Посмотрим, что делается сейчас. Ага, вот оно - "численность группы предположительно четыре человека, помещаются в номере..., охрана..." Дальше ругань, что случайно поселили в одной гостинице.
Единственный наш шанс - поближе к месту назначения убить их систему. Хорошо бы задеть также систему персональной радиосвязи и GPS14. Может быть, после этого они растеряются и не станут нас догонять. А если станут, то при неработающей радиосвязи... Во всяком случае, наши шансы увеличиваются. Пока поедем, я подумаю, как это можно сделать. За работу, товарищи!
- Ну, что же, уважаемые коллеги! Мы сделали все, что могли, Прибор готов к установке. Ехать на ночь глядя, несомненно, глупо, но это наш единственный шанс. Слушай приказ! Василич и Паша - с Прибором во вторую машину и на точку. Возьмете одного человека из резерва, а то не дотащите. Мы с Сергеем - на нашей, по второму маршруту. Я бы один поехал, но не умею машину водить. Василич, отдай мне свой Inmarsat. Запас времени у нас - 2-3 часа, не больше.
- Кот, ты понимаешь, что это будет?
- Да, вполне - вам одним придется тащить очень тяжелый груз почти двадцать километров. И в гору на четыре тысячи...
- Не придуривайся! Ты понимаешь, что в машине маяк и они поедут за тобой...
- А ты понимаешь, Василич, в свою очередь, что я не смогу правильно поставить и развернуть антенны?
- Да, ты прав. Слушай, ты-то всегда был оторвой, но Серегу все-таки надо спросить.
- Да, ребята, я поторопился. Решайте, кто поедет со мной?
- Нормально, командир, ты правильно решил.
- Сергей, еще раз предупреждаю, что шансов практически нет.
- Я понял, командир. Нормально.
- Все, ребята, все в машину. Здесь обеспечение все уберет. Быстро едем до второй машины и там рассаживаемся.
Через полтора часа мы с Сергеем ехали по запасному маршруту.
- Сереж, ты хорошо едешь.
- Так мы с Пашей уже прошли все четыре маршрута.
- И как?
- Ничего, наш посложней, но справимся.
- Как ты думаешь, когда они найдут нашу машину, они оставят у нее человека?
- Если оставят - у него будут проблемы...
Я явно недооцениваю этих ребят. Я, правда, думаю, что проблем у него все-таки уже не будет. Совсем.
Машина переваливается по крупному щебню. Сине-черные горы, багрово-фиолетовое небо, на верхушках розовый снег - красиво!
- Поспи, Сереж.
- А ты, командир?
- У меня еще дела.
Я перелез на переднее сиденье, поднял столик и включил ноутбук. Задачка несложная, но вот беда - отлаживаться не на чем. Если будут ошибки второй и третьей попытка мне никто не даст. Труднее всего будет вывести из строя радиосвязь. Одно утешает - вывести из строя закрытую радиосвязь существенно проще, чем обычную.
Рассвет. Я заканчиваю. Вместо мыслей в голове какие-то фрагменты типа: mov bx,ax... Главное и самое печальное - я никак не могу отделаться от мысли, что это учения или тренировка. Так и представляешь, что из-за темных кустов, в которых шуршит экзотическая живность, выйдут мои сотрудники со словами типа: "Адекватно, Кот, адекватно!".
Проснулся Сергей. Поехали дальше...
- Приехали, командир!
Я просыпаюсь от кошмарного сна. Час дня. Собираемся, выходим...
Идем медленно. Каждые полчаса включаюсь, проверяю, не появились ли на связи наши преследователи. Пока ничего нет. Видимо, в дороге...
Ранний вечер. Мы начали подъем. Заночуем, видимо, на двух-двух с половиной. Я собираюсь включиться в очередной раз, как меня трогает за плечо Сергей:
- Смотри, командир!
Я вижу далеко внизу отсвет фар. Ага, добрались. Я жду около двадцати минут. Они появляются на связи. Я запускаю свое творение, получаю подтверждение и тут же слышу предательский писк - сел аккумулятор ноутбука. Да, бук жалко, но основное я, похоже, успел. Прошу у Сергея патрон, отхожу так, чтобы из долины меня не было видно. Выдергиваю чеку, с грустью наблюдаю, как темно-вишневое свечение становится почти белым. Восемь тысяч долларов превращаются в светящуюся однородную массу.
- Командир, зачем ты сжег компьютер?
- Понимаешь, Сереж, он больше мне не понадобиться. Нет, не подумай плохого... Просто у него сел аккумулятор, а если... наши преследователи подберут его, то это будет хуже некуда. Лучше бы они отняли бы у нас сам Прибор. У меня же там все программы. И вообще много интересного.
Но вообще я идиот. В целом. Уже темно и наши преследователи наверняка обозревают окрестности в инфраоптику. То-то им сейчас радости - мы осветили все окрестности. Заодно и показали место своего пребывания. Видимо, разреженный воздух уже действует на мой слабый мозг.
И еще одно. Я набираю длинный-длинный номер. Интересно, есть кто-нибудь сейчас на работе?
- Алло! Миш, привет! Допоздна работаешь?
Миша удивлен:
- Привет! Ты же в Минске...
- В Минске, в Минске, не беспокойся... Тут одно дело. Я... для своих надобностей поднимал маршрутизацию на...
Называю две группы по четыре числа.
- Миш, ты записываешь?
- Да.
- Так вот, верни все назад. Моя строка - последняя. Лучше прямо сейчас. Пока.
Кладу трубку. Домой, что ли позвонить? Нет, не буду.
- Сереж, не хочешь позвонить?
- Да нет, я уже... попрощался. Не стоит.
- Ладно. Сереж, давай немножко переместимся, а то я... сильно осветил наше теперешнее место. Мало ли, что. Как ты думаешь, у них нет ракеты?
Сергей веселиться. Видимо, представил себе, как из долины по нам пальнут ракетой. Очень смешно. Берем вещи и перемещаемся метров на четыреста в сторону и вверх.
Раннее утро или, скорее, поздняя ночь. Очень холодно. Пути наши расходятся - Сергей остается, я поднимаюсь выше.
- Командир, если до четырнадцати за тобой никто... не придет, спускайся в долину к машине. Только другим путем. Я их погоняю здесь. Не ночуй на высоте. Здесь ... место нехорошее.
- Понял, Сереж. Спасибо тебе.
Пожав руки, мы расходимся. Скорее всего, мы видим друг друга последний раз. Я поднимаюсь, не оборачиваясь назад.
Иду, как машина. Старательно обхожу осыпи. Изредка поглядываю на снимки местности. Иду неплохо - спасибо Школьной физкультуре. Когда мы каждый день бегали до находящегося близ Школы кладбища, Сержант говорил... Стоп, что он говорил? Это очень, очень важно: "не забыть бы мне вернуться!".
К полудню я на своем месте. Долго вожусь с палаткой. Руки не слушаются, сердце колотится где-то в голове. Наконец, устраиваюсь.
Когда сидишь - вполне ничего. Может, вывернулись?
От нечего делать отрезаю сантиметров семьдесят реп-шнура и завязываю на нем узел размером с кулак. Они наверняка не рискнут стрелять, а получившейся штуковиной я отобьюсь от любого холодного оружия. Если только его не будут метать... М-да! И еще очень хочется верить, что первым подоспеет специалист по радиооборудованию...
Половина второго. Через полчаса буду спускаться.
Слышу вдруг какие-то подозрительные звуки. Кто-то тихо идет по снегу...
Ну, что же - очередь за мной. Вставай, значит, Фердинанд, пора ехать в Сараево. Я вылез из палатки.
Зрелище не для слабонервных.
Допрос инопланетян-негуманоидов в штабе Киевского военного округа. Некто в шлеме с зеркальным стеклом во всю физиономию и кевларовом комбинезоне вполне марсианского вида стоял, направляя на меня нечто, по-видимому, стреляющее. Поскольку я плохо слушал лекции по стрелковому оружию спецназа противника, то совершенно не испугался и с интересом смотрел, что будет дальше.
Некто снял шлем, рассыпав по плечам длинные волосы. Юлька! Лицо строгое, губа закушена...
- Отдавай то, что принес и быстро уходи!
- У меня ничего нет.
- Как нет?
Быстро проскальзывает мимо меня в палатку. Вылезает с растерянным лицом и достает радиостанцию.
- Не трудись, она не работает. И GPS тоже.
Ну что за беда! Обязательно надо похвалиться. Хацкер хвастливый, первый сорт. Сейчас сгоряча застрелит и все дела.
- Это ты сделал?
- А то кто же?
- Так теперь я не найду своих и они нас...
- Именно этого я и добивался...
Оп! Да, получить ногой по физиономии даже от такой красавицы не очень приятно...
- Ты чего дерешься?
- Дерусь!? Да я тебя сейчас... Ай, отпусти, больно!
Невелика, однако, заслуга уложить соперника в два раза меньшего веса.
- Ну-ка, пойдем быстрее!
- Нет, я не хочу...
- Не сходи с ума! Давай быстро вниз, видишь, беда какая-то начинается.
Сергей на зря сказал про 14 часов - погода действительно резко поменялась - стал подниматься какой-то отвратительный туман, сильно похолодало. Спохватившись, быстро забегаю в палатку за вещами.
Но хороша же эта растрепа - стоит столбом. А уже практически ничего не видно и в тумане (или у меня в глазах) началось какое-то подозрительное движение.
- Где твой шлем?
- Не знаю, где-то бросила...
Хватаю ее за руку и тяну за собой. Идет, не сопротивляется, только бы не упала в обморок. Да, руку я ей здорово помял.
Начинаем спускаться другой дорогой. Главное, не встретить случайно ее... гм... коллег.
- Не знаю, где-то бросила...
Хватаю ее за руку и тяну за собой. Идет, не сопротивляется, только бы не упала в обморок. Да, руку я ей здорово помял.
Начинаем спускаться другой дорогой. Главное, не встретить случайно ее... гм... коллег.
Прошло два часа, а мы спустились только метров на пятьсот. По-прежнему почти ничего не видно. Джули ложится в снег.
- Что с тобой, девочка?
- Иди, Кот, оставь меня...
- И не подумаю! Я не умею машину водить, кто меня назад повезет?
Наверно, я сказал что-то очень интересное. Смотрит удивленными глазами:
- Ты не шутишь, Кот?
Ей, по-моему, нравится эдак кокетливо растягивать "Ca-a-t".
- Нисколько. Хочешь, я немножко понесу тебя?
- Ты что! Нести на руках вражескую шпионку - тебя же дома расстреляют. Если вернешься.
Важное дополнение!
- Не, за это сейчас не расстреливают, а только гонят с работы или, на худой конец, в Сибирь ссылают. А ты думаешь, кто-нибудь узнает?
А она легкая-легкая!
Тихо смеется, голову закидывает, а руками крепко за шею держит. Эх, сейчас сожмет руки - и задушит бедненького Котика. Ну и пусть!
А ей действительно плохо - воздуха не хватает совсем. Оно и понятно, вся гоп-компания забежала в гору почти бегом - сейчас у нее в крови кислорода почти нет и взяться ему неоткуда. А если шли вверх с кислородом, то тем более соскочила с нормальной атмосферы на жиденький коктейль.
- Рука не болит? - пытаюсь ее развлечь.
- Издеваешься! Болит, еще как, вывихнул точно. Ты меня несешь как ребенка...
Нежно губами трогает ссадину на скуле. Вот так всегда - сначала лупим, потом жалеем...
У меня подгибаются ноги. Я сажусь в снег, потом откидываюсь назад. Ее глаза совсем близко. Страшная черная глубина, зрачков, кажется, нет совсем.
- Ну-ка, слезь с меня, я встану.
Так я долго не протяну. Беру ее за руку и за ноги и - на шею недоведенный до конца прием рукопашного боя под странным названием "мельница". Теперь нести гораздо удобнее. Так и надо было с самого начала и нечего выпендриваться. Она лежит у меня на плечах совершенно безучастно, даже не шевелится. Вдруг тихо:
- Он меня поцеловал и ушел по склонам гор...
Я продолжаю:
- На уступы серых скал все гляжу я с этих пор...15
За временем не слежу. Полностью сосредоточился на ходьбе и радуюсь только, что иду вниз, а не вверх...
Идем вроде тихо, а спустились еще метров на шестьсот. Сквозь клочья тумана виден типичный рериховский пейзаж - бледно-фиолетовое небо, ярко-синие заснеженные горы. Но теперь уже все это выше нас. Кажется, вышли.
До машины мы дошли только поздно ночью. Втаскиваю свою ношу в салон, успеваю в последнем проблеске откинуть сиденья и закрыть двери и засыпаю сном, больше похожим на глубокий обморок. Свинья свиньей, даже не посмотрел, что с ней. В уголке сознания мелькает мысль о Сергее.
Через пару часов я начинаю задыхаться, температура поднимается, наверное, до сорока. Знобит со страшной силой. Я ничего не помню и не понимаю. Кто эта девушка, которая считает мне пульс, смазывает чем-то прохладным лицо и делает какие-то уколы? Где я, почему так тесно?
Просыпаюсь в середине дня. Живой. В секунду все вспомнил. Лицо все стянуто - видимо, сильный ожог ультрафиолетом. Руки-ноги вроде в порядке. На мне серый ангоровый свитер размера на три меньше моего...
Юлька сидит вполоборота ко мне. Закусив верхнюю губу, перебирает какую-то свою медицину. На ней моя куртка...
Через ресницы подглядываю за ней. Через пару минут она ловит мой взгляд, улыбается и вдруг, повернувшись спиной и смешно поведя загорелыми лопатками, сбрасывает мое барахло. Через секунду мое лицо щекочут длинные волосы и тихий смеющийся голос, нежно фыркая в ухо, спрашивает:
- Ты живой, Кот? Можно, я немножко побуду твоей Кошечкой?..
Через час мы едем. Когда мы проезжали мимо их машины, Юлька слегка притормозила. Привычно закусила верхнюю губу и вдруг остановилась. У машины никого нет. Ничего не говоря, выскакивает... Мне все равно. Обидно, конечно, если... Нет, не хочу даже думать об этом. Через пару минут возвращается с канистрой. Заправляемся. Где же ее люди и Сергей? Боюсь, теперь не узнаю этого никогда. С этими мыслями и засыпаю...
Через закрытые глаза вижу мелькание солнца в ветках и острый лучик от латунной шишки на руле, который бодро вертит Юлька. Шпионка. Радистка. Кошечка. Скоро мы приедем и попрощаемся. Навсегда?
Она тормозит и, глядя на меня каким-то отстраненным взглядом, говорит:
- Вот и все. Вылезай, Кот.
Я сразу все понял.
- Скажи, куда ты сейчас собираешься ехать?
- Ах, куда!? У тебя хватает наглости это спрашивать? Там остались Сандра и Боб...
- Не надо иллюзий, - как трудно это выговорить! - там... нет никого...
- Нет!? Это ты ... ты их... из-за тебя...
- Ну, договаривай!
Безутешно рыдает, склонившись на руль.
- Я тебя не пущу никуда. Бросай машину и иди в свое посольство.
- Я поеду.
Не торопясь беру ее шикарный нож, который лежит у меня в ногах и медленно провожу лезвием по в левому запястью. Хорошо, вену перерезал сразу...
- Что ты делаешь, кретин!
- Нет, я - Кот. Зато теперь ты точно никуда не поедешь.
Размазывая слезы пополам с моей кровью по щекам, начинает бинтовать мне руку.
В тени машины я лежу головой на ее коленях. Она только что сделала мне уколы от столбняка. Ей явно нехорошо, периодически она сильно вздрагивает от сдерживаемых слез. Я знаю, что утешать сейчас нельзя - сделаешь только хуже. Глаза закрываются...
Резко, как от удара просыпаюсь. Понимаю, что проиграл. Лежу в тенечке, рядом аккуратно сложены мои вещи, лежит чемоданчик Inmarsata. Ни Юльки, ни машины. Сильно кружится голова, видимо, укол был не только от столбняка. Поднимаюсь, в кармане листочек записки:
"Кот, прощай. Тут недалеко, дойдешь пешком. Ты меня поймешь. Береги слоника. Ты должен отдать его. Потом. Ты ее сразу узнаешь". И латиницей внизу "Юлька".
Как там у Визбора - вот и закончилось все, возвращаться пора...
И опять утро. Я сравнительно бодро вышагиваю по дороге. Ни единого человека. Шум приближающейся машины. Пока соображаю - спрятаться или нет, машина останавливается метрах в 20 впереди меня. Классика. Разбирает абстрактный интерес - из чего будут стрелять. Вот "Узи" хорошая вещь...
Дверь водителя распахивается.
Вот это сюрприз - Лела!
Я опускаю на землю чемоданчик с Inmarsat'ом, протягиваю вперед руку и громким голосом пою:
- Где ты, моя черноглазая, где...
Допеть до конца мне не дают.
- Ой, ухо отпусти!
- Вот тебе, Котяра, вот тебе за все, - очень больно таскает меня за ухо. Я не сопротивляюсь. Поделом!
- Это кто же тебя научил маленьких обижать?
Отпускает меня. Отворачивается, идет к машине. Я за ней. Довольный, усаживаюсь в прохладу, как всегда на заднее сиденье по диагонали от водителя. Черная грива загораживает мне все. Лела, не глядя на меня, говорит:
- Кто это тебя так отделал?
- Понимаешь, снежный человек встретился...
- И он же руку забинтовал?
Я в затруднении замолкаю.
- Ох, Кот, какое же ты трепло! Твои уже в аэропорту. Я тебе взяла билеты на сегодня и на завтра, на выбор. Со своими полетишь или завтра? - ее голос в конце чуть заметно дрогнул.
Да, жизнь богата выборами между плохим и худшим. Мысленно в который раз назвав себя свиньей, говорю:
- Сегодня. А то мне еще завтра доклад делать... в Минске.
Она резко трогает с места...
Я сижу у мамы на даче в кухне и пью чай с клубникой. Мама тревожно смотрит на мою забинтованную левую руку:
- Как это тебя угораздило?
Дожевывая, невнятно говорю:
- Да вот, зазевался, дверью в поезде чуть прижали, ничего страшного.
- Но зато загорел здорово.
Да, загорел я здорово. На всю жизнь. Но ничего, мама скоро перестанет это замечать...
Когда мне становится слишком весело, я смотрю этот файл. Высота съемки очень большая, но видно все четко.
Юлька сидит, прислонившись спиной к большому валуну. Руками обхватила колени, волосы рассыпались, лица не видно. Ведь она спит, правда?
Она не обманула меня. Я действительно встретил ту, о которой она мне написала в записке. Но это уже совсем другая история.
ЭКСПЕРТ
- Заведут они мотор, досчитают до сорока восьми и ба-бах!
- Это точно!
"Белое солнце пустыни"
Вот это да! "Дяденьки, что вы делаете тут, столько больших дядей? Социализм - свободный труд свободно собравшихся людей". Так, кажется, писал Владимир Маяковский?
Внутри огромного ангара, освещенного светом люминисцентных ламп, стоял мерный, негромкий шум. Десятка полтора серьезных людей раскладывали на полу какие-то мятые, поломанные и искореженные предметы. Настроение, поднятое путешествием на генеральской машине по весеннему лесу, слегка испортилось.
Не обращая внимание на раздающееся за спиной кашлянье, (как же, опять нарушаю субординацию - выскочил вперед генералов) подхожу к одной из групп. Так я и думал - это части самолета. Настроение портится окончательно.