В-третьих, важно проследить рост военно-про-мышленного потенциала Германии, который шел не одномоментно, а поэтапно, по мере захвата все новых стран. В этом процессе был момент количественного и качественного перелома, связанного с поражением и капитуляцией Франции. Лишь после катастрофы в Дюнкерке Германия стала настолько сильной, чтобы напасть на СССР, и главным образом за счет французских ресурсов.
Позиция сильного
Тут стоит обратить внимание, что в этот же самый период до падения Франции СССР вовсе не воспринимал Германию, как непосредственную угрозу своему существованию. Германия в 1937 году была сопоставима с СССР по уровню промышленного развития:
СССР Германия Чугун (млн т) 14,5 16,3 Сталь (млн т) 17,7 20 Уголь (млн т) 128 185 Нефть (млн т) 28,5 0,6
При этом СССР мог наращивать выпуск основной промышленной продукции, поскольку был обеспечен всеми видами основного промышленного сырья, тогда как Германия нуждалась в поставках большого количества импортного сырья. Австрия, Чехословакия и Польша расширили возможности Германии, однако в это же время СССР расширил свои возможности за счет Западной Белоруссии и Западной Украины. Страны остались на сопоставимом уровне при некотором преимуществе СССР за счет обеспеченности сырьем и значительно большей добычи нефти.
В это время Советский Союз явно ощущал себя сильной стороной и потому спокойно, не обращая внимания на Германию, возвращал себе все утраченные в ходе Первой мировой и Гражданской войн территории: Западную Белоруссию, Западную Украину, Прибалтику, Бессарабию. В это время война была только с Финляндией, после провала переговоров об обмене Карельского перешейка на территорию в Карело-Финской республике.
В этой перестройке границ можно заметить определенную закономерность. СССР способствовал ликвидации государств, созданных под немецкой оккупацией, или осуществил ее для всех государств, созданных на оккупированной немцами территории Российской империи во время Первой мировой войны.
Польша. Независимость была объявлена назначенным немецкими оккупационными властями Регентским советом, польская армия в определенной степени поддерживалась немецкой армией.
Литва. Государственное образование началось с созванной с разрешения немецких оккупационных властей Вильнюсской конференции 18–22 сентября 1917 года.
Латвия. В конце января 1918 года Латышский временный национальный совет образовал государство, которое было уже к концу февраля 1918 года оккупировано немецкими войсками. Немцы предлагали латышам вступить в германскую федерацию, но осенью 1918 года признали ее и передали власть латышскому правительству. Однако по Компьенскому перемирию немецкие войска оставались в Прибалтике. Немцы привели к власти прогерманское правительство и активно участвовали в гражданской войне против латы-шей-большевиков.
Эстония. В ней первоначально была сформирована советская республика. Однако в феврале 1918 года немцы оккупировали Эстонию. Первоначально они разогнали Временное правительство Константина Пятса и эстонские части, ввели оккупационный режим. Однако в начале ноября 1918 года с разрешения оккупационных властей Пяте образовал новый состав Временного правительства.
По существу, к 1940 году СССР ликвидировал пояс прогерманских государств, сложившийся по итогам Первой мировой войны. Виктор Суворов утверждает, что это было «ломанием стены», разделяющей Германию и Советский Союз. Между тем на деле Германия имела возможность и реально пыталась склонить эти государства на свою сторону, и были шансы на то, что она сумеет сколотить из них прогерманский блок. Если бы это состоялось, то на Ленинград немцы могли бы наступать не из Восточной Пруссии, а из-под Нарвы.
Финляндия и Румыния не были образованы как государства немецкими оккупационными властями, но тем не менее активно поддерживались немцами в гражданской войне и территориальных захватах. Советский Союз в 1940 году также заставил их уступить часть территории. Румынию — оккупированную в 1918 году Бессарабию и Буковину. Финляндию — Карельский перешеек.
В этой политике больше просматриваются политические мотивы, чем соображения подготовки к войне. СССР ликвидировал пояс недружественных государств, который в 1920-е и 1930-е годы существовал на западной границе. В это время Германия была связана войной с Францией и Великобританией, серьезной угрозы для Советского Союза не представляла как по военным, так и по хозяйственным основаниям, потому СССР в конце 1939 — начале 1940 года вел политику сильной державы: брал все, что считал своим.
За этими действиями Советского Союза просматривается другой замысел, касающийся всей Европы. Германия с сентября 1939 года вступила в войну с Францией и Великобританией. Эти страны были значительно сильнее Германии за счет своих колониальных владений, а также обладали сильной армией, флотом и авиацией. Французская армия опиралась на линию Мажино — укрепления на французско-германской границе. Принимая во внимание все эти обстоятельства, Сталин мог рассчитывать, что Германия может увязнуть в войне с этими своими врагами и растратить в борьбе с ними свои ресурсы.
В подобной ситуации можно было прогнозировать несколько возможных исходов. Во-первых, Франция и Великобритания могли сокрушить и разгромить Германию. В побежденной стране немецкие коммунисты при поддержке Коминтерна имели возможность прийти к власти. Тогда СССР мог вступить в войну против Франции и Великобритании и имел бы серьезные шансы разгромить их коалицию на суше и выйти к Атлантике. В этом случае страны Юго-Восточной Европы скорее всего перешли бы на сторону СССР, что создавало условия для разгрома Италии и выхода в Средиземное море для действий против британцев и перерезания британских коммуникаций и сообщения с колониями.
Британский флот столкнулся бы с сильным противником — советским Балтийским флотом. Во время войны в крайне неблагоприятных условиях (сетевые и минные заграждения, тральщики и эсминцы, шумо-пеленгаторные станции и т. д.) Балтфлот показал себя с самой лучшей стороны. Немецкий флот потерял на Балтике 280 боевых кораблей, в том числе 2 линкора, 3 крейсера, 16 эсминцев, 18 сторожевых кораблей, 59 тральщиков и 16 подводных лодок и 624 транспорта общим водоизмещением около 1,6 млн брт. Советскую подводную лодку в среднем атаковали четыре раза за поход и сбрасывали в среднем по 40 глубинных бомб. Некоторые лодки подвергались интенсивным атакам, в которых немцы сбрасывали по 240–250 глубинных бомб. Британский флот не был готов развить такой уровень противолодочной обороны.
Во-вторых, Франция и Великобритания, с одной стороны, и Германия, с другой стороны, в ходе затяжной войны могли серьезно подорвать свои ресурсы, и тогда СССР смог бы разгромить их по частям на суше и тоже выйти к Атлантике и Средиземному морю.
В обоих случаях СССР получал бы в свое распоряжение колоссальный военно-промышленный и людской потенциал Европы, и тогда позиции Великобритании и США значительно ухудшались. После определенной паузы можно было бы или заняться революционизированием многочисленных колоний европейских стран, или попытаться сокрушить вообще все основные империалистические страны.
В-третьих, Германия после длительной и изнурительной войны могла бы одержать победу над Францией и Великобританией на суше и не смогла бы противостоять натиску Красной Армии и действиям коммунистов в захваченных Германией странах. И в этом случае СССР добивался бы победы в Европе, причем на правах освободителя от тягот империалистической войны, от ига капитала, а также стороны, значительно облегчающей жизнь широким трудовым массам. Как СССР мог помогать в социально-экономическом развитии стран, видно на примере Западной Белоруссии, Западной Украины и Бессарабии.
Вряд ли это была четко разработанная и детальная программа. Скорее всего это был некий общий замысел, даже не положенный на бумагу, который изменялся и уточнялся применительно к изменению обстановки и конкретным военно-политическим условиям. Длительная и изнурительная война Германии с Францией и Великобританией для Советского Союза была объективно выгодна, поскольку действительно позволяла накопить сил и вступить в войну в ее решающей фазе и обеспечить себе полную победу в Европе с возможностью революционизирования колоний европейских держав.
Трудность здесь была в том, чтобы не допустить внезапного образования антисоветского блока в Европе и вступления США в войну на его стороне. Реализуемость такой возможности показала война с Финляндией, которой помогали Германия, Франция и Великобритания, несмотря на то, что эти страны находились между собой в состоянии войны. Потому СССР мог вступить в войну, только подвергнувшись нападению со стороны Германии. В этом случае антисоветской коалиции в Европе не возникало.
С октября 1939 года по июнь 1940 года в Генеральном штабе велась разработка планов боевых действий против Германии. Наиболее интенсивно разработка первоначальных планов началась с марта 1940 года и была завершена в июле 1940 года[238]. Весь период составления пришелся на «странную войну» на Западе, а его активизация была связана с операцией «Везерюбунг» против Норвегии. Сейчас уже нелегко точно сказать, как именно мыслилось начало войны в это время, однако сохранившиеся сведения говорят о том, что в начале войны предусматривалось нападение противника, потом серия контрударов с переходом в общее наступление.
Виктор Суворов напрасно привязывает начало боевых действий и контрнаступление к летнему периоду. РККА, в отличие от Вермахта, гораздо меньше зависела от погоды и могла начать наступление зимой, весной, в морозы, в распутицу и в жару. Это было доказано наступлением против Финляндии в декабре 1939 года и многочисленными наступлениями в ходе Великой Отечественной войны. Контрнаступление зимой, в самую непогоду и в сильный снегопад было бы для РККА наиболее выгодным.
Однако в августе 1940 года в Генеральном штабе началась переработка планов войны с Германией. Одни авторы связывают его с изменением границ СССР, другие — с позицией наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко, который потребовал доработать план. С этими точками зрения вряд ли можно полностью согласиться. Во-первых, советско-германская граница сложилась уже в сентябре 1939 года, а присоединение Бессарабии и Буковины не вносило существенных корректив в конфигурацию границ. Во-вторых, эти точки зрения не объясняют, почему в октябре 1941 года после совещания у Сталина силы Юго-Западного фронта были резко усилены: на 31,25 % по дивизиям, на 300 % по танковым бригадам и на 59 % по авиаполкам[239]. Усиление фронта вовсе не вытекало из изменения границ или мнений военачальников. Для этого должны быть более веские причины.
Рассматривая общую обстановку в Европе, нетрудно найти эту вескую причину. В реальности в июне 1940 года реализовался самый невероятный вариант развития событий, который, очевидно, никак не предусматривался. Германии удалось разгромить бельгийские, голландские, французские и британские войска, оккупировать Францию и вынудить ее к капитуляции. Быстротечная война на Западе, приведшая к падению одной из самых сильных в военном отношении стран в Европе и поражению британского экспедиционного корпуса, радикально изменила обстановку.
Предательство Франции и переход Великобритании к обороне
Виктор Суворов обвиняет Сталина в том, что он советско-германским соглашением от 23 августа 1939 года открыл дорогу Гитлеру к войнам и захватам. Между тем, если рассматривать факты, то именно поражение и капитуляция Франции сделали Германию одной из самых мощных военных держав и дали возможность Гитлеру ввергнуть мир в длительную и крайне кровопролитную войну.
Пока что в литературе не наблюдается оценки действий французского военного командования и политического руководства в июне 1940 года как открытого предательства. Хотя это было именно предательство. Немецкие войска оказались весьма сильны, действовали необычным образом и сумели прорвать главную надежду Франции — «линию Мажино». Но у Франции были возможности для сопротивления, в частности мощный французский флот, колониальные владения в Африке, которые можно было использовать как базу для создания и вооружения новой армии. Позднее великий бунтовщик и освободитель своей родины генерал де Голль именно так и сделал — начал с французских колоний.
Но вместо этого французское правительство маршала Петэна сдалось с потрохами Гитлеру, согласилось с разделом страны, стало союзником Германии в войне, обеспечивало его тыл в сражении за Атлантику и в войне с Советским Союзом, отправляло добровольцев на войну, ловило евреев и совершило множество других больших и малых преступлений. Кроме этого, весь французский Индокитай был сдан французами японцам почти без боя. Капитуляция Франции в 1940 году — это именно предательство. Это предательство и превратило европейскую войну в мировую.
Вишистское правительство было с немцами почти до самого конца и было упразднено только 25 марта 1945 года уже на территории Германии. Если бы не Шарль де Голль, то французы ославились бы как верные пособники гитлеровцев. А еще говорят, что в СССР широкое распространение получил коллаборационизм. Но по сравнению с французским коллаборационизмом, когда вся страна официально встала на сторону гитлеровцев, коллаборационизм на оккупированных территориях СССР можно считать отдельными эксцессами. Советское руководство даже в дни самых тяжелых поражений и сражений под Ленинградом и Сталинградом, на Кавказе не помышляло о сдаче и продолжало сражаться.
Так что поражение Франции в июне 1940 года серьезно изменило обстановку на континенте, сломало все планы и расчеты советского руководства на ход войны, ослабление или поражение Германии. Теперь стало ясно, что ни поражения Германии, ни истощения ее в войне не будет. Более того, Германия захватила крупные и развитые индустриальные страны Европы со своей их промышленностью, захватила колоссальные военные и хозяйственные трофеи, увеличила население и стала в военно-экономическом отношении сильнее, чем когда-либо. Это был серьезный поворот событий, по сути дела, перелом в войне, когда СССР предстояло сражаться с германскими сухопутными силами один на один.
Некоторая надежда была на то, что Германия попытается высадиться в Великобритании и увязнет в войне там, тем более что 16 июля 1940 года Гитлер начал операцию «Морской лев». Однако у германского военного командования не было особых надежд на успех этой операции. 21 июля 1940 года на совещании у Гитлера было высказано мнение, что операция крайне рискованна из-за противодействия сильного британского флота.
Дело в том, что уже в ходе Датско-норвежской кампании выявилась уязвимость немецкого десанта и снабжения его по морю. В ходе битвы за Норвегию германский флот потерял тяжелый крейсер «Блюхер», легкие крейсера «Карлсруэ» и «Кенигсберг», 10 эсминцев, 8 подводных лодок, миноносец, 11 крупных транспортов и малые суда общим водоизмещением 250 тысяч брт — 25 % всего мобилизованного торгового тоннажа. Большая часть боевых кораблей и транспортов была потоплена британскими военными кораблями и подводными лодками.
Для высадки в Великобритании немцы сосредоточили еще больший флот: 155 транспортов общим водоизмещением 700 тысяч брт, 1277 барж, паромов и лихтеров, в основном несамоходных, 461 буксир, 1161 мотобот. Главнейшей проблемой немецких войск было почти полное отсутствие самоходных высадочных средств с откидным портом и связанная с этим необходимость использовать тихоходные суда и баржи. Немецкий адмирал Фридрих Руге, который в этот момент в звании капитан-цур-зее был командиром Западной флотилии тральщиков в Северном море и участвовал в Датско-норвежской операции, описывает предполагаемые условия высадки: «Среди немецких транспортных средств было лишь немного судов, способных совершить рейс собственным ходом, влезть на берег и немедленно выгрузить войска и материальную часть через откидной порт. Пароходам пришлось бы встать на якорь вдали от берега; было подсчитано, что выгрузка продлится 36 часов — безнадежное дело в пределах досягаемости еще боеспособных военно-воздушных сил противника. Буксирные караваны — 33 буксира с двумя баржами каждый — совершили бы переход со скоростью 2–3 узла, т. е. 4–5 км в час. Скорость течения в узком месте пролива, направленного наперерез движению буксиров, доходила до 5 миль в час, т. е. 9 км в час, ширина пролива в местах перехода — минимум 40–50 миль, следовательно, переход должен был занять не менее 15 часов»[240].
В условиях того, что британцы несомненно бросят в зону высадки все свои силы: флот метрополии, авиацию, установят на побережье орудия крупного калибра, снятые с кораблей и взятые из резерва, подтянут армейскую артиллерию, начинят пролив минами, немецкий десантный флот превращался в мишень, а вся высадка — в форменное самоубийство. Британцы могли бы расстреливать неподвижные транспорты на якоре и тихоходные буксиры с баржами как на учениях, тем более что для этого у них было более суток. Британская авиация могла бы атаковать немецкие суда в портах погрузки, на переходе через пролив и во время высадки.