- Вы хотите уничтожить созданное Смайлсами? - взвился Эдерс и уставился горящими глазами на Грега. - Это вандализм! На подобное злодеяние замахивались разве варвары-гунны или гитлеровцы. Вы фашист?
- Полно, доктор, - Грег встал, - не нервничайте, я же сказал: два экземпляра спрячем, а подлинник сожжем. Так удобнее - катушка пленки не больше двадцатицентовой монеты.
- Копия - это копия, а оригинал - оригинал. - Эдерс задумался и поджал губы.
- Не забывайте - это фотокопия. Кипу документов труднее сохранить, а микропленку я при необходимости проглочу или так запрячу, сам дьявол не отыщет.
- Делайте как знаете, вам виднее. Я умываю руки.
- Ручонки вы умоете перед операцией над Грегом, - улыбнулся Уваров.
- Не ерничайте! Никаких операций! - опять взвился доктор. - С генетикой шутки плохи. С ней разговаривают на "вы". Дилетанты, неучи и профаны не представляют могущих произойти пагубных последствий. Это святая святых, в нее следует входить на цыпочках.
- Мы все понимаем. Но поймите и нас, иного выхода нет. - Грег сдвинул брови. - Значит, вы желаете, чтобы я так и остался калекой?
- Нет, не желаю. Не в том дело, а вдруг...
- Если произойдет это "вдруг", даю письменное разрешение Уварову пристрелить меня. Изобразим самоубийство.
- Здрасьте! Вот это мило! - вытаращил глаза физик. - Почему именно мне отводится столь ужасная роль заплечных дел мастера?
- Потому что вы меня поддерживаете и уверены в успехе, как я сам. Вы оптимист, а доктора постоянно заносит в негативную сторону. Родится монстр! Вырастут бивни! Полезу на деревья! А если обернусь гением? Начну слагать стихи, как Шекспир, писать картины подобно Рембрандту и сочинять музыку, достойную Чайковского? Вас гложет зависть, Макс, поэтому вы и отказываетесь. Вдруг замухрышка Грег превратится в сказочного принца? Что тогда станет с вашей совестью?
- Вы неисправимы, Фрэнк. Делаете вид, будто не понимаете меня, хотя вам все прекрасно понятно. Вы вымогаете...
- Себе превращение в сказочного принца, - закончил Уваров.
- Не острите! Я не шучу! - взвизгнул Эдерс, но уже как-то неуверенно.
- И мы не шутим, наш милый доктор. Мы вас просим как единственного волшебника, даже, если хотите, умоляем снизойти...
- Пропадите вы пропадом! - Эдерс засунул кулаки в карманы брюк и выпятил круглый животик. - Я умываю руки. Будь что будет. Вы с физиком затравили меня, загрызли, затюкали и загнали в тупик. Это нечестно, неблагородно и уж, во всяком случае, не по-товарищески. Вы создали искусственное большинство. Вероятно, с этой целью и Мартина сплавили - он бы взял мою сторону. Не даете мне открыть рта! А вам, Уваров, я этого...
- Никогда не прощу! - закончил физик с пафосом, закатил глаза и захохотал. - Если вы, доктор, сейчас же не согласитесь, - он схватил со стола прибор РУ, - я вас раздену и, как сказано в одной басне, голым в Африку пущу. Благо она близко.
- Я умываю руки, - повторил Эдерс и задрал подбородок. - Подчиняюсь насилию, но оставляю за собой моральное право: если, дай-то бог, все кончится благополучно - в течение недели будете поочередно чистить мои туфли и подавать в постель утренний кофе со сливками и свежими булочками.
Грег и Уваров переглянулись и ответили хором:
- Согласны! Обещаем!
- Считайте, почти уговорили, - Эдерс вытер лоб, - но не воображайте, что испугали вашими угрозами - иду на безрассудный риск ради науки и любви к ближнему или, как нынче часто пишут газеты, ради всего прогрессивного человечества. Но если случится несчастье - наложу на себя руки. Кстати, он вытаращился на прибор РУ, - покажите, как действует эта штука.
- Для вас с превеликим удовольствием. - Уваров направил на него объектив.
- Вы с ума сошли! - Доктор всплеснул ладонями. - Не на мне.
- Извольте. - Уваров отвел прибор в сторону. - Видите, над объективом-вибратором четыре кнопки, закрытые прозрачными колпачками.
- Раньше их было три, - вставил Грег.
- Верно. На старой модели их три. Тот прибор не работал в режиме "усыпление".
- А колпачок зачем? - спросил Эдерс.
- Чтобы не нажать случайно: при ношении, падении или еще чего. Это своеобразный предохранитель. Там есть и другой - прежде чем утопить кнопку, ее надо развернуть пальцем на 90 градусов по часовой стрелке. Теперь, как он действует. Смотрите, белая - раздевание. - Он навел прибор на штору. - Нажимаю.
Репсовая, в оранжевых и зеленых разводах, штора мгновенно словно растаяла. Какой-то миг казалось, вместо нее реет невесомое мутное облачко пыли, но и оно тут же пропало.
- Все, - сказал Уваров. - Если бы это был костюм, человек предстал бы обнаженным. Без всякого вреда для здоровья. Дальше - черная кнопка "усыпление". - Он направил объектив на сидящую на площадке собаку. Нажимаю.
Джерри, это была она, лениво повалилась на бок. Рекс в недоумении потянулся к ней, втянул воздух носом, но тут же сам упал сверху.
- Что вы делаете? - закричал доктор и бросился к животным.
- Остановитесь, - Уваров схватил его за рукав. - Им ничто не грозит. Они крепко спят, сейчас мы их поднимем.
- Ох, господи, склероз. - Доктор остановился. - Совсем заморочили мне голову. Я же в этом режиме использовал прибор сам. Будите их.
Уваров надавил на зеленую кнопку. Собаки как ни в чем не бывало поднялись, потянулись, выгнув атласные спины, и снова улеглись.
- Обратите внимание, они даже не удивились, что только что лежали, прокомментировал Уваров. - Если бы я их не разбудил, проспали бы сном праведников час-полтора, а затем благополучно проснулись бы сами.
- А это? - доктор потянулся к красной.
- Осторожно! Ликвидатор. Когда-то его машинально и беззаботно задел наш друг, и кончилось печально. Правда, я его усовершенствовал. Сейчас он действует не взрывом патрона - короткое замыкание расплавит прибор в доли секунды. Думаю, так лучше, меньше шума и безопаснее для окружающих.
- А диск и шкала на обороте? - спросил Грег. - Прежде я их не видел, вернее, скорее всего не заметил.
- Точно. Их не существовала - подтвердил Уваров. - Здесь нанесены числа: 35, 42, 51. Первая частота превратит в ничто живое. Я ее испытал на метровом варане. Исчез, лишь следы лап и брюха остались на песке. Вторая развеет любое каменное, кремневое, бетонное или силикатное препятствие. Третья - обратит в пыль металл или изделие из него. Для последней имеется еще и своя шкала, на ней устанавливают частоту для определенного вида. Скажем, для стали одна, для меди другая.
- Понятно, - прошептал доктор. - Ужас. Просто ужас. Уму не постижимо, какое варварство. До чего может докатиться человек в своих низменных устремлениях.
- При чем тут варварство? - возразил Уваров. - Это изумительное и нужное открытие, значение которого трудно переоценить. Это равноценно атомной или термоядерной реакции: можно строить электростанции, а можно создавать бомбы.
- Ладно. Ну его к шутам, спрячьте от греха. - Эдерс боязливо отстранился. - Безопасен он или нет, но подобные вещи вызывают у меня омерзение и внутреннюю дрожь. Уберите.
Уваров вложил прибор в небольшой футляр.
- Продолжим? - Грег собрал разбросанные по столу листки. - Как только Мартин доставит необходимое, начнем готовиться к эксперименту. Надеюсь, вас больше не придется уговаривать, доктор?..
Лабораторию оборудовали на втором этаже, где раньше размещался кабинет профессора. Там не оставили почти никакой мебели, тщательно вытерли пыль, продезинфицировали вещи и вымыли полы.
Грег лежал на кушетке, по горло закрытый простыней. На лбу и глазах марлевая повязка, искалеченная рука, откинутая под прямым углом к телу, покоилась на подставке. Над ним возвышалось устройство, напоминающее большой фотоувеличитель. На высоте двух метров висел рефлектор, похожий на кварцевую лампу. В комнате уже успел воцариться запах лекарств. Эдерс и Уваров в белых халатах чинно стояли по обе стороны кушетки, в изножье на стуле примостился Мартин.
- У вас все готово? - Доктор скосил глаза из-под маски.
- Все, - торопливо и почему-то шепотом ответил физик.
- Ну, начинаем.
- Включаю общее облучение, - щелкнул тумблером Уваров. Лицо побелело, резче проступили веснушки, руки мелко дрожали.
Вверху тихо и тонко, словно оса, зажужжало. Рефлектор засветился необычайно красивым фиолетово-лиловым светом. Он, будто шар плазмы, висел в воздухе, переливался, менял тона и оттенки, еле слышно потрескивал.
- Что чувствуете, Фрэнк? - Щеки доктора лоснились, на ресницах и кончике носа повисли капельки, губы тряслись.
- Ничего, - пробубнил Грег. - Абсолютно ничего.
Доктор заглянул в блокнот.
- Так и должно, - сказал удовлетворенно и незаметно перекрестился.
- Доктор, - укоризненно прошептал Уваров, - вы же атеист, а бог...
- Черт с ним, с богом, - отмахнулся Эдерс. - Первые полчаса, наверное, не возникнет никаких ощущений. Затем постепенно тело заполнит приятная теплота. Так мне подсказывает интуиция. Смайлс это определял по термометру, Рекс же не делился своими ощущениями.
- Доктор, - укоризненно прошептал Уваров, - вы же атеист, а бог...
- Черт с ним, с богом, - отмахнулся Эдерс. - Первые полчаса, наверное, не возникнет никаких ощущений. Затем постепенно тело заполнит приятная теплота. Так мне подсказывает интуиция. Смайлс это определял по термометру, Рекс же не делился своими ощущениями.
- Он мог повилять хвостом, - хмыкнул русский.
- Следите лучше за приборами, кинолог.
- Давление в пределах нормы, температура тридцать семь и пять, покорно ответил физик.
- Ох, связался я с вами, - вздохнул доктор.
- Чувствую тепло, - хрипло произнес Грег. - Невесомое, я бы сказал, нежное...
- Первое общее облучение продлится двенадцать часов. Вы помните - в это время вставать нельзя?
- Помню. Для того вы и терзали меня, промывая желудок и ограничивая в питье и еде?
- И чтобы не отвлекать силы организма на пищеварение. В вас сейчас происходят удивительнейшие явления. Эти процессы, дремавшие в клетках миллионы-лет, теперь начинают пробуждаться, оживать и действовать по своему назначению. Вы, словно эмбрион, проходите все стадии эволюции. И вот на той из них, на которой организму была еще присуща способность регенерации, облучение прекратится. После того, как организм обретет способность к регенерации, начнется восстановление утраченных органов. Образуются ткани, в них, словно корни растений, станут разветвляться нервы и сосуды. Едва члены обретут нормальные размеры и зафункционируют, повторное облучение вернет организм в состояние, соответствующее нашему веку. В начале процесса руку поместим в полиэтиленовый футляр, на глаз наденем повязку, и Грег сможет вставать и ходить. Конечно, недолго. Сделает, что положено, и снова в постель.
- В третий раз облучать не будем?
- Нет. Сначала двенадцать часов. Затем пауза в две-три недели. Как заметим - кисть восстанавливается, сделаем несколько стимулирующих инъекций по рецептам Смайлсов. В это время ему следует усиленно и калорийно питаться. Как только конечность придет в норму, произведем снова облучение в течение двенадцати часов.
- Для того чтобы остановить процесс?
- Он остановится сам. Генетический код не позволит ему продолжаться дальше - органы ведь достигли естественных размеров. Облучение нужно, чтобы вырвать организм из стадии ящера - млекопитающего и вернуть в стадию гомо сапиенса.
- А глаз? - с надеждой спросил Грег.
- По этому поводу в работах Смайлсов ничего не сказано. Есть упоминание о восстановлении желудка, скажем, если вам при язве или травме удалили его часть, почки, легкого и некоторых других органов.
- Они тоже целиком восстанавливаются? - с сомнением спросил Уваров.
- Смайлсы утверждают - да, - подтвердил Эдерс. - Что касается глаза, мы идем вслепую. Это иная стадия - того уровня, когда имелись зачатки третьего глаза - ее мы постараемся нащупать, медленно перемещая организм из одной в другую. Как обнаружим - что-то началось, задержимся. Мне думается, организм утратил эту способность раньше, но все происходило плавно, без резкой грани.
- Вы там не чувствуете чего-либо?
- Кроме тепла во всем теле и глазнице, ничего, - ответил сонно Грег.
- Тогда лежите спокойно, ни о чем не думайте, расслабьтесь, постарайтесь заснуть. Смайлс, например, давал собаке снотворное.
- Может, и ему дать? - спросил Уваров.
- Не стоит. Смайлс делал это потому, что псу же не скажешь: лежи, не двигайся и спи. Обойдемся. У ложа буду дежурить неотлучно. Понадобится, вы меня подмените.
- Слушаюсь, доктор. Но мне бы тоже хотелось присутствовать, любопытно. Можно?
- Конечно, - кивнул Эдерс. - Записывайте все, что происходит. С точной датой, временем, симптомами. К сожалению, мы лишены возможности делать постоянно тщательные анализы крови, мочи и так далее, да и анамнез я провел спустя рукава. Придется довольствоваться тем, что есть.
- Доктор, - Уваров с интересом взглянул на Эдерса, - мне всегда представлялись хирурги эдакими волевыми, хладнокровными людьми, а вы...
- Не путайте хладнокровие с равнодушием - раз, - перебил доктор. Потом, сейчас я занимаюсь не хирургической операцией, в чем хорошо разбираюсь и чему обучен, а совершенно другой, почти не знакомой мне. Обобщающий же портрет идеального врача, мне думается, очень точно определил Гиппократ. Он говорил: "...Врач-философ равен богу. Да и немного в самом деле различия между мудростью и медициной, и все, что ищется для мудрости, все это есть и в медицине, а именно: презрение к деньгам, совестливость, скромность, простота в одежде, уважение, суждение, решительность, опрятность, изобилие мыслей".
Грег покосился на доктора и буркнул:
- Ученые у них - поэты и романтики, врачи - философы и мудрецы, одни мы, сыщики...
- Замолчите! - не дал ему договорить Эдерс. - Иначе как вот отключу...
Спустя шесть часов, когда доктор спустился перекусить, из комнаты Грега донесся испуганный голос Уварова:
- Доктор! У него появилось жжение!
- Где? - Эдерс, жуя, влетел в комнату. - Где появилось? Что жжет?
- В глазнице и в руке, - слабым голосом произнес Грег. - Но скорее не жжение, а зуд, как при щекотке, в глазнице больше. - На носу Грега блестели капельки. - Причем и в больном, и в здоровом глазу.
- Все правильно. Оба глаза связаны воедино, процесс касается обоих. Так и должно быть.
- А здоровый не вывалится?
- Не знаю. Вы понимаете, не _зна-ю_! - произнес раздельно и с раздражением. - Но вряд ли. Чаще на здоровый орган переносится болезнь, а не наоборот.
- Доктор! - удивленно прошептал Грег. - У меня ноет челюсть.
- Какая еще челюсть? - встрепенулся Эдерс.
- Верхняя. Будто в ней копошится и царапается муравей.
- Откройте рот. Быстро. Пошире!
Грег разинул рот. В верхней челюсти не хватало зуба.
- Господи! - вскричал Эдерс. - Какой же я тупица, жалкий лекаришка, не сообразил такой простой вещи. Ведь у него восстанавливаются все утраченные части. Вы понимаете, все-е. Нет ли еще чего, недостающего?
- Остальное вроде в наличии, - неуверенно произнес Грег.
- Как данные? - Доктор повернулся к Уварову.
- Температура тридцать восемь, остальное в норме.
- Так и следует, - удовлетворенно кивнул Эдерс. - В организме идут сложные процессы, они и вызывают реакцию. Могут возникнуть ощущения, о которых мы и слыхом не слыхали.
- Зудит сильнее, - прохрипел Грег. - Причем везде, в зубе тоже, вернее, в десне. К чему бы это?
- Так надо! Отстаньте! Боже, каким вы были паинькой, когда я вас лечил в клинике. Лежали смиренно...
- Ладонь зачесалась, - не обращая внимания на причитания Эдерса, произнес деловито Грег. - Терпенья нет. У-у-у.
- Какая ладонь? - Доктор наклонился над пациентом.
- Та, которой нет, - обыденно ответил Грег. - Нет, а зудит.
- Это хорошо. - Эдерс воздел руки к потолку. - Прямо прекрасно, замечательно. Вы понимаете, - взглянул с торжеством на физика, раздражаются окончания нервных волокон от предплечья к ладони и далее к фалангам пальцев, скоро начнется их рост.
- Во-во! - поддакнул Уваров. - Моя бабушка говорила: раз чешется, значит, заживает.
- Идите вы со своей бабушкой, - начал Эдерс.
- Точно. Пальцы зашевелились, - Грег хотел привстать. - Я их чувствую, доктор. Вы понимаете, чувствую!
- Лежать! - рявкнул Эдерс так, что зазвенели на столе мензурки. Пальцы не могут шевелиться, их нет и в зачатке - это так только кажется.
Грег плюхнулся на подушку.
- До конца облучения осталось пять минуточек, - доложил физик.
- Приготовьтесь вырубить общий облучатель. Как выключите, одновременно дайте напряжение на индивидуальное облучение руки и глаза.
- Время! - восторженно крикнул Уваров и щелкнул тумблерами. Фиолетово-лиловое свечение словно втянулось внутрь рефлектора. По-комариному пронзительно зазвенело облучение на руку и глаз.
- Теперь процессы идут локально. Органы обрели свойства регенерации. Местное облучение стимулирует восстановление в районе травм. Как дела, Грег?
- Защипало в глазнице, - он поколебался, - и в челюсти.
- А в руке?
- Как и раньше.
- Понадоблюсь, позовите, буду у себя. - Уваров пошел к двери.
- Позову. Ступайте...
Утром Уваров тихонечко приоткрыл дверь в комнату Грега. В полумраке пахло озоном и нагретой изоляцией проводов. Эдерс сидел в кресле, вытянув ноги, сложив на животе ладони, опустив веки, словно зачарованный, повторял, покачивая головой:
- Господи боже мой. Что же творится, уму не постижимо.
- Что случилось? - встревожился физик.
Эдерс открыл глаза.
- На месте травмы образовалась опухоль - это начало формирования кисти. Вы представляете? В какое время живем? При каком событии присутствуем? Я отказываюсь верить и понимать, не доверяю собственным глазам. Будто все творится в каком-то фантасмагорном мире, куда удалось случайно заглянуть.
- А из этой опухоли не образуются ласты или копытце? - спросил Уваров и тотчас пожалел.
Доктор, уперев ладони в подлокотники кресла, начал медленно приподниматься. Лицо побагровело. Взгляд сделался неподвижным и зловеще уперся в физика. Уваров в страхе отпрянул.