничных районов, куда чужим вход воспрещен.
Гуров так себе это и представлял, но неожиданно выяснилось, что это не совсем верное заключение.
Глядя без особой надежды в подзорную трубу на особняк Дроздовых, Гуров вдруг увидел, как из дома через какую-то потайную калитку выходит женщина и, стараясь не привлекать к себе внимания, направляется прямиком к даче Дударева. Когда ее фигура попала в яркую полосу света, Гуров с изумлением понял, что это госпожа Дроздова собственной персоной! Одета она была совсем невзрачно, без своего обычного шика, и это тоже казалось странным. Но совсем странное ощущение возникло у Гурова, когда через минуту зазвонил его телефон и добродушный голос отставного генерала Дударева сообщил:
– Судари сыщики! Интересная для вас новость. Мадам Дроздова звонит сейчас у калитки и просит ее принять. Мы с ней иногда общались, но в гости ходили друг к другу нечасто. Думаю, вам будет интересен наш разговор? Тогда спуститесь ко мне в кабинет и спрячьтесь в шкафу – в том, что подальше от камина, с золочеными инкрустациями. Там удобно, – хохотнул он. – Проверено. А я пошел принимать гостью.
Гуров усадил к подзорной трубе Крячко и помчался в кабинет хозяина. Он едва успел расположиться в шкафу, про который говорил генерал, когда тот вернулся в сопровождении гостьи. Видеть лиц Гуров не мог, но голоса слышал отчетливо и сразу понял, что Дроздова находится в глубочайшем волнении.
– Владимир Валентинович! Спасите! Я не знаю, что делать! – трагическим речитативом начала она свою речь. – Мне некуда идти. Я среди врагов. Вы уважаемый человек, вы заслуженный работник правоохранительных органов…
Даже такое горячее вступление не смогло нарушить душевного спокойствия генерала. Добродушно посмеиваясь, он, судя по всему, усадил свою гостью в кресло и зазвенел стеклом.
– Вы, голубушка, смотрю, совсем расклеились! – жизнерадостно объявил он. – Эдак нельзя! Ну-ка, дерните стаканчик! Это вас подбодрит. Вы успокоитесь и посмотрите на все другими глазами. А там и покалякаем… Ну, давайте-давайте!
Наступила короткая пауза – видимо, женщина угощалась каким-то напитком. Потом генерал произнес:
– Лимончик? Ну и отлично! А теперь давайте по порядку – что такое вас так взволновало, дорогая Ирина Сергеевна? На вас просто лица нет. Не заболели? Да нет, такая цветущая женщина! Эх, сбросить бы мне лет эдак… надцать! Непременно приударил бы за такой красавицей, хе-хе…
– Владимир Валентинович! Мне совсем не до шуток! – плаксиво сказала Дроздова. – Я боюсь за свою жизнь. Он меня прикончит! Сделайте что-нибудь! Его надо остановить. Вы можете попросить, чтобы его арестовали?
– Голубушка, арестовывают не по просьбе, а по постановлению суда! При всем моем восхищении вами организовать арест я не могу. Я вообще в некотором роде на пенсии. Но вот советом помогу. Ну-ка, объясните, кого вы задумали арестовать и кто этот мерзавец, покушающийся на вашу жизнь?
– Это мой муж! – рыдающим голосом сказала Дроздова. – Он хочет от меня избавиться.
– Да ну! Не может такого быть! – изумился Дударев. – Я господина Дроздова знаю. Он не способен убить. Ну разве что чужими руками, хе-хе… А за что ему вас убивать? Да нет, это невозможно! Не обманывайте меня!
– Я вас не обманываю, Владимир Валентинович! – с горечью в голосе сказала Дроздова. – Мне некуда идти. Этот страшный человек держит все под контролем. Все друзья дома – это его друзья, их жены – просто мерзкие твари, которые только и ждут… В общем, спасите меня! Вы генерал, вы честный, безупречный человек…
– Ну, безупречные у нас только младенцы, – фыркнул Дударев. – Да и те только и смотрят, где титька, извините. А я что ж… но помочь – помогу, конечно, если в моих силах. Только вы конкретно расскажите, что вас тревожит. Я в эмоциях плохо разбираюсь. Вы женщина сильная, я знаю, поэтому соберитесь и излагайте.
– Ну что же, я изложу, – решительно заявила Дроздова. – Мой муж, Дроздов Сергей Константинович, – убийца! Он виновен в смерти двух человек и намеревается покончить со мной. Все началось несколько месяцев назад…
Дальше Дроздова поведала генералу историю, уже известную Гурову, – про то, как она заподозрила мужа в измене и наняла сыщика, чтобы зафиксировать факт измены.
– Сначала я наняла человека по фамилии Быков. Он показался мне умелым и надежным. Но вскоре он исчез, а потом я узнала, что он убит. Тогда я не связала эти факты, подумала – случайность. Но вот я наняла второго сыщика – и слышу в новостях, что его убили прямо на дому. Вместе с семьей. Это мог сделать только он! По его приказу! Он следит за мной и убирает людей, которых я нанимаю. А что дальше? Дальше он доберется до меня!
– Нет-нет, голубушка! – весело закудахтал Дударев. – По вашей теории, он сначала меня должен прикончить! Вы же меня тоже в некотором роде нанимаете? А, ха-ха! Нет, не могу!.. Вы в самом деле считаете, что ваш муж в состоянии заказать человека только на том основании, что он может обнаружить следы его неверности? В таких случаях проще подстраховаться, поглубже законспирироваться, понимаете? Зачем же убивать? Это такая головная боль, драгоценная, уж поверьте моему опыту! Сам не убивал, ха-ха-ха, каюсь, но кое-что в этих делах понимаю. Думаю, вы стали в некотором роде жертвой невольного заблуждения, Ирина Сергеевна! Испытывая некоторую неприязнь к своему супругу… гм… вы приписываете ему вымышленные злодеяния… то есть злодеяния, разумеется, истинные, но не имеющие к нему никакого отношения. Я ведь немного знаю Сергея Константиновича и убежден, что он на злодеяния не способен. Абсолютно! Шалости мужские, хе-хе, это вполне возможно, и тут не отрицаю. Все мы грешны, но убийство… Побойтесь бога, Ирина Сергеевна!
На некоторое время наступила тишина. Видимо, Дроздова переваривала сказанное. Но слова генерала не слишком ее убедили.
– Раз вы не хотите мне помочь, Владимир Валентинович, – обреченным голосом произнесла она наконец, – значит, никто мне не поможет. Мне остается только смириться и ждать конца. Вы-то уж знаете, как это бывает. В новостях об этом каждый день говорят. Но обещайте – когда найдут мой труп…
– Придержите-ка язык, дорогая Ирина Сергеевна! – впервые рассердился Дударев. – И никогда больше таких слов не говорите! Черт, он всегда рядом ходит. Вы лучше скажите-ка, куда это ваш драгоценный супруг срывается? В какие командировки? Имеются какие-то конкретные подозрения?
– Да! Имеются! – неожиданно твердо произнесла Дроздова. Послышалось какое-то шуршание, а потом слова: – То есть нет, не совсем. Как я уже говорила, все мои попытки выяснить это пресекались с неслыханной жестокостью. Но вот что я нашла сегодня в бумажнике мужа. Могу поклясться, прежде я этого никогда у него не видела. Обратите внимание на дату. Это завтрашнее число. Завтра утром мой благоверный опять «уезжает в командировку»!
Гуров услышал хмыканье генерала. Хотелось немедленно выйти и включиться в разговор. Но сделать это было совершенно невозможно. Гуров стоически вытерпел до тех пор, пока Дударев не отправил гостью восвояси, предварительно хорошенько ее успокоив и пообещав во всем досконально разобраться. И еще категорически попросил ее ни во что больше не вмешиваться и не предпринимать никаких самостоятельных шагов. Наконец он проводил Дроздову до ворот, вернулся и дал Гурову сигнал вылезать. Гуров с облегчением выбрался из шкафа, в котором чувствовал себя под конец заточения как в парилке.
– Ну, товарищ генерал! – сказал он, вытирая вспотевший лоб. – Пора вам оборудовать свои убежища кондиционерами! Чуть не спекся!
– Ничего, это чтобы служба медом не казалась, – посмеиваясь, ответил Дударев, помахивая в воздухе какой-то карточкой из серого глянцевого картона. – Зато не нужно больше торчать в темной комнате и пялиться в подзорную трубу. Ваш объект сам принес ответ на интересующий вас вопрос. Во всяком случае, очень похоже, что принес. Вот, полюбуйся! – он перекинул карточку Гурову.
Тот поймал ее, всмотрелся и внутренне ахнул. Среди затейливых вензелей и тисненных золотом корон он прочел уже знакомое слово «Велес», являвшееся, видимо, ключевым. Но что оно означает, понять было трудно. Присутствовали там и еще кое-какие слова и цифры, но картину они проясняли мало. Больше всего картонка напоминала некую карту доступа. Возможно даже, она имела встроенную магнитную полосу. Доступ, судя по всему, обеспечивался в кабину номер 26.
– Кабина-кабина… – забормотал Гуров, поднимая глаза к потолку.
Слово было напечатано по-английски, и он не сразу сообразил, что оно на самом деле обозначает.
– Да это же каюта! – воскликнул он, ошеломленно глядя на улыбающегося генерала.
– Что ты имеешь в виду? – с интересом спросил генерал. – Намекаешь на тот теплоход, про который мне заливал Петр Николаевич? «Советская Родина»? Полагаешь, что цель командировки Дроздова – этот самый теплоход? Что же, версия интересная. Но, между прочим, карточка, я бы сказал, игриво выполнена – финтифлюшки всякие… Только, ты знаешь, никогда не слышал про такой теплоход. В круизе по Волге плавал, но судна с таким названием не припомню. Это, конечно, не факт…
– Конечно, не факт, – нетерпеливо сказал Гуров. – Но ведь что важно – Дроздова сказала, что муж едет в командировку завтра утром. Полагаю, что за ним следует проследить и выяснить, куда он направляется на самом деле.
– А попробуйте! – великодушно разрешил Дударев. – Только сделать это нужно так, чтобы самим не засветиться. Успеете приготовиться за ночь?
– У нас, собственно, все готово, – с досадой ответил Гуров. – Мы такой вариант предусматривали, поэтому нужно только расставить людей по местам. Одна машина будет ждать на выезде у шоссе, вторая примет у нее эстафету через километр-другой, и еще нужна машина для нас с Крячко и Кувшинниковым.
– Не боишься, что вся эта кутерьма окажется блефом? – спросил Дударев, подмигивая. – Я ведь в самом деле немного знаю этого Дроздова. В сущности, мелкая личность, в бизнес пристроился за счет связей отца – тот долгое время возглавлял эту компанию, но потом тяжело заболел. Но успел втянуть сына, и вот теперь Дроздов у нас тоже предприниматель. На самом деле он скорее плейбой, гедонист, прожигатель жизни. Ирина Сергеевна, его супруга, ничуть не ошибается, подозревая его в измене. Но согласись, супружеская измена и двойное убийство – это две большие разницы. Тем более что второго-то убийства вообще не было! Но у Дроздова и на одно кишка тонка. Нет-нет! Чтобы такое случилось, причины должны быть куда более серьезные.
– Не знаю, какая кишка у вашего Дроздова, – заметил Гуров, – но в моем мозгу нарисовалась цепочка. Цепочка простая – муж уезжает, жена нанимает сыщика, чтобы он следил за ним. Сыщика убивают. Он опять уезжает. Она опять нанимает сыщика. Сыщика теоретически опять убивают. На фоне этого – теплоход «Советская Родина», карточка с номером каюты. А если вспомнить резню на одном пустынном волжском острове… Я убежден – нужно проверить судно. Там ключ ко всему.
– Ну, попутного ветра вам в задницу! – засмеялся генерал. – Может, и в самом деле догоните этот корабль-призрак.
– У меня такое ощущение, что догоним, – сказал Гуров. – И еще что это совсем не призрак.
Глава 13
В том, что теплоход, полностью занимавший его мысли, не призрак, Гуров убедился на следующее утро, когда они всей компанией негласно сопровождали «гедониста» Дроздова прямиком в речной порт.
Собственно, цель его поездки обозначилась в последний момент. Куда он направляется, никто точно не знал. Ехал Дроздов один на сером «Вольво» и небольшой чемодан из мягкой кожи в багажник тоже положил сам. Настроение у господина Дроздова было неважное – так, во всяком случае, выглядело со стороны. Возможно, перед отъездом он успел поскандалить с женой. При всем при этом Дроздов совершенно не выглядел затравленным, чего-то опасающимся человеком. Скорее, наоборот, в его движениях чувствовалась некоторая расслабленность и раскрепощенность. Крячко обратил внимание на то, какой сегодня день.
– Суббота – на пикник человек собрался, определенно! – заявил он. – Ну, типа, на рыбалку. Рыбак рыбака видит издалека.
Но Дроздов слежки за собой не заметил. Вел он свою машину совершенно спокойно, назад не смотрел, оторваться ни от кого не пытался и благополучно прибыл в речной порт.
Когда его автомобиль повернул к некоей VIP-стоянке, где уже находились три сверкающих лимузина, Гуров приказал остановить машину.
– Наш драндулет будет там как вошь на гребешке, – сказал он. – Пройдемся пешком.
Они втроем вышли из машины (Вагин остался на даче под присмотром Дударева) и направились к автостоянке, за которой был виден причал и стоящий у причала теплоход. Они торопились, потому что «Вольво» Дроздова уже въехал на стоянку. Но чем ближе подходили они к цели, тем больше волновались Гуров и Крячко. Кувшинников сохранял абсолютное спокойствие, потому что вид белоснежного судна у причала ни о чем особенном ему не говорил. Гуров же с Крячко были готовы поклясться, что им уже доводилось видеть этот теплоход. Он как две капли воды был похож на «Советскую Родину». Однако сейчас на его борту золотыми буквами красовалось довольно нейтральное название «Олимпия».
– Лева, похож! – в величайшем возбуждении прошептал Крячко, который ни на минуту не сводил глаз с теплохода.
Гуров тоже находил теплоход очень похожим, за исключением золотых букв названия, но внимание его сейчас больше привлекало не это. Его удивило, что Дроздов, припарковавшись, не спешит выходить из машины. К нему сразу же обратился служащий автостоянки, и Дроздов переговорил с ним, но из «Вольво» все равно не вышел. Что-то его удерживало. Поскольку Дроздов не мог знать никого из них в лицо, Гуров решил подойти как можно ближе. Через опущенное боковое стекло «Вольво» было видно, как господин Дроздов лихорадочно обшаривает карманы и перетряхивает бумажник. На лице его было написано чувство глубокой досады. Он походил сейчас на ребенка, которому обещали подарить какую-то дорогую и желанную игрушку, а вместо этого подсунули пустую коробку с ленточкой.
– А ведь наш командированный, кажется, потерял что-то важное! – негромко сказал Гуров, доставая у себя из кармана бумажник, а из бумажника отливающий глянцем кусочек картона. – Кажется, ему не хватает вот этой маленькой штучки. И кажется, без нее он теряет право попасть на корабль. Интересно! А что, если попробовать самому воспользоваться карточкой? Глянуть хотя бы одним глазком! Как вы думаете, ребята? – он обернулся к своим спутникам. – Только нужно соображать быстрее. Если Дроздов пойдет разбираться с администрацией судна, нам туда ход будет заказан.
– Дерзни, Лева! – тут же загорелся Крячко. – Погляди, что там внутри! Не получится, так не получится. А получится – глядишь, найдем верное направление в поисках. Осмотрись там хорошенько, если пропустят. А этого кренделя мы в случае чего придержим.
– То есть как придержите? – встревожился Гуров. – Вы давайте мне без самоуправства!
– Да мы без самоуправства, товарищ полковник! – искренне произнес Кувшинников. – Мы же человека и без самоуправства имеем право слегка придержать, правильно? Документы проверить, например, личность установить. А вдруг он нам на крупного наркоторговца похожим показался?
– Ну, смотрите, не перебарщивайте! – строго насупился Гуров, а потом махнул рукой. – А, была не была! Раз пошла такая пьянка…
– За погляд денег не берут! – радостно поддакнул Крячко.
Гуров повернулся и быстро зашагал к трапу, перекинутому на борт «Олимпии». Поднялся он бодро, стараясь сохранять на лице выражение благожелательности и самоуверенности одновременно. Собираясь на эту операцию, он интуитивно надел свой лучший костюм и галстук и теперь не пожалел об этом.
У сходен его встретил человек, одетый немного странно – его униформа являлась некоей смесью из морской формы и лакейской ливреи. Обилие золоченых галунов на ней сразу заставило Гурова вспомнить какие-то смутные сцены из виденных когда-то оперетт. На лице у речника-лакея были написаны внимание и подобострастие. Он смотрел на Гурова так, словно ожидал от него какого-то откровения.
– Добрый день! – небрежно сказал Гуров, помахивая перед его носом карточкой. – Могу я занять свою каюту?