Медвежонок Паддингтон. С любовью - Майкл Бонд 3 стр.

Мистер Крубер заметил, что медведя так просто не проведёшь, но это, по-моему, неправда: я ведь провёл по лабиринту не только его, но и самого себя!

Письмо № 9

Лондон,

улица Виндзорский Сад,

дом 32

Дорогая тётя Люси!

Я тебе ещё про это не писал, но несколько недель назад я открыл собственный СЧЁТ В БАНКЕ!

Предложил мне это сделать мистер Браун, а он в таких вещах разбирается. Он сказал, что держать свои сбережения в чемодане легкомысленно, даже если в нём и есть потайной кармашек. Об этом рано или поздно прознают. Гораздо благоразумнее положить деньги в банк и больше ни о чём не беспокоиться. А самое замечательное состоит в том, что пока деньги лежат в банке, их не только никто не украдёт, но к ним ещё прибавляется такая штука, которая называется «процент», – в смысле, денег всё время становится больше.

В одном мистер Браун оказался прав. Я очень скоро про это забыл – и, кроме прочего, боюсь, забыл рассказать тебе про такое важное событие.

Неприятности начались на прошлой неделе, когда я услышал в доме у Браунов разговоры о том, что мы все вместе поедем в отпуск. Вот я и подумал: они столько для меня сделали хорошего – нужно бы снять со счёта немного денег и тоже поучаствовать в расходах.

Мне очень хотелось как можно скорее осуществить этот замысел, поэтому на следующее утро я, встав, сразу же принял ванну и отправился в ближайшее отделение банка Флойда.

В банке я оказался первым посетителем, и дяденька за стойкой даже не заметил меня, пока я не снял шляпу. Я стал нашаривать под ней свою сберегательную книжку, дяденька разглядел, что сверху на ней лежит кусок булки с мармеладом, и, кажется, совсем не обрадовался.

– Разве можно так обращаться со сберегательной книжкой банка Флойда? – возмутился он.

Я объяснил, что всегда держу в шляпе кусок булки с мармеладом на всякий пожарный случай, а потом спросил, сколько процентов набежало на мой вклад; дяденька стал смотреть в компьютере, а я остался ждать.

– Десять пенсов, – сообщил он наконец.

– Десять пенсов! – повторил я и смерил его суровым взглядом.

Я просто не верил своим ушам – на десять пенсов в отпуск явно не уедешь; тогда я спросил, сколько всего денег у меня на счету.

– Пять фунтов двадцать пять пенсов, – ответил дяденька. – Могу их вам вернуть, если хотите.

И он подтолкнул ко мне по стойке одну бумажную купюру и несколько монеток.

Да, тётя Люси, я никак не ожидал, что всё окажется так ужасно. Несколько минут назад я не верил своим ушам, а теперь не верил своим глазам.

Мало того что на купюре стоял другой номер, а на монетках – другие даты выпуска, не те, которые были на моих, купюра ещё и оказалась совсем старая, помятая, а монетки – тусклые; мои же ярко блестели – я их постоянно чистил, как и свои перуанские сентаво.

– Я не эту купюру вам отдавал! – сказал я. – А у вас в книжке написано, что вы обязуетесь вернуть деньги в лапочку по первому требованию.

– Не в лапочку, а вкладчику, – поправил меня дяденька. – Это совсем другое дело. И мы не обязывались вернуть вам ту же самую купюру.

Оставалось только одно. Мистер Крубер любит повторять: возникла проблема – нужно идти к самому главному, а скажут «нет» – стоять на своём. Поэтому я попросил позвать мистера Флойда, и знаешь, что мне ответил дяденька?

– Простите, сэр, но человек с таким именем у нас не работает. А про вашу купюру и не скажешь, где она теперь! Может быть, её и вовсе не существует. Купюры, да будет вам известно, иногда сжигают.

Тут я уж совсем перепугался. Вышел на улицу, добежал до телефонной будки и набрал 999.

Очень милая тётенька спросила меня, что мне нужно: полицию, пожарных или «скорую помощь»? Я ответил – всех сразу, пожалуйста, но главное – пожарных!

Словом, оказалось, что хранить деньги в банке – дело непростое. Не вдаваясь в подробности – как любит говорить в таких случаях мистер Браун, – скажу, что всё, по счастью, кончилось хорошо. Когда переполох улёгся, мне дали совершенно новую купюру, а полицейский даже пожал мне лапу.

– Побольше бы таких медведей – и порядка было бы больше, – сказал он. – Если бы каждый, завидев что-то подозрительное, устраивал такой тарарам, у нас, в конечном итоге, было бы куда меньше работы.

Видимо, у него когда-то тоже были неприятности с банковским счётом, так что я сразу понял, что не один такой.

Письмо № 10

Лондон,

улица Виндзорский Сад,

дом 32

Дорогая тётя Люси!

Боюсь, это письмо я буду писать стоя, потому что вчера у Джуди в школе был спортивный праздник – у них как раз закончилась четверть – и мне пришлось скакать верхом на лошади.

Джуди заранее извинилась за то, что собирается задействовать меня «на полную катушку», – я уже подумал, что понадобится что-то шить, а это совсем не так просто, если у тебя лапы. Но оказалось, что я буду участвовать в одной штуке, которая называется «конные состязания».

Джуди почему-то решила, что раз я родом из Южной Америки, то умею ездить верхом. Пришлось ей объяснить, что Южная Америка очень большая и она, наверное, имеет в виду Аргентину, где живут знаменитые наездники-гаучо, а сам я даже не знаю, с какого конца на лошадь садятся.

– Вот так так! – огорчилась Джуди. – Ты только моей учительнице по географии не говори. Ладно, я запишу тебя в первый заезд, на Чёрной Красавице. Мы собираем деньги на новый школьный бассейн, и почти все гости – и родители, и остальные – решили сделать ставку именно на тебя. А судьёй выступает знаменитый олимпиец Рад Чизмен. А ещё я столько про тебя рассказывала другим девочкам, что они просто ужасно хотят, чтобы ты победил!

Нельзя же было после всего этого её подвести.

Ты бы слышала, как зрители завопили, когда я забрался в седло, – но они завопили ещё громче, когда я тут же свалился с другой стороны.

А потом они завопили в третий раз, совсем оглушительно, когда я снова сел в седло, носом к хвосту. Кажется, они подумали, что я нарочно решил их посмешить.

Вопли скоро перешли в стоны, потому что мистер Чизмен присудил мне четыреста пятьдесят два штрафных очка за то, что Чёрная Красавица сбила все барьеры. А я так и не понял, зачем их вообще там поставили. По-моему, лошадь ни в чём не виновата.

Ну а в довершение всего Чёрная Красавица ещё развернулась и наступила на любимый цилиндр мистера Чизмена, который лежал на земле, – мистер Чизмен собирался надеть его, когда будет вручать призы.

Когда говорят «чиз», обычно улыбаются. По-моему, у этого судьи неправильная фамилия. Выглядел он точь-в‑точь как мистер Карри, вставший не с той ноги.

По счастью, миссис Бёрд привезла с собой целую корзину всяких лакомств, и мы устроили замечательный пикник. Там оказалась целая куча бутербродов: с огурцом, сыром, ветчиной, ливерной колбасой; ещё была всякая всячина, из которой можно было сделать салат по своему вкусу, а на сладкое – меренги.

Вот только я так разволновался, что плохо понимал, что кладу в рот, и даже меренги миссис Бёрд, обычно такие воздушные, что просто тают во рту, показались мне какими-то твёрдыми – я их едва разжевал.

Джуди записала меня на последнее состязание. Оно называлось «догоняйка», хотя, честно говоря, мне совсем не хотелось никого догонять.

Впрочем, как потом выяснилось, я зря волновался.

Когда я снова забрался в седло, Чёрная Красавица преобразилась как по волшебству. Не помню, что я шепнул ей в ухо, но потом пришлось зажмурить глаза и держаться крепко-крепко, потому что она ринулась с места, как порыв ветра, и буквально перепархивала через все препятствия. Остановить её было невозможно, я только слышал, как вокруг будто бушует море. Отовсюду звучали вопли: «Молодец, мишка! Так держать!»

Словом, я восстановил свою репутацию после утреннего поражения; мы бы, наверное, прыгали очень долго, но мистер Чизмен пришёл мне на выручку и несколько раз дунул в свисток.

– В жизни не видел ничего подобного! – объявил он, помогая мне слезть с лошади, а потом добавил ещё что-то вроде «в лоб я провалился» и умчался прочь, как будто опаздывал на поезд.

После этого ко мне подошла с поздравлениями Диана Риджвей, лучшая наездница школы.

Правда, задержалась она всего на пару секунд, потому что тут мисс Гримшо, директриса, тоже захотела меня поблагодарить.

– Какое мастерство! – воскликнула она. – Вы просто умница, и эти деньги полноводной рекой вольются в наш бассейн!

– Какое мастерство! – воскликнула она. – Вы просто умница, и эти деньги полноводной рекой вольются в наш бассейн!

По-моему, она хотела ещё что-то сказать, но почему-то вдруг прошептала «извиняюсь» и быстро куда-то ушла.

Жаль, я не захватил свою особую печать, потому что все захотели взять у меня автограф; по счастью, вели они себя очень вежливо, не задерживались и не задавали вопросов.

А миссис Бёрд тем временем складывала в корзину остатки еды.

– Да что же это такое?! – воскликнула она. – Я ведь привезла из дома чеснок. Не несколько долек, а целую головку, и она куда-то подевалась. Что с ней могло произойти? И почему осталась несъеденная меренга?

Брауны переглянулись – видимо, сообразив, что случилось на самом деле.

– Похоже, Чёрная Красавица пыталась сбежать от запаха чеснока, – сказала миссис Браун.

– Да, очевидно, я по ошибке съел эту головку, – сознался я. – То-то мне показалось, что меренга не такая вкусная, как обычно.

– Не такая вкусная! – повторил мистер Браун.

– Похоже, у мишутки голова была занята другим, – вступилась миссис Бёрд и протянула мне оставшуюся меренгу. – Право же, он ни в чём не виноват. Вот только давайте-ка по дороге домой держать окна машины открытыми.

Знаешь, такого замечательного предложения я ни от кого не слышал за весь этот долгий день.

Письмо № 11

Лондон,

улица Виндзорский Сад,

дом 32

Дорогая тётя Люси!

С тех пор как я приехал в Англию, я много раз слышал, как люди говорят: молния не ударяет дважды в одно и то же место. Уж и не знаю, правда это или нет. Знаю одно: в случае со школьными спортивными праздниками – неправда. За эту неделю я побывал уже на двух.

В этом, если подумать, нет ничего удивительного. Каникулы во всех школах начинаются примерно в одно и то же время, и раз уж я поехал на спортивный праздник к Джуди, не мог же я не поехать к Джонатану. Там всё было совсем по-другому. Никаких лошадей и сборов денег на новый бассейн: у них в школе играли в крикет, а деньги собирали на строительство нового крикетного павильона.

Мистер Браун был капитаном команды выпускников (или «старых учеников»), а против них выступала команда шестиклассников; судил матч Альф Дакем, знаменитый игрок, известный своей исключительной честностью.

По приезде, вслушиваясь в разговоры, я подумал было, что один из игроков команды мистера Брауна ни до чего не достаёт; я уже разволновался – вдруг он вовсе не достанет до мяча, но потом разобрался, что, оказывается, им просто не хватает одного игрока – он в самый последний момент не смог приехать.

Я, разумеется, и вообразить не мог, что меня пригласят на его место, тем более что до меня долетели слова директора школы: «Его даже старым медведем не назовёшь, а уж старым учеником и подавно».

А Джонатан возьми да и скажи ему в ответ: «Ну пожалуйста, сэр. Он очень любит пробовать всё новое, а в крикет он ещё никогда не играл».

Миссис Бёрд, наверное, была права, когда сказала, что он просто не хочет ни в чём уступить сестре.

Так что я не успел даже присесть, а вместо этого оказался на какой-то штуке, которая называется «боковая линия», – стою и жду, что будет дальше. По счастью, в шляпе у меня был на всякий пожарный случай припрятан кусок булки с мармеладом – именно поэтому я и пропустил первый мяч. Могли бы, вообще-то, и подождать, пока я доем.

Больше до перерыва мяч до меня не долетал, а перед перерывом шестиклассники объявили, что выигрыш будет за ними, если мы с выпускниками не наберём до конца дня сто пятьдесят очков.

Ещё в самом начале игры учитель физкультуры нашёл пару старых наголенников и разрезал их пополам, чтобы мне было что надеть, когда я буду ловить мяч. Это, конечно же, было очень любезно с его стороны, вот только я не понимал, как в них бегать, потому что лапы совсем не сгибались в коленях. Наверное, именно поэтому медведи почти никогда не играют в крикет.

В общем, обстановка в старом павильоне делалась всё мрачнее, и я понимал, почему в школе хотят построить новый, повеселее. Даже миссис Бёрд, которая в самом начале созналась, что ровно ничего не понимает в крикете, чувствовала, что дело дрянь.

– Надеюсь, Паддингтон заработает им хоть несколько очков, – пробормотала она, поднимая глаза от вязанья.

– Он – последний бэтсмен, – покачал головой Джонатан, – а очков им нужно целых двадцать, так что я сильно сомневаюсь. Тем более что подавать будет Громила Ноулс, самый крутой боулер из всех шестиклассников. Лупит он сильно, так что Паддингтон ничего даже заметить не успеет. Да и бегает как скоростной поезд. Ну вот… папину калитку сбили!

Я поспешил на линию, хотя особенно спешить всё равно не получалось.

– Удачи, Паддингтон, – ободрил меня мистер Браун, проходя мимо. – Запомни главное: следи за мячом, а потом, что бы ни случилось, не опускай биту. Заметь, куда капитан поставил игроков. Там один из игроков слева – полный неумёха, он уже устроил им два мёртвых мяча.

– Будешь готов – говори, – сказал Альф Дакем, когда я дошёл до калитки.

– Я уже готов, мистер Дакем, – ответил я. – Вот только немножко боюсь мёртвого мяча.

Говоря по-честному, выражения лица Громилы Ноулса я испугался даже сильнее, поэтому покрепче сжал биту и зажмурил глаза. Потом раздался громкий топот, и тут же биту чуть не выбили у меня из лап. Зрители громко завопили.

Я открыл глаза – и увидел настоящее чудо. Судя по всему, мяч улетел за боковую линию, причём туда, куда никто не ожидал.

Громила Ноулс сердито таращился на меня.

– Я не могу подавать, если он прячется за наголенниками, – заявил он сварливо. – Я бэтсмена-то не вижу, а уж калитку и подавно.

Мистер Дакем жестом приказал ему встать на место.

– Каждый имеет право играть в собственном стиле, – сказал он строго. – В том числе и этот юный медведь.

После этого они довольно долго искали мяч, время уходило, а когда игра возобновилась, всё повторилось снова. Я зажмурил глаза, раздался топот ног, бита едва не выпала у меня из лап, а потом до меня донёсся рёв зрителей.

Похоже, на сей раз мяч улетел совсем в другом направлении, но всё равно – за пределы поля; Громила Ноулс от злости приплясывал на месте.

– Да вы на него посмотрите! – возмущался он. – Он биту держит не так, как положено! Вогнутой стороной наружу! Да и не отбивал он мяч. Это я попал прямо в биту.

– У медведя свой стиль игры, – настаивал мистер Дакем, показывая, что я заработал ещё шесть очков. – В правилах ничего не сказано о том, как именно нужно держать биту.

Тебе, наверное, интересно, кто же в конце концов выиграл. Всё так сильно запуталось, что даже Громила Ноулс признал: лучше уж согласиться на ничью, а мистер Дакем предложил мне уйти из спорта на пике формы, поскольку мало кто из бэтсменов может похвастаться таким средним результатом.

Миссис Бёрд сказала, что он очень хороший человек: понятно, почему он славится своей честностью. Я теперь думаю – может, и она научится играть в крикет!

Письмо № 12

Лондон,

улица Виндзорский Сад,

дом 32

Дорогая тётя Люси!

Ты просто не представляешь, что тут у нас было на прошлой неделе. Чтобы отметить возвращение Джонатана и Джуди домой на летние каникулы, мистер Браун повёл нас в театр. Я, как ты знаешь, в театре прежде не бывал, – а после того, что случилось, вряд ли попаду туда ещё раз.

Я слышал, как мистер Браун заказывает по телефону билеты: выходило, что мы будем сидеть в луже. Я немножко испугался: мне ведь не хотелось промочить своё пальтишко во время представления. Но потом оказалось, что речь шла не про лужу, а про ложу – это такое маленькое помещение высоко над сценой и там совершенно сухо.

Странный всё-таки английский язык. Поменял всего одну букву – и слово уже значит что-то совсем другое. Поди тут не запутайся.

В первый момент меня отказались впускать в театр, потому что я принёс с собой чемодан. Как ты знаешь, я всегда ношу его с собой. Я открыл его и показал, что внутри ничего нет, только несколько кусков булки с мармеладом. Потом я посмотрел очень суровым взглядом – и меня впустили.

Тут я вспомнил одну историю, которая случилась, когда я помогал мистеру Карри чинить водопровод. Он дал мне молоток, показал загогулину на трубе и сказал: «Когда я кивну головой, бей по ней».

Слышала бы ты, какой он поднял шум, когда я именно так и сделал – стукнул его по голове!