1
В утреннем сумраке приближались к деревне. После недавних дождей дорога начала просыхать, тем не менее в низких местах даже тяжелую машину слегка «таскало» по грязи, лишая управляемости, и на высокой скорости можно было без проблем зацепить ближайшее дерево.
– Останови-ка на минутку... Прогуляться надо, – распорядился Алиахмет Нурович.
Он всю дорогу потягивал минеральную воду из большой бутылки, и сквозь сон Руслан уже, кажется, слышал, что хозяин однажды требовал такой же остановки. На этот раз решил выйти и Руслан.
Он отошел по естественной надобности к кустам. Но там замер, вглядываясь под ноги.
– Алиахмет Нурович, – позвал он. – Глянь-ка сюда...
Не сразу, но Алиахмет Нурович подошел. Тоже стал смотреть.
– И что?
– Сегодня ночью машина проехала... В худшем случае, вчера вечером.
– На ферму кто-то заглядывал. Туда... – Алиахмет Нурович показал рукой. Он знал, что в той стороне располагается заброшенная ферма, с чердака которой строители брали фибролит – утеплитель для строительства его дома.
– И обратно не выезжали...
– Обратно – через деревню. Ты что такой подозрительный? Не с чего в штаны накладывать. Вагиз, моими стараниями, успокоился... – Хозяин направился к машине.
Руслан пожал плечами. Не сообщать же Алиахмету Нуровичу, что он сам сказал отставному подполковнику Евсееву, где находится загородный дом хозяина. Расправа за предательство будет короткой. Лучше сначала заслужить прощение... Прощение? Но ведь и сам Алиахмет Нурович предал бы его, как предал Мусу и Юрка. Во имя своего спасения... Или хозяин имеет право предавать?.. Нет... Эти все размышления – не для ума Руслана. Он Алиахмета Нуровича уже простил, но простит ли тот его, неизвестно. И чтобы все случившееся не выплыло наружу, необходимо уничтожить отставного подполковника Евсеева – единственного, кто в курсе событий. Конечно, можно всегда отказаться. Можно всегда заявить, что подполковник умышленно желает оклеветать Руслана. Но оправдываться – это как-то не по-мужски... Лучше убить, как и планировалось раньше. А до этого следует быть предельно внимательным и осторожным. Настолько внимательным и осторожным, чтобы Алиахмет Нурович оценил это.
И потому Руслан не поспешил усесться на заднее сиденье рядом с Алиахметом Нуровичем, а прошел чуть дальше в кусты, не боясь испачкать обувь. Прошел, и остановился.
– Куда ты? – спросил в спину Алиахмет Нурович.
Руслан вместо ответа обернулся в пол-оборота и поднял за спину раскрытую ладонь – общепризнанный знак, требующий внимания и осторожности. И осторожно двинулся дальше. Хозяин понял, что там, возможно, есть что-то интересное, и больше не торопил, вглядываясь в лес над опущенным стеклом. Алиахмет Нурович достаточно хорошо знал Руслана и знал, что тот не любит подкрадываться, предпочитая идти напролом. А если подкрадывается, значит, подкрадываться есть к чему. Внезапно и самого Алиахмета Нуровича, настороженного поведением помощника, посетила мысль. Вернее, старая мысль вернулась. Он быстро достал трубку мобильника и нашел номер телефона, по которому кто-то звонил ему и, как тогда показалось, дразнил... Прочитал номер вслух.
– Кто-то знает этот номер?
– Это Шамиль... Охранник из дома, – сказал водитель.
Алиахмет Нурович вздрогнул. Значит, звонок был отсюда, из деревни. Значит, там что-то произошло, а он так бездарно пропустил сигнал...
– Быстро... Оба за Русланом. Осторожно...
Водитель и охранник выскочили из машины. Вышел и сам Алиахмет Нурович, увидел, как другие охранники покинули «Хаммер», но их он успокоил движением руки – ни к чему бежать вперед толпой. Тем более что Руслан уже торопливо возвращался. И лицо его выражало проснувшуюся значимость, которой Алиахмет Нурович уже не видел с момента неудачной встречи своего помощника с отставным подполковником Евсеевым.
– Сколько человек? – сразу спросил Алиахмет Нурович, словно он уже был в курсе событий.
– Машина и собака в ней, – загадочно произнес Руслан и улыбнулся злобно, мстительно.
– Подполковник?
– Наверное, он уже в доме...
– Собаку надо пристрелить...
Руслан отрицательно покачал головой.
– Сигнализация сработает... Насторожится.
– Понял. Командуй...
Руслан жестом подозвал всех охранников.
– Машины оставляем здесь. К дому подходим с двух сторон. Блокируем выходы. Кто увидит подполковника – огонь на поражение.
– Лучше по ногам, – перебил своего главного боевика Алиахмет Нурович.
Руслан опять не согласился.
– Он без ног нас всех перестреляет. Я видел, как он стреляет... Надежнее всего – сразу в голову... Чтобы ствол поднять не успел. Да... Еще один важный момент. Евсеев мог выпустить нашего пленника... Не подстрелите его. Подстрелите мальчишку, все наше дело насмарку пойдет. Стрелять только в подполковника...
– Он не один, – предупредил хозяин.
Руслан вопросительно поднял взгляд, словно попросил объяснений.
– Подполковник был еще в офисе Вагиза, когда здесь что-то произошло. Тот звонок, о котором я говорил. Я думал, мальчишки балуются... Это – Шамиль... Он не успел договорить... Его просто грохнули.
– Арби... – вспомнил Руслан, достал мобильник и быстро набрал номер. Алиахмету Нуровичу хорошо были слышны долгие гудки, потом стандартно-вежливый компьютерный голос ответил, что абонент или отключен, или находится вне зоны досягаемости связи.
– Арби «попал», – решил Руслан.
Алиахмету Нуровичу показалось, что его главный помощник доволен.
– Жалко...
– У Арби было мало опыта, чтобы действовать правильно. Он давно уже зарываться начал. Всем – у подполковника опыта на всех нас хватит. И боевой подготовки тоже... Поэтому – соблюдать особую осторожность. Но кто там может быть с ним? Мы не знаем никаких связей Евсеева... – Руслан повернулся к Алиахмету Нуровичу, словно спрашивая.
Тот плечами пожал.
– Значит, будем готовы к любым неожиданностям. Это могут быть люди Вагиза... Вагиз – хитрый. Узнал про дом, понял, где диск...
– Диск еще найти надо... – За это Алиахмет Нурович не волновался. – Он не в столе лежит. Будут долго искать, и не найдут... Но, пока не найдут, не уйдут. И мы не отпустим.
И хозяин первым вытащил пистолет. Даже Руслан, который уже второе десятилетие находился рядом, впервые увидел пистолет в руках хозяина, не говоря уже об охранниках, которые собраны с миру по нитке. Обычно Алиахмет Нурович предпочитает, когда пистолеты держат в руках его помощники.
– Идем... Не шуметь... – распорядился Руслан, раз уж Алиахмет Нурович приказал ему командовать... – Четверо первых сразу обходят огородами к гаражу. Смотрите, чтобы вас не было видно. И проверять все тщательно. Мы не знаем, сколько их там...
* * *На последнем этапе подхода к дому передвигались короткими перебежками от укрытия к укрытию. Окружение было завершено быстро и без потерь. Никто не стрелял в них, и даже никто, похоже, не заметил. Это и беспокоило Руслана больше всего. Он даже высказал свои опасения Алиахмету Нуровичу.
– Может, они нам ловушку приготовили? Никто не показывается...
– Заняты... Сейф ищут.
– Подполковник такой человек, что обязательно часового оставит. Опыт у него.
– Может, ушли?
– Нет... Машина-то в лесу.
– Тогда, может, их от силы двое? И некого выставлять?
– У Вагиза подполковник один был. И в машине никого с ним не было, кроме этого пса... А что если... – Руслан задумался.
– Что?
– А что, если здесь другие действовали? До подполковника... А он потом приехал и их... Или они его...
– Кто?
– Откуда я знаю. Ты сам, Алиахмет Нурович, говорил Вагизу про третью силу...
– Хочешь сказать, что я накаркал?
– Хочу сказать, что ты прочухал.
– Посмотрим... Заходим в дом... Сначала – первый этаж.
Руслан дал знак. Вторая группа пробежала под окнами и оказалась у двери черного хода раньше первой группы, потому что Алиахмету Нуровичу казалось не солидным суетиться и бежать, как остальные.
– Первый этаж – в обе стороны. Тихо и внимательно... – прошептал Руслан.
Молча, держа пистолеты на изготовку, как учили всех американские фильмы и российские сериалы – двумя руками перед собой, обе группы через черный ход проникли в дом и сразу распределились по сторонам, чтобы осмотреть оба крыла. Руслан со своей группой, в которую и Алиахмет Нурович входил, никого не обнаружил. Но, когда сошлись вместе у лестницы, оказалось, что во второй группе стало на человека больше. Правда, человек этот, хотя и в форме охранника, был обут почему-то всего в один башмак. Вторая нога была босая.
– Лежал в каморке у главного входа... – Охранника подтолкнули к Алиахмету Нуровичу. – Связанный, и с носком во рту вместо кляпа.
Алиахмет Нурович, как эстет, поморщился, словно почувствовал, как изо рта охранника пахнет потными носками.
– Что? – коротко спросил Руслан.
– Не знаю... – Охранник руками развел. – Показалось, что звук услышал. Пошел... Меня из-за угла стукнули...
– Давно это было? – поинтересовался Алиахмет Нурович.
– Не знаю... Связанный уже несколько часов лежал. А до этого – не знаю...
– Где Шамиль? – спросил Руслан.
Второй охранник пытался дозвониться хозяину. Что дозвониться не смог, уже было известно. Но где он сам – непонятно...
– Когда я пошел, он за столом оставался.
– Эти где? Которые здесь живут.
– Спят, наверное. Они, как котельную затопят, сразу ложатся.
– Где? – Алиахмет Нурович даже не интересовался ни разу, где располагаются его наемные работники.
– С торца дома... У них вход отдельный.
– Там дверь закрыта...
– Они сами и закрылись.
– Ищем дальше, – решил Руслан. – Второй этаж...
* * *Поиск на втором этаже и в мансарде ничего не дал. Порядок везде такой же, как и был раньше. Следов поиска не оставлено. Алиахмет Нурович даже свой кабинет внимательно осмотрел. Тоже ничего... И сейф – не спрятанный в стену! – проверил. Никаких следов взлома...
– Странно... У меня такое впечатление, будто они знали, где находится второй сейф.
– А где он находится? – Руслан предпочел сыграть под дурачка, хотя только дурачок может не догадаться, наблюдая, как вчера Алиахмет Нурович уходил в комнатку, где содержался пленник, и возвращался оттуда, а потом работал с диском и снова уходил в комнатку.
Алиахмет Нурович глянул косо, но ничего не ответил.
– В подвал, – скомандовал Алиахмет Нурович. – Он там...
– Они, – поправил Руслан.
– Теперь я уже не уверен. Скорее – он...
И первым устремился к лестнице.
Хозяин торопился. Торопились и остальные. И даже не старались передвигаться скрытно. И только уже на лестнице, перед поворотом на последний марш, Руслан предупредил:
– Осторожнее. Подполковник стреляет первым...
Алиахмет Нурович остановился. Он задыхался... Тренированный, ежедневно посещающий тренажерный зал, не знающий, что такое курение, человек чувствовал, что злость и отчаяние сильнее всех тренировок. Ярость душила его только от одного представления, что оба диска оказались в руках отставного подполковника Евсеева. И эта ярость не дала остановиться, когда Алиахмет Нурович все же выскочил первым в освещенный подвальный коридор и издали увидел лежащего там охранника, а дальше... А дальше была распахнута та самая дверь... Дверь в комнатку, где находился сейф... Местонахождение сейфа знал только один из строителей, который, стараниями Алиахмета Нуровича, сейчас находится очень далеко, за тремя рядами колючей проволоки, и не скоро оттуда выберется. И еще Руслан мог догадаться... И потому так старательно показывает, что не знает...
Руслан шагнул вперед, словно попытался своим большим телом на всякий случай прикрыть хозяина. Алиахмет Нурович отстранил его рукой. Кашлянул, прочищая горло и останавливая ярость одним мощным усилием воли, и сказал громко и членораздельно:
– Подполковник, выходите... Я думаю, мы сможем договориться... Через минуту договариваться будет поздно. Все выходы блокированы. У вас нет возможности покинуть помещение без моего согласия...
2
Ваха уехал, не дождавшись даже, когда Анатолий закончит работу, но все же попрощался с ним небрежным и слегка высокомерным, как обычно бывает у чеченцев, кивком головы, показывая, что позволяет пленнику поблагодарить себя за разрешение работать в таком же высоком темпе. Провожали Ваху две сестры и мать семейства. Высокомерие Вахи было привычным для пленника поведением, но сейчас, при побитой физиономии, это выглядело по-клоунски комично, и Анатолию стоило труда не улыбнуться. Хотя желание ударить колуном по этой физиономии, все же появилось одновременно с желанием посмеяться – чеченское высокомерие всегда вызывает раздражение.
– Я на обратном пути загляну, – пообещал Ваха на прощание. Значит, едет куда-то дальше, остановился по дороге, чтобы своих проведать, и опять покатил. Кто же он все-таки такой? Погоны в пятницу на нем были, это точно...
Калитка закрылась. Загудел двигатель «уазика», заскрежетала разболтанная коробка передач. Ваха уехал. Сестры вернулись в дом, а мать семейства почему-то задержалась на веранде, окружающей дом с трех сторон. Стояла, смотрела на пленника и раз за разом вытирала руки о не слишком чистый фартук. Сколько помнил ее Анатолий, она постоянно руки вытирала, словно они у нее отчего-то сами собой бесконечно мокли. То вытирала о фартук, то держала в руках какую-то тряпку и опять вытирала, теперь о тряпку, а несколько раз видел, как она просто вытирает ладони о платье, потому что под руками ничего подходящего не нашлось. Наверное, это просто такая привычка. И сама она этого своего движения не видит и не ощущает.
Очередная колода, внешне такая крепкая и тяжелая, вдруг раскололась от сильного удара сразу на несколько мелких и кривых, и одно полено отлетело на самую веранду, через перила, к ногам матери семейства. Анатолий вздохнул и подошел к веранде, руку протянул, чтобы полено взять. А когда взял, мать семейства на полено несильно ногой наступила. Настолько несильно, что даже пальцы не придавила. Анатолий поднял взгляд. Она смотрела на него. Смотрела холодно и непонятно, но он понял, что она наступила специально, чтобы в глаза ему посмотреть.
Он глаза не опустил, потянул полено чуть сильнее, и мать семейства, секунду помедлив, отвернулась и быстро, торопясь, ушла в дом, словно смутившись чем-то. Чего же она хотела? Зачем на полено наступила? Что говорил ее взгляд? Интересовалась, не чувствует ли он отравления после угощения колбасой? Но хоть бы сказала что-нибудь, вопрос задала... Сколько ей вообще-то лет? Наверное, около сорока пяти... Может быть, сорок... Ваха, похоже, ровесник Анатолию... Да, может быть, ей и сорок... Это Анатолия мать родила, когда самой было тридцать. А если женщина рано замуж выйдет, то и рожает рано... Но все равно мать семейства еще жила при советской власти, когда здесь почти все умели с детства по-русски разговаривать. Она же с пленником не разговаривала ни разу, словно с русским языком совсем не знакома. Должна знать русский язык, но ни разу не разговаривала... Вообще не разговаривала... Ни о чем... Кажется, она даже с детьми разговаривала редко. Или вообще не разговаривала?.. Нет, сегодня Ваху расспрашивала... Значит, не немая...
Ну хоть бы спросила что-нибудь... Как он чувствует себя после колбасы. Он бы ответил, что не распробовал. Может, еще бы угостила...
* * *До вечера было еще далеко, когда последние поленья были уложены в поленницу. Доверху, под самую крышу, вдоль двух стен сарая, в два ряда... Даже самому было приятно посмотреть на такую работу. Не менее приятно, чем проходить мимо двора, где он еще два месяца назад достроил за кем-то коробку дома. Раньше каменщик клал, рук не имеющий... Может быть, сам хозяин... Может быть, другой пленник, но явно не строитель. Со двора видно было разницу – неровные ряды до середины и добротно выложенные сверху. С улицы, из-за забора, вообще весь дом казался ровным и красивым. И Анатолию, когда доводилось мимо проходить, приятно было на дело своих рук посмотреть. Так же приятно было посмотреть на поленницу, и даже не нравилось, что уже через несколько месяцев от этой поленницы мало что останется. Брать начнут, конечно, с краю и весь ряд сломают. Того вида уже не будет...
Не требуя себе лишней работы, Анатолий просто сел около сарая на камень и ноги устало вытянул. Усталость чувствовалась основательная. Но пришла она только тогда, когда дело оказалось благополучно завершенным. Пусть и подневольный это был труд, тем не менее успешно выполненное дело всегда доставляет удовольствие. Тем более дело, выполненное быстро и хорошо. И это дало надежду, что завтра у него в руках будет ключ от надоевших цепных пут на ногах. И вот тогда уж...
Но долго сидеть ему не дали. Вышла сначала младшая сестра, та, что слегка косила, сказала что-то за плечо, и вторая сестра выглянула, та, что слегка прихрамывала, тоже что-то сказала за плечо. Только после этого вышел средний из младших братьев. Голова обмотана мокрой тряпкой, по лицу вода стекала. Должно быть, только что тряпку намочил. Обменялся с сестрами несколькими словами и недовольно с крыльца спустился. Под высокой верандой с торца дома – дощатая дверца. Там стоит тележка с флягами, с которой Анатолий за водой ездит. Подросток дверцу, прикоснувшись к задвижке-вертушке, открыл и на Анатолия посмотрел. Только посмотрел, ничего не сказал, но поморщился. Видимо, головная боль всерьез его достала. И Анатолий понял, что тот даже ударить его не сможет в таком состоянии, потому что любой удар, нанесенный другому, болью отдастся в собственной голове, словно был нанесен ответный и при этом неадекватно мощный удар.
Анатолий вздохнул, сбрасывая с рук и с плеч усталость, и пошел к тележке, готовый впрягаться в новую работу. Выкатив ее к крыльцу, дождался, когда подросток сходит за пустыми флягами. Даже полные фляги в дом младшие братья заносили всегда сами, чтобы не пускать за порог пленника. И выносили их тоже сами. Полные фляги тяжелые. А пустые почти ничего не весят. Но сейчас средний из младших братьев и такую ношу вынес с трудом. Сначала только две флаги. После этого, морщась, долго поправлял повязку на голове, собрался было еще за двумя флягами идти, но на крыльцо вышла мать семейства. Посмотрела строго на происходящее, ничего не сказала, руки вытерла и сделала знак сыну. Тот поплелся за ней на кухню. А через минуту мать семейства вышла сама и вынесла фляги. И не забыла привычно руки о фартук вытереть. А потом рукой махнула – поезжай. Младшие братья в сопровождение в этот раз не отправились. Но, дойдя до калитки, Анатолий с удивлением обнаружил, что за ним идет сама мать семейства. Пожалела сыновей, бережет, а дочерей отправить с пленником не рискнула.