И в аду есть герои - Вадим Панов 15 стр.

Кортес убрал бинокль и задумчиво посмотрел на скучающего напарника.

– Допустим, что они все-таки белые.

Артем удивленно поднял брови, но промолчал. С одной стороны, ему уже было глубоко безразлично, на какое именно поле они вышли, а с другой – скажешь чего, Кортес взъестся, что нарушил тишину. Судя по тону напарника, в собеседниках он не нуждался.

– Решаем так. – Кортес говорил очень тихо, но Артем слышал его прекрасно. – Я зайду на плантацию с противоположной стороны. – Наемник едва заметно кивнул, указывая направление. – Чтобы выйти на точку с соблюдением всех мер предосторожности, мне потребуется сорок пять минут. Ты остаешься здесь, выжидаешь один час, а затем выходишь на грядки и начинаешь собирать урожай.

Хваны слетятся на нарушителя, как мухи на мед, а в это время Кортес постарается набить рюкзак корнем и уйти. Не самый хитрый в мире план, но другого у них не было. Молодому наемнику не в первый раз приходилось играть роль живца, и он не видел ничего плохого в таком распределении ролей, прекрасно понимая, что у Кортеса гораздо больше шансов провести сторожей.

– Если тебе удастся смыться, – едва слышно прошептал Артем, – будь другом, позвони хванам и предупреди их, что убивать меня не надо.

– Ты, главное, в драку не лезь, – посоветовал Кортес. – Это собьет их с толку, и у тебя будет шанс.

Он улыбнулся, продемонстрировал напарнику оптимистически вздернутый большой палец и растворился в темноте.

– Это ужасно! Ужасно!! – Разгневанный Юрбек Томба тигром метался по кабинету комиссара. – Сантьяга, я опозорен! Я оплеван! Я унижен!

Сидящий в кресле нав меланхолично покачивал головой, словно отсчитывая эпитеты, которыми бросался ограбленный шас.

– Я выставлен на посмешище! Я… – Юрбек помахал в воздухе рукой. – Я разорен!!

– А я уж думал, что вы этого не скажете, – мягко улыбнулся комиссар.

– Вам весело? – окрысился Томба. – Вас забавляет террор, развернутый против Торговой Гильдии? Дикое преступление против устоев общества вызывает у вас улыбку? Если Темный Двор ТАК относится к своим вассалам, то мне остается лишь застрелиться! Моя бесценная коллекция разграблена! Моя квартира разгромлена!! А мой бедный Микеланджело! У него нервное потрясение!

– Микеланджело – это баггейн? – осведомился Сантьяга.

– Грифон. – Шас плюхнулся в кресло напротив комиссара и вытер пот со лба. – Баггейна зовут Рафаэль, и он совсем перестал улыбаться. Мантикора кричит во сне! А у Микеланджело начались припадки, он ничего не ест, жалобно хлопает крыльями и укоризненно смотрит на меня. А я? А я отвожу взгляд, потому что в эту тяжелейшую минуту я остался один. Совсем один!

– Насколько я помню, – проворчал Сантьяга, – сразу же после сообщения о преступлении к вам была направлена большая группа…

– Они только окончательно напугали Микеланджело! – всплеснул руками шас. – Они ходили по квартире и что-то искали! Они задавали вопросы!

– А как, вы думаете, должно выглядеть расследование преступления?

– Вот именно! Должно выглядеть! Это же – просто «выглядело»! Надо работать! Надо оберегать…

– Кстати, Юрбек, – плавно перебил разгоряченного шаса Сантьяга. – В отчете, который представили мои сотрудники, не было указано, что именно похищено. Вы уже провели инвентаризацию?

Томба отчего-то замолчал.

– Зная, что именно унесли преступники, мы могли бы поймать их гораздо быстрее.

– Я… – Юрбек побарабанил по столешнице пальцами. – Я еще не закончил проверять… что именно могло быть похищено.

– А вообще что-нибудь пропало? – прищурился комиссар.

– Разумеется, – по-прежнему осторожно произнес Томба, и в его голосе вновь появились сварливые нотки. – Иначе для чего бы им было громить мою квартиру и взламывать сейф?

– Преступников могли спугнуть.

– Может быть, – посветлел шас. – Возможно, мой храбрый Микеланджело действительно спугнул этих гнусных преступников. Но я все равно хочу…

– Безусловно, мы их найдем, – поднял ладонь комиссар. – А заодно выясним, что они у вас украли.

Томба мрачно кивнул.

Никогда еще время для Артема не тянулось столь медленно и тоскливо. Конечно, наемнику и раньше приходилось подолгу ожидать чего-либо, например, появления объекта слежки, но обычно он занимался этим, сидя в автомобиле, прислушиваясь к негромкой музыке, доносящейся из магнитолы, а то еще и перекусывая дежурным гамбургером, запивая его теплым кофе, и никогда при этом не соблюдал абсолютную неподвижность. Памятуя о предупреждениях Кортеса, Артем старался быть максимально осторожным: он дышал очень тихо и совсем не двигался, позволив себе осторожно сменить позу только два раза. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о ноющих мышцах, Артем считал про себя и на цифре три тысячи четыреста пошевелился в третий раз: взглянул на светящийся циферблат часов. С момента ухода Кортеса прошло пятьдесят четыре минуты – совсем неплохая погрешность.

Еще через шесть минут наемник медленно приподнялся и тщательно оглядел расстилающееся перед ним поле: никого. Только приветливо покачивались длинные толстые стебли Золотого Корня. Тщательно охраняемый огород четырехруких выглядел идиллической картинкой, готовым пейзажем для журнала «Фермерские новации».

«Кажется, Кортес переоценил хванов!»

Стараясь не думать о возможных магических линиях защиты, которыми четырехрукие наверняка снабдили плантацию, Артем нащупал нож – надо же чем-то срезать корни, – встал на ноги и сделал шаг к полю. То, что произошло далее, он еще долго вспоминал безо всякого удовольствия.

Левую ногу наемника, чуть выше ступни, грубо стянула веревочная петля. Короткий, сильный рывок, и через мгновение, вскрикнув от неожиданности, Артем болтался в воздухе, нелепо размахивая руками. Нож и рюкзак, в который предполагалось складывать добычу, лежали на земле.

– А ты терпеливый, чел. – Перед глазами наемника появилось улыбающееся лицо хвана. – Мы с ребятами поспорили, сколько раз ты пошевелишься, так я проиграл. Думал, что будешь менять позу каждые десять минут.

Из темноты черными призраками вынырнули еще двое сторожей.

– Зря мы продали шасам лицензию на пошив наших комбинезонов, – проворчал один из них, разглядывая одежду наемника. – Сами теперь страдаем.

– Вы-то страдаете, как же, – сварливо ответил Артем, всеми силами стараясь уменьшить амплитуду раскачивания. – Давайте лучше обсудим, как вы будете меня снимать. Я хочу, чтобы вы осторожно…

– Не все сразу, чел, не все сразу, – рассмеялись хваны и уселись под болтающимся в воздухе наемником. – Прояви терпение.

Их было трое, и единственное, что мог сделать Кортес, – не шевелиться. Он прекрасно понимал, что любое, даже самое легкое движение выдаст его с головой, поэтому замер в той самой позе, в которой увидел идущих вдоль опушки сторожей: лежа на животе, с едва приподнятой над землей головой. Нахальные травинки щекотали шею и подбородок, но наемник не замечал их, полностью подавив желание почесаться.

– Это шестой, у нас тихо, – пробасил один из хванов. Видимо, он связывался с кем-то по радио. – Да, я уверен. – Он помолчал, затем резко остановился. – Понял!

– Что случилось?

– Нера говорит, что во втором секторе попытка прорыва. Велел нам прочесать соседнее поле.

– Помчались!

Троица молниеносно растворилась в темноте.

«Артем влип, – понял Кортес. – Значит, у меня есть не более двух минут».

Наемник по-кошачьи мягко поднялся, выскользнул из-за деревьев, бесшумно добрался до ближайшей грядки Золотого Корня и бережно взялся за толстый стебель.

– Кортес, ты хоть представляешь, сколько стоит корешок, за которым ты потянулся? – Размеренный, почти ленивый голос дивно гармонировал с ласковой тишиной летней ночи. Он не разорвал ее, не нарушил, он просто прожурчал так, словно бы где-то поблизости неожиданно появился ручеек.

Наемник отдернул руку от стебля и обернулся. На нижней ветке дерева, как раз того, под которым прятался Кортес, сидел хван, небрежно покачивая в воздухе ногой. Если бы не это движение, то силуэт сторожа заметить было бы невозможно.

– Муба! – Узнав старого знакомца по голосу, Кортес улыбнулся и выпрямился во весь свой рост. – Тебя все-таки сослали на плантацию?

– Ага! – подтвердил хван, не покидая дерева. – Если у тебя есть оружие, пожалуйста, положи его на землю.

Дружба дружбой, но наемник прекрасно понимал, что четырехрукий держит его на прицеле. Хваны очень трепетно относились к своим грядкам.

– У меня только нож. – Кортес медленно развел в стороны руки, демонстрируя висящий на поясе клинок. – Все-таки через лес шли, мало ли что. С вами воевать мы не собирались.

– У меня только нож. – Кортес медленно развел в стороны руки, демонстрируя висящий на поясе клинок. – Все-таки через лес шли, мало ли что. С вами воевать мы не собирались.

– Разумно, – согласился Муба и легко спрыгнул на землю. – Добрый вечер, Кортес. Сумеешь объяснить свое появление здесь? Или…

К счастью, никаких «или» не предвиделось. В отличие от нахрапистых коммунистов, наемник мог оправдать свой визит на землю хванов. И остаться в живых.

– Проверка системы безопасности. – Кортес, по-прежнему очень медленно, вытащил из кармана табличку с печатями Великих Домов и протянул ее хвану. – Вы Артема не убили?

– Мы никого сразу не убиваем, – махнул правой верхней рукой Муба, а левой передвинул к губам микрофон. – Лека, как там чел?

– Пока дышит, – раздался в наушнике веселый голос.

Муба повертел в нижних руках табличку, задумчиво изучая печати, затем вернул ее Кортесу и вздохнул:

– Все в порядке, Лека, это проверка. Их наняли Великие Дома.

Наемник слегка расслабился.

Хван отключил передатчик, отдал табличку Кортесу и, присев на корточки, заботливо поправил стебель, к которому прикасался наемник.

– А что, Великие Дома перестали нам доверять? – В голосе Мубы звучала легкая досада.

– Рядовая проверка, – пожал плечами Кортес.

– А почему прислали вас?

– Сантьяга сказал, что мага вы засечете еще в аэропорту.

– Правильно сказал, – пробурчал Муба. – А вас засекли, когда вы речку форсировали. Это рубеж.

– А что сразу не взяли?

Не то чтобы Кортесу было трудно пробежать лишние двадцать километров, но все-таки…

– Были бы вы туристы – взяли бы сразу, – зевнул хван. – Но мы вас опознали, и Нера сказал: надо посмотреть, чего это наемников сюда занесло. Мы вычислили точку, где ты будешь выходить на плантацию, ребята развлекли тебя разговорами и ушли. А я остался.

Просто и ненавязчиво. В общем-то, Кортес и не ожидал ничего другого от своего вояжа, поэтому не сильно расстроился.

– А если бы мы сделали портал прямо на поле?

– Мы такие помехи ставим, – Муба снова зевнул, – что вас бы разорвало на выходе. Через портал сюда точно не добраться.

Он внимательно осмотрел один из стеблей, аккуратно срезал с него бутон, Кортес даже не успел заметить, откуда в нижней руке хвана появился нож, вскрыл его и протянул наемнику пару белых лепестков:

– Будешь?

– А челам можно?

– Если не злоупотреблять, то можно все, – подмигнул Муба. – По мозгам цветок тебе не даст, а лишнее напряжение снимет. Вроде легкого стимулятора. Только не жуй и не глотай сразу – пусть в слюне растворится.

Кортес положил на язык бархатистый лепесток и кивнул:

– Спасибо.

Глава 4

– Васильевич, справа, справа! – истерично заорал Витек, заметив выбегающего из коридора охранника.

Старик резко остановился, развернулся к противнику, и из его глаз вылетела короткая молния. Раздался пронзительный, полный боли крик, и охранник, так и не успевший поднять автомат, рухнул на пол. Его грудь была разворочена огненной стрелой.

– Какого ты орешь, скотина?! – рявкнул Васильевич на молодого. – Сам не мог стрельнуть?

– Я не успел, – плаксиво ответил Витек, стараясь не смотреть на обожженный труп.

– Не успел, твою …! – Старик презрительно сплюнул и прищурился. Его лишенные белков и зрачков глаза сияли агрессивным золотым светом. – Сопляк!

«Проклятый старикашка! Идиот! – Витек уныло вздохнул. – И черт меня дернул с вами связаться? Теперь все ляжем!»

Ведь все было так хорошо: бесплатная жратва, чистая одежда, халявная ханка. А то, что не выпускали никуда, – так это ерунда. Ну и что, что не выпускали? В КПЗ, что ли, никогда не сидели? Нет, Витек был положительно доволен своим существованием на фабрике. Пусть эти очкарики испытывают на нем свою химию. Пусть! Главное, что кормят и не бьют. А что на воле? Опять по вокзалам шакалить? Но Витек был одинок в своей радости. Хомяк, а особенно Васильевич упорно рвались на свободу и воспользовались первой же подвернувшейся возможностью. Вот и доигрались! Вырвались! И даже заблудились в бесконечных коридорах фабрики. Сначала беглецы держались вместе, но во время первой стычки с охраной Хомяк, отсеченный автоматными очередями, скрылся в каком-то боковом коридоре, и теперь их было только двое.

Витек злобно посмотрел на сутулую спину старика.

«А может, того, замочить его и сдаться? Может, тогда не убьют?»

Внутри молодого человека, словно услышав его желание, забурлила мощная неведомая сила. Каждая клеточка организма завибрировала, готовясь отдать часть энергии, а перед глазами поплыла тончайшая золотистая пелена.

«Хочу огненный шар!»

Витек видел, как такую штуку делал Хомяк. Круглый, пылающий, размером с футбольный мяч, шар взрывался с оглушительным грохотом, сметая все на своем пути. Как граната. Молодой человек был уверен, что сможет повторить этот фокус – глаза ведь у него тоже стали золотыми, как и у сокамерников.

«Взорву ему голову! – решил Витек, с ненавистью глядя в спину старика. – И сдамся!»

Молодой человек остановился и, чувствуя, как откуда-то из глубин организма начинают подниматься плотные золотые волны, протянул вперед руки. Между пальцами озорно запрыгали огненные искорки, быстро слипающиеся в пылающий шар. Его горячее дыхание обжигало лицо Витька, но при этом руки, как ни странно, не чувствовали огня. Не чувствовали ничего, кроме потоков энергии, вылетающих прямо через кожу.

«Все, – решил молодой, когда огненный шар достиг размеров гандбольного мяча. – В голову!»

Пылающий снаряд с визгом слетел с его рук и устремился к Васильевичу, но в этот момент из дверей пожарной лестницы в коридор вынырнули два рослых охранника, и старик резко пригнулся:

– Шухер!

Витек, на губах которого еще играла кривая ухмылка, с ужасом увидел, как созданный им шар взрывается прямо между автоматчиками, превращая их головы в разбитые вазы, фонтанирующие кровью и мозгами.

«Пропал!»

– Молодец, Витек!

Васильевич, так и не догадавшись, какая опасность ему угрожала, упрямо пошел по коридору, туда, где, по расчетам беглецов, должна была находиться дверь на улицу, а Витек, скривившись, свернул в первый же попавшийся проход.

Молодой бродяга не хотел покидать фабрику, не желал расставаться с теплой камерой и бесплатной едой, не хотел возвращаться на вокзалы и помойки. Он очень хотел договориться, хотел объяснить, что не виноват в случившемся, что…

Когда пуля, выпущенная перепуганным охранником, пробила его голову, на лице Витька застыло выражение безмерного удивления.

Остались позади крики и выстрелы, испуганные лица и удивленно вытаращенные глаза, и, самое главное, остались позади трупы.

Сколько?

Хомяк не помнил точно. Возможно, четверо, а скорее всего – шестеро. Насчет четверых он был уверен: трое погибли, когда в комнате взорвался огненный шар, а последнего, того, что хотел прыгнуть в окно, прикончил Васильевич. Пустил в него молнию из глаз. Но это произошло в самом начале побега, когда они только вырвались из камеры и искали выход на улицу. Дальше все было как в тумане: стрельба, вопли ярости, вопли боли и плотный автоматный огонь, который заставил беглецов разделиться.

Хомяк осторожно приподнялся с земли и огляделся. Никого.

«Молния из глаз! Ха! Скажи кто-нибудь об этом неделю назад – ни за что бы не поверил. А теперь – само собой разумеющееся! Молния из глаз? Ерунда! Огненный шар гораздо лучше! Мощнее! Сразу можно двоих-троих завалить».

Как получались эти молнии и шары, Хомяк не знал, но началось все с Васильевича, точнее, с того самого момента, как он вчера вечером сотворил самый первый, маленький огненный шарик, а его глаза заплыли тяжелым золотом. Сначала они испугались, хотели даже вызвать охрану, но передумали. Вдруг чего не так – убьют ведь сразу. Тем более что старик чувствовал себя отлично, а к утру его глаза вернулись в обычное состояние.

После утреннего укола вялость, которую испытал ранее Васильевич, овладела Витьком, а чуть позже и самим Хомяком. К счастью, сегодня не было предусмотрено никаких тестов, и им удалось спокойно дотянуть до следующего укола. Вечером над заключенными тоже не стали издеваться – сразу дали «стим», а не метадон или героин, после которых организм начинало выворачивать наизнанку. Вкололи от души, прямо в камере, и ушли, не обратив внимания на то, как почти сразу же, в течение одной-двух минут, после приема «стима» изменились глаза подопытных. Как под напором золота исчезали белки и зрачки.

Хомяк криво ухмыльнулся:

«Наблюдатели хреновы. То каждый чих записывали, а тут…»

Послышался шум мотора. Беглец приподнялся и сразу же нырнул обратно: по пустырю медленно ехал джип с включенными фарами.