– Это у меня после вчерашнего… – пробормотал честный Творогов. – Ну так все же, какую бумагу вы используете?
– Сейчас я у Иван Васильича спрошу, он печатью занимается, а я больше с клиентами работаю…
Трубку положили, и Творогов услышал отдаленный разговор двух голосов. Наконец его собеседница вернулась и сообщила:
– Васильич говорит, что с сегодняшнего дня он пользуется бумагой «Кодак».
– Ну да, как все… – пробормотал Творогов и хотел уже повесить трубку, но в последний момент спохватился: – Вы сказали, с сегодняшнего дня? А до этого?
– До этого он использовал бумагу «Ультра-колор», у нас был небольшой запас, но он закончился. Так что теперь будет «Кодак».
– «Ультра-колор»? – переспросил Творогов, вскакивая из-за стола. – Девушка, а где находится ваше ателье? Ой, простите, у меня же адрес перед глазами! Мы к вам сейчас приедем!
– Ждем с нетерпением! – отозвалась его собеседница.
Особой радости в ее голосе не было.
– Нашел! – сообщил Творогов своему напарнику. – Нашел это ателье! И кстати, совсем близко, на Малом проспекте. Поехали туда, может, удастся выяснить, кто заказывал эту фотографию.
– Я смотрю, ты приободрился, – с недоверием проговорил Бахчинян. – Я же говорил, что зеленый чай очень помогает.
– При чем тут твой чай? – возразил Творогов. – Я к твоему чаю даже не притронулся. Просто работу делать надо!
Бахчинян покачал головой, но ничего не возразил и вслед за напарником покинул кабинет.
Через полчаса они вошли в помещение фотоателье.
За стойкой сидела симпатичная девушка с круглым лицом и очаровательными ямочками на щеках. Творогов почувствовал себя старым, усталым и неказистым. От этого он стал еще более мрачным и грубым, чем обычно.
– Это я с вами, наверное, разговаривал, – проговорил он, исподлобья взглянув на приемщицу.
– Наверное, со мной, – согласилась та и улыбнулась, отчего ямочки на щеках стали еще милее. – Если, конечно, вы капитан милиции Сметанин.
– Не Сметанин, а Творогов, – поправил ее капитан. – А это – мой коллега Бахчинян. И теперь-то я вам могу предъявить свое удостоверение…
Он полез в карман и очень долго там рылся.
– Да не ищите, – остановила его девушка и снова улыбнулась. – Я вам и так верю.
– Нет уж, я предъявлю… – Творогов наконец нашел свою книжечку и показал ее девушке в раскрытом виде. – Все должно быть как положено.
– Ну хорошо, вы его предъявили, – согласилась приемщица. – Так чем я вам могу помочь?
– Вот эту фотографию вы печатали? – Творогов положил на стойку злополучную фотографию.
Девушка ее перевернула, внимательно посмотрела на изнанку и кивнула:
– Да, бумага «Ультра-колор»… но я сейчас на всякий случай уточню…
Она повернулась к двери с надписью «Вход воспрещен» и крикнула:
– Васильич, выйдите к нам на минутку!
Дверь открылась, оттуда, вытирая руки, вышел пожилой сутулый человек в очках с толстыми стеклами.
– Васильич, – проговорила девушка. – Вот люди из милиции пришли, они спрашивают – наша это фотография или нет?
Васильич неторопливо подошел к стойке, внимательно посмотрел на фотографию и солидно кивнул:
– Наша. Вот здесь цифры отпечатаны, здесь порядковый номер и дата… это я на каждой фотографии такой шифр проставляю.
– Дата? – оживился Творогов. – Так когда эта фотография была напечатана?
– Позавчера, – уверенно сообщил Иван Васильевич. – Вон дата, и даже время указано. Четырнадцать тридцать.
– Это время, когда вы печатали? А можно по этому шифру узнать, когда фотографии сдали в печать?
– Так вот же здесь в шифре ноль стоит, – сообщил Василий Васильевич. – Это значит, что работа оплачена по срочному тарифу. Срок выполнения работы – один час. Заказчик сдал в четырнадцать, а в пятнадцать уже получил фотографии на руки…
– Значит, позавчера в четырнадцать часов! – оживился Творогов и снова повернулся к приемщице: – Девушка, а вы не помните этого клиента? Ну, того, который приходил позавчера в два часа?
– Оксана, – проговорила та и снова улыбнулась. Улыбка у нее была замечательная, и она это знала.
– Что? – переспросил Творогов. – Вы даже имя клиента знаете?
– Нет, это меня зовут Оксана. А то что вы все – девушка, девушка…
– А я – Алексей… – машинально сообщил Творогов. – Так вы помните того клиента?
– Это была женщина… – припомнила Оксана. – Молодая женщина, высокая, волосы светлые, такого приятного медового оттенка…
– Не эта? – Творогов показал на фотографию, где несчастная неказистая девушка смотрела на Арсения Уколова преданным собачьим взглядом.
– Нет, не эта. Та была гораздо симпатичнее.
– Волосы медового оттенка? – вполголоса переспросил Бахчинян, и на лице его появилось какое-то странное выражение. – Никитич, достань-ка свой бумажник!
– Бумажник? – удивленно переспросил его Творогов. – У меня денег не очень-то, сам знаешь, зарплата давно была…
– Да не нужны мне твои деньги! – отмахнулся Ашот. – Достань свой бумажник!
Творогов достал бумажник и протянул его напарнику.
– Ага, так я и думал! – оживился тот и вытащил из прозрачного отделения небольшую фотографию. Творогов заметно порозовел, а Бахчинян показал фотографию приемщице:
– Эта?
– Она, – девушка кивнула и опять улыбнулась, – та, которая слева.
– Ну, понятно, что не справа! – Бахчинян отдал фотографию Творогову и проговорил: – То-то она так странно себя вела!
Слева на фотографии была хорошая знакомая двух капитанов Василиса Селезнева. Справа – ее собака, бордоский дог по кличке Бонни.
Фотографию эту Василиса подарила Леше Творогову три месяца назад, когда их отношения развивались стремительно и, как полагали все друзья и знакомые, близились к счастливой развязке. Доблестные капитаны тогда спасли Василису от рук убийцы[3], и благородный Бахчинян приписал все заслуги своему напарнику Творогову. Он очень переживал за личную жизнь своего невезучего друга и хотел пристроить его в хорошие руки.
Василисе он бы Творогова доверил – симпатичная, неглупая, характер хороший да еще и жилье собственное имеется. Творогову обязательно нужна была невеста с квартирой – после развода он вернулся в родительский дом, а там сестра вышла замуж, зять попался какой-то гнусный, невоспитанный и ленивый, целыми днями валялся на диване и орал на сестру, а когда Леша вразумил его по-родственному, сестра и мать дружно встали на сторону зятя. В общем, обстановка в доме накалилась до предела, и капитан Творогов даже ночевал по знакомым, чтобы лишний раз не сталкиваться с милой семейкой.
Однако с тех пор отношения у Творогова с Василисой снова разладились. Бахчинян был человек справедливый и винил в этом своего напарника.
– Мрачный ты, Леха, нелюдимый и неласковый, – сокрушался он, – девушки таких не любят. Василисе грубишь по мелочи, комплиментов от тебя не дождешься. Нет бы похвалить прическу там, платье новое… Заботу проявить, в кино, в кафе пригласить, букет подарить, с Бонни опять же подружиться…
И если в основном Творогов правоту приятеля неохотно признавал, то в вопросе о Бонни они резко расходись во взглядах. Творогов Бонифация не любил, и дог платил ему той же монетой. Бахчинян только вздыхал по этому поводу.
– Едем сейчас к Куликову! – мрачно сказал капитан Творогов и вышел, толкнув дверь ногой и не простившись с хорошенькой приемщицей фотоателье.
Бахчинян виновато развел руками и устремился следом.
Елена Максимовна Соколовская открыла дверь квартиры и удивленно остановилась на пороге.
Перед ней в просторном серо-голубом холле, отражаясь в многочисленных зеркалах, стоял ее муж Арсений. Арсений был в плаще и ботинках, у ног его стоял желтый кожаный чемодан.
В последнее время Соколовская редко видела мужа. Квартира у них была огромная, и в ней два человека вполне могли неделями не встречаться. Особенно если у них не было такого желания, не было никаких общих интересов. У каждого из них был собственный кабинет, собственная спальня, собственная ванная комната. Гостиная и кухня, правда, были общие, но гостей супруги принимали очень редко, а на кухню Елена Максимовна почти никогда не заходила, поскольку предпочитала питаться вне дома, в кафе и ресторанах. Чем питается ее муж, ее как-то мало волновало в последнее время.
Соколовская в упор уставилась на мужа.
Арсений выглядел как-то странно. Приглядевшись к нему внимательнее, Елена Максимовна поняла, что он смертельно напуган. Было у нее такое полезное качество – определять с первого взгляда, в каком человек состоянии.
Вот явится утром к ней подчиненный на доклад, посмотрит на него Елена Максимовна – и сразу видит, что человек весь на нервах. Да не по ерунде завелся, не с женой поругался, не с тещей поцапался, не с гаишником схлестнулся, а беда у него большая – ребенок серьезно заболел или же от родителей телеграмма пришла, что отец в тяжелом состоянии. И сразу понимает Елена Максимовна, что от этого подчиненного сегодня толку не будет, хоть ори на него час без перерыва, хоть премии лишай, хоть увольнением пригрози. От него делу только вред будет, лучше человека в покое оставить.
Не то чтобы она сильно о людях заботилась, скорее о деле своем болела.
То же и с чиновниками, и с начальством, и с коллегами, очень такое качество в бизнесе мадам Соколовской помогало.
А уж мужа-то своего она в свое время хорошо изучила и насквозь видела. И прокололась так с его любовницей, потому что давно уже перестала на мужа внимательно смотреть. Как-то не до того было – дела навалились. Да и неинтересно.
Вот и упустила момент, до того докатилась, что посторонняя баба позвонила и в курс дела ее ввела. Издевалась еще – над тобой, мол, полгорода смеется. Сгустила краски конечно, но все же неприятно. Не родился еще тот человек, который сможет безнаказанно смеяться над Еленой Соколовской! Не было этого и не будет никогда!
– Куда это ты собрался с чемоданом? – спросила она, когда молчание слишком затянулось.
На самом деле ее не слишком интересовало, куда он отправится, а самое главное – она не сомневалась, что он ей все равно соврет. В последнее время он врал ей постоянно, даже без особой необходимости. Врать ей было для него так же естественно, как дышать. Жаль, что поняла она это только недавно. До этого просто не прислушивалась. Задаст пустой вопрос, столкнувшись с мужем в коридоре или в гостиной, получит такой же пустой и, как оказалось, лживый ответ, да и выбросит его из головы. Делами ее голова забита, некогда о пустяках думать.
– Куда угодно! – выкрикнул Арсений, отступив на шаг. – В какую-нибудь гостиницу… все равно куда…
– Что это тебя так разбирает? – с презрительной усмешкой проговорила жена.
– Куда угодно! – повторил муж, явно не слушая ее. – Только чтобы не оставаться здесь, в этой квартире!
– Чем это тебя не устраивает квартира? – поинтересовалась Елена. – Вроде бы до сих пор тебе здесь нравилось!
Когда-то они вместе обдумывали дизайн этой квартиры, вместе покупали для нее какие-то красивые мелочи. Это было давно, очень давно, теперь ей трудно было в это поверить. Сколько они прожили вместе? Кажется, пять лет. Или шесть… нет, все же пять. Причем вместе были совсем недолго, а потом продолжали жить в одной квартире каждый сам по себе, как бы по инерции.
– Квартира здесь ни при чем! Я не могу находиться под одной крышей с убийцей!
– Что?! – на этот раз Соколовская действительно удивилась. – О чем ты говоришь?
– Я знаю, о чем! – выпалил муж и вскинул руку в пошлом театральном жесте. – Это ты убила Анфису!
– Какую еще Анфису? – переспросила Елена Максимовна, удивленно разглядывая мужа.
Все происходящее казалось ей каким-то пошлым бессмысленным фарсом, сценой из тупого сериала. Эта отвратительная истерика, которую неожиданно закатил муж, идиотские обвинения, которые он выкрикивал… Она устала, ей хотелось принять душ и переодеться, а вместо этого приходилось стоять на пороге собственной квартиры и выслушивать какой-то бред.
Она и забежала-то сегодня днем домой по нелепой случайности – на стройке упала с лесов какая-то железяка. Она успела отскочить, реакция у нее всегда была хорошая, но пыльная арматурина проехала по сапогу, оставив на нем рваную царапину. Легко отделалась, усмехнулась Елена, разглядывая сапог, ей было абсолютно не жаль дорогой вещи. Но ходить целый день в такой обуви было никак нельзя, пришлось ехать домой. И вот, вместо того чтобы привести себя в порядок и нестись на прием к председателю Комитета по здравоохранению, она должна выслушивать этот бред сумасшедшего. Может, он заболел?
– Это ты! – визжал он, тыча в нее пальцем и брызгая слюной. – Я все понял! Сначала ты наняла каких-то людей, чтобы следить за мной, а потом пришла в офис и сама, своими собственными руками убила несчастную, ни в чем не повинную Анфису!
– А, так это та дурочка с лягушачьим ртом. – Елена Максимовна вспомнила некрасивую девушку на тех фотографиях, которые передал ей частный детектив. – Так ее убили? Уверяю тебя, я не имею к этому ни малейшего отношения!
– Думаешь, я тебе поверю? – Арсений отступил к самой стене и смотрел на жену затравленным взглядом, его губы тряслись, как желе. – Я точно знаю, что это ты…
– Ну ты и кретин! – Соколовская едва удержалась, чтобы не рассмеяться, настолько жалко выглядел сейчас ее муж.
Подумать только, что когда-то она любила этого человека! Или тогда он действительно был другим? Нет, вряд ли он так изменился. Это она раньше не разобралась в нем, не разглядела его подлинную сущность.
Да полно, любила ли она его? Себе незачем врать, нужно называть вещи своими именами. Сколько ей было, тридцать два? Она задумалась о замужестве, когда перешагнула тридцатилетний рубеж. Оглянулась – и не увидела никого, кто хоть по самым скромным меркам подходил бы на роль мужа. Ее окружали бизнесмены средней руки – молодые и постарше, почти все такие же трудоголики, как она. И все как один женатые. Они смотрели на нее как на конкурента или партнера, не замечая в ней женщину. И она этим гордилась – принимают всерьез, не делают скидки на ее пол. Она начала дело одна, ей никто не помогал, все тылы у нее были открыты. И вот достигла многого.
Но в отношении кандидатов в мужья дело было плохо. Поэтому, когда на отдыхе, который она позволяла себя чрезвычайно редко, Елена познакомилась с Арсением, она восприняла это как неожиданный подарок судьбы.
С виду человек серьезный, не мальчишка, умеет понравиться, неплохо выглядит, за словом в карман не лезет. Определенно ей подходит такой человек. Он ей не противен, и это главное. Он хочет на ней жениться, это тоже немаловажно. Замужество поможет ей в бизнесе, а то уже начинают посматривать косо, когда она является на деловые ужины одна. Не парнишку же из эскорта нанимать, в самом деле…
Как выяснилось через довольно короткое время, она ошибалась. Муж оказался абсолютно бесполезным. Он не хотел даже сопровождать ее на деловые ужины и банкеты, мотивируя это тем, что он – не мальчик по вызову. Ему, видите ли, было обидно, что его равняют с женами и подругами бизнесменов, с этими блондинками с круглыми пустыми глазами и силиконовыми бюстами, и, пока бизнесмены говорили о делах, он должен был блондинок развлекать, а ему этого очень не хотелось.
Муж занимался своими делами, она своими, таким образом они почти не виделись. Что касается постели, то она так уставала на работе, что редко думала о сексе – выспаться бы да привести себя в порядок.
Елена не слишком задумывалась об отношениях с мужем – в конце концов, она зарабатывала хорошие деньги, и Арсений ни в чем себе не отказывал. Ей казалось, что они заключили негласное соглашение, и такое положение удобно обоим.
Оказалось, и тут она ошибалась. Этот идиот не нашел ничего лучше, чем завести интрижку за ее спиной, да еще так неаккуратно, что об этом всем стало известно. И с кем? Вот с этой вот уродиной! И теперь ее еще и убили, вот уж некстати…
– Ну ты и кретин! – повторила она устало. – Ну сам посуди, зачем мне было ее убивать?
– Из ревности! – выпалил муж.
– Ревновать? Тебя? – в ее голосе прозвучало презрение. – У тебя, дорогой мой, мания величия! Да и потом – если бы мне пришло в голову убивать всех твоих девок, боюсь, наш город обезлюдел бы!
Она сказала это совершенно машинально, поскольку думала о другом, и получилась у них просто обычная ссора двух супругов, которые говорят друг другу обычные вещи, никто уже не обижается, обоим лень. Муж на ее заявление тоже не отреагировал – не до того было.
– Я знаю, что это ты! – повторил Арсений, безуспешно пытаясь взять себя в руки. – Я видел там твою сережку.
– Что? – удивленно переспросила Елена Максимовна. – О чем ты говоришь? Какую сережку?
– Сережку с бриллиантовой стрелкой. Одну из тех, что я подарил тебе на день рождения, – объяснил совершенно спокойно.
Соколовская удивленно заморгала. Пару лет назад муж действительно вспомнил о ее дне рождения и подарил ей сережки. Не слишком дорогие, не слишком красивые – пара сцепленных треугольничков из белого золота и стрелка из мелких бриллиантиков. То ли он пытался ее задобрить, то ли уж очень много потратил на себя денег… С тех пор он ей не делал никаких подарков.
– Постой, – спросила Елена Максимовна, пытаясь осознать слова мужа. – Где, говоришь, ты видел эту сережку?
– Там, где ты ее потеряла. На месте преступления. В офисе страховой компании, где работала Анфиса.
– Бред! – отмахнулась Соколовская. – Я вообще никогда там не была!
– Можешь говорить что угодно, – проговорил Арсений мстительно. – Я тебе все равно не верю. И милиция не поверит. Они нашли эту сережку и рано или поздно выйдут на тебя.
– Ты… ты сказал им…
– Я им пока ничего не сказал, но, если меня прижмут, я не буду тебя покрывать!
– Не сомневаюсь! – пробормотала Елена и прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.
Неужели в словах Арсения есть какой-то смысл? Неужели эту лупоглазую дурочку действительно убили и на месте преступления нашли ее, Еленину, серьгу? Но как это возможно? Ведь она точно знает, что никогда в жизни не была в этом треклятом бизнес-центре!