Василий Макарович оживился.
Похоже, после ресторана муж заказчицы приехал домой к своей пассии, и теперь можно будет задокументировать факт измены. Детектив приготовил свой фотоаппарат и для разгона сделал пару кадров возле машины.
Арсений Михайлович подошел с девушкой к подъезду, но дальше события развивались по неожиданному сценарию: Уколов подержал спутницу за ручку, помог ей открыть дверь подъезда, но не вошел внутрь, а вернулся к своей машине.
На всякий случай детектив запечатлел парочку в момент расставания перед подъездом. Больше ему ничего не оставалось.
Уколов сел в машину и уехал.
Василий Макарович еще раз внимательно оглядел дом и увидел, как в окне на четвертом этаже отодвинулась занавеска. Из-за нее выглянула девушка с лицом печальной лягушки и проводила машину Уколова полным сожаления взглядом.
«Все же я чего-то не понимаю, – подумал Куликов, выезжая на Большой проспект. – Она явно была не против. Почему же он к ней не зашел? Допустим, она не в его вкусе. Но тогда зачем он водил ее в ресторан?»
Он решил, что придется продолжать наблюдение за Уколовым, а пока можно предъявить заказчице отснятый сегодня материал. Завтра с утра пошлет Василису отпечатать снимки.
С утра, однако, не получилось – Бонни съел что-то некачественное и разболелся. Пришлось срочно вызывать ветеринара. Василиса позвонила в половине восьмого и чужим хриплым голосом сказала, что мальчику очень плохо, что ночью выходили четыре раза и что теперь он лежит на полу и едва дышит.
– «Скорую» вызывай! – выдохнул дядя Вася и побежал к ним.
Сначала бросился к гаражу, но передумал – пешком быстрее, и припустил бегом. Но не рассчитал силы, да еще два проходных двора оказались закрыты – въехали новые жильцы, обложили двор плиточкой и поставили кованые ворота, запирающиеся электронным замком. А в одном месте вообще охранник сидел, и как ни просил дядя Вася, как ни умолял – не пустили его через двор.
Так что, когда Василий Макарович, задыхаясь и потирая левую сторону груди, прибежал к Василисе, у дома уже стояла машина с синим крестом на боку.
– Что там, что? – спросил дядя Вася у заплаканной Василисы.
– Сильное отравление! – строго ответил врач, налаживая капельницу. – Если бы еще подольше проваландались, был бы возможен летальный исход! У собаки обезвоживание!
Дядя Вася охнул и опустился прямо на ступеньку лестницы.
Бонни был настолько слаб, что без сопротивления позволил сделать укол в лапу.
– Что давали? – приступил доктор к Василисе.
– Я… я ничего… – глаза ее забегали, – все как обычно…
– Да говори уж, – вздохнул Василий Макарович, – что уж теперь…
– Бонни… он очень любит морепродукты…
– Что-о? – Врач разинул рот. – И вы ему даете…
– Иногда коктейль, знаете – мидии, креветки, кусочки кальмаров и еще там что-то… – затараторила Василиса, – или все отдельно – кальмары, осьминожки маленькие, каракатицу…
– А соус? – деревянным голосом осведомился врач. – Соус какой – «Тысяча островов» или майонез?
– Что вы, как можно! – испугалась Василиса. – Совсем без соуса, только соли чуть-чуть и лимончиком сбрызнуть…
– Та-ак… – протянул врач, – та-ак…
Василий Макарович отпихнул Василису назад и загородил ее своим телом.
– Ну, если любит собака морепродукты, – заговорил он примирительно, – что ж теперь делать… Он же просит…
– А если у вас собака мышьяка запросит, так ее мышьяком кормить? – загремел доктор. – Или трубчатыми костями?
Тотчас раздался грозный вой. То есть это Бонни думал, что грозно рычит, поскольку обижают его хозяйку, на самом деле получалось удивительно тихо, жалобно и совсем не страшно, да еще в конце он пустил петуха.
Василиса снова залилась слезами, доктор перестал ругаться.
– Сколько там пролежали эти морепродукты, – пробормотал он, – мы же не в Японии живем, где рыбу утром ловят, а днем суши из нее в ресторанах подают…
Когда все ушли, Бонни горестно вздохнул и заснул. Василиса собралась в аптеку, заодно решила отдать в печать фотографии.
Она ходила больше часа, Бонни два раза просыпался и пил воду, дядя Вася сидел рядом и гладил его по голове.
Снимки получились четкими и качественными, и Куликов позвонил заказчице.
Елена Максимовна ответила сразу, как будто ждала звонка.
Но только явно не от частного детектива.
– Это Куликов звонит, – представился Василий Макарович.
– Кто? – очень громко переспросила клиентка. Кроме ее голоса из трубки доносился какой-то грохот и скрежет, как будто она находилась на металлургическом заводе.
– Куликов! – повторил детектив как можно громче, стараясь перекрыть эти подозрительные звуки.
– Это какой Куликов? – почти прокричала заказчица. – Из санэпидемнадзора?
– Да нет, частный детектив, – Василий Макарович немного понизил голос. – Вы мне поручили расследование…
– Ах, это… – Елена Максимовна явно поскучнела. – Ну, и что у вас?
– Ну, я вам могу предоставить первые результаты, – бодро доложил детектив.
Он знал по своему опыту, что форма подачи отчета важнее его содержания. Если ты сам заранее настроен на неудачу, то и заказчик будет не в восторге. И наоборот – бодрый тон отчета придает всей работе видимость успеха.
– Ну, я прямо не знаю… – протянула Соколовская. – Честно говоря, так плохо со временем… Ну ладно, вы можете подъехать прямо ко мне на объект? Это новый медицинский центр, улица поэта Цветика, дом четырнадцать…
– Хорошо, подъеду! – с прежней бодростью согласился Василий Макарович.
Улицу поэта Цветика он нашел с трудом. Она располагалась в новом районе на севере города, между улицей музыканта Гусли и проспектом доктора Пилюлькина. Четырнадцатый дом оказался только что законченным кубом из стекла и бетона.
Около этого новенького куба стояла разная строительная техника и копошилась бригада работяг.
И тут же, на этом будничном фоне, Василий Макарович увидел свою заказчицу.
Елена Максимовна работала на контрасте. Она была одета в короткое, очень элегантное серое пальто, узкие брюки и сапожки на высоком каблуке. Как ни плохо Куликов разбирался в женской одежде (Василиса над ним всегда по этому поводу посмеивалась), но даже он сразу понял, что и пальто, и брюки, и сапожки на ней очень дорогие. От каждой ее вещи просто исходил едва уловимый аромат высокого качества и соответствующей цены.
Но вот головной убор совершенно не сочетался со всей остальной одеждой. Потому что на голове у Елены Максимовны был оранжевый строительный шлем.
Вообще говоря, это было неудивительно, потому что госпожа Соколовская стояла в окружении большой группы мужчин в рабочих комбинезонах и таких же оранжевых шлемах перед грудой каких-то огромных ящиков и громоздких металлических конструкций. Тут же рядом стоял самый настоящий подъемный кран.
Куликов подошел к Елене Максимовне и деликатно покашлял, чтобы привлечь ее внимание.
– Вы что кашляете? – взглянула на него заказчица. – У вас грипп? С гриппом незачем выходить на работу! Вы мне весь коллектив перезаражаете! С гриппом надо на больничном сидеть! И почему без шлема? Я не допущу нарушений техники безопасности! Мне и без этого неприятностей хватает! И вы вообще кто? Эколог, что ли?
– Да я Куликов, частный детектив! – напомнил ей Василий Макарович. – Я вам звонил… вы мне расследование поручили…
– Ах, да! – на лицо Соколовской набежала тень. – Вот ведь не ко времени вся эта история… ты что – совсем сдурел?
– Извиняюсь… – пробормотал Василий Макарович. – Но вы же сами мне поручили!
– Да это я не вам, – отмахнулась Елена Максимовна. – Это я крановщику, чтоб его… – Она запрокинула голову и закричала: – Ты что цепляешь? Ты что цепляешь, я спрашиваю? Я тебя самого сейчас так подцеплю… тебе вон ту хреновину цеплять надо!
Дальше Елена Максимовна выдала такую тираду, что бывалый Куликов опешил. Ему приходилось иметь дело с матерыми уголовниками, криминальными авторитетами и преступниками самого разного профиля, но ни от одного из них ему не приходилось слышать такой виртуозный мат, как от этой элегантной женщины.
Соколовская заметила его удивление и пояснила:
– Вы извините, что я так по-простому. Просто крановщик сидит высоко, да тут еще шумно, так до него слова доходят, как до жирафа, а с матом оно куда доходчивее. Этот факт установлен научно и подтвержден многочисленными экспериментами.
Действительно, крановщик понял ее слова, и стрела крана, медленно развернувшись, подошла к металлической арке, под которую вполне мог въехать поезд. Несколько рабочих в форменных комбинезонах вскарабкались на эту арку и подцепили к ней свисавший со стрелы крюк.
– Ну, что там у вас? – проговорила Соколовская.
Василий Макарович, оглушенный грохотом и скрежетом, не сразу расслышал ее слова.
– А вот сейчас я с вами разговариваю! – повысила голос заказчица. – Что вам удалось разузнать про моего непутевого мужа?
– А вот сейчас я с вами разговариваю! – повысила голос заказчица. – Что вам удалось разузнать про моего непутевого мужа?
Куликов поспешно расстегнул свой старенький портфель и вытащил из него конверт с фотографиями.
– Щеглов! – Елена Максимовна махнула кому-то рукой, и в ту же секунду на голову Василия Макаровича напялили оранжевый строительный шлем.
– Вот, значит… – забормотал он, веером разложив фотографии. – Это вот ваш супруг с женщиной в ресторане… это в машине…
– Кто такая? – сухо осведомилась заказчица.
– Сотрудница страховой фирмы. У них офис в том же бизнес-центре, что у вашего супруга…
– Ты куда лезешь? – неожиданно выкрикнула Соколовская. – Ты куда, я спрашиваю, лезешь?
– Что, извиняюсь? – переспросил Василий Макарович. – Вы же мне сами поручили…
– Это я не вам, это я вот ему! – Елена Максимовна повернулась к рабочему, который стоял под медленно поднимающейся аркой. – Тебя раздавит, а мне отвечать?
Рабочий отскочил, и заказчица снова повернулась к Куликову.
– Так, значит, машина, ресторан, а дальше что?
– А дальше, извиняюсь, ничего… подвез ее до дома, но внутрь, к сожалению, не вошел. – Василий Макарович показал заказчице последние фотографии, на которых ее муж прощался со своей пассией. – То есть я не так выразился… не к сожалению, конечно… – Он окончательно запутался и замолчал.
– Ну, куда ты ее тащишь? – рявкнула Соколовская. – Куда тащишь, я спрашиваю?
На этот раз детектив понял, что она обращается не к нему, а к крановщику, и послушно ожидал своей очереди.
– Ты же видишь, что она туда не пройдет! – орала заказчица. – Это же дикобразу пьяному понятно!
Действительно, металлическая арка на стреле крана медленно подплывала к окну здания, которое было раза в четыре меньше ее.
– Да что ж ты делаешь? – выкрикнула Елена Максимовна, запрокинув голову, и снова выдала заковыристую матерную конструкцию.
Куликов с невольным уважением отметил, что она ни разу не повторилась.
Метод подействовал, стрела крана затормозила, и арка поплыла к другому проему.
– Значит, он к ней не зашел… – проговорила заказчица, снова повернувшись к Куликову. – Ох, как все это несвоевременно! У меня два срочных заказа горят, инспекция на носу, тендер под вопросом, а тут еще этим заниматься… Ох, как несвоевременно!
Она убрала фотографии в свою сумку, напоминающую офицерский планшет.
– Так какие будут дальнейшие указания? – осведомился Василий Макарович.
– Хабибулин, так тебя и разэтак! – закричала Соколовская. – Ты фундамент подготовил? Я тебя, тебя спрашиваю! Ты подготовил под нее фундамент?
Смуглый человек в таком же, как у остальных, оранжевом шлеме схватился за голову и исчез в дверях здания.
– Какие указания? – Заказчица опять повернулась к детективу. – Продолжайте наблюдение, пока не получите какие-то определенные доказательства. Денег вам хватает?
– Аванс пока не израсходовали…
– Ну, куда, куда?! – опять закричала Елена Максимовна крановщику. – Левее заноси! Вы не представляете, какая проблема с персоналом, – она снова обращалась к детективу. – Никто не хочет работать! Денег почему-то все хотят, а работать – никто… А тут еще Арсений… Ох, как это все несвоевременно!
– Я извиняюсь, – проговорил Василий Макарович. – Ваша фирма ведь занимается медицинским оборудованием, а тут какие-то конструкции огромные…
– А вы что думали – что медицинское оборудование это градусники да стетоскопы? На этой мелочовке настоящих денег не сделаешь! Мы поставляем томографы, рентгеновские аппараты, комплексы для доплероскопии и прочее. А сюда привезли подъемный механизм для пациентов с повышенным массовым индексом.
– С чем? – удивленно переспросил Василий Макарович.
– Для очень толстых! – пояснила Соколовская. – В этом медицинском центре будут лечить больных, страдающих ожирением в особо запущенной форме. А некоторые из них такие толстые, что их, например, из ванны можно поднять только вот таким подъемным механизмом.
– Вроде подъемного крана, что ли?
– Вроде того.
– Сколько же они весят?
– Попадаются до четырехсот килограмм. Но подъемник рассчитан на тонну. Сами понимаете, запас прочности. Короче, вам ясна ваша дальнейшая цель?
– Так точно! – Василий Макарович вытянулся перед заказчицей, как новобранец перед генералом.
– Тогда приступайте! Хабибулин, готов, черт возьми, фундамент или нет? Уволю на фиг!
На следующий день я снова отправилась в бизнес-центр «Пиастр».
Бонни стало получше, и дядя Вася велел мне поставить жучок в офисе, где работала предполагаемая пассия Уколова – та самая Царевна-лягушка, на которую я случайно наткнулась в свой первый визит. Поскольку слежка за парочкой не дала никаких определенных результатов, мы решили действовать более основательно.
Я поднялась на лифте на третий этаж, подошла к двери триста десятого офиса… и попятилась.
Дверь была открыта, возле нее толпились офисные барышни и какие-то совершенно неуместные здесь личности, на которых я своим опытным взглядом заметила неповторимый милицейский налет.
К счастью, в этой толпе я заметила свою знакомую Кристину, девушку, с которой познакомилась в первое посещение «Пиастра».
– Привет, Кристинка! – окликнула я ее. – А что это у вас тут за столпотворение? Что-то случилось?
– Случилось! – отозвалась та, округлив глаза. – Девушку одну убили.
– Убили?! – переспросила я растерянно.
– Ну да. Она в страховой компании работала.
Тут мне резко поплохело. Та самая девица, с которой вялотекущий роман у Арсения Уколова, та самая Царевна-лягушка, в офисе которой я должна была установить жучок, работала именно в страховой компании. И если ее убили…
– Привет, Вася-джан! – раздался у меня за спиной знакомый голос. – А ты как здесь оказалась?
Я резко обернулась и увидела своего давнего знакомого капитана милиции Бахчиняна. У меня в милиции двое друзей – Бахчинян и его напарник Творогов. С Твороговым нас связывают сложные многоплановые отношения, а с Бахчиняном все очень просто, он вообще человек легкий и общительный.
– О, у тебя прическа новая! – оживился Бахчинян. – Цвет такой красивый, прямо как у Бонни…
– Привет, Ашотик! – ответила я как можно жизнерадостнее, чтобы не дай бог не показать ему свою растерянность. – Вот, понимаешь, работу ищу. А то у нас с дядей Васей совсем дела плохи, еле концы с концами сводим. А я девушка одинокая, мне о своем будущем нужно думать… Могу бухгалтером, могу секретаршей, компьютер знаю…
– Работу? – переспросил Ашот весьма недоверчиво. – Ну, если работу, тогда конечно…
– А что тут случилось? – спросила я самым легкомысленным тоном. – Кража канцелярских принадлежностей в особо крупном размере?
– Если бы! – вздохнул Бахчинян. – Убийство тут случилось, Вася-джан! Девушку убили, почти твоего возраста! Вчера вечером…
– Надо же! – ахнула я. – Какой кошмар! Ни за что не пойду сюда работать, если здесь сотрудников убивают!
Бахчинян вошел в триста десятую комнату, и я ненавязчиво проскользнула за ним. Один из милицейских сотрудников подозрительно взглянул на меня, но, увидев, что я дружески разговариваю с Ашотом, отвернулся.
Войдя в комнату, я быстро огляделась.
Трупа уже не было, наверное, убитую уже увезли в милицейский морг. Но на полу возле стола был обведен мелом силуэт. Белые линии бесстрастно обрисовывали контуры безжизненного тела. От этой картины у меня невольно перехватило горло.
– А как ее убили, Ашотик? – спросила я Бахчиняна севшим от волнения голосом.
– Зарезали, Вася-джан! – ответил он горестно. – Точнее, закололи. Ножницами.
Он невольно бросил взгляд на офисный стол, где рядом с компьютером стояла ярко-оранжевая подставка-органайзер, из которой торчали ручки и карандаши. Там же было пустое место – наверняка именно оттуда убийца взял орудие преступления.
Ашот посмотрел на меня подозрительно и спросил:
– А ты вообще-то почему интересуешься?
– Да просто так, – заюлила я. – Такое дело, убийство… не каждый день случается…
– А у вас с Куликовым случайно нет тут какого-то особого интереса? – Бахчинян поглядел на меня очень внимательно, и я тут же вспомнила, что, несмотря на то что он легкий, веселый человек, общительный и приветливый со всеми, он обладает еще светлой головой, цепким взглядом и острой наблюдательностью.
Дядя Вася его очень хвалит и называет толковым оперативником.
– Да какой у нас может быть интерес? – Я вылупила глаза, чтобы казаться глупее, чем есть.
– Известно какой! – Он уже смотрел на меня с большим подозрением. – Ты смотри, Вася-джан, мы с тобой, конечно, друзья, но если ты знаешь что-то об этом деле, что неизвестно милиции, – лучше прямо сейчас расскажи! Сама знаешь, что бывает за сокрытие улик и препятствие следствию!