Зато вчера где-то далеко за нашей кормой гремела канонада и вздымались в небо столбы дыма. Несколько раз рвануло так сильно, что весь мой предыдущий фронтовой опыт сказал мне, что сражение там идет нешуточное.
Сегодня утром нас нагнали победители – два слегка потрепанных русских легких крейсера и шесть эсминцев. А немецкие корабли, первоначально числом почти вдвое превосходившие русскую эскадру, как нам сообщили, пошли на дно. Еще один русский крейсер, примерно вдвое крупнее водоизмещением предыдущих, шел в арьергарде на значительном удалении от конвоя. На таком расстоянии было трудно разглядеть что-либо даже в мощный бинокль.
Говорят, что группа германских эсминцев собралась атаковать конвой, подкравшись сзади, и узнавшие об этом русские устроили им классическую засаду, превратив охотника в жертву. Интересно, как можно устроить засаду в море? Как только окажусь в Мурманске, так сразу займусь этой историей. Надеюсь, что лежащее у меня в бумажнике приглашение Сталина откроет передо мной любые двери…
12 марта 1942 года, поздний вечер. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина.Присутствуют:
Верховный главнокомандующий Сталин Иосиф Виссарионович
Генеральный комиссар ГБ Берия Лаврентий Павлович
Начальник Генштаба генерал-лейтенант Василевский Александр Михайлович
Командующий АДД генерал-майор Голованов Александр Евгеньевич
– Итак, товарищи, приступим, – сказал Верховный Главнокомандующий, бесшумно прохаживаясь по пушистому мягкому ковру. – Товарищ Василевский, доложите обстановку.
Генерал-лейтенант Василевский кивнул: – Положение на фронтах складывается для нас достаточно благоприятно. Наша стратегическая дезинформация по поводу наступления Западного фронта вполне удалась.
– Гитлер и его хваленые генералы опять остались в дураках, – заметил Сталин, – и это очень хорошо. Должен напомнить, что еще совсем недавно в дураках оставались наши генералы, и нам даже пришлось решать, что это – случайность, или чей-то злой умысел. Не так ли, товарищ Берия?
– Так точно, товарищ Сталин, – блеснул стеклами пенсне Генеральный Комиссар госбезопасности, – некоторые сомнения не рассеялись и по сей день. Показания, данные следствию бывшим адмиралом Октябрьским и генералом Козловым, недвусмысленно указывают на нездоровые настроения среди некоторой части высшего командного состава РККА и РККФ. Могу сказать, что…
– Погоди, Лаврентий, – прервал Верховный Берию, – не сейчас. Не надо торопиться с выводами. Следствие должно быть одновременно скрупулезным и, как бы это сказать, – незаметным. С одной стороны, мы должны вычистить из рядов Красной армии всех дураков и предателей, а с другой стороны – нельзя нанести вред боеспособности наших армии и флота. А то, ты ведь знаешь, есть у тебя любители арестовывать всех подряд, а уж потом разбираться. Так и передай своим держимордам, что в случае выявления фактов нарушения социалистической законности карать их будем беспощадно. И хватит об этом! – Сталин посмотрел на Начальника Генерального Штаба: – Продолжайте, товарищ Василевский. Каковы ваши дальнейшие планы?
– Кхм, – только и смог сказать генерал-лейтенант. – Товарищ Сталин, после успешного проведения контрнаступления под Москвой, а также Крымской, Донбасской и Ленинградско-Псковской наступательных операций, мы израсходовали почти все стратегические резервы. Кроме того, в тылу наших войск до сих пор остаются окруженные группировки немецких войск, сковывающие значительные наши силы. Генеральный штаб считает необходимым в первую очередь заняться ликвидацией девятой армии генерала Моделя, окруженной на стыке Калининского и Западного фронтов…
– Хорошо, – Сталин взмахнул рукой с зажатой в ней трубкой, и снова прошелся по кабинету. – Интересно, какие аргументы вы, товарищ Василевский, приведете в пользу именно такого варианта развития событий? Почему, к примеру, не начать с Демянского, или Шлиссельбургско-Синявинского котлов? Кроме того, большое количество «диких» немцев до сих пор бродит в треугольнике между Новгородом, Любанью и Гатчиной.
Василевский на минуту задумался, потом ответил: – Контроль над Ржевским железнодорожным узлом значительно улучшит позиции Калининского фронта, и, в то же время, другие окруженные группировки находятся в стороне от нужных нам транспортных узлов, и не оказывают серьезного влияния на наше фронтовое снабжение. За исключением Шлиссельбургско-Синявинской группировки, остальные немецкие окруженцы не имеют снабжения со стороны своего командования и вскоре будут вынуждены капитулировать. Операция по ликвидации Ржевского котла должна предотвратить растаскивание сосредоточенных под Смоленском немецких резервов. Пусть думают, что после ликвидации группировки Моделя наше наступление на Смоленск все-таки состоится. Это развяжет нам руки на других участках фронта.
– Хорошо, товарищ Василевский, – кивнул Верховный. – Пусть будет Ржев. Но… – Сталин сделал паузу, – необходимы такие линии разграничения между фронтами, чтобы Моделем занимался кто-то один, или Жуков, или Конев. А то, как известно, у двух нянек дитя все время будет без глазу.
– Генерал Конев, товарищ Сталин, – быстро ответил Василевский.
– Пусть будет Конев, – немного подумав, сказал Верховный, – отдайте ему все части артиллерии РВГК, высвободившиеся после прорыва блокады Ленинграда. Пусть лучше выкуривает немцев артиллерией, чем напрасно кладет бойцов Красной Армии. Люди нам еще понадобятся, – Сталин внимательно посмотрел на Василевского, – и все-таки, товарищ генерал-лейтенант, нам кажется, что вы что-то не договариваете…
Начальник Генерального Штаба вздохнул. – Товарищ Сталин, есть возможность нанести немцам еще одно поражение… Поскольку нам удалось предотвратить отступление 18-й армии из-под Ленинграда в направлении Таллина. В настоящий момент в Прибалтике у противника отсутствуют значительные силы, за исключением немногочисленных тыловых гарнизонов и полицейских частей.
С другой стороны, готовясь отражать немецкие контрудары на Псков и Дно, мы несколько дней назад вывели во вторые эшелоны 1-й и 2-й гвардейские кавалерийские корпуса, а также танковую бригаду Катукова и мехбригаду Бережного. В связи с полным успехом воздушной операции «Огненный шторм» – спасибо товарищу Голованову – переброска каких-то серьезных резервов противника на этот участок фронта в ближайшее время маловероятна. По данным разведки, Невельский железнодорожный узел выведен из строя, как минимум, на месяц. В сложившихся условиях сами собой напрашиваются удары конно-механизированного соединения из состава 1-го и 2-го гвардейских кавкорпусов генералов Белова и Плиева, при поддержке мехбригады Бережного, от Пскова на Ригу, и 13-го кавкорпуса генерала Гусева от Нарвы на Таллин…
Верховный подошел к висящей на стене карте и какое-то время молча изучал нанесенные на ней пометки.
– Товарищ Берия, – задумчиво сказал он, повернувшись к присутствующим, – что вы думаете по поводу предложенной нам сейчас авантюры?
– Товарищ Сталин, – ответил Генеральный Комиссар Госбезопасности – сведения, полученные по моей линии, в общем, совпадают с тем, что сказал сейчас товарищ Василевский. Железнодорожный узел Невель надолго выведен из строя, а потому переброска противником резервов в северном направлении серьезно затруднена. А среди оккупационных частей и националистических формирований в Прибалтике преобладают панические настроения.
Сталин покачал головой. – Кроме военных аспектов, здесь есть еще и некоторые политические нюансы, которые нельзя не учитывать при планировании подобного рода операций. Вы меня понимаете? В отличие от других районов СССР, в Эстонии и Латвии не все местное население видит в Красной Армии своих освободителей. Есть немало и тех, кто думает совсем наоборот.
Я ничуть не сомневаюсь в том, что генерал Бережной, при поддержке кавалеристов, сумеет взять Ригу, а Катуков – Таллин… Но взять города мало, надо их еще удержать, и это при ожидаемом враждебном настроении местного населения. Подумайте, товарищ Берия. Как и в Крыму, чекистские мероприятия на освобожденной от немецко-фашистских оккупантов территории будут возложены на ваше ведомство. Вашим людям надо суметь очень четко отделить своих от чужих и агнцев от козлищ. Все мероприятия должны быть проработаны предельно тщательно, и согласованы с армейскими товарищами. Вам понятно?
– Так точно, товарищ Сталин, понятно, – сказал Берия. – Выполним. – И от этого «Выполним» вдруг так повеяло ледяным сибирским ветерком, что где-то далеко-далеко, поежился еще не арестованный рядовой конного обоза Солженицын. Бывают совпадения, знаете ли…
– Очень хорошо, – Верховный посмотрел на Начальника Генерального Штаба. – Теперь вы, товарищ Василевский. Освобождение Риги и Таллина было бы хорошим завершением зимней кампании 1941-42 годов. Но не стоит зарываться. Товарищи генералы, немец – противник серьезный. На окончательное обдумывание вашего предложения даю вам сутки. Да – да, нет – нет. Всё, товарищи, все свободны…
– Так точно, товарищ Сталин, понятно, – сказал Берия. – Выполним. – И от этого «Выполним» вдруг так повеяло ледяным сибирским ветерком, что где-то далеко-далеко, поежился еще не арестованный рядовой конного обоза Солженицын. Бывают совпадения, знаете ли…
– Очень хорошо, – Верховный посмотрел на Начальника Генерального Штаба. – Теперь вы, товарищ Василевский. Освобождение Риги и Таллина было бы хорошим завершением зимней кампании 1941-42 годов. Но не стоит зарываться. Товарищи генералы, немец – противник серьезный. На окончательное обдумывание вашего предложения даю вам сутки. Да – да, нет – нет. Всё, товарищи, все свободны…
Присутствующие уже подошли к дверям в приемную, когда, усмехнувшись в усы, Верховный произнес сакраментальную для многих потомков фразу: – А вот вас, товарищ Голованов, я, пожалуй, попрошу остаться…
Несколько минут спустя. Там же.Присутствуют:
Верховный главнокомандующий Сталин Иосиф Виссарионович
Командующий АДД генерал-майор Голованов Александр Евгеньевич
После того как закрылась дверь за Берией и Василевским, выражение лица Сталина изменилось. Теперь перед генералом Головановым стоял не Вождь, а просто пожилой усталый человек, на плечи которого лег неподъемный груз войны.
Сталин прошелся по кабинету и, указав Голованову на стул, сказал: – Присаживайтесь, Александр Евгеньевич, поговорим с вами по душам.
– О чем, товарищ Сталин? – осторожно поинтересовался Голованов.
– Об авиации, Александр Евгеньевич, об авиации, – усмехнулся Вождь. – Летчики у нас есть, самолеты тоже, а вот авиации что-то не видно. Вы пока посидите, товарищ Голованов, подумайте, а я сейчас…
Сталин снял трубку одного из телефонов: – Товарищ Поскребышев, пригласите, пожалуйста, капитана Покрышкина и полковника Хмелева. Да, и будьте добры, распорядитесь, чтобы принесли чаю и все необходимое для четырех человек. И еще постарайтесь, чтобы никто нас не беспокоил – разговор будет долгим.
Генерал-майор Голованов попробовал возразить Верховному: – Товарищ Сталин, наши летчики дерутся на пределе возможного.
– Знаю, – кивнул Сталин, – о летчиках, Александр Евгеньевич, речь сейчас не идет. Вечная им слава за то, что они делают все что могут и даже больше того, и вечная память тем, кто погиб, сражаясь за Родину. Летчики у нас в массе своей неплохие, а вот организация дела хромает на все четыре ноги. Как был бардак при Смушкевиче и Рычагове, так бардак и остался.
Разве это порядок, когда фронтовая авиация «выводится из-под удара маневром в глубину», а дальние бомбардировщики вынуждены с бреющего полета бомбить немецкие танковые колонны? Или порядок то, что вместо объектов в глубоком немецком тылу твои Пе-8 бомбят линию фронта под Брянском? Так и микроскопом можно гвозди заколачивать. Он большой и тяжелый. Только вот может выйти так, что и микроскоп сломаем, и гвоздь не забьем. Вы думаете, я не знаю, чего вам, моему порученцу и чекисту, стоило организовать этот налет на Невель? Знаете, сколько доносов было написано на вас в ЦК и в НКВД? Кому вы там за пререкания по морде съездили? Молчите, товарищ Голованов? То-то же…
Сталин взял со стола трубку, нервно повертел ее в руках, борясь с желанием закурить, а потом положил обратно. – За то, что вы и ваши летчики сделали с Невелем, большое вам спасибо. Большое дело совершили. Только вот теперь пришло время навести в вашем хозяйстве надлежащий порядок.
Верховный Главнокомандующий помолчал, раздумывая. – Вы, главное, не бойтесь, новый тридцать седьмой год никто устраивать не собирается. Просто надо кое с чем разобраться… – Сталин похлопал ладонью по сложенной на краю стола стопке книг. – Вот здесь вся та война во всей ее красе. Командующие армиями и фронтами, генералы и маршалы: Жуков, Конев, Василевский, Рокоссовский, Черняховский, Малиновский, Толбухин, Ватутин, Горбатов. Танковые генералы: Лелюшенко, Рыбалко, Катуков, Ротмистров… А у нас еще вдобавок и Бережной. Кавалеристы – генералы и маршалы: Буденный, Белов, Плиев. Адмиралы: Кузнецов, Горшков, Головко, Зозуля, Дрозд.
Сталин снова взял в руки трубку. – А в авиации один лишь маршал Новиков один за всех, да известный вам уже капитан Покрышкин у истребителей. Ну, и полковник Полбин у пикировщиков. Любой, даже самый лучший, самолет без подготовленного летчика – это всего лишь куча фанеры и металла. Но даже самолет вместе с летчиком – ничто, если его правильно не использовать по назначению. А вот это дело, как я уже сказал, у нас хромает. Мы даже не можем вовремя определить – какие самолеты нам нужны и для чего. Конструкторы работают, средства, и причем немалые, тратятся, а получается пшик. Что промышленность фронту дает, то и берем. Хвост вертит собакой. Все вместе это и значит, что авиации, как рода войск у нас, по сути, нет… – Вождь глубоко вздохнул. – Теперь вам понятно, о чем я говорю, Александр Евгеньевич?
– Понятно, товарищ Сталин, – Голованов покачал головой. – Но неужели действительно все так плохо?
– Александр Евгеньевич, возможно, что все еще хуже – чем мы думаем, – Вождь похлопал ладонью по толстой книге с ворохом закладок. – Вот мемуары известного вам капитана Покрышкина. Волосы дыбом встают…
Получим согласие Сталина, Голованов взял со стола книгу, и наскоро пробежал глазами несколько отчеркнутых мест. По мере чтения лицо его бледнело все больше и больше.
– И что, все это правда? – спросил он, подняв глаза на Верховного.
– Лаврентий проверил изложенные здесь факты, – кивнул Сталин, – в основном все подтвердилось.
– М-да… – только и смог сказать Голованов. – Это черт знает что!
В этот момент на столе у Вождя зазвонил телефон. Сняв трубку, Сталин выслушал неведомого собеседника, а потом сказал в ответ: – Да, пусть войдут.
Генерал Голованов закрыл книгу, отодвинул ее в сторону, и повернулся к входной двери. Приглашенных летчиков он уже раз или два мельком видел на аэродроме в Кратово, где с конца января базировалась Отдельная Авиагруппа ОСНАЗ. Конечно, кое-что об этих людях ему уже было известно. Только уровень секретности вокруг этого соединения был такой, что праздное любопытство могло дорого обойтись даже ему.
Достаточно сказать, что разрешение на каждый их боевой вылет поступало из кабинета, в котором он сейчас находился. Ресурс боевых самолетов из будущего хоть и значительно превосходил все мыслимые и немыслимые пределы, но все ж когда-нибудь должен был закончиться. Потому-то вот товарищ Сталин и давал разрешение на такие вылеты крайне неохотно, не желая тратить нежданно свалившееся ему из будущего богатство по пустякам.
– Добрый вечер, товарищи, – произнес Верховный, вставая из-за стола. – Я позвал вас сюда обсудить несколько очень важных для развития нашей авиации вопросов. Товарища Голованова вам, наверное, представлять не надо. Так что садитесь, и приступим к делу.
Следом за приглашенными в кабинет бесшумно вошли два сержанта НКВД и внесли подносы со всем необходимым для чаепития.
– Итак, – сказал Вождь, когда все расселись и приготовились внимательно его слушать, – приступим. В связи с тем, что сражения зимней кампании 1941-42 годов в ближайшее время заканчиваются, а наши эвакуированные в тыл авиазаводы уже начали давать продукцию, то теперь нам необходимо определиться с дальнейшими действиями. Я слышал, что вот вы, товарищ Покрышкин, очень хороший летчик-истребитель. То, что нельзя воевать так, как мы сейчас воюем, это я уже понял. Но, может, вы нам скажете, как воевать нужно?
– Товарищ Сталин, – вскочил с места Покрышкин, на лице которого было написано выражение «А меня-то за что», – мы воюем как можем. Техника изношена, вооружение слабое, строй троек устарел, радиосвязи нет…
– А командуют вами идиоты… – подхватил мысль Вождь. – Ладно, сделаем все по-другому. Скажите, каким, по вашему мнению, должен быть пусть не идеальный, а просто хороший фронтовой истребитель?
Покрышкин на секунду задумался. – Товарищ Сталин, в первую очередь нужны скорость и маневр. Без этого – истребитель не истребитель. Немцы все время навязывают нам бой на вертикалях, атакуют, имея преимущество по высоте, и, закончив атаку, тут же стараются снова уйти снова вверх. С МиГом, на котором я воевал, такой фокус у немцев не проходит. Но для «ишака» или «чайки» этот прием очень опасен. С другой стороны, если тот же «ишак» сумеет втянуть «месса» в виражи, то, скорее всего, этот немец будет сбит. Поэтому нужен самолет, сочетающий в себе достаточно высокую скорость и горизонтальную маневренность…
Заговорив на любимую тему, Покрышкин совершенно перестал стесняться Верховного и, по авиационной привычке, начал иллюстрировать свои слова характерным движением рук. Один за другим пошли примеры из личного фронтового опыта. Голованов с интересом наблюдал, как в воздухе сталинского кабинета в отчаянной схватке сплелись МиГи, ЛаГГи, Яки, Илы, «ишаки», «мессершмитты», «юнкерсы» и «хейнкели»…