– Хорошего мало.
– Ну почему мало? Торговля идет неплохо. Заморский товар получаем, торгуем. Но лучше без бандитов.
– Сам их не люблю, – улыбнулся Костя.
Знал он эту братию. У них на зоне целый клан образовался из быков-спортсменов. Да и блатованных пацанов хватало, которые рэкетом на свободе занимались. Насмотрелся он на этих огурцов собственного посола. Нормальные пацаны среди них попадались, и клоунов хватало. Но со всеми можно было договориться. Главное, знать, как и с кем себя поставить. Он хоть и придерживался серой масти, на промке работал, все такое, но среди мужиков он был в авторитете. Даже воры с ним считались.
– Чего их любить? Наглые они, уверены, что все вокруг них должно крутиться.
– Это правда! – закивала женщина. – Наглые – спасу нет! Он мне в сыновья годится, а тыкает мне. «Ты, тетка…»… Да что там в сыновья, есть которые уже во внуки годятся. И никому ведь нет никакого дела, что честных предпринимателей какие-то паразиты обдирают. Государство налоги требует, а защиты от него не дождешься. Милиция вся куплена. И милиция, и администрация портовая.
– Портовая администрация?
– Да, все ж через порт идет. А там такая мафия… Одно радует, бандиты там, как пауки в банке. Друг друга пожирают. Одного застрелят, другого взорвут. Деньги в порту очень большие крутятся. Нефть сырую везут, железо, лес. Из-за моря шмотки везут, фрукты. Я фруктами торгую. Но так, больше по мелочи. Меня особо не трогают, потому что я пешка. А тех, у кого большое дело, тех выживают – и калечат, и убивают. Страшное время, страшная жизнь. Страна победившего социализма, тьфу!
– Я вас понимаю. Значит, фруктами торгуете?
– Да так, понемногу. А что?
– Ну, может, вам грузчики нужны?
– А ты что, грузчиком хочешь работать? – недоверчиво спросила она.
– Ну не то чтобы очень хочу. Но работать где-то надо.
– А ты на себя в зеркало смотрел?
– При чем здесь зеркало?
– Да у тебя на лбу написано, что ты человек серьезный. Не в том смысле, как об этом раньше говорили. Тебя на зоне… ну, там, где ты был, уважали?
– Не боюсь признаться, что да.
– Склад лица у тебя такой. И отпугиваешь ты, и располагаешь. Опытного человека отпугиваешь.
– Опытный человек – это вы? – улыбнулся Костя.
– Да, я. Насмотрелась на вашего брата. Но и меня ты к себе располагаешь. Есть в тебе что-то…
– Вы – психолог?
– Почти. Двадцать шесть лет педагогического стажа.
– Ух ты! Учительницей работали?
– Учительницей. Математику в школе преподавала.
– А в бизнес чего пошли?
– А какая у учителя зарплата? И муж на инвалидности, не плавает уже. А в государстве непонятно, что творится. Не сегодня-завтра гром грянет. Цены зимой уже подняли, скоро еще поднимут, и как минимум на порядок…
– На порядок – это как?
– На один порядок – это в десять раз, на два – в сто…
– На три – в тысячу?
– Ну вот, вспомнил школьную программу, – улыбнулась попутчица.
– Какой вспомнил! Я в школе мало учился, только до седьмого класса. Жизнь заставила. Только не думайте, что воровать пошел. Рыбу мы с друзьями ловили, много рыбы. Ну, браконьерничали, но ведь у государства воровали, не у людей.
– У людей воровать нельзя, а у государства… У государства можно. В принципе можно… Государство – самый большой грабитель!
Костя мог побиться об заклад, что на уроках эта бывшая учительница внушала ученикам, что государство – это свято, что Советский Союз – самая лучшая страна в мире. Так было раньше, но не сейчас. Сейчас у нее кооператив, сейчас она смотрит на мир другими глазами. Такими же примерно глазами, которыми смотрел на мир сам Костя, когда незаконно промышлял рыбой. А сейчас ему какими глазами смотреть на мир? Ведь он лишь примерно представляет, что за жизнь бурлит на воле. Перестройка окончательно подшатала глиняные ноги огромного колосса. Вот-вот все рухнет.
– И дальше рыбой будешь заниматься? – спросила она.
– Хотелось бы. Но если не получится, тогда к вам грузчиком, – улыбнулся Костя.
– А если я тебя к себе не возьму?
– Ну вот, началось. Если судимый, то не человек, – совсем невесело улыбнулся Костя.
А у него не просто судимость. Он вышел на волю в порядке условно-досрочного освобождения. Один неосторожный шаг с его стороны, и он снова окажется за решеткой. Потому и не особо прельщало его рыбное браконьерство. Нельзя ему допускать хоть мало-мальских трений с законом. Не отделается он штрафом, если попадет в лапы рыбнадзора или тем паче пограничников. Лучше пока не рисковать. И в тюрьме есть жизнь, но уж лучше на свободе щи лаптем хлебать, чем за решеткой.
– Ничего не поделаешь, боятся вас, судимых. Неизвестно, что у вас на уме.
– А у несудимых что на уме? Тех же рэкетмэнов взять, много из них судимых, а?
– В том-то и дело, что не все они после тюрьмы. А надо бы. Как ты считаешь, я права?
Костя лишь вяло кивнул в ответ. И не потому, что был в чем-то согласен со своей соседкой, а в чем-то нет. Просто ему надоело говорить. Поэтому он замолчал и уткнулся взглядом. Горы вдали замаячили. Кавказские горы. Значит, до Тепломорска уже рукой подать. Еще два-три часа пути, и он будет на месте. Пацаны должны его встретить. И Катя в курсе. А вдруг он им больше не нужен? Вдруг они даже на вокзал ради него идти не захотят?
– Чего ты замолчал? – с едва уловимой досадой в голосе спросила попутчица.
Ей хотелось говорить. И Костя должен был подбросить дровишек в топку разговора. Но ведь он же не нанимался к ней.
– Да так, – пожал он плечами.
– Что, говорить со мной не о чем?
Он не ответил. Даже ухом в ее сторону не повел. Сейчас ему хотелось тишины. А она пусть говорит, сколько ей угодно. И раздражать его не будет. Он умел отключаться. В неволе это необходимо, когда тебе нужна тишина, а вокруг все галдят.
– Ну а если я возьму тебя к себе?
Это уже не пустой разговор. Костя навострил ухо.
– И грузчиком будешь работать, и по делу мне помогать. Штат у меня небольшой. Я да невестка, ну еще пара человек. По большому счету мы с невесткой все на своем горбу тащим.
– А сын где?
– Сын к другой ушел. В Ставрополь аж уехал. Я ее знать не знаю. А Лена как была моей невесткой, так и осталась. Внука мне растит. Олежек с дедом остается, когда Лена на работе.
– Да-а, времена, – усмехнулся Костя. – Бабы работают, а мужики в стороне.
– Бабы – это, я полагаю, мы?
– Ну, это я вообще.
– Да ладно, не оправдывайся. Мы и есть бабы. За мужиков вкалываем. И в горящую избу, если надо, и коня на скаку… Так что, пойдешь ко мне работать?
– Сколько?
– Много не обещаю. Но если раскрутимся, хорошо будешь получать. А если…
– Что если?
– Если с рэкетирами сможешь договориться. Человек ты в этих делах знающий, может, за своего сойдешь.
Костя ничего не сказал, но усмешку прятать не стал. Хитра баба, в рай на чужом горбу въехать хочет. А ведь он мог бы договориться с крутыми парнями. Но лишь в том случае, если у нее действительно маленький бизнес. Если там по-крупному все поставлено, то лучше даже не пытаться делать это. Там, где большие деньги, там большие интересы. В таких случаях договориться можно лишь силой. А кто она такая, эта баба, чтобы он рисковал из-за нее своей головой?
– Если честно, я не уверена, что у тебя получится. Но ведь попробовать можно.
– У бандитов понятия есть. По этим понятиям барыга должен платить.
– Слышала такое, – скривилась женщина. – Но ты же не барыга.
– А это как сказать. Если я с вами буду, тогда барыгой стану. Но с ними я быть не хочу. Лучше с вами. Я подумаю, хорошо…
– Звони, если что…
Женщина достала из сумочки клочок бумаги. Написала номер своего домашнего телефона.
– Ольга Евгеньевна меня зовут. Дереза Ольга Евгеньевна. Это если ты надумаешь…
Костя молча кивнул. Кто знает, может, и в самом деле надумает.
Не болтаться же в проруби всю жизнь, надо к берегу прибиваться.
Поезд прибыл на вокзал Тепломорска почти без опоздания. Полчаса не в счет. Вагон еще катился вдоль перрона, а Костя уже увидел своих друзей. Антон, Ленька, Женька… Повзрослели, возмужали… Как-то уж чересчур возмужали. Здоровенные, плотно сбитые. Бритые головы, цепи, кожаные куртки, спортивные штаны с лампасами… Увидели Костю, замахали ему. Рты до ушей, но в глазах какая-то хмарь… Кажется, Костя понял, что произошло.
– Друзья твои? – спросила из-за спины Ольга Евгеньевна.
– Росли вместе, – кивнул он.
– Теперь понятно…
В ее голосе было столько недовольства и даже осуждения, что Косте стало обидно.
– Что понятно?
– Да ничего…
Он хотел взять ее чемодан, чтобы помочь выйти из вагона. Но женщина так посмотрела на него, что рука сама соскользнула с пластиковой ручки.
– Не надо! Я сама! – холодно процедила она сквозь зубы.
Костя пожал плечами. Сама так сама. А чего шипеть-то? Ему вообще сейчас не было дела до этой дерганой бабы. Его радовала предстоящая встреча с друзьями. Но в то же время на душе было горько – ведь Катя встречать его не приехала. Нигде ее не видно. Что ж, этого и следовало ожидать.
– Не надо! Я сама! – холодно процедила она сквозь зубы.
Костя пожал плечами. Сама так сама. А чего шипеть-то? Ему вообще сейчас не было дела до этой дерганой бабы. Его радовала предстоящая встреча с друзьями. Но в то же время на душе было горько – ведь Катя встречать его не приехала. Нигде ее не видно. Что ж, этого и следовало ожидать.
Он вышел на перрон и сразу же попал в медвежьи объятия своих друзей.
– Костян, братэла! – гудел возмужавший Ленька.
– Наконец-то! – двумя руками охлопал его по спине повзрослевший Женька.
– Ну здорово, братан! – сгреб его в охапку заматеревший Антон.
Они потащили его к своей машине. Иностранного производства – красивая, необычная.
– Класс! – Костя не смог сдержать эмоции.
– Да ерунда, – поморщился Антон. – «Опель», каменный век… «Бэху» надо брать. Там моща!
– Думаешь, я что-нибудь понял? – усаживаясь в машину, усмехнулся Костя.
– Ну, «бэха» – это «БМВ», крутая тачка. Но на новье столько бабок надо, что не донесешь. А пять-шесть лет, самое то, и по деньгами терпимо. А пока на «Опеле» катаемся. Ничего вроде.
– И далеко ездите?
– Да по делам.
– О своих делах вы ничего не писали.
– Да зачем, – пожал плечами Антон. – Думали, выйдешь, сам поймешь.
Костя догадывался, что он должен был понять. Но не хотелось об этом говорить.
Машина шла по улицам северной окраины города в сторону порта. Знаменитая Приморская улица – вид на море, корабли, портовые причалы и сооружения. До боли знакомая картина.
– Искупаться бы…
Июнь месяц, на улице хоть и ветрено, но тепло. Море не может быть холодным. Да он и в ледяную воду бы полез.
– Успеешь, – улыбнулся Антон.
Он уверенно вел машину. Как будто с рождения за рулем.
– Да и холодно сейчас, – поежился Ленька.
– Холодно?! – удивленно посмотрел на него Костя. – Где ж холодно? Мы в марте купались, и ничего…
– Когда это было?
– А что-то изменилось?
– Ну, как сказать…
– Да вижу, что изменилось. Тепло на улице, а вы в кожаных куртках.
– Это спецовый прикид.
– Чего?
– Ну, короче, так надо.
– Кому надо?
– Ну нам… И вообще…
Машина свернула к ресторану «Вымпел»… «В шумном балагане», – невольно всплыло в сознании. Внешне балаган мало чем изменился. Стены заново побелены. И вывеска другая. Теперь ресторан так и назывался – «Балаган».
Вечно открытые на хоздвор ворота были заперты изнутри. Антон несколько раз посигналил, и появившийся с черного входа охранник быстро их открыл. Чуть ли не в поклоне склонился, пропуская машину во двор.
А во дворе перемены. Раньше здесь было много пустующей территории, захламленной лотками, ящиками. А сейчас порядок – все по полочкам. И большую часть территории занимало сложенное из бруса здание с большим железным баком на крыше. Неказистое с виду строение, но Антон показал на него с гордостью.
– Вот, сауну сложили. Крутой вариант, отвечаю. А то раньше к воякам ездили, у них тоска. А здесь – разгуляй, в натуре. Ну так что, в кабак или в баньку? Ты же искупаться хотел.
– В море я хотел.
– А там лестница, прямо из сауны к морю. Говорю же, круто!
– Да, круто ты заворачиваешь, Антоха, не вопрос. Значит, и в кабак приглашаешь, и в баньку.
– Наш кабак, – с гордостью зажиточного хозяина сообщил Антон. – И банька наша.
– То есть как это ваша?
– Да то и есть, что наша. Мы здесь масть, Костя, держим. Пошли, перекусим. А потом в баньку.
Если внешне ресторан мало чем изменился, то внутри перемены бросались в глаза. Перепланировка, ремонт, новая мебель, более уютная обстановка. Но все та же эстрада, с которой когда-то пела Катя…
Раньше здесь не было отдельных кабинетов, а сейчас появились. В одно из таких помещений Антон привел Костю. Здесь было еще лучше, чем в общем зале. Угловой замшевый диван, большой лакированный стол у окна с видом на эстраду. Круто. Но опять же отсюда не было видно Катю. Не пела она. И сцена пустовала.
– А Катя где? Почему она не с вами? – спросил Костя.
– Ну наконец-то спросил, – откидываясь в кресле, не очень весело улыбнулся Антон. – С нами Катя. Просто ее сейчас нет.
– Почему?
– Отдыхает Катя. У нее режим, все такое…
– Режим?! – удивленно повел бровью Костя. – Какой режим?
– Ну не общий же! И не усиленный, – засмеялся Антон. – Она вчера до двух часов пела. И сегодня петь будет. Она у нас звезда. Ну, местного масштаба, но все равно. Репертуар свой, все такое. К нам сюда теперь как на концерт ходят. Катя теперь – типа наша марка.
– Она не знала, что я приезжаю? – Костя пристально глянул на Антона.
Тот не выдержал его взгляд, отвел глаза в сторону. И улыбка на губах превратилась в неприятную гримасу.
– Нет, я не сказал…
– Почему?
– А сюрприз ей хотел сделать. Думал, ты в фуфайке приедешь, грязный, зачуханный…
– Прикалываешься? – хищно сузил глаза Костя.
Ему не нравился тон, которым с ним разговаривал Антон.
– Зачем прикалываюсь? Реально так думал. Ну а ты как огурчик – свежий, бодрый. И прикинут ничего… Я чего, думаешь, баньку-то подготовил, думал, тебя отскабливать. Ну, в смысле, в порядок приводить. Чтобы перед Катей не было стыдно. Мы сейчас перекусим, да? И в баньку. По-любому парилка тебе не помешает. Ну и массаж, да, для души и тела… Галка, мать твою!
В кабинет влетела официантка с подносом, на котором дымились тарелки с борщом.
– Обалдеть, как вкусно. Нигде так не готовят, как у вас.
– Почему у вас?
– В том и смысл, что у нас… Говорю же тебе, наш это теперь кабак. Мы его держим. Помнишь, раньше Козырь его держал. А теперь мы.
– Я далек от мысли, что вы его купили, – Костя вперил в друга пронизывающе-проницательный взгляд.
– Нет, конечно, – нервно хохотнул Антон. – Кооператор один кабак этот в аренду взял. Ну, ремонт сделал, все такое. Короче, бабок много вложил. Братву подпряг, чтобы его охраняли. А тут мы. Типа, мы хотим этот кабак иметь. И мы его поимели. Да, брат, такие вот дела, против нас тогда никто не плясал. Это сейчас проблемы.
– Я так понял, проблемы у вас гораздо раньше появились…
Костя не притронулся к поданному борщу. Аппетит вдруг пропал.
– В смысле? – нахохлился Антон.
– Мы же никогда не были бандитами.
– Времена меняются и людей меняют.
– А что нам еще делать было, а? – влез в разговор Ленька. – Ты на этап ушел, а у нас сезон начался. Нормально все было, да. А потом братва наехала. Давай, типа, отстегивай. Ну мы им так отстегнули, что их потом долго искали. Ну и что, сразу после этого рыбнадзор насел. Мы в море, а эти козлы за нами. А на берегу менты… Короче, конкретно в капкан взяли. Все бабки на откупные ушли. В общем, надоел нам такой расклад. Сами флаг в руки взяли, да… Сначала всю речку под себя взяли, затем на рыбзавод насели…
– Короче, вся рыба в городе – наша! – торжествующе сообщил Антон. – И рыбзавод, и рыбпорт. Все нам отстегивают.
– Я в курсе, как это делается. Но и завод, и порт – государственные…
– На бумаге, да, а по факту – там у директоров свои кооперативы. Государству хлебушек, а себе икорку с него. Мы эту ситуацию просекли, на деловаров этих наехали. Ты извини, Костя, что мы без тебя начали. Время такое было, кто успел, тот на коне. Это сейчас грызня за рыбные места нешуточная. А тогда можно было хапнуть, сколько унесешь. Мы не зевали… Ну, без разборок не обошлось, как без них… Но все в порядке. С ментами все на мази.
– А с братвой?
– С братвой сложней, – поморщился Антон. – Говорю же, сейчас такая грызня. Голодных волков сейчас как грязи… Мы сейчас с Кирьяном работаем. У него бригада нехилая. Но и вместе с ним несладко. Чечены, мать их, нарисовались, на рыбный порт глаз положили. С другой – Старшина со своей пехотой. Этим рыбзавод нужен. Ну и весь торговый порт, само собой. Из-за порта у него с чеченами рамсы. Если друг с другом перегрызутся, тогда лафа, если сначала за нас возьмутся, тогда не знаю, что будет. У нас и стволов-то почти нет, хорошо, если с десяток наберется, а у Старшины – бойцов до сотни и стволы. Но ты не переживай, пока все спокойно.
– А я, представь себе, переживаю. Не думал, пацаны, что вы в такое дерьмо вляпаетесь.
– Чего в дерьмо? – недовольно глянул на Костю Женька. – Нормально живем.
– Да вижу, что нормально. С одной стороны подпирают, с другой. А силенок мало, чтобы отбиться.
– Да тут не только силенки, тут еще авторитет нужен, – сказал Ленька. – Раньше воры масть в городе держали, а сейчас Старшина, Кирьян. Чеченцы вот объявились. Но по-любому воры как были в силе, так и остались. Но с ними так просто не договоришься. Тут авторитет нужен. С нами они разговаривать не будут. Для них мы беспредельщики. А ты бы мог с ними договориться. С тем же Тиграном. Он весь центр крепко держит, тот же Старшина стороной его обходит. А с чеченцами у него вообще договоренность. Короче, надо с Тиграном договариваться. Если он за нас подпишется, то нас точно никто не тронет.
– Договаривайтесь, пусть подписывается, – пожал плечами Костя. – Мне-то что…