Ситуация немного разрядилась, Даша хмыкнула, отвернулась. Мужчины почтили все сказанное минутой молчания, снова закурили.
— Да хватит уже дымить, — возмутилась Даша. — Насквозь прокурились!
— Для здоровья вредно? — удивился Петр. — Эх, Дарья-Дарья, ну что с тобой делать? Затянулся у тебя послеродовой психоз.
— Ладно, кончайте лаяться, — проговорил Сергей. — Все хорошо будет.
— Пойми, Петро, если бы Сережа сегодня не вмешался, завтра тебя уже не было бы! Или ты стал бы калекой, — заявила Даша. — А если с Лизой что случится?
— А что с Лизой? — Сергей нахмурился.
Даша смутилась, украдкой переглянулась с помрачневшим Петром и тихо проговорила:
— Лиза ходит в детский садик на Пахотной. Не можем мы с ней сидеть, оба вкалываем до ночи. Мама предлагает, чтобы Лиза днем была у нее, но это тоже плохо, не уследит. Вот и возим в садик. Заведующая там — Усич Маргарита Анатольевна — злобная бестия, любовница прокурора Щербатого. У них ведь вся компания повязана. В последнее время стала деньги требовать — мол, на поддержку заведения, на ремонт, на мебель. Такие суммы выкатывает, причем только нам, и смотрит при этом, усмехается. Придушила бы!.. Кричит, что Лиза неряшливая, грубит, ругается нехорошими словами, плохо влияет на остальных детей. Это наша-то Лиза плохо влияет? — Даша в запале сжала кулачки. — Ласковый котенок, чистенький, опрятный, в доме ни одного слова бранного не слышит. Это же наезд, Сережа! Я боюсь, как бы с ней чего-нибудь не случилось. Отвожу в садик, а сама трясусь. Намедни ее без обеда оставили — всех детей накормили, а Лизу нет. Потом мальчишки за косички оттаскали, весь вечер проплакала. Воспитательница у Лизы, Мария Викторовна Латанская, человек неплохой, но сделать ничего не может, боится потерять работу. А без работы в нашем городке, Сережа, — это то же, что в петлю.
— Неблагонадежными мы считаемся, — проворчал Петр. — Военкома на прошлой неделе нелегкая заносила, опять угрожал армией, пытками, если бизнес не отдам. А я не будь дураком и ляпни, что у меня есть чем ответить. Он расхохотался. Мол, брательник, что ли, твоей Дашки? Знаю, в Российской армии служит. Ну-ну, помечтайте. Люди знают, что у нас с военкомом терки, но никто не вмешается, каждый за себя. Все отворачиваются, делают вид, что не замечают.
— Зря ты приехал, Сережа, — грустно резюмировала Даша. — Никто тебе не будет рад… кроме нас и мамы. И так полно проблем, а теперь еще и за тебя переживать.
— Ладно, хватит скорбеть. — Гайдук поморщился. — Решим вопросы, на самотек не бросим. До новых встреч, как говорится. Живите спокойно и помните, что вы меня не видели. Уйду огородами. А Лизе объясните, что я ей во сне явился. — Он невесело усмехнулся и подумал, что последняя фраза прозвучала как-то глупо.
— А давай я тебя на работу приму? — встрепенулся Петр. — У меня автомойка на Никитинской, магазинчик на Варяжной и автосервис в Пролетном переулке, при нем и офис. Будешь в гараже охранником. Нормальные условия — три тысячи гривен, график любой, Дашка обедом кормить будет.
— Неплохая, кстати, идея, — поразмыслив, одобрил Гайдук. — Завтра выхожу, буду строить ваших горе-работничков. А свои три тысячи, Петро, ты лучше бедным отдай. Сколько это в рублях — девять тысяч? В России, знаешь ли, пенсии больше.
Глава 5
Он перемахнул через штакетник в безлюдном переулке, влез в заросли малины и ранеток. Ломиться в калитку Сергею не хотелось. Согласно «легенде», он приехал под утро. Этой версии и стоило придерживаться. В прежние годы любое появление постороннего сопровождалось собачьим лаем — «кавказец» Джульбарс безупречно нес службу. Мать писала, что преставился пес осенью, пятнадцать лет ему было, одряхлел. В саду и огороде уже не замечалось прежнего порядка, грядки заросли травой, валялись груды досок.
«Ничего, приберусь», — думал Сергей, пробираясь по еле видимой тропе.
Он поднялся на крыльцо, заваленное ведрами и тряпками, прислушался, осторожно постучал.
Дверь открылась сразу. Разве может не почувствовать материнское сердце?..
— Мама, это я, — пробормотал Сергей, входя в дом.
Клавдия Павловна, закутанная в старенький халат, плакала от радости, целовала его, ощупывала, словно не верила, что это он. Она еще больше поседела, обзавелась новыми морщинами, как-то усохла, стала меньше ростом. Но Сергей всегда гордился своей мамой. В любой ситуации, в каких угодно горестях Клавдия Павловна оставалась настоящей женщиной, вела себя с достоинством. Хотя сейчас она расчувствовалась и ревела взахлеб. Сын гладил ее по спутанным волосам, говорил какие-то утешительные слова.
— Все, Сережа, больше не буду плакать. — Клавдия Павловна утерла платочком слезы, улыбнулась, расцветала на глазах. — Заходи, руки не забудь помыть, сейчас кушать будешь. Проголодался с дороги?
«Нет», — хотел было сказать Сергей, но вовремя прикусил язык.
Разве маме объяснишь? А вот обидеть можно легко. Она накрывала на стол, а он шатался по дому, с любопытством заглядывал во все углы. Гайдук с наслаждением растянулся на древнем диване и попрыгал на пружинах. Кто сказал, что детство куда-то уходит? Мама смеялась, наблюдая за его упражнениями. Он неохотно поднялся с дивана, помог накрыть стол, глянул на фото отца в траурной рамочке, помрачнел, покосился на иконы в углу, которых заметно прибыло.
— Стала верить?.. — осторожно спросил сын.
— И не только в Бога. — Мама улыбнулась. — А также в приметы, удачу, судьбу и талисманы. Нельзя, Сережа, жить Фомой неверующим. Легче так…
Он отогнул уголок шторы. На улице было спокойно. Зреющие гроздья рябины заслоняли обзор. По проезжей части кто-то бродил и мычал про «цветочные поляны, моря и океаны».
— Настя Далмацкая, — объяснила мама. — Ежедневный плановый концерт. Не Настя, а ненастье какое-то, что ни ночь, то уснуть не дает. Голова у нее уже три года поврежденная. Сначала мать померла, потом муж ушел, а вслед за этим единственное дитя потеряла — съел консервы с ботулизмом, спасти не удалось. Тронулась от всего этого. Молодая еще баба, а во что превратилась!.. Раньше в милиции работала, в отделе кадров, а теперь никому не нужна. В больницу не кладут, потому что не буйная, а сама уже ничего не соображает. Мы с соседями ее подкармливаем, узнает нас, улыбается. Ну все, сынок, садись, перекуси. Сначала поешь, а потом рассказывай. Только все!.. Меня не проведешь, ты же знаешь.
Он честно съел полную тарелку капусты с мясом — хорошо хоть выпить не налила, Сергей и так принял немало! — схватился за живот.
— Ну все, мама, с сегодняшнего дня страдаю ожирением.
— Рассказывай, — тихо сказала Клавдия Павловна, поедая его глазами.
— У меня как раз все в порядке, — начал было Гайдук. — Это у вас непонятно что творится.
Но спорить с мамой было бесполезно. Она насквозь его видела. Сыну пришлось рассказать о прощании с армией, об унизительном разрыве с Мариной. Упомянул он и о сегодняшних приключениях.
— Прости, мама, что не сразу к тебе, а к Дашке. Петруху надо было предупредить, — сказал Сергей.
— Беда-то какая! — Мама расстроилась, но плакать не стала, погладила сына по голове. — Думаешь, я об этом не догадывалась? Материнское сердце не обманешь, Сережа. Сама наводила справки, выяснила, что у Петра неприятности. Лиза дома кое-что слышала, а потом мне прилежно транслировала. Ребенок у бабушки — это такая утечка информации!.. — Она налила чай, густой и черный, словно и не ночь на дворе, подтолкнула Сергею вазу с печеньем. — Кушай, сын, не верю, что ты наелся. И не принюхивайся. — Мама улыбнулась. — Миндальное печенье с легким ароматом цианидов. Ничего страшного, поверь бывшему преподавателю химии.
Он снова выслушивал кучу грустных и поучительных историй. Мама не жаловалась ни на здоровье, ни на безденежье. Медсестра Галина регулярно приходит, делает уколы. Приступов не было, а если что, у нее имеется телефонная связь с Дашей — и сотовая, и стационарная. Пенсия маленькая, но огородик выручает, и Даша часто что-нибудь подбрасывает. Вот только жить в этом городе все труднее.
Вновь звучали фамилии, озвученные Петром, — глава администрации, прокурор, военком, руководство милиции, обнаглевшие фашисты. Военкомат дважды проводил мобилизации — всех здоровых мужиков отправили в армию, на пушечное мясо. Рыдали матери и жены, но выразить протест им не давали, любые сборища запрещены, недовольных запугивают. В обществе военный психоз, население требует побед, но при этом не хочет отдавать в армию своих детей.
Как просто стало в наше время обвинить кого угодно в сепаратизме и государственной измене! Да, матери и жены плачут в полный голос. Каждый божий день приходят похоронки на мужчин, которые пачками гибнут на Донбассе. Кто не за войну, тот трус и капитулянт! Из динамиков целыми днями летят патриотические украинские песни, Россию клеймят последними словами. А сами при этом такое творят!.. Члены ВиП открыто ходят со свастикой. Милиция их в упор не замечает — она и сама такая.
Милиции боятся пуще СПИДа. К молодой соседке повадился крупный чин из ОВД. Она не знает, как его отшить. Кузьму Викульчика на днях забрали. Пришли люди с повязками, увели, и пропал человек. Люди шепчутся, что предъявили Викульчику сговор с крымскими сепаратистами, но какой из него заговорщик? На пенсии человек, нога отнялась, еле ходит. Другое дело, что племянник, состоящий в том же ВиП, положил глаз на добротную хату своего дядюшки.
Пару недель назад пьяные наци носились по улице на автомобиле, резвились, людей задирали, стреляли в воздух. Кошка Муська, двенадцать лет прожившая в доме, на заборе сидела. Нацики давай по ней стрелять. Убили кошку, раскрошили табличку с номером дома, сбили изоляторы, из-за чего Клавдия Павловна неделю просидела без электричества, плакала по Муське.
Она позвонила в милицию, но там не поняли, в чем суть проблемы. Участковый Бабула совсем распоясался. Вымогает деньги у людей, угрожает привлечь под надуманным предлогом. Пьет как сапожник, задирается. Если в дом зайдет, то не жди ничего хорошего. Кобель еще тот. Своей жены нет, она давно от него сбежала, так он за девками из района охотится. Недавно снасильничал красивую супругу Гришки Раймера. Женщина чуть с ума не сошла, в районную психбольницу загремела.
Гришка в милицию пошел с заявлением, там посмеялись. Мол, следи за своей женой. Он напился, кинулся с топором на участкового. Тот заперся в кабинете, а наутро Григория нашли на берегу Ведянки с проломленным черепом. «Явное самоубийство», — сделал вывод медэксперт. А с Бабулы как с гуся вода, продолжает вынюхивать, шляться, в общем, образцово выполняет свои обязанности.
— Трудно тебе здесь будет, сынок, — подытожила Клавдия Павловна. — Я очень рада, что ты с нами, всю жизнь мечтала об этом дне. Но не сможешь ты здесь, заклюют. Характер у тебя далеко не ангельский, ты обязательно во что-нибудь влезешь.
— Не бойся, мама. — Сергей улыбнулся. — Я ведь жить сюда приехал, а не воевать.
Она постелила в его бывшей детской лучшее белье, хлопотала вокруг него, поправляла простыню, одеяло, несколько раз заглядывала.
— Почему свет не выключаешь?
— Страшно, мама. Темноты боюсь и собак.
— Страх-то какой!.. — Клавдия Павловна с деланым ужасом прижала руки к груди. — А темноты-то почему боишься?
— А ты представь, сколько в ней собак!
Он слышал, как она ворочалась в соседней комнате, долго не могла уснуть, но потом вроде засопела. Сергей выключил ночник и тоже попытался отключиться. Начало второго — пора в объятия Морфея. Но сон не шел, Гайдук ворочался, таращился в узкий просвет между рамой и занавеской, где чернело небо. Под домом вовсю заливался сверчок, сбивая с мыслей.
Он поднялся, чтобы покурить, открыл форточку, но смутился. Мама, убежденная противница курения, почувствует, разворчится. Сергей натянул трико, футболку, взял зажигалку, пачку сигарет и на цыпочках выбрался в горницу. Там Гайдук попил воды из бака, по старой привычке залез в холодильник, сразу закрыл дверцу и удрученно констатировал, что ему нужно будет совершить вояж до ближайшего супермаркета и доверху набить этот агрегат. Он выбрался на крыльцо.
От вечерней непогоды не осталось и следа. Ночь была ясной, остатки облаков разбрасывал ветер. Тишина царила нереальная, даже сверчки смолкли.
Сергей оперся на ограждение, закурил, но насладиться покоем не смог. Послышался звук мотора, и у соседнего дома, отделенного от участка Гайдуков чисто символической оградой, остановилась машина. Водитель требовательно просигналил — дважды, протяжно, откровенно плюя на сон горожан. В доме зажегся тусклый свет. Дальний свет фар озарял переулок, заборы, дома. Из машины выбрался какой-то мужик, схватился за открытую дверцу, чтобы не упасть. Он был в стельку пьян.
— Диана, радость моя! — взревел этот субъект. — Это я, твой пупсик приехал! Ты ждешь?
Сергей изумился. Как он мог ехать в таком состоянии? Мужчина насилу оторвался от дверцы, шагнул. Ноги не держали его, но он не упал, подался вперед, схватился за штакетник, чуть не завалился вместе с ним, громко икнул, начал нашаривать на внутренней стороне шпингалет.
— Дианочка, открой, давай поговорим.
В доме не реагировали. Видно, посетитель был не из желанных.
— Дианочка, с-сука, что же ты надо мной издеваешься? — Визитеру удалось открыть калитку, он потопал по дорожке, взобрался на крыльцо, стал долбить в дверь.
Сергей насторожился — в намерениях этого пьяного скота явственно сквозила агрессия.
— Ты что, падла?.. — взревел мужик. — Открывай, все равно не уйду, раз приехал! — Он повернулся спиной и начал долбить ногами в дверь.
«К молодой соседке повадился крупный чин из ОВД…» — вспомнил Сергей.
— Чего тебе надо, Сашко? — прозвучал из-за двери глухой мужской голос.
— Не Сашко, а Александр Данилович! — заявил поздний визитер. — Наше вам с кисточкой, Ярослав Григорьевич, или как вас там! Дочь зови, пока обоих не побил! И не говори мне, что она уже спит. — Он так врезал по двери, что она чуть не сорвалась с петель.
Следующий удар стал бы роковым.
— Папа, отойди, дай я с ним поговорю, — раздался женский голос.
— Нет уж, дочка, я сам разберусь. — Звякнула щеколда, на крыльцо вышел сутулый пожилой человек в длинной рубахе.
Гайдук напрягся, приготовился спрыгнуть с крыльца и промчаться по грядкам. Эта пьянь мокрого места от старика не оставит!
— С дороги, старый хрыч! — проревел незваный гость. — Не стой на пути к моему счастью! Диана, солнышко, я уже иду! — Он попер напролом, как танк, с силой втолкнул старика в сени.
Тот громко охнул, застонал от боли.
Сергей перемахнул через загородку, спрыгнул на землю. Ему очень не хотелось снова махать кулаками. Но тут что-то грохнуло. Видимо, Диана чем-то отоварила агрессора по макушке! Например, чугунной сковородкой!
Гайдук застыл с открытым ртом. Надо же, есть еще женщины в украинских селениях. Он спохватился — сейчас такое начнется!
Но для пьянчуги этот демарш тоже стал полной неожиданностью. Он впал в прострацию, и женщина просто вытолкала его на крыльцо. Мужик споткнулся о ступени и покатился вниз. Захлопнулась дверь, задвинулась щеколда.
— Получил, ублюдок?! — закричала женщина. — И что теперь, расстреляешь меня? Петуха красного запустишь? Давай, Сашок! Я лучше сдохну, чем под тебя лягу!
На этом боевая часть, судя по всему, закончилась. Незадачливый любовник поднялся, цепляясь за перила, немного потоптался на месте.
— Вот же сучонка, что учудила! — заявил он, пошатываясь, побрел к машине, остановился, погрозил кулаком запертому дому. — Ну, ничего, Дианочка, ничего, все равно ты будешь моей! Куда ты денешься, радость моя?
Мужик повалился в машину, резко выжал газ, видимо, поставив рычаг переключения передач в нейтральное положение. Двигатель взревел, но машина никуда не поехала. Водитель чертыхался, кое-как справился с управлением. Авто вписалось в колею и понеслось прочь, подпрыгивая на ухабах. Вскоре рев мотора затих.
Представление закончилось. У соседей что-то упало, покатилось по полу. Потом стало тихо. Сергей потоптался на месте, направился обратно к дому, еще раз покурил, вышагивая по дорожке. Буйный кавалер не возвращался. Можно и на покой.
Тут что-то заскрипело на соседнем участке. Это отворилась задняя дверь, выходящая в сад. Там была небольшая веранда.
Выскользнула женщина и стала рыться в каких-то вещах, бормоча себе под нос:
— Лучше бы ты расстрелял меня, ирод.
Сергею стало интересно. Он прошел между клумбами с георгинами и оказался в непосредственной близости от соседнего участка. Между ним и этой женщиной оставались ограда и загородка веранды. Она продолжала греметь железом.
— Здравствуйте, — тихо сказал Гайдук и сразу пожалел, что так сделал.
Женщина ахнула, отскочила и присела. Покатилась стеклянная банка.
Пару мгновений соседка помалкивала, потом испуганно сказала:
— Не подходите, у меня гвоздодер. Я умею драться.
— Ну, что вы. У меня и в мыслях не было к вам лезть. Я просто курил на крыльце у Клавдии Павловны и видел, как вы отшили пьяного мужика. Не бойтесь, я исключительно мирный человек.
— Конечно! — Женщина недоверчиво фыркнула. — Все вы руководствуетесь гуманистическими соображениями. Кто вы?
— Меня зовут Сергей…
— И вы алкоголик?
Гайдук рассмеялся. Женщина высунула голову, настороженно оглядела его, неохотно поднялась. В лунном свете поблескивали каштановые волосы, рассыпанные по плечам, очертилось овальное лицо, ямочки на щеках. Она была очень хороша собой. Сергей видел это даже в полумраке.
— Хотел вам помочь, Диана, но не успел, — смущенно проговорил он. — Вы сами справились.
— Конечно. Именно так и было. Охотно верю.
— Нет, я правда хотел… — Гайдук смущался все больше.