– Тебе интересно или для протокола?
– Интересно…
Он поверил, что я не вру.
– Ну как… – Стас помрачнел, – проплавал я еще несколько лет. Годы идут, и начал я понимать, что давно своего предела достиг, и выше мне уже не прыгнуть. Чемпионом не буду – возраст не тот, мальчишки на пятки наступают. И что дальше? Куда я денусь, когда совсем с дистанции сойду? Что я умею, что могу к двадцати пяти годам?
Другие в этом возрасте уже образование получили, профессию хорошую заимели, работу приличную нашли. А я все это время в бассейне полоскался. Никакого выбора в жизни мне сделать не дали. Как с пяти лет отдали в плавание, так двадцать лет за меня все и решали. И вот теперь надо самому решать, а что я могу?
Стас закашлялся и махнул рукой Люсе, чтобы принесла воды. Она тут же примчалась со стаканом – видно, ловила каждое его движение.
– Но ведь не ты один перед такой проблемой стоял… – сказала я, – не все ведь в чемпионы выбиваются…
– Ну да, а когда уходят из большого спорта, дорога только в тренеры. И тоже не все могут, да и не хотят. Платят мало, опять же, если попадется ребенок способный, его сразу же отбирают. В криминал многие идут, спиваются… А я вот решил на ноги подняться. За это время какие-то деньги все же были – машину вон купил приличную, приоделся… Копил на квартиру, да потом на эти деньги организовал фирму. Два года уже крутимся, идут дела потихоньку.
– А почему название такое – «Астар»?
– Антонина, Стас и Родион, – Стас рассмеялся, – от моего имени больше всего букв взяли… Ну что – помог я тебе?
– Немножко… – Я погрустнела, потому что пора было уходить, а мне не хотелось.
– Да ты что? – возмутился Стас, когда я полезла за кошельком. – Что я, не могу девушку обедом угостить? Ладно, если что нужно – ты звони, обращайся…
Бонни встретил меня громким захлебывающимся воем.
– Василиса! – крикнул дядя Вася. – Ты куда пропала?
Было видно, что ему хочется завыть, как Бонни.
– Я уж хотел в милицию обращаться, к Творогову, в розыск тебя объявлять!
– К черту Творогова! – разозлилась я. – Чтобы я от вас фамилии этой никогда не слышала!
– Давай к делу перейдем! – предложил дядя Вася. – Или ты ничего не выяснила?
– Ох, дядя Васечка, поняла я только то, что нечисто что-то с нашей Анфисой. Ну, не бывает таких совпадений! Может, она по чужим документам жила?
– Эта тихоня? – усомнился дядя Вася. – А ты ничего не напутала? Не наврал этот парень тебе?
– Да вы что? – пылко возмутилась я. – Да Стас – он такой… Он мне все рассказал, та Анфиса была той еще штучкой! Он вообще не врет!
– Тезка, а ты, часом, не того ли… – дядя Вася сделал очень выразительные глаза, – не втрескалась в этого правдивого… молчу, молчу… рта не раскрываю…
– Делом надо заниматься! – подсказала я.
С этим мой шеф не мог не согласиться.
За долгие годы работы в милиции дядя Вася обзавелся многочисленными знакомствами в самых разных подразделениях. Совсем недавно он обращался к Матти Пустонену из ГИБДД, а сейчас вспомнил о своей старой коллеге и сослуживице Валентине Игоревне Трубниковой, которая заведовала архивом Управления внутренних дел.
У меня к их отношениям с этой Трубниковой имеются очень серьезные подозрения. Начать с того, что дядя Вася называет ее не по званию (она вообще-то капитан) и даже не по имени-отчеству. Он ее называет Валечкой.
Только не подумайте, что я его ревную. Еще чего не хватало! Дядя Вася мне в отцы годится, да и вообще, у нас с ним отношения сугубо деловые. Нет, мое неодобрение основано на другом.
Капитан Трубникова скоро выходит на пенсию, и она неоднократно делала дяде Васе недвусмысленные намеки, что хотела бы в будущем работать в нашем детективном агентстве. Точнее, в его, дяди-Васином, агентстве, поскольку он – его единоличный владелец и руководитель, а я – так себе, сбоку припека, секретарь, бухгалтер и, как раньше говорили, прислуга за все.
И дядя Вася не отказывает ей прямо и честно, а юлит, крутит и даже иногда говорит мне, что еще один опытный сотрудник с большим стажем работы в милиции нам не помешает.
Так вот я и думаю – как бы эта Валечка меня не подсидела. Потому что у меня-то нет многолетнего опыта работы в милиции. Правда, у меня зато есть энергия, ловкость и мозги, но дядя Вася, как всякий мужчина, не замечает моих многочисленных достоинств…
В общем, сейчас мой шеф вспомнил про Валентину Трубникову и решил, что нам не продвинуться в нашем расследовании без ее квалифицированной помощи. По этому поводу он облачился в свой выходной костюм (он у него вообще-то единственный) и даже повязал галстук.
Увидев его в этом наряде, я вздохнула и подошла, чтобы перевязать галстук поаккуратнее.
– Вообще-то, дядя Вася, – сказала я, завязав ровный узел и внимательно оглядывая шефа, – вообще-то вам давно нужно купить новый костюм. Этот уже просто неприличный.
– Да что ты, тезка? – пробормотал он, оглядывая себя в зеркале. – По-моему, еще ничего… еще вполне приличный… мы его с женой, покойницей, покупали…
– Сколько лет назад? – поинтересовалась я. – Думаю, это было еще до моего рождения!
– Ну, почему же… помню, тогда в космос кто-то полетел…
– Уж не Гагарин ли? Тогда это точно было задолго до моего рождения!
– Ладно, – он волевым методом прекратил дискуссию. – Как ты считаешь, нужно ей цветов купить?
– Цветов?! – На этот раз я действительно опешила. – Вы же вроде к ней по делу идете!
– Да, пожалуй, действительно не стоит!
Василий Макарович вошел в двери Управления.
Раньше он входил сюда как свой человек, как сотрудник, сегодня же, как обычный посетитель, подошел к отделу пропусков и тоном просителя проговорил:
– Моя фамилия Куликов. Я к капитану Трубниковой. Она должна была вам звонить.
Конечно, о том, чтобы предъявить на входе свое просроченное удостоверение, не могло быть и речи: здесь его моментально бы разоблачили, и последовали бы серьезные неприятности.
Дежурная бюро пропусков перебрала свою папку и нашла разовый пропуск на фамилию Куликов.
Дядя Вася прошел через вахту и спустился в подвальный этаж, где находился архив Управления.
Валентина Игоревна встретила его в дверях архива.
Это была худощавая бледная женщина средних лет, вся какая-то выцветшая и высохшая в сухой и пыльной атмосфере архива. При виде Василия Макаровича в костюме и при галстуке она зарделась:
– Здравствуй, Вася! Какой ты нарядный! Видно, хорошо дела идут у тебя в агентстве…
– Ну, я бы не сказал… – уклончиво ответил Василий Макарович. – Так, кое-как перебиваемся!
– Ну, не скромничай… А что ты пришел-то? Уж, наверное, не для того, чтобы меня повидать!
– Именно для этого, Валечка! – пылко заверил ее Василий Макарович. – Ну, и кое-что заодно разузнать…
– Ну вот, так я и знала! – вздохнула Валентина. – Только по делу обо мне вспоминаешь… ну ладно, что тебе нужно?
– Посмотри, пожалуйста, нет ли в твоей базе Болотниковой.
– Что, только фамилию знаешь?
– Нет, отчего же! – Василий Макарович сверился с бумажкой и сообщил: – Анфиса Валерьевна Болотникова, одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года рождения.
– Сейчас посмотрю… – Валентина подошла к своему столу и защелкала клавишами компьютера.
– А я думал, ты в папках своих смотреть будешь… – проговорил Куликов.
– Ты что, Вася? – Валентина бросила взгляд на уходящие в глубину подвала бесконечные стеллажи с папками. – Так бы я до конца года твою Болотникову искала! Нет, слава богу, у нас весь архив давно на компьютер переведен!
Она еще несколько минут пощелкала клавишами и подняла глаза на Василия Макаровича:
– Нет, нету твоей Болотниковой!
– Как же так? – расстроился Куликов. – Я думал, у вас здесь все есть…
– Ну, что значит все? У нас в архиве только те, у кого были какие-нибудь столкновения с законом на территории Петербурга и области. Хоть штраф за неправильный переход дороги или за парковку в запрещенном месте. Выходит, твоя Болотникова совершенно законопослушная гражданка, ни разу закон не нарушала…
– Не может быть! – усомнился Василий Макарович. – Разве такие люди бывают?
– Однако ее тут нет! – Валентина развела руками.
– Постой, – спохватился Куликов, – ты сказала, что здесь только те, кто отметился в Петербурге и области?
– Ну да, это же архив нашего Управления…
– А если она раньше жила в другом городе? Это никак нельзя проверить?
– Почему же нельзя? Ты меня просил посмотреть в нашем архиве, я там и смотрела. А так мне нужно подсоединиться к общероссийской базе данных…
Валентина снова склонилась к экрану компьютера и на этот раз замолчала надолго. Наконец она снова взглянула на Василия Макаровича. Теперь в ее взгляде была растерянность.
– Что, и там нету? – спросил Куликов.
– Как сказать… – пробормотала Валентина. – Можно сказать, что нету…
– Как сказать… – пробормотала Валентина. – Можно сказать, что нету…
– То есть как? Или она есть, или нету…
– Была, – ответила Валентина Игоревна. – Была твоя Болотникова. Но теперь ее нету. Выбыла по причине смерти. Убили ее.
– Ну да, – согласился Василий Макарович. – Ее действительно убили несколько дней назад. Оперативно вы данные вносите…
– Почему несколько дней? – возразила Трубникова. – Уже три года, как ее убили. Муж убил, из ревности…
– Нет, ты что-то путаешь! – загорячился Куликов. – Какой муж? Про мужа я ничего не знаю. И вообще, еще следствие не закончено! Ее неизвестно кто убил…
– Нет, постой, – Валентина повернула к Василию Макаровичу экран компьютера. – Смотри, здесь ясно написано: «Анфиса Болотникова убита три года назад в городе Феодосии, муж почти сразу признался, осужден и отбывает срок в колонии строгого режима…»
– Да нет, это какая-то другая Болотникова! – отмахнулся Куликов.
– Ну уж нет! – стояла на своем Валентина. – Болотникова Анфиса Валерьевна – слишком редкое сочетание, а тут еще и год рождения совпадает! Так что ты как хочешь, а это твоя Болотникова! Второй такой не может быть!
– Не может быть… – растерянно протянул Василий Макарович, все еще не в состоянии принять и осмыслить новую информацию.
– Ты как хочешь, Вася, а это факт. А ты сам понимаешь – с фактами не поспоришь.
– Как же так… – протянул Куликов, – значит, эта моя Болотникова – вовсе не Болотникова? А кто же она тогда?
– Больше ничем тебе помочь не могу, – ответила ему Валентина, – и так я уже по дружбе нарушила все должностные инструкции!
Василий Макарович понял намек.
– Ты, Валечка, когда сегодня заканчиваешь? – спросил он тоном прожженного ловеласа.
– В семнадцать ноль-ноль, как обычно! – ответила Валентина и взглянула на часы. – То есть через полчаса.
– Ты… это… как бы сказать… – Куликов совершенно растерялся и запутался.
– Что это ты, Вася, бекаешь и мекаешь? – удивленно взглянула на него Трубникова. – Еще что-то узнать хочешь? Так говори скорее, а то рабочий день уже заканчивается!
– Да нет… то есть да… то есть я хочу узнать… ты со мной поужинать не хочешь? – наконец с трудом выдавил Василий Макарович.
Он решил, что Валентину необходимо отблагодарить за оказанную услугу.
– Ой! – Валентина снова зарделась, как школьница. – Ой, Вася, надо же! То-то ты сегодня такой нарядный… – Вдруг она переполошилась: – А я-то по-простому… знала бы, оделась бы поприличнее… а самое главное – не причесана я! – И Трубникова, поспешно вытащив из ящика стола зеркало, неодобрительно уставилась на свое отражение.
– Да что ты, Валечка! – с некоторым запозданием спохватился Куликов. – Ты очень даже хорошо выглядишь! Просто даже замечательно! И прическа вполне ничего…
– Ой, Вася, что ты говоришь! – отмахнулась Валентина. – Я же вижу, что на голове черт-те что…
– Так я все же не понял, – спохватился Куликов, – ты согласна или нет?
– Да согласна, конечно, согласна! – поспешила Валентина, пока он не передумал.
Пристально взглянув на оживившуюся Трубникову, Василий Макарович подумал, что его смутные подозрения подтверждаются: все разговоры Валентины, все просьбы взять ее в свое детективное агентство – это только так, дымовая завеса, которую она выпускает для отвода глаз, а на самом деле капитан Трубникова вынашивает коварные планы, покушается на его свободу и независимость, проще говоря – замышляет женить Куликова на себе.
«Надо с ней того… поосторожнее!» – подумал Василий Макарович.
Женитьба вовсе не входила в его планы. Он считал, что в его возрасте это уже неактуально.
Валентина тем временем, извинившись перед Куликовым, удалилась куда-то в глубину своего подвала и через несколько минут вернулась преображенная.
До этого момента она выглядела самой настоящей архивной крысой: сухая, бледная, выцветшая, одетая в бесформенный костюм нежно-крысиного цвета, удивительно гармонировавший с обстановкой полутемного архивного подвала.
Теперь же… нет, костюм был тот же самый, но она повязала на шею шелковый платочек ядовито-розового цвета и подкрасила губы такой же розовой помадой.
Пообщавшись с Василисой, Василий Макарович начал немного разбираться в женской одежде и косметике, и сейчас он видел, что платочек и помада совершенно не идут Валентине, не оживляют ее, а, наоборот, подчеркивают нездоровый цвет лица, приобретенный в подвале. Однако, как человек воспитанный, он не мог этого сказать, наоборот, он с трудом выдавил:
– Идет тебе, Валечка… и помада, и платочек…
– Правда? – засияла Валентина. – Заметил? Ну, Вася, и правда что-то с тобой случилось, комплименты говорить научился!
Через полчаса два ветерана отделения внутренних дел вышли из здания Управления и дружно зашагали по Литейному проспекту.
Теперь перед Василием Макаровичем встала новая и очень серьезная проблема: он почти никогда не посещал кафе и рестораны и совершенно не представлял, куда повести Валентину.
Нет, то есть когда-то он ходил с покойной женой в симпатичное заведение под названием «Погребок», там им подавали хорошее жареное мясо и по бокалу советского полусладкого шампанского, но это было… дай бог памяти… лет двадцать пять назад, сейчас этого заведения наверняка уже нет в природе.
– Я… это… не знаю… – замялся Куликов, увидев справа по курсу вывеску с названием «Уютный уголок». – Может, вот сюда? Написано, что уютный…
– Что?! – ужаснулась Валентина. – Вася, как ты можешь! Ты бы меня еще в пирожковую пригласил! Я же все-таки приличная женщина…
Увидев в глазах своего спутника растерянность, переходящую в панику, она сжалилась над ним и проговорила:
– Вася, тут неподалеку есть хороший итальянский ресторанчик, он не слишком крутой, можно даже сказать, довольно скромный, но кухня хорошая…
Через пять минут они спустились в скромно обставленный подвальчик.
В дверях их встретила приятная женщина лет тридцати, спросила, курят ли они, и усадила за уютный столик в зале для некурящих.
Дядя Вася растерянно уставился в меню.
– Валя, – сказал он после тягостного раздумья, – ты извини, но я в этом ничего не понимаю. Вот что это такое – тальятелли? Или вот это – фарфалле?
– Это, Вася, такая паста, – со знанием дела пояснила Трубникова.
– Паста? – переспросил Василий Макарович, изменившись в лице. – Что же они тут – людей зубной пастой травят? Раньше, бывало, бомжи из зубной пасты самогон готовили…
– Ну что ты, Вася, – улыбнулась Валентина. – Паста – это так по-итальянски называются блюда из теста. Ну, как бы тебе понятнее объяснить… макаронные изделия.
– Что? – испуг на лице Куликова сменился недоумением. – Это что же – теперь в приличных ресторанах макаронными изделиями кормят? Я, бывало, раньше готовил макаронные изделия, когда жена уезжала. Тоже разные были – макароны, лапша, рожки… еще, конечно, вермишель, ракушки и эти… звездочки. Ну, так это я по-простому, чтобы не возиться. Ну да – ты же говорила, что это скромный ресторан. А что – с маслом и тертым сыром – ничего, есть можно, особенно мне простые макароны нравились – такие серые, толстые… сваришь их, бывало, а потом обжаришь на сковороде, чтобы хрустели…
– Вася, – покровительственно проговорила Валентина, – все-таки ты очень отстал от жизни. Паста – это тебе не простые макароны, она очень вкусная и разнообразная.
– Мне бы чего попроще! – взмолился Куликов.
– Ну, тогда бери спагетти карбонара – проще уж некуда!
Василий Макарович согласился. Они сделали заказ, добавив тарелку итальянских закусок – антипасти, как выразилась подкованная Валентина, и по бокалу домашнего белого вина. Кофе и десерт они решили заказать позднее.
Вино оказалось очень хорошим, и настроение у Куликова заметно улучшилось. Он посматривал на Валентину с симпатией и уже начал думать, что женитьба – это не такая уж глупая мысль и не такой уж у него преклонный возраст…
Валентина же снова завела разговор о своем будущем.
– Мне ведь, Вася, уже совсем скоро на пенсию, – вздохнула она.
– Да не может быть, – не поверил галантный Куликов. – Тебе еще до пенсии очень далеко!
– Конечно, спасибо тебе, Вася, – вздохнула Трубникова, – только, к сожалению, совсем не так далеко, как хотелось бы. А на пенсию, сам знаешь, прожить трудно…
– Ох, трудно! – согласился дядя Вася. – Мне ли этого не знать?
– Так вот не возьмешь ли ты меня в свое детективное агентство? – спросила она в лоб. – Само собой, когда я на пенсию выйду. У меня, сам знаешь, большой опыт работы по специальности, опять же знакомства в Управлении…
– Это, Валя, они у тебя сейчас имеются, – проговорил Василий Макарович, – пока ты там работаешь. А как только уйдешь на пенсию, так от всех этих знакомств останутся одни воспоминания… Вот со мной никто из бывших коллег и разговаривать теперь не хочет! Смотрят на меня, как на пустое место!