— Я здесь причем? — удивился Макар.
— Мне вас рекомендовал мой сын. Он сказал, что вы способны мне помочь на вполне приемлемых условиях…
— Сын — это кто? — спросил Макар.
— Колька…
Глаза Макара озарились просветлением:
— А, Коляна батя?
— Да, — было видно, что собеседнику стало приятно, что его хоть как-то узнали…
— Так, о чем базар?
— Короче, дело такое, — Колесов чуть замялся, но продолжил: — Глава администрации распродает городское имущество, рубит на этом бабки…
— Ну, — кивнул Макар. — Это я уже понял…
— Но некоторые объекты могут приносить большую прибыль не только от их реализации, но и от использования. Мэр в перспективе не хочет использовать эти объекты, а только думает об их срочной продаже…
— Ну, это тоже понятно, — кивнул Макар. — Хотя это ваши дела…
— Так вот. Я хочу, что бы за определенную плату вы помогли нам скупить некоторые такие объекты…
— Что именно от меня требуется?
— Только надавить на некоторых людей, чтобы они отказались от сделки…
— Надавить-то мы сможем. А много мне обломится бабла? — спросил Макар.
— Думаю, что если я предложу вам десять процентов от стоимости сделки, вас это устроит…
— Тридцать, — тут же сказал Макар. — Тридцать, и мы хоть закопаем кого угодно…
— Тридцать процентов лишает нашу сделку целесообразности, — сказал Колесов.
— А вы не боитесь, что я могу сейчас с вами говорить по-другому? — Макар вдруг весь изменился — в нем стал проявляться именно тот Макар, который много лет назад пришел к воровской власти города… наглый и самоуверенный, до безумия смелый и готовый идти на любое дело, сулящее хорошую прибыль… — Вы посчитаете за благо отдать мне все девяносто процентов!
— Не боюсь, — вдруг сказал Колесов.
— Вы знаете, кто я, вы пришли ко мне просить от меня помощи, значит, вы знаете, на что я способен.
— И, тем не менее… Колесов обернулся назад и указал на двух парней спортивного телосложения, которые непринужденно сидели за крайним столиком. — Это мои друзья. Они работают в милиции. Пока это отношения к нашему делу не имеет, но вы же понимаете…
— Разговор закончен, — Макар сделал попытку встать, но вдруг напоролся на твердый взгляд Колесова.
— Вы меня не дослушали, молодой человек… — сказал Колесов.
Макар остался на месте и вдруг почувствовал себя немного неуютно… он всегда считал себя на политическом олимпе города фигурой знатной, но сейчас вдруг у него это понимание куда-то стало улетучиваться…
— Вы меня не дослушали, — повторил Колесов.
— Хорошо, — кивнул Макар. — Дослушаю… о чем мы говорили?
— Я жду от вас помощи.
— С «красными» я не работаю… никаких переговоров я с вами вести не буду…
— Знаете, Макар, что такое мафия?
Макар внимательно посмотрел на своего собеседника, но промолчал. Колесов продолжил:
— Мафия — это слияние криминала с органами официальной государственной или муниципальной власти. Мафия без чиновников — это просто банда. Мафия без боевиков — это просто кучка бюрократов. Но вместе — это сила. Вместе можно свернуть горы. Но это все лирика. Я предлагаю вам заработать не плохие деньги. Если наш союз даст плоды, думаю, и в дальнейшем мы будем друг другу полезны.
— А причем здесь ваши менты? — Макар указал глазами в сторону двух парней.
— При том, что я знал, что вы начнете мне делать встречное предложение. Такое предложение не принесет никакого результата.
— А почему вы сами не можете это сделать?
— А как вы себе это представляете? Сотрудники милиции приходят в гости к коммерсанту и предлагают ему изменить условия предстоящей сделки…
— Да, смотрится не очень лицеприятно.
— Поэтому я и хочу предложить это дело вам за вполне приличные деньги. Вас все коммерсанты знают, а потому, и проблем не будет… — Колесов широко улыбнулся: — Насколько я знаю, вы умеете убеждать людей…
Макар тоже улыбнулся. Это ему льстило, но воспитанный в духе неприязни и недоверия к правоохранительным органам он все не мог понять, как менты могут покрывать подобные дела…
— Людей убеждать я умею.
— Значит, можно считать, что принципиально мы договорились? — спросил Колесов.
— Договорились, но при одном условии…
— Что за условие?
— Давить ваших клиентов будет ваш сын…
— С вашей поддержкой… — сказал Колесов.
— Чем сможем — поможем. Но он всегда будет среди тех, кто этим делом будет заниматься. Это послужит мне гарантией, что вы меня не подставите ментам…
Колесов кивнул:
— Я согласен. Пусть работает с вами. Все равно без дела шляется…
— Дело я ему найду… — усмехнулся Макар.
— Тогда, — Колесов улыбнулся: — Может, обмоем наш союз?
С этими словами он достал из «дипломата» бутылку дорогого коньяка и поставил его на стол. Макар не прочь был выпить на халяву.
Перед обедом в кабинет вошла пожилая женщина и потребовала старшего. Юрьев представился и предложил ей присесть на диван, а Ивана направил в магазин за чем-нибудь к чаю.
— Я вас слушаю.
— Я медсестра Покровского фельдшерско-акушерского пункта Алла Викторовна.
— Мы вас давно ждем! — вырвалось у Вадима.
Она не удивилась:
— Я боюсь за жизнь своих детей.
— Я вас понимаю. Раненый Слон?
— Кто? — переспросила она.
Вадим понял, что женщина просто не может знать кличек бандитов, и поправился:
— Раненый парень?
— Хорошо, если бы один.
— Вот как? Интересно…
— Сперва был один. У него было прострелено плечо. Он заплатил мне триста долларов, и я, что смогла, то и сделала ему. Заражения у него не будет, рана заживает. Но я не про него пришла рассказать. Три дня назад ко мне пришел сын Иванова с простреленной касательно брюшиной. Внутренние органы у него не задеты, но рана нагноилась и возможно, в ближайшее время начнется перитонит.
— Значит, Артема ранили?
— Вы его знаете? — удивилась женщина. — Откуда?
— Расскажите сначала вы, — Вадим тактично направил разговор в нужное русло.
— Да, — кивнула она. — Так, значит, пришел ко мне Артем, приставил к голове обрез и потребовал наркотические обезболивающие. Я сказала, что их у меня нет. А он пообещал убить моих детей. Даже, говорит, в милицию не вздумай обращаться. Пообещал убить и меня. Потом за лекарствами стал приходить его дружок Вовка. Я и ему не дала промедол, откуда он у меня? Так вчера вечером у меня пропал сын.
— Сколько сыну лет?
— Десять. Он пропал, а утром пришел этот Вовка и сказал, что мой сын сейчас у Артема и тот его убьет, если я не дам промедол и другие лекарства. В деревне все друг друга знают, все знают, на что способен Артем, все его боятся, все отвернулись от меня, как будто беда уже пришла ко мне. Все боятся мне помочь. Вот моя история.
— Кто вас направил ко мне?
— Можно, я не буду говорить. Только мне сказали, что только вы можете все сделать правильно. Артем через Вовку передал, чтобы я не вздумала обращаться в милицию…
Вдруг женщина не выдержав накопившегося в душе горя, разрыдалась. В этот момент вошел Шилов и встал у порога. Он еще ничего не знал. Вадим снял трубку телефона и набрал номер Управления. Означил проблему коротко:
— У нас захват заложника. Нужен СОБР.
Вадим говорил минут пять, а Иван в это время начал отпаивать рыдающую женщину чаем. Он не знал подробностей, но пока деликатно молчал.
— Так, — сказал Вадим, положив трубку, — через четыре часа подъедут парни из СОБРа и Санин с водителем. Будем работать.
С женщиной договорились о связи и отправили её обратно в деревню, снабдив соответствующими инструкциями и советами как себя вести, если снова придут бандиты.
— Значит, наш Сирота-Иванов объявился. Женька все же подстрелил его слегка. Про Слона я у нее уж не стал пока расспрашивать. Потом. Все потом.
Иван через час, заскочив домой и, переодевшись, выехал в Покровку, а Вадим остался ждать гостей из Владивостока. По дороге Иван достал из автомобильной аптечки перевязочный пакет и намотал на руку бинт — якобы пострадавший.
Деревне он быстро нашел медицинский пункт и вошел туда, намеренно выставляя на всеобщее обозрение перевязанную белым бинтом руку.
— Алла Викторовна!
Медсестра выглянула из кабинета и, узнав Ивана, пригласила его войти.
— Приходил Вовка? — тихо спросил Иван, хотя в кабинете никого не было.
— Нет еще. Должен появиться через час, а может, и раньше.
— Хорошо. Я буду сидеть в коридоре под видом пациента. Когда будет нужно, я вмешаюсь, а вы ведите себя, как и раньше. Но ничего не бойтесь. С вашим сыном все будет в порядке. Я вам это гарантирую. С этим Вованом я только пообщаюсь осторожно и всё. А там дальше разберемся.
— Вы когда-нибудь освобождали заложников? — спросила медсестра.
— Да постоянно, — соврал Иван. — Обычное дело…
Алла Викторовна тяжело вздохнула. Уголовный внешний вид майора Шилова больше говорил о его бандитском прошлом, чем о антитеррористическом опыте…
Шилов сел на скамью и натянул на глаза кепку с длинным козырьком. Дома он оделся в «деревенскую форму одежды» и сейчас вполне смахивал на колхозного тракториста в своей грязной рубахе и выношенных джинсах. Перечитав за полчаса от корки до корки два старых советских журнала «Сельская жизнь» и узнав, какие проблемы стояли перед животноводством в начале восьмидесятых, Иван решил больше не терять время и, закрыв глаза, начал впадать в чуткую дремоту. Как обычно, ему это сделать не удалось. В медпункт вошел высокий парень, который бесцеремонно прошел в кабинет, даже не взглянув на Ивана.
— Ну что, все приготовила? — спросил он у медсестры.
— Приготовила. Где мой сын?
— В надежном месте.
— Когда вы его отпустите?
— Когда ты сделаешь все, что от тебя надо.
Иван тихо поднялся и подошел сзади к парню.
— Я могу вам чем ни будь помочь? — учтиво спросил Иван. Это был его почерк работы с бандитами — перед жестокостью всегда шла запредельная учтивость…
— Сиди там, где сидел! — грубо отозвался высокий.
— Ты Вова? — уточнил на всякий случай Иван.
— Ну, а тебе какое дело? Сиди, говорю, где сидел. А то вторую руку переломаю!
Иван решил, что уже достаточно сказано слов, и аккуратно двинул пистолетом в челюсть Вовы, тут же добавляя коленом в пах. После того, как парень завалился с криком на пол, Иван начал натурально пинать его, доводя до «рабочего состояния» для проведения качественного допроса. Сие действо было зрелищем не для слабонервных, но совершенно необходимым для данной ситуации…
— У вас, Алла Викторовна есть свободное помещение? — между делом спросил Шилов.
— Да-да! Конечно! — с готовностью отозвалась медсестра и быстро открыла дверь туалета.
Иван затащил туда вяло сопротивляющееся тело, и продолжил экзекуцию. После того, как он разбил Вове нос и отбил внутренности, пришло время поговорить:
— Где ребенок?
Вопрос Иван подкрепил ударом пистолета по голове.
Парень думал не долго. Не быть ему советским партизаном…
— На острове. Вместе с Сиротой.
— Ребенок жив?
— Жив.
— Смотри, урод! Если что-то случится с ребенком, ты отсюда выйдешь только на носилках ногами вперед! Веришь?
— Да.
— Значит, слушай сюда! Я майор шестого отдела! Знаешь что это такое?
— Знаю.
— Значит, так! Тобой занимается управление по борьбе с организованной преступностью! Я тебе не участковый. Ты у меня ответишь на все поставленные мной вопросы! Любое замешательство в ответах, и у тебя будут по одному вылетать зубы. Закон мне это делать позволяет. Ты меня хорошо понял?
— Я понял. Не бейте! Мне больно.
Парень окончательно сдулся. Можно было работать с ним дальше.
— Хорошо. Значит первый вопрос: на каком острове сидит твой кореш?
— Да здесь, недалеко. Змеиный остров. Там шалаш.
— Вопрос второй: как ты туда попадаешь?
— На лодке.
— У него там лодка есть?
— Есть плот.
— У Сироты есть оружие?
— Есть револьвер и обрез. Есть карабин, но он у него дома где-то.
— Когда ты должен к нему приплыть?
— Как стемнеет.
— У вас там пароли есть какие-нибудь?
— А что это?
— Ну, как Сирота узнаёт, что это именно ты, а не менты, к примеру?
— Ну так он же видит, кто в лодке сидит. Фонариком светит.
— Ясно.
Иван сноровисто обыскал Вову и из кармана достал нож с фиксирующимся лезвием. Из другого кармана достал пачку сигарет и зажигалку. Потом надел наручники.
— Сиди тихо!
Парень кивнул. Иван по сотовому позвонил в отдел, и все обрисовал Вадиму. Тот приказал ждать их приезда. Шилов устало посмотрел на Аллу Викторовну. Она сидела с абсолютно белым лицом. Подобные сцены милицейской работы ей видеть никогда раньше не приходилось. Она спросила:
— Это и есть «осторожно пообщаться»?
Иван понял её состояние и пояснил:
— Ну да. Я же ничего не разбил в вашем медпункте. Стекла целы, шкафы тоже. А как с этими дебилами еще разговаривать? Они понимают только язык силы, только язык грубой силы. Мы обязательно освободим вашего сына. Сейчас из Владивостока приедут парни из специального отряда. Уж они свою работу знают туго.
Медсестра кивнула.
— Может, чаю? — спросил Иван.
Алла Викторовна ушла ставить чай. Медпункт закрыли на засов.
Иван еще несколько раз подходил к задержанному, выясняя подробности жизни Сироты вообще и на острове в частности. Вечером подъехал микроавтобус, из которого в медпункт прошли семь человек.
— Ну и где этот связной? — спросил приехавший прокурор.
— Туточки, Николай Алексеевич! — с готовностью отозвался Иван.
Прокурор вошел в туалет, и вскоре оттуда раздался его гневный крик:
— Шилов!
Иван встал на пороге:
— Я!
— Опять? — прокурор указал на избитого бандита, забившегося при виде прокурора в угол.
— Исключительно, Николай Алексеевич, в качестве профилактики кариеса! По-другому со мной говорить он не хотел, вот я и подумал — случай-то особый, так что вы меня, думаю, сильно не накажете…
— Надеюсь, часть зубов у него осталась? — сострил Игнатов.
— Не знаю, не смотрел, — честно признался Иван. — Он теперь не улыбается…
Четверо собровцев присели на лавку. Экипировка бойцов СОБРа соответствовала сложившимся условиям: автоматы с прикладами в зарубинах, как отголоски чеченских командировок, потертые бронежилеты и тяжелые «сферы». Несмотря на четырехчасовой переезд — у каждого блеск в глазах в ожидании предстоящей порции адреналина. Иван знал их и по отдельности поздоровался со всеми. Санин и Юрьев вместе с прокурором долго допрашивали задержанного, а Иван обрисовал картину собровцам.
Стали думать, как провести захват. В итоге решили собровцев попарно направить на противоположные берега реки, чтобы не допустить бегства Сироты на плоту, а Иван и Вадим должны были на лодке приблизиться к шалашу и провести захват. После споров решено было на лодку посадить Ивана, одного из собровцев, прокурора и Вову — для «пропуска». Вадим пошел с одним из собровцев на берег реки.
Вову посадили на нос лодки и пристегнули наручником к якорному кольцу. Остальные улеглись на дне лодки, и их накрыли брезентом. Проверили, насколько их будет не видно. Годилось. Бойцы спецотряда провели дополнительную «разъяснительную» работу с Вовой, чтобы в процессе захвата от него не было никаких неожиданностей.
Прокурор принимал участие лично, чтобы опера не наворотили беды — Игнатов знал, что в спецслужбах действует неписаное правило убивать на захвате тех, кто уже отличился стрельбой по сотрудникам правоохранительных органов. Не только из-за корпоративного чувства мести, но и из-за нежелания погибнуть самому…
Первыми выдвинулись к месту захвата два бойца СОБРа. Они подошли как можно ближе к острову и в прибор ночного видения долго изучали его. Потом один из них по рации доложил:
— Вижу парня. Жжет костер. Мальчика не вижу.
— Поплыли, — Иван оттолкнул лодку от берега и начал грести.
Минут через десять все легли на дно и укрылись брезентом. Когда лодка заскребла днищем по каменистому дну, с берега окликнули:
— Вован, ты?
— Я.
— Чего так долго?
— Потом объясню.
— Привез?
— Привез.
— Ну давай подгребай.
Иван в щель увидел стоявшую в десяти метрах от лодки человеческую фигуру и на всякий случай сильно сжал руку Вовы, чтобы тот чувствовал, что ситуация не под его контролем.
Дождавшись, когда до бандита оставалось метров шесть, Иван и собровец внезапно выскочили из-под брезента и высокими прыжками по воде кинулись к Сироте. Тот мгновение стоял как вкопанный, но потом, крикнув «Вован, ты сука», повернулся и побежал в прибрежные кусты. Но до кустов он добежать не успел. Собровец подпрыгнул и ударил его ногой между лопаток. Сирота вскрикнул и повалился на землю. Иван и собровец, пока прокурор не добежал до них, успели раз по пять хорошо приложиться к телу орущего и извивающегося от боли бандита.
— Я вот этого и боялся! — крикнул Николай Алексеевич, пытаясь оттащить вошедших в раж служителей закона. — Я вот этого и боялся!
— Где ребенок, тварь? — Иван не обращал внимания на прокурора и тряс Сироту.
— В шалаше, — еле слышно выдавил бандит, получая увесистые удары.
— Ну, хватит! — крикнул прокурор. — Я сказал хватит!
Иван бросился к шалашу. Посветил фонарем и увидел свернувшегося от страха в калачик дрожащего ребенка. Тут же в шалаше лежал и револьвер, и заряженный обрез, из которого был ранен Женя.