12. Гнев Земли
Первый год Галактической войны
Четвертым Объединенным Флотом Земли командовал вице-адмирал Олег Анатольевич Шалыгин, Седьмым – адмирал Тимоти Стью Толливер. Оба флота насчитывали около четырехсот вымпелов класса линкор-фрегат и полтысячи истребителей на пяти авианосцах и располагались на самой границе освоенной Землей космической зоны.
К выдвигавшимся навстречу двум земным флотам силам Чужих более всего подходило пресловутое определение «армада». Противник поступил очень разумно и стратегически верно. Он понял, что после наглядной демонстрации «благородства» Альянса Четырех Рас земляне не рискуют оставить охрану своих колоний только на небольшие охранные эскадры, и демонстрационными действиями достаточно сильных соединений заставил Большой Круг держать четыре из восьми флотов – основные силы – на защите границ, которые могли подвергнуться нападению, в принципе, откуда угодно. Первый и Второй флоты прикрывали Солнечную систему. И только два флота оказались свободными для активных действий. Именно против них была брошена полуторатысячная армада Чужих. Основные силы выставили, конечно, Сторкад, Джагган, Нэйкели и Дайрон – 467, 122, 218 и 352 вымпела соответственно. Еще более трехсот кораблей принадлежали одиннадцати другим расам, подчиненным Альянсом Четырех Рас. План предусматривал разгром – неизбежный, заведомый – в открытом сражении двух земных флотов, после чего – прорыв в глубь контролируемых землянами секторов. Другие земные флоты так же неизбежно отвлекутся от охраны границ, после чего главные силы Альянса – еще более шести тысяч боевых вымпелов по семи направлениям – пересекут линию фронта, оставленную практически без защиты, и начнут сжимать кольцо, а точнее, сферу, одновременно все дальше и дальше взрезая земную территорию глубокими ударами. После этого наступит черед Флота Вторжения – 355 тяжелых штурмовых мониторов и 12 000 штурмовых транспортов с десантом (около 10 миллионов солдат), прикрываемые восемью сотнями боевых вымпелов, захватят все земные колонии и – главное! – саму Землю.
У Земли не было шансов устоять. Даже поддерживай ее еще кто-нибудь. По крайней мере, так считали аналитики Чужих, привыкших мерить силу флотов по количеству вымпелов. Качественная разница в счет принята не была – точнее, была, но единственно со знаком «минус»: не имеющие плазменных орудий земные корабли считались легкой добычей. Печальный опыт нескольких прежних неудачных столкновений просто не брался в расчет – участвующие в них силы были незначительны, а соблазн списать поражения на вполне наглядную тупость командиров – очень велик. К тому же более чем тройное численное превосходство не слишком располагало к тактическим экзерсисам – все четыре адмирала Альянса (единого командующего не было) сошлись на том, что надо не дать землянам уйти. План сражения был прост, как яйцо: используя свое преимущество в скорости, рейдеры сторков и дайрисов должны были окружить земной флот, взять его в сферу, лишить маневра и смять в небоеспособную кучу, уничтожением которой могли легко заняться линкоры нэйкельцев и джаго с их смертоносной артиллерией. Возможности каких-то ответных действий противника, за исключением разве что отчаянной попытки прорыва, в расчет не принимались.
Адмирал Шалыгин ничего, конечно, не знал о расчетах аналитиков Чужих – да, по правде говоря, не очень ими интересовался. Одного взгляда на развернувшийся перед ними флот Чужих ему хватило, чтобы понять – организована армада отвратительно. В сущности, это была огромная куча кораблей. Нет, хуже – четыре большие отдельные кучи. Доведись ему управлять таким флотом, он бы развернул его в единую боевую структуру, разделив легкие корабли на небольшие, автономно атакующие эскадры, в то время как тяжелые корабли поддерживали бы ее огнем с большой дистанции. Однако проблема Чужих была в том, что флот каждой из Четырех Рас строился по своим принципам – так, у сторков и дайрисов практически не было линейных кораблей, а у нэйкельцев, напротив, не хватало эсминцев и рейдеров. Что же до джаго, то адмирал под любым предлогом вообще избавился бы от подобных «союзников» – их неповоротливые полуслепые корабли были только обузой.
Так или иначе, но на самом деле объединить и «сыграть» свои силы Чужие не догадались – или, что вернее, не захотели. Флот каждой из рас двигался сам по себе – сторки и дайрисы впереди, потом джаго, а позади них – нэйкельцы, как заподозрил адмирал, для того, чтобы непутевые «союзнички» не сбежали с поля боя, поверни он в неожиданную сторону.
– Отвратительное зрелище, – заметил адмирал Толливер. Он, конечно, находился на своем флагмане, но двусторонняя видеосвязь позволяла двум земным командующим говорить так, словно они стояли совсем рядом. – Стадо. Как у моей бабули на ферме. Нет, хуже.
Англосаксонский адмирал был значительно моложе русского и озирал картинку на экранах своего мостика с насмешкой. Даже короткие рыжеватые усики подергивались, словно он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Успевший «отметиться» как «королевский корсар» еще до войны (на нескольких быстроходных крейсерах Толливер уничтожал конвои работорговцев и освобождал «товар», не забывая, впрочем, о добыче для своих команд и для себя лично – благо с работорговцев всегда было что «тряхнуть»), он и сейчас посматривал на врага скорее как на охотничью добычу и, видимо, тоже, как и его русский коллега, не предполагал каких-то реально опасных действий…
– Их в три раза больше, – все-таки задумчиво возразил Шалыгин. – И нэйкельские корабли действительно очень опасны. Одного попадания их осевого орудия хватит, чтобы любой наш линкор распался на атомы.
– У них плохая противоракетная оборона, – напомнил Толливер. – Кроме того, их линкоры оснащены единственным осевым орудием и должны наводиться на цель всем корпусом, чтобы попасть в нее. Это значит, что в ближнем бою у нас будет преимущество.
– Ваши предложения? – спросил Шалыгин. – Разделить флот?
– Да. Ядро линейных сил бросим вперед – между сторками и дайрисами. Пусть думают, что поймали нас в ловушку. Поставим корабли в оборонительный шар и будем работать артиллерией. Посмотрим, насколько хватит их отваги при прорыве сквозь сплошную стену огня. Истребители и ракетные крейсеры бросаем в обход, атакуем нэйкельцев. На джаго внимания пока не обращаем. Если сломим остальных, все равно потом добьем, если нет, то и черт с ними, это уже не будет иметь значения. Как вам мой план?
Шалыгин задумчиво почесал подбородок. Повторялась история, когда-то характерная для флотов морей-океанов Земли. Англичане были великолепными флотоводцами и довольно скверными артиллеристами. У русских, наоборот, то и дело возникали проблемы с флотовождением, зато их артиллеристы были выше всяких похвал.
– Не вижу возражений. Пусть ракетные крейсеры атакуют с максимальной дистанции, не входя в зону вражеского огня, и сразу же отворачивают – после запуска ракет их боевая ценность минимальна. Истребители заходят второй волной и бьют нэйкельцев торпедами. Авианосцы ставим в центр линейного ордера, крейсеры ПВО – на периметр. И – доверяемся капитанам.
Адмирал Толливер кивнул. Нет ничего хуже командира, который не знает, когда ему пора отойти в сторону. Хорошо, что русский это понимал…
– Атакуем первыми? – спросил Шалыгин.
– Нет, – ответил Толливер с истинно англосаксонской флегматичностью. – Пусть за Чужими останется право первого хода.
* * *Со стороны никаких особых изменений в земном строе не произошло – да, самые большие корабли ушли в центр, мелкие выдвинулись на периметр – вполне разумное тактическое решение, надо сказать, но оно могло лишь продлить агонию. Немного. Земляне по-прежнему компактной массой летели вперед, нацелясь в промежуток вражеского строя – сами лезли между молотом и наковальней, должно быть, уповая на помощь своих богов. Эта заведомая глупость никого не впечатлила. Команда «фас!» уже была отдана, и флоты сторков и дайрисов начали распухать, развертываться, обходя землян с флангов. Мелкие корабли землян сразу же обратились в бегство, удирая во все стороны, – они уходили перпендикулярно атакующей армаде, должно быть, понимая, что в прямом бегстве им ничего не светит, – для этого им придется погасить свою атакующую скорость, а потом снова набрать ее. В считаные мгновения ядро земного флота лишилось своих внешних оборонительных порядков – и по рубкам сторкадского флота прокатилось дружное: «Сила с нами!»
Предки снова даровали Сторкаду победу. Победу, после которой можно будет иначе поговорить уже не с землянами, а с этими… союзниками.
* * *Антону было страшно. Ничего не поделаешь – первый бой всегда пугает. Тем более бой, от исхода которого – без малейшего преувеличения! – зависит судьба Земли. Все старались этого не показывать, но потряхивало многих: выучка выучкой, а восемьсот несущихся на тебя кораблей – это МНОГО. Особенно сейчас, когда легкие силы покинули ядро флота и в нем остался только десяток линкоров, пять авианосцев без истребителей, да две дюжины крейсеров ПВО. План командования – обойти легкими силами фланги противника и ударить ему в тыл – был ясен всем, и в его правильности никто не сомневался. Хватит ли у них сил ВЫСТОЯТЬ – тоже никто не сомневался. Поражение означало гибель всем – и тем, кто был на кораблях, и тем, кто остался в тылу, на Земле. Перед такой угрозой личный страх становился чем-то мелким, почти стыдным, но Антон все равно боялся. Нет, отомстить сторкам за подлое нападение ему тоже очень хотелось, но именно ОТОМСТИТЬ, а не погибнуть в первом же бою, даже не увидев врага и не поняв, куда стрелять.
Правду говоря, отомстить у него при любом раскладе шансов было мало – его спешно прикомандировали с поста, на котором он уже успел освоиться, к шлюпочной палубе. Попросту, сейчас смертельно, до немоты обиженному мальчишке полагалось сидеть «на контроле» в нулевой спасательной капсуле, ожидая отбоя боевой тревоги или последнего приказа капитана, который выстрелит капсулы из разваливающегося на куски корабля. Вот только вынести это было бы совершенно невозможно, и потому мальчишка в нарушение прямого приказа пробрался даже не к себе, а сюда – в третью орудийную башню главного калибра. Все здесь знали печальную историю мальчишки, и ни у кого не поднималась рука его прогнать. Да, это было не по уставу, но сейчас, когда на кону стояла судьба всей Земли, соблюдение буквы устава волновало офицеров и рядовых меньше всего.
– Боевая тревога, господа, – объявил командир башни, капитан-лейтенант Изылметьев – смугловатый, с щегольскими усиками брюнет, похожий на древнего поэта Лермонтова. – Закрыть скафандры.
Прозвучали в посту – в быстрой скачущей музыке – беспечные строки песни:
Антон торопливо надвинул на лицо прозрачное забрало и защелкнул замки.
– Проверка герметизации, господа.
Один за другим номера расчета доложили о герметизации скафандров – старый, как сам космос, ритуал, привычный и потому странно успокаивающий.
– Проверка герметизации завершена. Вакуум, господа.
Резко зашипело, потом внутренность башни окутал тут же рассеявшийся туман. Антон ощутил, как сразу раздулся, стал жестким его скафандр. Перед началом боя воздух из всех внешних боевых постов стравливали – само собой, сидеть на них в скафандрах было не слишком-то удобно, но неизбежность контузий и пожаров в воздухе была куда как неприятней. Что же до осколков, то боевой опыт показывал, что осколок, достаточно крупный, чтобы пробить скафандр, почти наверняка убьет его владельца. Антон все это знал, но все равно ему стало неуютно. Учебные тревоги – это одно, их было уже немало… а вот знать, что через минуту в башню может ворваться заряд вражеской плазмы, – совсем другое. Хотя… взрослые говорили, что в таком случае или остаются живы – или просто ничего не успевают почувствовать, это очень милосердная и чистая смерть.
Да и, правду говоря, орудийные башни главного калибра были, наверное, одними из самых безопасных мест на корабле…
– Господа, противник, – предупредил капитан-лейтенант.
Прицельные экраны в башне были уже включены, и Антон пристроился за широкой спиной наводчика – мичмана Кузякина, колоритного, с пышными усами, дядьки, привыкшего к месту и не к месту употреблять слово «кстати».
Противник пока что представлял собой просто россыпь бледных пятнышек. В секторе обороны, за который отвечал линкор, их насчитывалось штук семьдесят – понятно, что часть их возьмут на себя прикрывающие линкор крейсеры ПВО – таких было целых три, но все равно, подобный расклад смотрелся довольно-таки паршиво.
– Господа, перед нами – легковооруженные рейдеры, – донесся по трансляции голос командира корабля капитана первого ранга Белобородова. – Их плазменное оружие эффективно лишь на дистанции пятьсот километров и меньше. Поэтому врага не подпускать, бить без промаха!
Кузякин оскалился и припал к прицелу. Антон уже отлично знал, что он добрый дядька – по-настоящему добрый, не напоказ, – но сейчас лицо мичмана было… страшным. На Китеже у него погибли две дочки – и Антон невольно подумал, какие все же Чужие дураки. Ему даже стало их жалко – на секунду.
Вражеские корабли падали на землян, росли – уже можно было разглядеть их в деталях: зеркальные пузыри рейдеров дайрисов и хищные, похожие на акул корабли сторков.
– Господа! – загремел по трансляции голос командира русской половины флота адмирала Шалыгина. – Я надеюсь, что каждый из нас исполнит свой долг до конца! За Землю, за Человечество, за будущее наше – разите без жалости!
– Открыть огонь! – скомандовал Белобородов.
Антон покосился на Изылметьева, но капитан-лейтенант был спокоен – честь первого выстрела принадлежала не им.
На бронированном корпусе линкора распахнулись крышки сотни ракетных шахт. Секунда – и сотня сорокатонных ракет устремилась к кораблям Чужих. Еще секунда – и последовал второй залп. Еще секунда – третий. На этом роторные магазины пусковых опустели, и броневые крышки захлопнулись. Три сотни ракет с термоядерными двигателями устремились к целям с ускорением 75 g.
Антону показалось, что Чужие не ожидали такой атаки, – курсы многих атакующих кораблей дрогнули. Правда, почти тут же Чужие опомнились и открыли огонь. Пустоту рассекли ясно видимые трассы плазменных выстрелов.
С замершим сердцем Антон смотрел, как ракеты пробиваются сквозь вражеский огонь. Экран зарябил от вспышек попаданий – что сторки, что дайрисы стреляли быстро и точно. До цели дошло всего несколько ракет. Но зато те, что ДОШЛИ…
Фильтры экранов захлопнулись, на миг опережая детонацию двадцатимегатонных боеголовок. Когда изображение вновь вспыхнуло, в строе Чужих открылись бреши: десятки их кораблей превратились в пар и обломки, десятки других, оказавшихся к ним слишком близко, потеряли управление. Это не остановило атаки, но дало Чужим понять, что перед ними не безответные жертвы и что грубое земное оружие вовсе не так беспомощно, как уверяла их собственная пропаганда.
– Этого и следовало ожидать, – пробормотал Кузякин.
Антон знал, что мичман-артиллерист глубоко презирал и самих ракетчиков, и их оружие, называя их – непонятно почему – «свистунами».
– Первая кровь за нами! – прогремел по трансляции голос Белобородова. – Главный калибр – огонь на поражение!
– Наш выход, господа, – произнес Изылметьев, склонившись над командирским пультом. – Наводчикам – огонь по готовности!
– Ну, держитесь, суки. – Сейчас голос добряка-мичмана был похож на рычание дикого зверя.
Корабль беззвучно содрогнулся, когда башня выплюнула две стошестидесятикилограммовые стальные болванки со скоростью двадцать километров в секунду. А потом снова… и снова… и снова…
Тем не менее, Антон заметил, что мичман стреляет едва ли не впятеро медленнее возможного, тщательно целясь перед каждым залпом. Его страшная методичность тут же принесла плоды – ближайший к ним рейдер дайрисов вдруг брызнул осколками и начал откровенно разваливаться на части – сложнейшая, дорогая кристаллическая броня, способная отразить тераватты лазерного огня, не устояла перед грубой мощью «тупого» земного оружия. Почти сразу же получил свое и рейдер сторков – снаряд пробил его от носа до кормы, распоров борт и выбросив половину начинки корпуса облаком пылающих обломков.
– Вот вам за Машку, за Ленку! – прорычал мичман. – И ты тоже сдохни, с-сука!
Второй рейдер сторков превратился в ослепительную звезду, и Антон завыл от радости. Это вам не беззащитных убивать, твари!
Чужие не были готовы к такому оружию и к такому обороту дела. И все-таки атака не прекратилась. Сторки не уступали землянам в отваге, а биомашинам дайрисам был и вовсе неведом страх в человеческом его понимании. Да, они потеряли уже десятую часть кораблей – много больше, чем первоначально рассчитывали, – но все-таки прорвались на дистанцию огня своего оружия. И теперь…
Антон ощутил, как содрогнулся огромный корпус линкора, и сразу же завыли аварийные сирены.
– Попадание в шлюпочный отсек! – выкрикнул Белобородов. – Аварийные партии на шестую палубу!
«Ох, елки! – подумал Антон. – Я же там должен быть! Мне же голову оторвут потом… если будет какое-то «потом»…»
…Сражение превратилось в свалку, исход которой решает уже не мастерство капитанов, а единственно мужество и выучка канониров. На малой дистанции превосходство Чужих в вооружении было убийственным – они бы за считаные секунды смяли, растерзали землян… если бы не наткнулись на столь предусмотрительно расставленные Шалыгиным крейсеры ПВО. Их было немного – всего два десятка, – но вооружение каждого состояло из двадцати четырех спаренных пятидесятисемимиллиметровых рельсовых пушек и двух сотен шестизарядных пусковых установок зенитных ракет – сейчас они тучей летели во врага, и их было слишком много, чтобы вражеские орудия – не только главного калибра, но и противоистребительные – сумели с ними справиться. Рейдеры дайрисов могли хотя бы похвастать лазерной защитной сеткой, которая худо-бедно, но исполняла свои обязанности, а вот на кораблях сторков ПРО фактически не было, им оставалось рассчитывать лишь на силовые поля, но те не всегда могли сдержать огонь землян. Сама по себе одна тридцатикилограммовая шрапнельная боеголовка не представляла никакой опасности для рейдера, но ракеты били… и били… и били… и в какой-то момент силовое поле рушилось, и смертоносные стрелы попадали наконец прямо в цель, пробивая корпуса, снося орудийные установки, уродуя двигатели. Эфир был наполнен воплями и визгом погибающих. Но среди криков и призывов не было слышно голосов землян.