— Хотел вам помочь, Диана, но не успел, — смущенно проговорил он. — Вы сами справились.
— Конечно. Именно так и было. Охотно верю.
— Нет, я правда хотел… — Гайдук смущался все больше.
— Да ладно, какая разница? — Женщина пожала плечами.
— Вы уже не опасны для общества?
Теперь она засмеялась.
— По правде говоря, не было никакого гвоздодера. Я обычная трусиха.
— Как ваш отец? Он не сильно пострадал?
— Обошлось, спасибо. Ярослав Григорьевич не упал, только плечом ударился о полку. Пошел спать. — Она всмотрелась в темноту. — А скажите, Сергей, какое отношение вы имеете к Клавдии Павловне?
— Прямое, Диана. Я ее сын. В общем-то, единственный. Прибыл этой ночью.
— Так вы… Сергей Гайдук? — В голосе женщины зазвучали странные нотки.
— Это преступление?
— Для кого-то да. Клавдия Павловна много рассказывала о вас. Говорила, что вы всю жизнь служите в Российской армии, человек порядочный, честный.
— Да, служил, — согласился Сергей. — Настолько долго, что серое вещество у меня приобрело цвет хаки. Сознавайтесь, Диана, кого вы только что отшили? Хочу сделать вам комплимент — это был хороший удар. Чувствуется, что вы вложили в него душу.
Женщина спустилась с веранды, подошла поближе. Их разделяла символическая ограда. От нее приятно пахло теплом, домашним уютом. Он видел ее лицо, усталое, но очень привлекательное.
— Это Быковский Александр Данилович, капитан, заместитель начальника местной милиции Воренко. Кличка Бык. Типичный бандит, вор и вымогатель. Вообразил, что я должна быть его женщиной, и теперь не дает прохода. Алкаш, кобель, гнусная личность, терпеть его не могу. Я допустила ошибку, Сергей, в апреле поддалась на его уговоры сходить в ресторан. Без всяких обязательств, без секса. Но он решил, что я его собственность и больше ничья. Сказал, что застрелит любого, кто окажет мне знаки внимания. Видит, как я его ненавижу, а успокоиться не может. Цветы таскает, пытался золотое колечко подарить, клянется в вечной любви, все такое. А еще планирует свадьбу на октябрь. Я его чуть не вилами встречаю, а ему хоть бы хны. Представляете, во что превратилась моя жизнь?
— Сочувствую, Диана. — Сергей вздохнул. — Я могу помочь?
— Можете. Но после этого вас забьют до смерти в подвале СИЗО, а потом попляшут на ваших косточках. Вы еще не в курсе, как мы живем в Новодиеве?
Ему приятно было стоять с ней рядом, слушать ее голос, смотреть в глаза с загадочным зеленым огоньком. Диана тоже не спешила уходить. Она рассказывала о себе.
Как ни странно, они ходили в одну школу. Когда Сергей закончил ее, Диане Бойко оставалось учиться три года. Разумеется, он не помнил неуклюжую веснушчатую девчонку, с которой однажды столкнулся на перемене — несся, как комета, закатив глаза. Нет, она не пострадала, подумаешь, рассеченная бровь и небольшое сотрясение мозга. Девочка обратила на него внимание, а он ее в упор не видел.
Потом Диана начала взрослеть. Пропали веснушки, появилось серьезное отношение к жизни. Тогда она не была соседкой Сергея, переехала с отцом в Бочарников переулок четыре года назад. На улице Коммунаров случился пожар, а в этом доме скоропостижно скончалась двоюродная тетушка Дианы, у которой не было других родственников.
Матери Диана не знала, та умерла при родах. Всю жизнь ее воспитывал отец. Он приводил парочку гражданских жен, но с ними не сложилось. Со здоровьем у Ярослава Григорьевича не очень.
Диана окончила в Днепропетровске аграрно-экономический университет, вернулась в родной городок, была экономистом в агрофирме, бухгалтером в лесозаготовительной конторе. Сейчас работает через два дня на третий приемщицей на складах агрохолдинга «Крылатово».
— Скатилась, — посетовала Диана. — Платят копейки, но хоть какая-то работа.
В личной жизни караул. Детей нет, муж, но сгинул шесть лет назад — пошел на рыбалку, через неделю всплыл при невыясненных обстоятельствах. Опера взялись за дело, но когда выяснили, что рядом с рыбаком отдыхала пьяная компания их коллег, расследование резко прекратилось.
— То есть вы не из тех, кто коня с принцем на скаку останавливает? — пошутил Сергей.
— Абсолютно, — согласилась Диана. — Принцы — это не мое.
Он тоже рассказывал о себе — о неустроенности жизни в Российской армии, о пребывании в горячих точках. Неясное чувство подсказывало ему, что не стоит врать этой женщине насчет вещевой службы мотострелкового полка. Гайдук говорил все как есть. О съемных квартирах, общежитиях, о том, как расстался с девушкой, на которой собирался жениться.
Диана опасливо покосилась по сторонам и спросила:
— Скажите, Сергей, а правда, что в Донбассе против Украины воюет регулярная Российская армия? Нам об этом твердят каждый день, призывают бороться с оккупантами, вести войну против агрессора до победного конца.
— Не думаю, Диана, что там воюют регулярные российские войска. — Сергей улыбнулся. — Если бы так было, то остатки украинской армии мы давно прогнали бы через Киев и добили в Карпатах. Не надо слушать украинскую пропаганду.
— Но другой ведь нет.
— Вот никакую и не слушайте.
Он не хотел с ней расставаться, но она вдруг испуганно ахнула, посмотрела на часы.
— Увлеклись мы с вами, Сергей. Третий час ночи. Мне же на работу в шесть вставать. Сегодня как раз моя смена.
— Ужас какой, — сказал Гайдук, чувствуя себя виноватым. — Что же вы сразу не сказали, Диана? Все, прошу прощения, отступаю, надеюсь, еще увидимся.
Она ушла, улыбнувшись на прощание, а он еще стоял на стыке двух участков и смотрел на закрывшуюся дверь. В его груди рождалось что-то необычное.
— Первый день на работу, и уже опоздал, — добродушно укорил Петр зевающего шурина.
Гайдук чувствовал себя неважно, болела голова. Он почти не спал. Когда за ним утром пришла мама, сынок отбивался как когда-то в детстве, хныкал, что еще немного полежит. Неужто ей жалко? Потом она пыталась накормить его свежими сырниками, а у него кусок в горло не лез…
— Ладно, не докапывайся, — проворчал Сергей, едва не сворачивая челюсть. — Все живы, автосервис не взорвали, значит, все в порядке.
Асфальта в Пролетном переулке не было никогда. Проезжая часть гуляла волнами, пестрела рытвинами. Но это заведение пользовалось популярностью у автомобилистов. Автосервис располагался на первом этаже гаражного бокса с раздвижными воротами и полным отсутствием окон. За первые минуты, пока Сергей осматривался, подъехали две машины. У одной проблемы с тормозами, водитель другой просил поменять стойки.
Механики в промасленных робах погрузились в работу, с любопытством поглядывая на новенького, который не знал, чем себя занять.
— Николай Радченко. — Смешливый чубастый паренек протянул руку, предварительно вытерев ее о штанину. — Ладно, потом познакомимся, некогда. Погуляй пока.
Второй — постарше, долговязый — высунулся из ремонтной ямы, изобразил приветственный жест и отрекомендовался:
— Зубарь. Просто Зубарь. — Он вновь ушел в подземелье.
Петр побродил по гаражу, убедился, что все в порядке, и по шаткой лестнице поднялся в «голубятню», где располагалась контора. В гараже кипела работа. Сергей вышел на улицу, закурил.
Пролетный переулок явно не был визитной карточкой городка. Проезжая часть напоминала прифронтовую дорогу, кое-где посыпанную щебнем. Ее окружали неказистые дома, сараи, бетонные заборы. Прохожих было мало, но машины проезжали часто. Вислоухая собака заливисто гавкала, несясь за разбитым грузовичком. Потом она потеряла к нему интерес, бросилась наперерез старенькой «Ниве», выезжающей из противоположных ворот, носилась кругами, азартно лаяла.
— Местная, — объяснил Коля Радченко, выводя из гаража старенький «Ситроен», на котором он поменял тормозной шланг. — Инспектором нарекли. В прошлой жизни была гаишником — ни одной машины не пропускает. Закурить дашь? — Он с радостью подскочил, когда Сергей полез за пачкой. — Вот спасибо. Я теперь у тебя буду стрелять, договорились? А то Зубарь жадюга, всегда ворчит, словно я у него жену, а не сигарету отнимаю.
Но тут подъехал ржавый микроавтобус. Николай побежал в гараж и стал командовать, чтобы встал туда, куда нужно. Водитель жаловался на миллион неисправностей. И дымится, и скрипит, и стучит что-то под днищем. Судя по всему, в гараже собрался консилиум. Даже Петр спустился из конторы, принял живое участие в обсуждении истории болезни.
— Ну, тут и без Псаки все понятно, — пробурчал Зубарь. — Сайлент-блоки мог бы и сам закрутить, Микола. Масло менять в твоей бандурине надо. Твое корыто жрет его как моя жинка.
— Что же делать, хлопцы? — растерянно пробубнил автолюбитель. — Мне эта тачка край как нужна, я без нее не выживу.
— Выбрось бяку, Микола, — заявил Радченко. — Дельный совет — выбрось и забудь. Копи гроши на новую. Сам довел лайбу. Или и здесь кляты москали виноваты? Ладно, не куксись, сделаем что-нибудь. Пусть стоит, к вечеру посмотрим, подлатаем. Но учти, в бой она у тебя уже не пойдет.
Сергей страдал от безделья, шатался по гаражу, по окрестностям, подружился с вислоухим псом, оказавшимся вполне приличным и общительным парнем. До обеда подъехали еще четыре машины. Одну из них старенький пикап тащил на буксире, водитель шел рядом и безостановочно ругался. Механики носились как заведенные. Временами вспыхивали ссоры с клиентами, иногда гараж сотрясали взрывы гомерического смеха.
Сергею надоело ходить без дела. Он нацепил спецовку, висящую на гвоздике, начал помогать. Мужики обрадовались.
— Снимай колесо вон с той труповозки. — Николай ткнул пальцем в седан с дырами в боку, подозрительно напоминающими пулевые.
— Да на хрен твою труповозку! — заявил Зубарь.
Он ковырялся под капотом «Волги», и ему явно не хватало третьей руки.
— Серега, подержи ломом вот эту беду. Я картер попробую снять.
— Рабочий человек, — заявил Петр, когда вспотевший Гайдук поднялся в контору. — Это тебе не армия, где можно ничего не делать. Сегодня еще терпимо, клиентов немного. А бывает такой наплыв, все ругаются, воняют!.. А мы чего улеглись, заняться нечем? — выкрикнул Петр, глянув с верхотуры на Николая.
Парень улучил свободную минутку и рухнул на старый диван, стоявший в углу.
— А что такого, Петро? — лениво огрызнулся механик. — Вдруг война, а я уставший?
— Все спокойно? — спросил Сергей.
— Как-то даже странно. — Петр пожал плечами. — Пока никто не подъезжал с предложением, от которого я не смог бы отказаться.
После обеда посетителей было меньше. Николай менял масло в микроавтобусе. Зубарь забрался в яму и удивлялся — сайлент-блоки закручены, а что тогда стучит?
Сергей курил на улице и вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд. Чутье набито, он не мог ошибиться. Кто-то недобро и очень предвзято разглядывал его. Отставному капитану стало нехорошо, кожа под волосами онемела. Появилось ощущение, что он на мушке.
Гайдук затянулся сигаретой, осторожно огляделся. Мимо мастерской проезжала машина, груженная углем. Ее облаивал вислоухий пес. Лениво передвигались прохожие, в которых не было ничего подозрительного. Из дома напротив мужики вытаскивали старый холодильник, переваливали в грузовой фургон. Чуть дальше, на другой стороне дороги стоял черный внедорожник, забрызганный грязью. Окна покрывала тонирующая пленка.
У Сергея заломило под лопаткой. Да, за ним следили оттуда. Или за автосервисом? Но Гайдук чувствовал тяжелый взгляд именно на себе. Он поколебался.
«Можно отступить в гараж. Сомнительно, что начнут стрелять просто так. Но не забывай, что ты в чужом монастыре», — заявил голос разума.
Он выбросил окурок и направился по диагонали через дорогу, желая разобраться. Но тут машина тронулась и свернула в ближайший переулок. Не гнаться же за ней.
Подъехал еще один джип, встал у ворот, требовательно загудел. Низколобый водитель смерил Сергея сумрачным взглядом и поджал губу. Николай открыл ворота, джип въехал внутрь. Он убыл через четверть часа. Пока механики вели работу, шофер не покидал салон.
— Инжектор промыли, — сообщил Николай и стрельнул у Сергея сигарету, как и обещал. — Личный водитель некой Усич Маргариты Анатольевны. Мерзостный тип. И она такая же поганка.
— Усич? — насторожился Гайдук. — Заведующая детсадом, куда моя племянница Лиза ходит?
— Она самая, — проворчал Зубарь, присоединяясь к компании. — Напыщенная особа, полная дура к тому же.
— У заведующей детским садом свой личный водитель?
— Ну, бывает. — Николай пожал плечами. — У нее любовник не кто-то там, а городской прокурор Щербатый. Она крутит им как хочет. Он любой ее каприз выполняет.
Через полчаса подъехал третий джип. Подобные агрегаты с трехлучевой звездой на капоте ломаются редко, а если и позволяют себе такое, то ремонтируются не в глухих переулках. Но пассажиры джипа и не думали пользоваться услугами автосервиса. Из машины вывалились четверо с хмурыми минами, всем ощутимо за тридцать. Они позыркали по сторонам и вереницей потянулись в гараж.
Сергей выбросил сигарету, заглянул в ворота. Вся компания поднималась по лестнице в контору. Николай и Зубарь исподлобья смотрели им вслед, потом растерянно уставились на Гайдука.
— Трындец, — пробормотал Радченко. — Фашики к Петрухе пришли.
Назревало что-то неприятное, но никаких звуков, свидетельствующих об избиении, с «голубятни» не доносилось. Размеренно бубнили голоса. Сергей поднялся по лестнице, соорудил скучающую физиономию и без стука вошел.
В узком помещении, где стояли несколько стульев, стол и компьютер, настала тишина. Петр сидел за столом, совершенно бледный, и кусал губы. Над ним завис долговязый тип с глазами, полными болотной мути, и маслянистыми черными волосами, зачесанными назад. Он что-то вкрадчиво вещал Петру, при появлении незнакомца смолк, выпрямил спину, нахмурился. Под носом у этого типа топорщилась щетина. Он весьма напоминал некоего немецкого политического деятеля, плохо кончившего в мае сорок пятого.
Остальные трое дружно повернули головы и уставились на Гайдука. Они развалились на стульях, глумливо ухмылялись. На рукавах у этих субъектов красовались желтые повязки с синим трезубцем, стилизованным под свастику. У одного из-под жилетки выпирало круглое брюшко, а на пухлой физиономии застыло сонное выражение. Другой был горбонос. Его крючковатые пальцы находились в беспрерывном поиске незнамо чего. Физиономия третьего могла бы сойти за интеллигентную, если бы ее не украшал белесый шрам под глазом.
Молчание продолжалось секунд двадцать. Гости сверлили взглядами Сергея.
— Петр Николаевич, у вас все в порядке? — спокойно спросил Гайдук.
Тот отрывисто кивнул.
— Да, Сергей, спасибо, все нормально. — Он словно недоговорил, проглотил слюну.
— Выйди, урод, и дверь закрой, — злобно прошипел обладатель подвижных пальцев.
— А мне показалось, что у вас проблемы, Петр Николаевич, — сказал Сергей, скрестил руки на груди и прислонился к косяку.
— А это что за явление? — вкрадчиво спросил долговязый фрукт.
— Новый работник, Василь, — пробормотал Петр. — Мой родственник. Сергей, у нас действительно все в порядке, можешь идти.
Но Сергей не спешил покидать контору. Глаза Петра кричали: «Не уходи!» Гайдук прирос к косяку и спокойно разглядывал посетителей. А те, столкнувшись с непривычными для себя обстоятельствами, начали нервничать.
— Иди сюда, — заявил долговязый тип. — Ты кто такой?
Сергей не шевелился. Толстяк принялся задумчиво жевать губы. Обладатель шрама медленно поднялся, не сводя глаз с Гайдука. Горбоносый фрукт осклабился. Сергей переместил взгляд на долговязого гада, явно старшего в этой компании. Тот почувствовал дискомфорт, хищно скривился.
— Фюрер, пощупать его? — осведомился обладатель шрама.
— Пощупай, Зяма, — разрешил главарь. — Не нравится он мне.
— Хлопцы, вы чего? — заволновался Петро.
— Сидеть! — Долговязый тип положил ему на плечо разлапистую ладонь.
Интеллигент со шрамом лисьей поступью подошел к Сергею. Их взгляды встретились. Гайдук не менялся в лице. В его спокойствии было что-то такое, что не понравилось интеллигенту. Он как-то конвульсивно вздрогнул, посмотрел на главаря, словно прося подкрепления. Рука, собравшаяся схватить Сергея за ворот, застыла на полдороге. Эта глупая дуэль продолжалась полминуты. Все остальные затаили дыхание.
Подобную публику Сергей прекрасно знал. Молодцы против овец. Стоит им столкнуться с серьезным противником, сразу начинаются раздумья.
— Ладно, пошли, хлопцы, — процедил сквозь зубы долговязый Василь. — Некогда нам. Мы еще вернемся сюда, договорим. — Он первым вышел из конторы, решив не задевать Сергея, только глянул исподлобья.
За главарем шмыгнул интеллигент. Переваливаясь с боку на бок, прошел толстяк. Только горбоносый фрукт не растерял желание разобраться. Проходя мимо, он словно невзначай толкнул Сергея в плечо. К вящему его изумлению, оно оказалось тверже стали. Активист зашипел от боли, злобно воззрился на Гайдука. Тот смотрел на него равнодушно, словно думал о чем-то другом. Горбоносый фрукт со злостью зашипел и вывалился из конторы.
Гайдук оторвался от косяка, выглянул наружу. Четверо храбрецов уже спустились в гараж и направлялись к выходу. Долговязый поганец пнул по портативному насосу, лежащему поперек прохода. Тот взвился в воздух и врезался в стену. Оробевший Зубарь от греха подальше отступил за машину.
Горбоносый скот въехал в масляное пятно, оставшееся после какой-то машины, не удержал равновесия, заплясал и растянулся на грязном полу. Сергей с трудом подавил смешинку. Пострадавший поднимался, грязно ругаясь.
— Эк тебя обслюнявили, Борода, — заявил толстяк.
— Поддувало закрой, Шут! — взревел бедолага.