Опал хмыкнул. Можно было спорить на что угодно, не проиграл бы. Как он и предполагал, приказ выполнен совершенно точно, без малейших изменений. Что, впрочем, и следовало ожидать.
Один костяной легионер, без малейших сомнений, остался у входа, выполняя отданную ему ранее команду. Трое продолжали сопровождать разведчика. Наверное, так и бродили по поверхности неразлучной четвёркой. Один разведывал, а другие его охраняли. Выполняя приказ, лезли на скалы и соответственно с них срывались, пугая всю округу грохотом железа о камни. Со стороны, должно быть, забавная картина. Хорошо, что ещё вернулись более-менее целыми. Придётся тщательно продумывать отдаваемые им приказы, иначе результат будет полностью противоположен ожидаемому. И в конечном итоге он останется без боеспособных бойцов, так и не вступив ни с кем в сражение.
-Иди-ка сюда, Ветер.
Опал наклонился вперёд. Вновь прикоснулся лобовой костью черепа к голове пса. Смутно нащупывая тонкими нитями своей составляющей, попытался разобраться в увиденным псом на поверхности. Уловил смутные картинки серых скал, несколько кривых деревьев у их подножия в необычном ракурсе снизу вверх и всё. Клубящаяся, с зелёными искрами тьма в черепе пса испуганно растеклась клочьями тумана, опасливо избегая обжигающих её поисковых нитей Опала. Обратная передача образов оказалась неудачной.
Опал с сомнением посмотрел на разведчика. Не используя скелетона-ретранслятора, попробовал подозвать к себе. Получилось.
Стянул шлем с головы мертвого легионера, прикоснулся ладонью к его черепу, повторил попытку и без труда увидел поверхность у входа. Визуальные образы считывались необычайно легко, идя непрерывным потоком.
Широкое пустынное плато, скалы, серые глыбы. Узкие ущелья. Очень тёмные, буквально чёрные тени от камней. Многочисленные россыпи серых валунов. Чуть правее от выхода, шагов где-то с полсотни, глубокая пропасть. В пропасти редкие клочья тумана и далеко внизу, на дне, еле видимые белые буруны пены. Скорее всего, горная река. Кривые хилые деревца в расщелинах. Ничего и никого. Даже птиц нет в небе. Очень далеко, изредка прячась за набегающие тучи, белеют искрящиеся под солнцем снежные шапки гор. Солнце в зените. Полдень.
На первый взгляд ничего тревожащего нет. Пёс ведёт себя спокойно. Внутренний детектор Опала, его своеобразный локатор, или что там у него внутри образовалось, что позволяет чувствовать на расстояние ауру живых существ, молчит. Чувство опасности дремлет.
Самое неприятное в этой ситуации, это осознание того, что и вторая и даже третья попытка отправки поисковой группы даст те же результаты, что и первая. Вернее не даст ничего. Если кто-то и ждет его с наружи и не хочет, что бы его обнаружили, то ему это вполне удастся. Полагаться на безмозглых скелетонов и Ветра нет смысла. У мёртвого пса нет нюха. Мёртвые легионеры в обнаружении затаившегося врага заведомо бесполезны. Не под то они заточены. Собственный внутренний детектор ауры живых к сожалению ограничен радиусом действия. Остаётся только осторожно выбираться на поверхность, при малейшем признаке угрозы прячась обратно в пещеру под защиту легиона. Всё сам. Другого варианта нет. Сидение в пещере бессмысленно и бесполезно. Ничего не высидишь, даже геморроя.
Опал раздвинул клыкастые челюсти, обозначая лёгкую усмешку.
'Ну, тогда и нечего здесь сидеть. Сейчас переберём мешок, сложим всё аккуратно для дальнейшего путешествия через горы и оставим пока в пещере под надежной охраной. Подтянем ремни креплений лат. Попрыгаем, подвигаемся как киношные разведчики. Вроде всё в норме. Шестопёр пока в чехол. Стрелы в обойму арбалета и марш на выход! Хотя.....'.
Опал чуть помедлил, подумал и заменил обычные болты на артефактные. Экономить на собственной безопасности было бы глупо - если его и ждут с наружи, то хороший горный обвал будет его финальным аккордом. А может и отобьётся и сумеет отступить. Оглянулся на выход. Пёс, часто переступая с лапы на лапу, нетерпеливо оглядывался на хозяина.
-Иду, Ветер, иду. Не дёргайся.
Скалы на поверхности были невыразительны, безжизненны и пугающе высоки. Для того что бы разглядеть их верхушки приходилось задирать череп высоко вверх, до упора края шлема в перфорированную заднюю часть нагрудного ожерелья. И всё равно многие вершины так и не удалось разглядеть. Солнце, стоявшее в зените, беспощадно жгло глазные провалы, слепя и мешая видеть. Впрочем, на острых пиках скал вряд ли кто мог находиться. Не люди-пауки же, в конце концов, местные обитатели. Обычная стандартная нежить на двух конечностях. Здоровая паранойя это хорошо, но и палку перегибать не стоит.
Пока нужно просто осмотреться в округе. Поискать путь к перевалу, проход к населённым живыми долинам.
Ему крайне необходимо найти любое человеческое поселение. Нужна кузня, мастерская. И нужна кровь. Много крови. Тёплой, горячей, живой крови, что даёт немёртвым возможность нежить дальше. Но, действовать подобно зондеркоманде на оккупированной территории Опал не собирался. Глупо и недальновидно. Гораздо выгоднее, в плане скрытности, платить за кровь. Не нужным ему золотом, украшениями, вычурными кубками и чашами. В пещере этого бесполезного хлама вполне достаточно. На крайний случай расплатится мечами или почти бесценным доспехом мёртвого легионера. Хотя, вообще-то не стоит расплачиваться бронёй - местным смердам трудно будет объяснить её появление. Начнут врать, запутаются, а если прижгут особо настойчивые дознаватели кого-либо каленым железом, то они им всё и расскажут. И все меры принимаемые Опалом для сокрытия его нахождения в горах пойдут прахом. Что разрушит его долгосрочные планы - в дальнейшем, в идеале, Опалом предполагался вариант с 'крышеванием' ближайших людских селений до той поры, пока его легионеры не придут в 'форму'. Безопасность от дикой нежити или монстров в обмен на кровь. Недорого.
В первой фазе планируемых действий основное условие, это полное окружение поселения живых и перекрытие лазеек для особо шустрых. Иначе ни как - люди разбегутся по округе с воплями ужаса, переполошат соседей. Выдернут из замка местного барона с его бесстрашными воинами, которые при виде скелетонов Мёртвого легиона убегут ещё дальше и поставят на уши ещё больше живых. Это как бросить здоровенный булыжник в воду со всего размаха - всплеск, разбегающиеся по воде круги, волны, куча брызг и вся рыба ушла на дно. Шума много - толку мало. Один вред. Нет, ни одного сбежавшего, иначе ничего не выйдет и переговоры - разговоры - договоры будут бессмысленны. А ему нужно, что бы люди приняли его предложение без особого нажима, утешаясь иллюзией, что они сами так решили, заключили выгодную сделку. Тем более, это такие предложения, от которых они заведомо не могут отказаться. Отказ чреват нехорошими последствиями. Фатальными.
Итак, в первую очередь ему требуется ремонт оружия и доспехов легионеров. Параллельно необходимо произвести открытие своеобразных добровольно-принудительных донорских пунктов, где будет осуществляться питание его легионеров. Не сдохнут живые от потери полулитра - литра крови в пару дней. Ослабнут, это несомненно, но работники ему не нужны. Своих целый легион. После этого оплата людских услуг драгметаллами или окончательный расчёт сталью, если возникнут подозрения в лояльности живых и быстрый отход обратно в горы.
Но, пока легион стоит в селении - обязательно ловим разнообразных нежданных гостей, торговцев, охотников и прочих странников. Если эти люди будут не из захваченного селения, то их придётся кончать. И желательно руками местных селян, угрожая лишить жизни их родственников. Повязать кровью и желательно не одного и не двух живых. В идеале - всех. О гибели путников люди будут молчать - такое не прощается. Затем повтор действий, если будет такая возможность. А возможность повторения - Опал хмыкнул про себя - жизненно необходима. Восстановление энергии девяти сотен мертвяков дело не одного дня и не одной недели. Минимум месяц.
Впрочем, надежда, что всё произойдёт так, как им задумывается есть. Насколько ему ведома людская природа, то если перед человеком стоит выбор: отдать и получить что-то взамен или умереть и всё равно отдать, то люди выбирают первое.
И ни какого боевого соприкосновений с подразделениями армии герцогства. Вот такая, на первое время, безыскусная тактика псевдопартизанских действий.
Вступать в случайные схватки с баронскими 'копьями' и 'звеньями' Службы он будет по возможности старательно избегать. Слишком слабы его скелетоны. Пусть и порвут его солдаты баронских дружинников в прямом смысле на клочья, но при малейшем известии о появлении возле Стальных гор вооруженных отрядов нежити, в весьма приметных доспехах Мёртвого легиона, сюда будут направлены немалые силы. Допустим, пара когорт Огненосного легиона, несколько десятков магов стихий, пятёрка магистров смерти. Раскатают в тонкий блин и потом тщательно прочешут ближайшие горы и ущелья. Каждый камень перевернут и не забудут заглянуть в каждую тёмную нору.
'Эй! Не осталось ли тут кого из любителей человеческой крови? Не осталось? Очень жаль. Но на всякий случай, будьте добры, огня сюда побольше и мага Земли потом пригласите - замуровывать будем'.
Не любят живые нежить и всячески это демонстрируют любыми доступными им способами. В основном, очень убедительными.
Об охоте же на какого-нибудь местного лича-отшельника, как Опал планировал ранее, не стоит и думать. Пока этот зверь ему не по зубам. И не знает он, что будет с ним делать. 'Вплавить' в себя череп лича не получиться - последнее метаморфирование на озере почти поставило точку в этом способе увеличения собственных знаний и возможности. Только самостоятельное обучение или под чьим-то руководством. А идти в ученики к существу с неясными целями и скорее всего с несусветными амбициями, имея за спиной в качестве средства принуждения к положительному ответу Мёртвый легион, как то не совсем солидно. Это как приехать договариваться о чём-то в сопровождении танковой роты. Договориться получиться без труда, но спиной к партнёру больше не повернёшься. Да и какой это будет после подобного поступка партнёр? Либо враг, либо раб. Ему же ни того, ни другого не нужно. Врагов предостаточно и без этого, а рабов.... Рабов у него сотни.
Ладно, пора идти смотреть, что у нас находится впереди. Допустим, вон в том ущелье.
Опал шагнул вперёд. Точнее попытался это сделать. Воздух вдруг загустел, липкими нитями обволакивая его костяк, пригибая к земле, нависая на теле тяжелой свинцовой бахромой. Резкий рывок. Ещё один на пределе сил. Безуспешно. Рядом валится на камни пёс, скручиваемый неведомой силой в неопрятный ком торчащих в разные стороны конечностей. Нелепо вывернутый череп собаки пугает выражением абсолютной беспомощность в тёмных провалах глазниц.
Суки. Твари. Все-таки они его достали.
Чувство беспомощности и какой-то угрюмой безысходности овладело Опалом. Холодная пустота потекла внутрь, мёртвым холодом убивая, замораживая все попытки сопротивления. Сознание обволокло какой-то мерзкой серой хмарью и стало настолько тоскливо и паршиво, что Опала буквально вывернуло от неприятия этого, выгнуло с сухим треском в позвоночнике, с белой крошкой обломанных краев суставов. Что-то будто лопнуло в пустой клетке рёбер, там, где у живых сердце. Плеснуло опаляющим жаром неуместной сейчас, какой-то детской обиды на себя, на этот злой и беспощадный к нему мир, на рок, судьбу или чей-то злой умысел, что зашвырнул его сюда, в это мёртвое тело. Обиды на тех, кто сейчас его пеленал, обвивал невидимыми нитями. Внутри рвануло смесью дикой ненависти к напавшим на него и безумной тяги к свободе. Опалило неистовым желанием сбросить душащие его нити. Сознание заполнилось лишь одной, всепоглощающей мыслью - хоть кого-то схватить напоследок за дышащее, пульсирующее жизнью горло. Сжать и выпустить когти, прорывая нежную тонкую кожу, вспарывая вены и артерии. Хоть одного но, забрать с собой!
Этот жгущий душу сгусток неконтролируемых, бессвязных ощущений и эмоций столкнулся с ледяной пустотой бессилия внушаемой снаружи и рванул, потоками раскалённой лавы выплескиваясь наружу, вновь заставляя выгибаться его дугой от ослепляющей боли. Холодный зелёный огонь охватил душащую Опала паутину, снедая со скоростью молнии внутренние запасы энергии, но заставлял растворяться, отступать в белый туман клейкие нити. Неожиданно Опал почувствовал, что может шевельнуться. Лязгнули доспехи, тело бросилось вперёд, в белую хмарь, откуда, словно живая, тянулась к нему липкая паутина. С визгом сорвался с ложа арбалетный болт. Рычаг провернул барабан, взводя оружие. Дважды гулко громыхнуло, разнесло в пыль огромный кусок скалы. Разлетающийся в разные стороны острый щебень просвистел над головой, дробью простучал по металлу доспеха. В белом тумане кто-то громко заорал от боли, срываясь на затихающий стон. Минус один. Над поверхностью плато поднялись плотные клубы пыли, давая ему драгоценные доли секунды на мощный бросок вперёд. Он преодолел разделяющее его и неведомых врагов расстояние. И приятнейшей для него музыкой зазвучал визгливый, наполненный животным страхом, испуганный голос откуда-то из-за с боку:
-Сети! Сети бросайте, братья! Убьёт же, демон! Кидайте же сети во имя Всеблагих! Брат Оторун! Пробуждённого зовите!
От первой сети Опал отклонился быстрым движением тела. Упал на колени, резко проваливаясь вперёд и вниз, пропуская над собой сплетённую из стальных жил сеть. Не гася инерцию движения, перекатился через плечо по камням, скрежеща железом доспехов и высекая искры. Справа, возле небольшой груды валунов, уловил движение, выстрелил. Грохнуло, кто-то тоскливо, предсмертно заскулил, заканючил, поминая нижних демонов. Закованные в металл ступни с силой лязгнули о скальное плато, согнутые в коленях ноги пружиной распрямились, выбрасывая тело вверх, уводя его отчего-то непонятного дымчатого, мутно-пепельного, мелькнувшего внизу хищным отблеском. Чувство опасности не просто орало, оно ревело корабельной сиреной, вопя, что от того что промелькнуло под ним надо бежать и как можно дальше и быстрей. В полете, периферийным зрением поймал тёмную полосу трещины в вертикальной плоскости скалы. Воткнул пальцы левой руки между кромками камня, качнулся, обозначая, показывая, что метнёт свой костяк вверх и резко провернул кисть назад. Неприятно хрустнуло, лопнуло порванной струной, тело встряхнуло до щелканья клыков, но он угадал. В камень скалы перед ним с разочарованным лязганьем ударились сразу три тонкие цепи с острыми грузилами на концах. Опал резко упал вниз, оставляя в расщелине сорванную с руки латную перчатку и, похоже, пару фаланг пальцев. Едва почувствовав опору под ногами, снова выстрелил, чуть ли не себе под ноги, но ещё раз арбалет взвести уже не успел. Со всех сторон, словно выросли из камня плато, родились из клубов пыли, к нему бросились необычайно быстро двигающиеся, какие-то лысые, в серых то ли сутанах, то ли балахонах, люди. Опал, отбрасывая арбалет и выхватывая шестопёр, бегло отметил, что он их по-прежнему не чувствует. Не видит ни ауры, не чувствует запаха, не слышит стука с сумасшедшей скоростью бьющихся сердец. Только видит их оскаленные в крике рты и налитые кровью глаза с полностью заполнившими радужку чёрными пятнами зрачков.
Первого лысого он снёс размашистым ударом, на лету подхватывая выбитый из рук врага металлический шест, напомнивший ему стилизованный пожарный багор. Сильно швырнул опасную железяку вбок, туда, где кто-то мельтешил тенью, подбираясь всё ближе. Там по-заячьи тонко вскрикнули. Попал. Возвратным движением ударил шестопёром второго в сером балахоне, растерянно отмечая, что противник успевает отклониться и только его колено, выставленной далеко вперёд ноги, остаётся доступным для перьев шестопёра. Хруст, капли горячей крови осами разлетаются в пыли, превращаясь в бурые мохнатые комочки. А на смену дико воющему, катающемуся по камням неудачнику, из пыльного марева мутными тенями возникают ещё четверо. Свистяще шелестят в воздухе тонкие металлические цепи, крепящиеся на концах шестов, туго оплетают руки Опала, тянут в разные стороны. Затем ещё двое в балахонах, серыми пятнами припадают к земле, проворно выбрасывая шесты вперёд и ловко цепляя Опала за ноги крюками. Дёрнули, мгновенно уронили с оглушающим грохотом лат, синхронно разбежались в стороны, распиная его на камнях. Левого он ударил огненной 'кляксой', прожигая тело шестоносца насквозь в области паха. Правого не успел. В забрало шлема молотом ударила металлическая пятка шеста, обрывая начатый поворот головы. Руки, ноги, всё тело целиком что-то тяжелое вмяло в камень, лишая малейшей подвижности. И тут же грубо завертело, заворочало вокруг оси, словно огромные лапы сжали комок мягкой глины, сплющивая между собой его ноги, вдавливая в грудь нижнюю челюсть, прижимая к спине неловко вывернутые руки. 'Накинули сеть' догадался Опал.
Мерзостная белая паутина, подобно трусливому падальщику, вновь осторожно прикоснулась к его сознанию оплавленными кончиками своих нитей. Осторожно кольнула, боязливо отдёрнулась. Тронула ещё раз, уже гораздо смелее и торжествующе влилась в зазоры лат, оплетая его костяк, полностью лишая сил, выпивая подобно пиявке внутреннюю энергию. В узкую щель расплющенного забрала заглянули неестественно выпуклые глаза, промелькнуло довольно оскалившаяся, запылённая рожа.
-Ага, вот ты и отбрыкалась, демонова отрыжка! И без всяких там могуществ Пробужденных и магов тебя скрутили! Эх, ловко-то как! Ну, мать грязи и отец дерьма трахарь её, что же за идиотский приказ брать эту тварь целой! Давайте, братья, взяли дружно мертвяка и понесли отсюда на чистое место.
Рядом завозились, натужно засопели. Опал ощутил, как его снова небрежно ворочают, поднимают вверх ноги, набрасывая петли верёвок и туго затягивая. Сильным рывком стащили с места, поволокли, подбадривая себя дружным уханьем, надсадливо сопя на трудных участках. Через повреждённое забрало ему были видны мелькающие, напряженно согнутые спины с темными пятнами пота на серых балахонах между лопаток.