В последнее время Гарольд не мог уснуть без трех-четырех таблеток веронала.
Франни боялась принимать веронал, не зная, может ли препарат повредить ее будущему ребенку. Говорят, даже простейший аспирин может нарушить хромосомный набор. Поэтому она продолжала терпеть эти ужасные сны. Особенно ей досаждал — иначе не скажешь — один сон. Она была в своем доме в Оганквайте, и темный человек преследовал ее. Она бежала по нескончаемым коридорам и галереям… она знала, что в состоянии убежать, если все время будет стараться не споткнуться о тело. Тело принадлежало ее отцу и если бы она споткнулась, темный человек тут же схватил бы ее. Поэтому она бежала, чувствуя, что ее преследователь все ближе и ближе, и вот его горячая рука касалась ее плеча, и она слабела и теряла силы, и ей хотелось кричать… И она видела его — одетого в какое-то темное одеяние, скрывающее фигуру, но являющееся отличным фоном для зловещей жестокой улыбки. И Франни знала: ему не нужен ее мертвый отец; он хочет добраться до ее еще не родившегося ребенка.
* * *Она смежила веки.
И переключилась на мысли о Гарольде.
Казалось, с появлением Перион и Марка ситуация должна была измениться к лучшему, но этого не случилось. Марк и Перион, к несчастью, уже принадлежали друг другу. Перион было тридцать три года — на одиннадцать лет больше, чем Марку — но это не имело никакого значения. Они нашли друг друга, они не сводили глаз друг с друга, и они все время были вместе. Перион по секрету сообщила Франни, что у них даже мог бы получиться ребенок, если бы она не принимала противозачаточные таблетки.
Франни, в свою очередь, чуть было не сказала ей, что она ждет ребенка (прошло уже почти треть срока), но что-то удержало ее. Она испугалась, что своим признанием только ухудшит ситуацию.
Итак, теперь их было не четверо, а шестеро, но с появлением другой женщины ничего не изменилось.
А чего же ты хотела, Франни?
Уж если ей приходилось существовать в мире, каким он стал, подумала она, с биологическими часами внутри нее, ведущими свой отсчет, то ей хотелось бы в мужья кого-нибудь вроде Стью Редмена — нет, не кого-нибудь вроде. Именно его, Стью.
Как и каждая женщина, Франни нуждалась в мужчине, на которого можно опереться. Боже, ей так был нужен мужчина!
Он нужен был ей не только для того, чтобы защитить ее и ребенка или заботиться о них. Стью привлекал ее сам по себе — своим спокойствием, выдержанностью, физической силой.
Он чрезвычайно привлекал ее. Она отлично осознавала это, осознавала с четвертого июля, когда они обедали в заброшенном ресторанчике. На мгновение — только на одно мгновение — их глаза встретились, и между ними будто пробежал ток. Она знала, что Стью чувствует то же самое, но ждет. Ждет, когда придет его время. До сих пор она якобы принадлежала Гарольду, хотя на самом деле это было не так.
О, если бы появился кто-нибудь, кто понравился бы Гарольду! Но никто не появлялся, и Франни начинала чувствовать, что скоро просто не сможет дольше ждать. Она вспомнила день, когда Гарольд, с присущей ему бесцеремонностью, впервые попытался овладеть ею. Как давно это было? Две недели назад? Дольше? Она устала разрываться между тревогой по поводу Гарольда и страхами по поводу того, что он может сделать, если она уйдет к Стьюарту — и ночными кошмарами, из-за которых она так боится спать.
Так она и лежала, обуреваемая мыслями.
* * *Оказывается, она все-таки задремала. Кто-то сильно тряс ее за плечо.
Сонная, Франни попыталась протестовать, но Гарольд (это был он) проявил чрезвычайную настойчивость. Девушка села, сонно потирая глаза.
— Гарольд? Что-то случилось?
Она увидела, что Стью тоже встал. И Глен Бейтмен. Неподалеку дремала Перион.
— Это Марк, — сказал Гарольд. — Он болен.
— Болен? — испуганно переспросила Франни и тут же увидела, что Перион не дремлет, а склонилась над распростертым на земле телом.
— Это… это не пневмония, Гарольд?
— Нет, это не пневмония. И ничего похожего на пневмонию.
Фран, ты ела вчера жареные грибы? За обедом или за ужином?
Она попыталась обдумать вопрос.
— Да, ела, — наконец сказала она. Я люблю грибы. А что, они были ядовитыми? Или что?
— Фран, я просто спрашиваю. Никто из нас не знает, в чем дело. В доме нет врача. Как ты чувствуешь себя? С тобою все в порядке?
— Вполне, только хочется спать.
На самом деле ей совершенно не хотелось спать. Ее беспокоил Марк.
Гарольд прошептал:
— Глен считает, что у него аппендицит.
— Что?!
Гарольд только неловко улыбнулся и кивнул.
Фран встала и направилась к неподвижно лежащему телу. Гарольд, как тень, неотступно следовал за ней.
— Нужно помочь ему, — сказала Перион ничего не выражающим голосом, и Франни стало страшно. Она посмотрела на побледневшего Глена:
— Гарольд сказал, что ты подозреваешь аппендицит?
— Не знаю, — прошептал Глен. — Симптомы будто похожи…
— Нужно помочь ему, — повторила Перион.
Глен дотронулся до живота Марка, и Марк открыл глаза. Он застонал. Глен убрал руку и посмотрел на Стью и Гарольда — и снова на Стью. Во взгляде у него сквозила паника.
— Что предлагаете, господа?
Несколько раз качнувшись с носка на пятку, Гарольд подумал и глубокомысленно изрек:
— Дай ему аспирин!
Перион изумленно уставилась на Гарольда.
— Аспирин? — спросила она тоном, не предвещающим ничего хорошего. — Аспирин? Это все, что могло прийти в твою безмозглую голову? Аспирин?!
Гарольд сунул руки в карманы и смущенно посмотрел на нее.
Стью мягко сказал:
— Гарольд прав, Перион. К сожалению, аспирин — лучшее из того, что мы можем предпринять. Который час?
— Ты не знаешь, что можно делать! — закричала Перион. — Как только у тебя поворачивается язык?
— Без четверти три, — сказала Франни.
— Что, если он умрет? — Пери закрыла лицо руками.
— Оставь их, Пери, — простонал Марк. — Они сделают все, что смогут. Хотя, мне кажется, я все равно умру. Дайте мне аспирин. Дайте хоть что-нибудь, чтобы прекратилась эта ужасная боль.
— Вот, — достал таблетки из кармана Гарольд. — Нашел.
— Нужно помочь ему, — как заведенная, еще раз повторила Перион.
Стью отозвал Глена и Франни в сторону.
— Есть какие-нибудь идеи по поводу того, что делать? — спросил он. — Могу сказать, что у меня нет ни одной. Она злится на Гарольда, но аспирин — это единственное, что мы можем предложить.
— Она просто нервничает, вот и все, — сказала Фран.
Глен вздохнул:
— Может быть, это почки? Или радикулит? Может быть, все обойдется?
Франни покачала головой:
— Не думаю. Тогда у него не поднялась бы температура, а по нему видно, что у бедняги жар.
Ей стало страшно. Как это сказал Гарольд? В доме нет врача? О, как это верно! Как ужасно верно! Боже, за что ей это все? Как страшно одиноки они вшестером! Она переводила взгляд с лица Глена на Стью и обратно. Она ждала от них поддержки, а они молчали.
Сзади снова застонал Марк, и Перион своим плачем вторила ему, будто чувствовала его боль. В некотором роде, поняла Франн, так и было.
— Так что же нам делать? — беспомощно спросила Франни.
Она думала о ребенке, и в голове ее снова и снова всплывал один и тот же вопрос: «Что, если придется делать кесарево? Что, если придется делать кесарево? Что, если…»
Позади нее стонал Марк, и Фанни ненавидела его.
В темноте они смотрели друг на друга.
* * *Было около двенадцати часов дня.
Перион забылась в тяжелом сне возле лежащего неподвижно Марка. Он то приходил в сознание, то снова терял его. Когда он был в сознании, его стоны и крики леденили кровь всех остальных членов их маленькой компании. Они стояли, беспомощно переглядываясь. Есть никому не хотелось.
— Это аппендицит, — сказал Глен. — У меня нет никаких сомнений.
— Может быть, мы можем попытаться… ну, прооперировать его? — спросил Гарольд, глядя на Глена. — То есть я…
— Мы убьем его, — отрезал Глен. — И ты это знаешь, Гарольд. Если мы даже разрежем его, по твоему совету, то не сумеем отличить аппендикс от любого другого органа. Здесь очень легко ошибиться.
— Если мы ничего не будем делать, мы все равно убьем его, — возразил Гарольд.
— Ты хочешь попытаться? — спросил Глен. — Иногда ты удивляешь меня, Гарольд.
— Что-то я не вижу в тебе стремления помочь бедняге, — язвительно заметил Гарольд.
— Эй, прекратите, — вмешался Стью. — Что толку, если вы будете ссориться? Глупо говорить о том, чего мы не можем сделать!
— Стью! — почти закричала Франни.
— Что? — спросил он и пожал плечами. — Ближайшая больница находится в Майами. Мы не сможем довезти его туда. Думаю, мы не провезем его и двух миль.
— Что? — спросил он и пожал плечами. — Ближайшая больница находится в Майами. Мы не сможем довезти его туда. Думаю, мы не провезем его и двух миль.
— Конечно, ты прав, — пробормотал Глен, потирая ладонью щеку. — Гарольд, мне очень жаль, но тут мы ничего не сможем поделать. Конечно, как всякий мало-мальски образованный человек, я примерно представляю себе, как должна выглядеть операция, но не более того.
Гарольд переминался с ноги на ногу, надув губы, как обиженный десятилетний ребенок.
— Почему мы не сможем довезти его до больницы? — непонимающе спросила Франни, переводя взгляд со Стью на Глена.
— Потому что его аппендицит может лопнуть, — сказал Стью. — И если это произойдет, его кровеносная система окажется отравлена гноем.
Стью кивнул:
— Перитонит.
Франни зажмурила глаза. Аппендицит. Разве это болезнь в наше время? Если бы Марк сейчас находился в больнице, то даже самый неопытный врач смог бы… Она вспомнила одну из своих школьных подруг, которой в двенадцать лет удалили аппендикс. Она только два или три дня провела в больнице. Говоря медицинским языком, удаление аппендицита — ничего не значащая процедура.
Родить ребенка — тоже ничего не значащая процедура.
— Но разве будет лучше, если вы оставите его лежать вот так? — спросила она.
Стью и Глен неловко переглянулись и ничего не ответили.
— Тогда… тогда вы самые настоящие мерзавцы! Гарольд прав! — закричала она. — Вы не способны ничего делать! Ничего!
— Почему мы? — сердито спросил Глен. — Почему не ты? У нас нет даже ни одного медицинского учебника.
— Но вы… он… это не должно так продолжаться! Удаление аппендицита — ничего не значащая процедура!
— Что ж, раньше — может быть, но не теперь, — сказал Глен, но Франни, заливаясь слезами, не услыхала его.
* * *Около трех часов она вернулась, пристыженная и готовая извиниться. Но ни Глена, ни Стью в лагере не оказалось. На поваленном дереве сидел Гарольд. Перион стояла на коленях перед лежащим Марком, зарывшись лицом в его одежду. Она была бледна, но не теряла присутствия духа.
— Франни! — просиял, увидев ее, Гарольд.
— Привет, Гарольд! Франни подошла к Пери:
— Как он?
— Спит, — ответила Пери, но он не спал — даже Франни поняла это. Он был без сознания.
— Куда делись остальные, Пери? Ты знаешь?
На ее вопрос ответил Гарольд. Он подошел к ней, и Франни почувствовала, что он хочет коснуться рукой ее волос, но не решается. Ей было неприятно его желание. В последнее время он все сильнее раздражал ее.
— Они уехали в Канкл. Поискать кабинет врача.
— Они думали, что сумеют найти какие-нибудь книги, — сказала Пери. — И какие-нибудь… какие-нибудь инструменты.
В горле Перион что-то булькнуло, и она отвернулась, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.
— Прости нас, — сказал Гарольд. — Я знаю, что это звучит глупо, и все же прости нас.
Перион ответила ему странной улыбкой:
— Спасибо тебе, Гарольд. В случившемся никто не виноват. Кроме Господа Бога, конечно. И когда я встречусь с Ним, он поплатится за это.
Фран заметила, что за истекшие сутки Пери постарела и подурнела. На голове появилась седина, которой еще вчера не было. Ей, наверное, тяжело будет пережить потерю Марка, подумала Фран. Со слов Перион она знала всю бесхитростную историю их знакомства. Они с Марком встретились в Олбани, в последний день июня и немного поговорив, решили вместе выбираться из города прежде, чем страшная инфекция настигнет их.
Итак, они отправились в путь, и той же ночью стали любовниками. Марк хорошо относился к Перион, рассказывала та, и Франни чувствовала, что Пери в лице Марка встретила своего Прекрасного Принца. Она влюбилась в него, и это чувство усиливалось с каждым днем.
И теперь вот это.
— Но это отлично! — вслух сказала Франни. — Все мы здесь, кроме Стью, закончили колледж и думаю, будем в состоянии разобраться по книге, что нужно делать.
— Надеюсь, что ты права, — кивнул Гарольд.
Перион подняла голову:
— Если Стью и Глен убьют Марка, а я почти уверена в том, что это произойдет, это все-таки будет лучше, чем он будет лежать вот так… как собака… и никто не попытается ему помочь.
Ни Гарольд, ни Франни не нашлись, что сказать на эту реплику. Они только стояли рядом с Пери и смотрели на бледное, заострившееся лицо Марка. Через некоторое время Гарольд осторожно обнял Франни за плечи. Она передернулась от омерзения.
* * *В без четверти четыре вернулись Глен и Стью. На плече у Стью висела большая коричневая сумка. Из нее он извлек стерилизатор с инструментами и несколько книг по оперативной хирургии.
— Будем пытаться, — вот все, что сказал Стью.
Пери, с побелевшим лицом, вскинула на него глаза:
— Вы так решили? Пожалуйста! Мы оба просим об этом!
* * *— Стью? — спросила Пери.
Без десяти четыре. На простыне Стью раскладывал привезенные инструменты. Его глаза сверкали нездоровым блеском. Франни держала перед ним открытую книгу, листая страницы, когда Стью кивком просил ее сделать это. Позади него белый, как стена, Глен Бейтмен натягивал перчатки. Между Франни и Гленом лежал Марк. Его бок был сейчас обагрен кровью.
— Это здесь! — воскликнул Стью высоким, каким-то не своим голосом. — Вот он, маленькая дрянь! Вот он! Здесь!
— Стью! — повторила Перион.
— Фран, покажи мне еще раз предыдущую картинку! Скорее! Скорее!
— Ты сможешь добраться до него? — дрожащим голосом спросил Глен. — Боже правый, пресвятая Дева Мария, действительно можешь?
Гарольд убежал в сторону, зажимая рукой рот. Он стоял спиной к своим спутникам, но на лице его жила надежда.
— Не знаю, — ответил Стью, — но я попробую. Попробую…
Он рассматривал картинку, которую держала перед ним Фран. Руки его по локти были в крови.
— Стью! — сказала Перион.
— Вот он, аппендикс. Какой маленький… Фран, вытри мне пот со лба. Боже, я вспотел, как свинья… спасибо… Боже, как же отрезать эту штуку так, чтобы ничего не повредить?.. Вот он, мерзавец…
— Стью! — опять сказала Перион.
— Глен, скорее скальпель… да не этот… маленький… живее!
— Стью!
Наконец он посмотрел на нее.
— В этом нет необходимости, — голос Пери был тих и спокоен. — Он мертв.
Стью расширившимися от ужаса глазами смотрел на Перион.
Она кивнула:
— Уже почти две минуты. Но спасибо тебе. Спасибо, что попытался.
Стью посмотрел на нее долгим взглядом:
— Ты уверена?
Она снова кивнула. По щекам ее катились слезы.
Стью отвернулся, все еще держа в руке маленький скальпель, и поднял руки к небу в непроизвольном порыве отчаяния. Глен сидел на земле, закрыв лицо руками. Его плечи вздрагивали от рыданий.
Обхватив Стью руками, Франни прижалась к нему всем телом.
— Вот и все, — чужим голосом сказал он. — Вот и все. Все кончено. Все напрасно. Вот и все. Вот и все!
— Ты сделал все, что мог, — закричала она, пытаясь вывести его из оцепенения.
— Вот и все, — бесцветно повторил он.
Франни толкнула его и он, не удержав равновесия, упал, увлекая ее за собой. Их тела сплелись в объятиях, брошенные навстречу друг другу словно ураганом. Это не было лаской двух влюбленных. Их просто тянуло друг к другу. Стью крепко сжимал плечи Франни, оставляя на ее рубашке кровавые следы. Рядом всхлипывала Перион.
Гарольд Лаудер, со страхом наблюдавший за Франни и Стью, внезапно бросился прочь, напролом через кусты и вернулся назад только поздно вечером.
* * *На следующее утро Франни проснулась рано. Кто-то тряс ее за плечо. Я сейчас открою глаза, и это будет Глен или Гарольд, сонно подумала она. И все начнется сначала, но на этот раз все получится. И Марк…
Но это был Стью. Все остальные крепко спали.
— Что случилось? — садясь, спросила Франни. — Кому-нибудь плохо?
— Мне снова приснился он, — сказал Стью. — Не старая женщина, а… другой. Темный человек. Я испугался, и поэтому…
— Прекрати, — Франни испуганно вглядывалась в его лицо. — Скажи, что ты имеешь в виду?
— Это все Перион. Веронал. Она стащила из рюкзака Глена веронал.
У Франни перехватило дыхание.
— Черт, — выругался Стью. — Она умерла, Франни. Боже, как же ты жесток к рабам своим!
Франни пыталась заговорить — и не смогла.
— Думаю, нужно будить остальных, — отсутствующим голосом сказал Стью, потирая шею. И резко повернувшись к Франни, спросил:
— Скажи, когда же это кончится?
Их глаза встретились, и она тихо сказала:
— Думаю, что уже никогда.
* * * Из дневника Франни Голдсмит.16 июля 1990 года.
Только два замечания, оба связанные со снами. Во-первых, последние два дня Глен Бейтмен бледен и задумчив, и сегодня я видела, как он принимает усиленную дозу веронала. По моим наблюдениям, он уже дважды удваивал дозу, и в результате ему снились ОЧЕНЬ плохие сны. Это беспокоит меня. Мне хотелось бы помочь ему, но я не знаю как. Если бы он мог постараться не думать ни о чем!..