– И не надо! – поняла его Яна.
Но Леша не намеревался сдаваться.
– Когда я понял, что похоронен заживо, на меня навалились вселенское отчаяние, ужас и душевная боль. Это были страшные минуты, часы… как оказалось, трое суток… И если бы не вы, ребята…
– Проехали! – махнула рукой Цветкова.
– А ведь кто-то тебя действительно выследил. И ему то, что ты делал, не понравилось… То есть тот человек воспрепятствовал твоим действиям по сбору трупного материала для исследования, – сказал Марек.
– Точно так. Не знаю, кто это был, но он, видимо, решил, что убил меня, поскольку даже не порылся в моих вещах и не уничтожил образцы от двух других мужей Анфисы.
– Значит, с учетом, что я взял и третий образец, у нас полный комплект? – спросил Марек.
Леша кивнул.
– Я могу приступить к анализам?
– Можешь. И я надеюсь, ты что-то найдешь. Не зря же я чуть не погиб!
– Я постараюсь… – пообещал норвежский ученый.
– Боюсь, я тебе сейчас не помощник, мне необходимо прийти в себя, – виновато добавил Гусев.
– Я и не прошу твоей помощи. Ты сделал все, что мог, и даже больше. Теперь дело за мной. Но обещать я ничего не могу.
– Я знаю. Но – или ты, или никто, – почесал затылок Алексей.
– А ведь нападение на тебя – косвенная улика того, что с Анфисой не чисто, – задумалась Яна. – Наверняка это дело рук ее подельников.
– Мы можем только предполагать, я же, к сожалению, ничего не видел… – Леша тяжело вздохнул. – Я и следователю не признался, чем занимался, прекрасно понимая противозаконность своих действий. Меня бы точно обвинили в осквернении могил и упекли бы в тюрьму. Хотя, узнав, кто я по профессии, могли решить, что у меня острое психическое расстройство, и засунули бы в больницу определенного профиля, а это не лучше первого варианта. Поэтому я сказал следаку, что езжу по кладбищам в поисках могилы бабушки. Даже если отследят мои передвижения, убедятся, что я не вру. А уж кто на меня напал и за что, пусть сами ищут. Хотя вряд ли найдут… Главное, я сейчас – исключительно пострадавшая сторона. Надеюсь, что не зря…
Цветкова и Касински еще некоторое время побыли с Алексеем, попытались его отвлечь и развлечь, а затем ушли.
– Да… подкосило его захоронение-то… – отметила Яна.
– Я не знал его раньше, чтобы иметь возможность сравнить, но думаю, что любого бы подкосило, – откликнулся Марек.
– Пусть лежит и лечится… Ася к нему с передачками ходить будет, – сказала Яна.
– Чем больше народа будет выводить его из теперешнего состояния, тем лучше, – кивнул норвежец. – Кстати, еще проблема вырисовывается.
– Как я устала! Одни проблемы! Что еще? – наигранно-капризным тоном проговорила Цветкова.
– Провести исследования я смогу только у себя дома. А как я с трупным материалом и тремя человеческими ребрами в багаже пройду таможенный контроль в аэропорту?
Яна, широко раскрыв глаза, посмотрела на рыжеволосого ученого из северной страны.
– Ситуация… Официального разрешения у нас нет, и мы его не получим, не посадив самих себя за решетку. Вот ведь черт! Как хорошо, что я одна, ведь никакой мужчина не выдержал бы такую женщину рядом?
– Ты на самом деле одна? – спросил Марек.
– А что? Не похоже?
– Никогда бы не подумал. Ты такая яркая! Хотя… – Касински задумался.
– Что?
– Ни один бы муж не разрешил, чтобы его жена разъезжала в компании с незнакомым мужчиной по кладбищам с весьма сомнительной миссией. Да, я должен был догадаться, что ты не замужем.
– Но у меня мог быть такой же чокнутый бойфренд, – обиделась женщина.
– Чокнутый с тобой долго не выдержит. Наоборот, тебе нужен очень собранный, умный и рассудительный человек. Ну и, конечно, смелый.
– Я бы на такого согласилась, – вздохнула Яна.
– А у меня есть желание пригласить тебя к себе в гости. Ничего личного! – сразу же добавил Марек. – Просто почему-то не хочется расставаться с тобой.
– Расстанешься тут… Так, давай серьезно. Надо найти способ, как тебе вывезти раздобытое с риском для жизни добро. Иначе игра и правда не стоила свеч!
– А ты можешь что-то придумать? – посмотрел на нее с надеждой ученый.
– Придумать-то я много чего могу, был бы толк… – ответила Яна. – Ты когда уезжаешь?
– А ты со мной?
– Хотелось бы, конечно, увидеть Норвегию. Это прямо судьба какая-то… Второй раз приглашают за последнее время именно в Норвегию. Значит, надо съездить. Одна проблема…
– Еще одна?!
– Я не летаю самолетом.
– Боишься?
– Не то слово! Просто леденящий душу страх сковывает все тело.
– Многие боятся, – ответил Касински.
– Но не до полуобморочного состояния. У меня в воздухе неадекватность поведения усиливается во много раз! – многозначительно проговорила Яна.
– Хотел бы посмотреть…
– Садюга!
– Нет, я не из этих, – покачал головой Марек. – Договорились, я займусь билетами и визой для тебя.
– Ладно, поеду! – махнула рукой Яна. – Ты же не бросишь меня там, на чужбине?
– Ты не будешь скучать! – заверил мужчина.
– Мне интересно посмотреть, как ты будешь проводить исследования, ради этого и полечу, – твердо решила госпожа Цветкова. – Позвони мне и скажи, когда прибывать в аэропорт.
– Позвоню. Только что делать с образцами?
– Они где?
– В чемоданчике. У меня в номере, в гостинице.
– Передашь его мне. Я обо всем позабочусь…
– А мне не поведаешь, что надумала?
– Меньше знаешь – крепче спишь… А если честно, я еще сама до конца не знаю, что сделаю. Втянули вы с Лешей меня в историю… Потом все будут невинными жертвами, а Цветкова, как всегда, исчадие ада! В общем, вкратце: у меня много знакомых, через них я выйду на других знакомых, и так далее… Устраивает такой ответ? А твои рыжие космы мне что-то надоели… Все, увидимся уже в аэропорту. Понятно?
– Не женщина, а ведьма, – нахмурился Марек.
– Еще скажи – Баба Яга!
– Нет, Баба Яга – это что-то старое и вредное… У нас в Норвегии есть ведьмы, их зовут Хильдры. Они живут в горах, в лесу, на островах… Вообще везде, куда нельзя ходить маленьким норвежским детям, потому что их пугают Хильдры.
– У нас тоже есть лешие и водяные, – кивнула Яна. – Ну и что там с вашими норвежскими ведьмами? Они хоть не похожи на злобных троллей с большими бородавчатыми носами и глазками-пуговками, выглядывающими из-под копны торчащих во все стороны волос? Именно такие фигурки я видела у знакомых, которые посещали вашу страну в качестве туристов.
– Нет, тролли – это тролли, – засмеялся Марек. – Живут тоже везде, где только можно, даже в домах, только прячутся, потому что не хотят встречаться с людьми.
– И тоже пугают бедных детей?
– Пугают. Но иногда и поощряют. Дело в том, что тролли бывают злые и добрые. Так вот, добрые тролли защищают малышей и дарят им подарки за хорошее поведение. А злые тролли могут утащить в горы или в царство бога водопадов. Туда обычно попадают дети, которые плохо учатся и плохо себя ведут…
– Ну, понятно! Кто бы сомневался! – захихикала Яна.
– Так что тролли – одно, а Хильдры – совсем другое. Наши ведьмы очень красивые и всегда молодые, то есть нестареющие женщины с длинными волосами и стройными телами.
Яна поправила свои длинные локоны и потрогала свою тонкую талию.
– Пока подходит… Я согласна законсервироваться и больше не стареть.
– Однако ничего просто так не бывает, – внимательно посмотрел на нее Марек. – Если где чего-то прибудет, значит, в другом месте убудет – известный же закон. Вот у ведьм была забрана душа. И еще одно качество у них отсутствует.
– Какое?
– Они не способны любить. Совсем! Никого! Ни детей, ни мужчин. Но мужчины им нужны для продолжения рода. Поэтому своими чарующими речами, красивыми глазами и магическими знаниями Хильдры заманивали мужчин в свои сети, уводили мужей из семей, а путников с дорог. А там мужчина попадал в рабство, использовался для оплодотворения… Именно использовался. Сердце Хильдры оставалось совершенно бесстрастно, ведь в нем не было… чего?
– Любви, – ответила Яна.
– Правильно! Молодец, хорошо слушаешь. А потом мужчину убивали, как уже ненужного, и в плен чар заманивался следующий субъект.
– И им никого не жалко было? – искренне спросила Яна.
– Никого! Хильдры спали с мужчинами-пленниками, и у них не возникало никакой привязанности, представь себе… Кстати, рождавшихся мальчиков скидывали в ущелье, в водопады вместе со своими отцами. Вот… – Марек перевел дух.
– Ужас! Ну, у вас и сказки!
– Скорее, легенды.
– Да какая разница! Все равно – жуть.
– Еще у ведьм под длинными юбками были копыта и…
– Рога! – добавила Яна.
– Нет, не угадала. Хвосты, как у чертей, – блеснул глазами рыжий детина.
– Все, хватит! Ты утомил меня, не хочу больше слушать о ваших ведьмах. Я – не такая! Я много лучше!
– Да я тебя вообще-то не имел в виду. Странно, что ты сама о себе заговорила, – удивился Марек.
– Все, хватит! Ты утомил меня, не хочу больше слушать о ваших ведьмах. Я – не такая! Я много лучше!
– Да я тебя вообще-то не имел в виду. Странно, что ты сама о себе заговорила, – удивился Марек.
Этот разговор они вели в красном «Пежо» Яны, и госпожа Цветкова ловко лавировала в плотном потоке автомобилей, двигавшихся по центральным улицам Москвы.
– В тебе что-то есть от… ну, – посмотрел на нее ученый сбоку.
– От ведьмы?
– От роковой женщины…
– Тебе видней, – усмехнулась она.
– У нас в стране вообще женщины взяли власть в свои руки. Их больше всего в парламенте, они добились принятия законов о полном равенстве с мужчинами, совершенно спокойно рожают детей без мужа и имеют большие дотации от государства. А вот мужское население, наоборот, мельчает… Все чаще мужчины пьют, это становится проблемой…
– Да ладно! Я думала, пьянство – сугубо российская проблема, – покосилась Яна на спутника.
– Алкоголизм – национальная проблема Норвегии, – продолжал тот. – И все больше мужчин впадает в такое заболевание – когда ничего не болит, но очень плохо на душе… Не помню, как оно называется по-русски…
– Депрессия?
– Точно! Вот в ней у нас большая часть мужчин и находится. И многие кончают жизнь самоубийством.
– Кошмар! Немудрено с такими-то легендами!
– Очень печальное явление, – тяжело вздохнул Касински.
– Женщины – существа генетически сильные, потому что именно они вынашивают детей, то есть заняты непосредственным продолжением жизни, – пустилась в пояснения доктор Цветкова. – Понятно?
– Кто же спорит? Но мужиков жалко…
– Пожалуй, я с тобой соглашусь. Донорской спермы на всех не хватит, поэтому нельзя загонять ваших мужчин в депрессию уж так массово. Кстати, мы приехали – твой отель… Я подниматься не буду, тут подожду. Принеси мне ваши… образцы. – Яна поморщилась.
– Как скажешь…
Через несколько минут Марек вернулся с небольшим чемоданчиком в руке. Мадам Цветкова как глянула на него, так и пришла в ужас.
– С ума сошел? Нет, я с таким страшилищем не поеду. И в свой багаж его содержимое не положу. Даже дотрагиваться не хочу. Что же делать?
– А давай поедем в какой-нибудь магазин и купим что-нибудь более подходящее?
– Давай.
И они отправились в ближайший бутик.
Глава 12
Виталий Николаевич все чаще вспоминал свою маму, уже давно покойную.
Та всю жизнь мечтала, чтобы сын ее стал врачом. Такая вот идея фикс была у женщины.
– Тебя все будут уважать! – часто говорила она. – Будешь врачом – как звучит, а?! Будешь ходить в белом халате… помогать людям… А я буду гордиться тобой…
Вместо этого сын Виталий пошел учиться на следователя. И ведь выучился же, несмотря на то что мать была категорически против!
– Ну что за профессия? – возмущалась женщина в очередной раз. – За что нам это в семью? Люди милиционеров не любят, даже боятся… Никакого уважения!
– Мне не надо их уважения. Я буду делать свою работу.
– И всю жизнь общаться не с нормальными людьми, которым нужна помощь, а с отпетыми асоциальными личностями! Убийцы, наркоманы, воры, мошенники – вот каким будет твое окружение!
– Мама, это просто работа! – убеждал ее сын. – Я буду общаться и с нормальными людьми, которым тоже нужна помощь! А ты так говоришь, будто я сам стану убийцей или мошенником!
– Не такой жизни я хотела для тебя, сынок, ой не такой, – пускала мать слезу.
– Мама, это моя жизнь, и я сделал свой выбор!
– Вот меня и пугает, что у тебя такой выбор! Тебе придется таскаться по всяким местам преступлений, рассматривать трупы, смотреть в глаза маньякам… Ужас! Лучше бы ты стал врачом. Чистая, почетная работа!
– Мама, особенно глупо продолжать этот разговор именно сейчас, когда я уже закончил юридический, – ответил ей Виталий.
Сейчас он бы все отдал, чтобы опять поговорить с мамой, опять поспорить… А ведь в конце своей жизни его мать призналась, что гордится им.
– Если бы не такие люди, как ты, сынок, мир погряз бы во мраке… Ты у меня такой порядочный, честный, альтруист! Я так люблю тебя! Мне только очень жаль, что ты из-за своей работы так и не обзавелся семьей. Неужели не нашлось ни одной женщины, способной оценить по заслугам твои человеческие качества? Правда, зарплата у тебя небольшая, а взятки ты не берешь… А был бы врачом…
– Мама, не начинай!
– Ладно, все! Что сделано, то сделано!
Вот уже около восемнадцати лет Виталий Николаевич честно нес службу следователя и не пожалел о своем выборе ни разу… вплоть до сегодняшнего дня.
С Яной Карловной Цветковой он был знаком уже лет восемь, и всегда эта женщина преподносила ему сюрпризы, врываясь в его жизнь, как ураган, как какое-то проклятие. Сначала она проходила по нескольким делам как потерпевшая, затем по еще большему количеству дел как свидетель и непосредственный участник тех или иных событий.
– Когда ты только успеваешь, Цветкова? – диву давался следователь. – Такое ощущение, что во всех преступлениях Москвы ты принимаешь непосредственное участие!
– Я не специально, так получается, – оправдывалась Яна.
– Конечно! Только с тобой и может такое происходить! И потом, почему ты во все свои злоключения вмешиваешь меня? Влезаешь во всякие истории под благим предлогом помощи людям в разных уголках Москвы и вообще нашей необъятной России и даже за границей, но почему-то именно я должен тебя выручать и что-то расследовать? Я что, единственный следователь во вселенной?!
– Ты – единственный знакомый мне следователь. Единственный, кому я могу довериться, кто меня знает, – поправила его Цветкова.
– Вот-вот, и ты этим пользуешься! Другой на моем месте давно бы отправил тебя в психушку. Почему ты стала для меня «черной меткой», Цветкова? – сокрушался следователь.
И ему было от чего печалиться. Дело в том, что он был давно и безрезультатно влюблен в эту сумасшедшую гражданку. Причем даже в самых потаенных мечтах Виталий Николаевич и представить не мог, что Яна когда-нибудь обратит внимание на такого простого служаку, как он. Яна и не обращала. Для нее следователь всегда был просто другом и знакомым, способным помочь профессиональным советом. И Виталий Николаевич настолько глубоко запрятал свое чувство, что она его и не заметила. Но свою личную жизнь он так и не наладил, превратившись в закоренелого холостяка, хмурого, грубоватого, никем не приласканного и колючего.
Теплым июльским днем Виталий Николаевич сидел у себя в кабинете в следственном управлении и мучился головной болью. Вчера он был приглашен в гости к сослуживцу на день рождения со всеми вытекающими последствиями. Выпито было много, освежена в памяти череда подвигов, и сегодняшняя головная боль вкупе с непроходящей жаждой явились расплатой.
Следователь не хотел никого видеть и еще больше слышать. А ему предстояли два допроса в СИЗО.
«Хорошо еще, что отменили на сегодня допросы свидетелей», – с радостью подумал он. В этот момент открылась, противно скрипнув, дверь его кабинета, и в щелку просунулось довольное лицо Яны Карловны Цветковой.
– Привет!
– О нет! Только не сегодня! – сразу же закрылся от нее бумагами Виталий Николаевич.
– Это вместо «здравствуйте»? – удивилась посетительница, заваливаясь внутрь.
Вид у нее был, как всегда, чрезвычайно яркий: туфли на высоких каблуках, сетчатые телесного цвета чулки и мини-платье белого цвета из шелка, полностью покрытое красными маками, перетянутое в талии широким кожаным поясом с крупной винтажной пряжкой. На плече у госпожи Цветковой болталась большая красная кожаная сумка, а в руке она держала какой-то странный, обшарпанный чемодан, явно древних времен, совершенно не подходивший к ее образу.
Виталий Николаевич устремил на свою мучительницу утомленный, но профессионально цепкий взгляд.
– Как тебя пропустили? Я же тебя не вызывал и заявку о пропуске не оставлял!
Яна плюхнулась на стул и вытянула длинные ноги, попытавшись утвердить туфли на каблуках.
– Виталик, Виталик… Если бы я сюда проходила только по пропуску, я бы уже забыла, как ты выглядишь. Меня и так пропускают!
– Но как?!
– Просто меня все прекрасно знают. Виталик, не волнуйся, на твоей работе это нежелательно. Еще хлюпиком сочтут. Меня явно за твою жену принимают, вот и пропускают. Еще и тебя ругают: мол, надо же какую женщину следователь скрывает от всех! И я пустила слезу: «Да, он такой, весь в работе!»
– Чего удумала! – покраснел Виталий Николаевич, взлохмачивая свои пышные волосы. – Обман, подлог, незаконное проникновение…
– Ага, все про меня, – самодовольно погладила себя по голове Яна. – А ты что-то выглядишь все хуже и хуже…
– Спасибо на добром слове, – расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке следователь и хмуро посмотрел на нее. – Чего с чемоданом? Словно в путешествие собралась.
– Ой, да! Я же по поводу чемодана и пришла!