Я натянул спальник на голову, и, когда уже стал потихоньку засыпать, надо мной нависла уродская рожа.
Я заорал:
— А-а-а-а!
— Цыц! Это всего лишь я, Зловонный хорек… Вы не слышали сигнала «подъем»?
«Зловонный хорек» — это Стефан, наш сосед по квартире. Никто не захотел спать с ним в одной палатке, даже Жан А. — его лучший друг.
Свет фонарика исказил его лицо, а позади слышалось приглушенное хихиканье и шепот.
— Сбор под деревом с дуплом! — приказал он. — И не шуметь. Иначе засекут…
Я разбудил Жана А.
— Что случилось? — спросил он сонным голосом, пытаясь нащупать свои очки.
— Не знаю. Сбор, говорю тебе.
Мы натянули на себя свитера и плащи и вышли в темноту.
Трава на лужайке сильно намокла, и мы наступали босыми ногами в какую-то теплую и вязкую массу.
— Это еще что? — брезгливо поморщился испуганный Жан А.
— Коровьи лепешки, — успел ответить я и растянулся во весь рост прямо в грязь лицом.
А лепешки были везде. Огромные, еще теплые кучки, которые наложили коровы фермера Турнико, возвращаясь с пастбища через лужайку. Когда мы наконец дошли до дерева с дуплом, то были уже по колено в навозе.
— Фу-у! — оценил наш вид Зловонный хорек, осветив нас фонариком. — Вот какие вы на самом деле!
Их было пятеро. Они разожгли костер, который еле тлел.
— Что вы тут делаете? — прищурив глаз, спросил Жан А.
— А как ты думаешь? — ответил один из близнецов Брише. — Раскуриваем трубку мира.
Присев на корточки и накрывшись плащами, они передавали друг другу зажженную сигарету. В траве валялись коробки от печенья, банки от сардин и яблочные огрызки.
— Вы что, с ума сошли? — возмутился Жан А. — Если Черная пантера вас засечет, она же вас убьет!
— Ой, да она храпит как бегемот. Хочешь затянуться?
А ведь папа записал нас в скауты исключительно из-за близнецов Брише. Они ведь такие молодцы! Могут и поросенка разделать, и хижину поставить из гнилых веток.
Папа мечтает о таких детях, как они! Настоящие скауты, смелые и волевые, чуть ли не чемпионы мира по всем видам спорта сразу, а после уроков помогают бабушкам носить тяжелые сумки, продавщицам лотерейных билетов — продавать лотереи.
Братья-близнецы Брише — сыновья его главврача в больнице. Может, поэтому папа ими так восхищается. Им почти четырнадцать, головы побриты налысо, все колени в синяках.
— Вы что, совсем больные? — не унимался Жан А.
— Лично у меня, — заявил Стефан, — есть двоюродный брат, которому двенадцать, и он курит по семь пачек в день.
— А он хоть курить умеет? — поинтересовался один из близнецов.
Он спрятал во рту горящий окурок, а потом высунул язык — окурок был на самом кончике.
— Это только кажется, что так просто, но на самом деле нужно часами тренироваться, чтобы не обжечься. Ты точно не хочешь попробовать, Жан А.?
— Конечно, нет.
— Тебе слабо.
— Нет, мне не слабо.
— Нет, слабо.
Так бы могло продолжаться часами, но начался настоящий ливень.
Мы разошлись по палаткам, все еще перебрасываясь комплиментами. Наутро пришлось одолжить у вожатой мыла, потому что отрядные запасы кто-то прикарманил.
— Раз так, — разозлилась вожатая, — вы наказаны и остаетесь в лагере, а за покупками в деревню я поеду одна.
Она села в машину фермера Турнико и уехала. Мы же, предоставленные сами себе, пошли посидеть у прудика, который обнаружили поодаль.
Это был совсем маленький прудик; у берега он зарос камышами, и днем сюда на водопой приходили коровы.
— Эй, смотрите, — сказал один из близнецов. — Там утка! А не сделать ли нам из нее шашлык?
Идея всем понравилась. Мы достали ножички и начали стругать луки из камышей.
Всего за несколько минут пригорок стал похож на поле битвы. Мы стреляли как сумасшедшие. Стрелы разлетались в разные стороны. В общем, повеселились на славу!
Когда Черная пантера вернулась, прудик был почти полностью покрыт стрелами, а вместо камышей торчало лишь несколько обрубков. Утенок же с издевательски невозмутимым видом преспокойненько плавал среди всех этих стрел. Он не шелохнулся, даже когда Пантера начала орать. Мы оказались вандалами, крушащими все на своем пути, — словом, самым плохим отрядом в ее скаутской жизни! Или и того хуже: мы просто убийцы!
— Накинуться на бедное беззащитное существо! Какая муха вас укусила? — не могла успокоиться Пантера.
— Завтра, — пригрозил еле слышно близнец, — я сделаю аркан. Эта дурацкая утка у меня еще попляшет!
Отличные получились скаутские каникулы!
Поймать утку нам так и не удалось, а на третий день рядом с нами разбил лагерь еще один скаутский отряд.
Тут-то и понеслось… Мы сделали рогатки и начали перестрелку с новенькими. Сначала кидались дикими сливами, а потом перешли на камни, так что близнецу пришлось разбираться с их вожатым. После этого все утихомирились.
Вечером был объявлен общий сбор. Мы вместе прочитали молитву и долго пели песни у костра дружбы. Старшие тайком передавали по кругу сигареты, остальные же бросали петарды в коров фермера Турнико. Под конец вечера отряды обменялись флажками на память и разошлись по палаткам, кроме Пантеры и вожатого из нового отряда — они должны были готовить для нас игры на завтра.
Как только у вожатых погас свет, к нам пришли близнецы:
— Айда мстить новеньким! Мы этого так не оставим!
Мы бесшумно выскользнули из палатки и направились в сторону вражеского лагеря, еле успевая перепрыгивать через коровьи лепешки. Напали мы неожиданно: малыши выкорчевывали колышки их палаток, а мы выжидали, пока враги выйдут наружу, чтобы с головы до ног намазать их зубной пастой.
Жан А. призывал к порядку и угрожал позвать вожатую, но его уже никто не слушал. Мы кувыркались прямо посреди коровьего «добра», обзывая друг друга последними словами. И тут появился фермер с ружьем.
Он выстрелил в воздух, и все бросились врассыпную. Коровы мычали и топали копытами, Жан А. в попытке убежать зацепился за колючую проволоку, и ему досталось больше всех.
— Дети, — начала Пантера на утреннем сборе, — скауты всего мира — это большая дружная семья. Чтобы помириться с соседним лагерем, мы будем играть в кладоискателей. Команда, которая первой найдет тайник, получит приз. — Она раздала всем компасы, карты местности и разделила нас по двое: один — из одного лагеря, второй — из другого.
Мы разбежались по лесу, и игра началась.
Вначале мне даже нравилось.
Нужно было выстраивать маршрут, ориентируясь по меткам, оставленным для нас в лесу вожатыми. Например, перекрещенные ветки означали, что мы сбились с пути, а стрелки указывали, куда бежать.
Рене, так звали моего напарника по команде, был рыжим слегка нервным парнишкой с веснушчатым лицом.
Меня раздражало, что он всегда первым находил метки на земле. Он дышал, как охотничья собака, которая напала на след, хотя на самом деле у него просто был целый нос соплей и не было платка.
— Поторопись, — сказал он мне. — Вот же повезло играть с толстяком!
— Нам точно сюда? — спросил я, когда он тащил меня через колючки.
— Доверься профессионалу! — отрезал напарник.
Но по мере того, как мы заходили все глубже в лес, крики других ребят становились все менее отчетливыми.
— Но тут же где-то должна была быть кость! — пробурчал Рене, когда мы совсем заблудились. — Ничего не понимаю. Мы ведь шли строго по меткам.
— Ну конечно, — съязвил я. — Ты же профессионал!
— Чтоб ты знал, я лучший сыщик в городе, — попытался оправдаться Рене. — Если бы ты не тащился как черепаха, мы бы уже выиграли.
— Сам ты черепаха! — не сдержался я.
Когда мы наконец выбрались из чащи, остальные уже давно были на месте.
Выиграла команда одного из близнецов Брише. Чтобы найти тайник, они перевернули все метки, а сейчас весело жевали пастилу, которую им вручили в качестве приза.
Из-за перевернутых меток все другие команды в лесу потерялись, и дружба между отрядами не очень-то клеилась. Чтобы исправить положение, Пантера предложила сыграть в перетягивание каната, которое завершилось всеобщим дурдомом.
Только тогда Жан А. спросил:
— А где Жан В.? Кто-нибудь его видел?
Все бросились в близлежащие кусты, но Жана В. там не было. Его придурочный напарник-кладоискатель не сдержался:
— Что вы себе думаете? Конечно, я не стал возиться с малявкой, который еще подгузники носит.
Жан В. — это талисман нашего отряда, поэтому брат-близнец Брише влепил напарнику хорошую затрещину. Пришлось их разнимать.
Начинало темнеть. Мы прочесали почти весь лес, но Жана В. так и не нашли.
— Если мы вернемся без него, — начал паниковать Жан А., — папа нам головы открутит.
— Да уж, — ответила Пантера. — Надо вызывать полицию.
— Если мы вернемся без него, — начал паниковать Жан А., — папа нам головы открутит.
— Да уж, — ответила Пантера. — Надо вызывать полицию.
Мы вернулись в лагерь, чтобы позвонить в полицию из фермерского домика, и тут обнаружился Жан В.
В палатке Пантеры горел свет — мы бросились туда. Жан В. спокойно спал в спальнике вожатой.
Кругом лежали коробки из-под печенья и хлебные объедки.
Но самое смешное, что рядом с ним, положив голову на крыло, спал наш утенок. Немудрено — он, видно, наелся нашими запасами для полдника на три дня вперед!
Вдруг утенок открыл один глаз, недовольно на нас посмотрел (наверное, мы сильно шумели) и снова заснул как ни в чем не бывало.
С тех пор в нашем отряде целых два талисмана.
Мы сделали утенку маленький трон из веток и каждый вечер подносили ему всякие вкусности, а еще водили вокруг него хороводы и пели скаутские песенки.
На то, чтобы убраться на поляне, где стоял наш отряд, понадобился целый день. Когда мы уходили, фермер Турнико вздохнул с облегчением. Мне было, конечно, жалко расставаться с утенком и новыми друзьями из соседнего отряда, но я был отчасти рад, что скаутские каникулы закончились.
Мы собрались на троекратное «Ура!» в честь фермера Турнико и загрузились в автобус.
Пантера всю дорогу играла нам на гитаре. Она тоже грустила по вожатому из соседнего отряда. И это нормально, потому что, как она сама нам постоянно твердит, скауты всего мира — это одна большая семья, а она успела с ним подружиться.
Вдруг мы услышали шорох внутри гитары. Странный шорох, как будто там рассыпались горошинки.
Оказалось, что это утенок Жана В. Один из близнецов успел незаметно засунуть его в гитару, пока мы прощались с фермером.
С тех пор утенок живет в штабе нашего отряда, в порту.
На каждом собрании мы повязываем ему скаутский галстук. Спит он, укрывшись беретом, в клетке, которую мы для него смастерили.
Папа и мама об этом, конечно, ничего не знают. Это наш тайный друг. У него даже есть свой котелок — маленькая алюминиевая кружка. И если вдруг соседний отряд решит напасть на штаб, чтобы украсть утенка, мы будем драться за него до последнего.
Слово скаута!
Зверинец
Я мечтаю завести собаку.
Лабрадора, как Тимми в «Великолепной пятерке». Он был бы только моим и рычал бы на Жана А.
В предвкушении этого дня я купил книжку «Как ухаживать за питомцем». В книжке описаны все породы собак: как их кормить, как выбрать ошейник против блох, как делать прививки и прически.
Я выучил эту книжку наизусть. Спрятал в тайном месте резиновую косточку, с которой мой пес будет играть, когда он у меня появится. Я подготовил целый список кличек на выбор: Тимми, Рекс, Принц, Рин Тин Тин.
Посмотрим, на кого он будет больше похож…
Я люблю мечтать, каким он будет, мой четвероногий друг, и в какие игры мы будем с ним играть. Но мама с папой не хотят заводить щенка, и мне от этого грустно.
Они говорят, что нас и так слишком много. Пятеро детей, скоро будет шестой, плюс морская свинка и черепаха — сколько ж можно! Зачем делать из дома зверинец?
— Это важно для правильного развития ребенка, — пытаюсь умничать я. — В нашем возрасте забота о животном помогает стать более ответственным и научиться любить близких.
По крайней мере, так написано в моей книжке: «Собака всегда будет лучшим другом ребенка».
— Да-да, где-то я уже это слышал, — не сдается папа. — Поначалу все захотят о нем заботиться, а потом выгуливать его придется мне. У меня и так пятеро детей.
— Нет, папа, я буду сам за ним ухаживать, клянусь!
— Держать собаку в квартире — это преступление, — включается в беседу мама. — Он же помрет от скуки, сидя целый день взаперти.
На это мне сказать нечего. Тогда почему мы не живем в доме с большим садом, как у Франсуа?
Собаку Франсуа зовут Шаммурамат Бургундский. Франсуа говорит, что у него такое странное имя, потому что его родословная тянется еще со времен династии Каролингов.
Шаммурамат Бургундский — это микроскопический чихуахуа с бантиком на голове и ошейником с бриллиантами. Водитель каждый день возит его в семейном джипе на пассажирском сиденье. Там у него своя шелковая подушечка.
Франсуа уверяет, что его Шаммурамат Бургундский может кушать только из золотой миски, иначе у него начинается сильнейшая аллергия.
А Жан А. от зависти говорит, что у собаки Франсуа какашки получаются крупнее, чем у ее хозяина.
— Да будет тебе известно, — напоминает Франсуа, — что Шаммурамат окончил школу полицейских псов Скотленд-Ярда. Да, он маленький, но, поверь мне, сможет справиться с любым грабителем, вооруженным до зубов. Он даже почти сыграл в сериале, но ему не нашли сильного дублера для съемок в смертельно опасных сценах.
Этой подробностью он запросто заткнул Жана А. за пояс, потому что у того не было телевизора и проверить он не мог.
Однажды мы нашли в подъезде щенка.
Это была совсем крошечная дворняжка с черным пятном вокруг глаза. Щенок неуклюже рылся в мусорном баке.
И Жану В. пришла в голову светлая мысль: если родители не хотят заводить щенка, мы оставим его себе тайком.
— Отлично, — согласился Жан А., — но он будет моим.
— Нет уж, я его первым заметил, — возразил Жан В.
— А у меня есть книжка про собак, и только я знаю, как за ним ухаживать, — не растерялся я.
Мы поспорили еще чуть-чуть, а потом решили, что он будет нашим общим, засунули его в мой портфель и принесли домой.
К счастью, мама ушла в магазин с Жаном Г. и Жаном Д. Конуру мы ему сделали в нижнем ящике стола, куда поставили старую корзинку. Щенок никак не успокаивался, и мы весь день вытаскивали его из-под кровати — в общем, гуляли с новым другом.
Не успели мы оглянуться, как он разодрал в клочья следующие предметы: тапок Жана В., 647 страниц книги-раскраски, которую мне подарили на Рождество, целый пакет желатинок, супертугой каучуковый мячик и занавеску для душа.
Классно!
Мы по очереди стояли на стреме, и когда мама вернулась домой с нашими младшенькими, она нашла нас смирно сидящими за уроками.
— Как дела в школе? — спросила она.
— Хорошо, мама, — ответили мы хором, даже не подняв головы.
— Какие вы сегодня серьезные! — похвалила нас мама с некоторой тревогой в голосе. — Точно все нормально?
Ответа не последовало — мы так увлеклись домашними заданиями! Жан А. держал наготове свою флейту на случай, если щенок вдруг начнет попискивать. А когда мы открыли ящик, щенок сладко спал в своей корзинке.
— Назовем его Гвардейцем, как в армии Наполеона, — предложил Жан А.
— Нет уж, Тимми, — возразил я.
— А лучше Милу, как у Тинтина[5], — внес свою лепту Жан В.
За ужином мы распихали по карманам остатки мяса, но когда пришли кормить щенка, в корзинке никого не было.
— Катастрофа! — запаниковал Жан А. — Он убежал!
Мы обшарили всю комнату, заглядывали под кровать, во все шкафы и полки, но тщетно! Это то же самое, что искать иголку в стоге сена, — в комнате всегда беспорядок, а пес такой маленький, что мог спрятаться где угодно.
— Что же нам теперь делать? — расстроился Жан В.
— Но он же не мог сам выбежать из комнаты, — рассудительно заключил Жан А. — Давайте положим в миску еду, и он прибежит на запах.
Это был отличный план. Я уже читал о таком в одной книжке про дикую природу: чтобы привлечь тигров, охотники в Индии привязывают к столбу козу.
Мы выложили объедки в миску, поставили ее в центре комнаты, а сами спрятались под одеяло на кровати и начали наблюдать за ловушкой.
— Думаешь, это сработает? — спросил я.
— Тише, — прошептал Жан А. — Заткнись и смотри.
Мы прождали целый час, пялясь в темноту и затаив дыхание.
— Ну что теперь? — не выдержал Жан В.
— Ничего.
— Может, лучше колбасы ему подложить? — предложил я. — Может, он больше колбасу любит.
— Опасно, — справедливо заметил Жан А. — Если нас засекут на кухне, нам крышка. Нужно ждать. Он скоро выйдет.
Прошел еще час. Щенок так и не появился.
Родители уже легли спать, в квартире было тихо. У меня заболели глаза, и я стал заметно нервничать.
— Может, он залез в твои ботинки и задохнулся, — пошутил Жан А.
— Очень смешно, — ответил я, а на сердце кошки скребли.
Вдруг в комнате зажегся свет.
— Может, мне кто-нибудь объяснит, что это… делает в моей кровати? — раздался голос над головой.
Мы медленно выглянули из-под одеяла, прищурив глаза, будто только что проснулись.
— Кто? — переспросил Жан А., зевая.
На пороге стоял папа в пижаме и с зубной щеткой в правой руке.
В левой у него болтался Тимми-Милу-Гвардеец, и жевал носок.