Появилось искушение начать звонить всем подряд и тем самым еще больше усилить шум, но что-то остановило меня. Я уселась в кабинете какого-то служащего в полном безмолвии. Я дышала, дышала – и шум улегся. Началась медитация. Я просто сидела и упивалась тишиной, позволяя отдохнуть сердцу и голове. А потом стала молиться о ясности и покое. Я просила Бога отвести меня в нужное место и дать мне знать об этом умиротворением, которое я почувствую душой.
Спустя полчаса я ощутила полное спокойствие. Вернувшись в кабинет Линды, я спросила, считает ли она, что принять это предложение – правильный выбор. Да, она так считала. Моя внутренняя успокоенность это подтверждала. Она приняла предложение, сообщив об этом по телефону, и мы с ней испустили радостный вопль.
Оказалось, что, пока я медитировала, издательская индустрия переживала взрыв. Тот день в декабре 2008 года прозвали «черной средой» в издательском бизнесе.
Издательство Random House объявило о массированной реструктуризации. Simon & Schuster сократили 35 рабочих мест. Издательство Thomas Nelson перевело 10 процентов персонала в неоплачиваемый отпуск. И в один из худших дней в истории издательской индустрии я каким-то образом заключила договор на книгу.
С ума сойти!
Было уже почти пять вечера, надо было срочно поймать такси, чтобы вернуться домой к сестре прежде, чем проехать по улицам станет невозможно. Толпы людей стекались к сиянию огромной елки у Рокфеллеровского центра. Я не ориентировалась в этом городе и не знала, где лучше всего ловить такси. Но каким-то образом нашла машину сразу. Я забралась внутрь, и мы нырнули в транспортную пробку, шумно перекликавшуюся клаксонами. Чтобы проехать один квартал, потребовалось 15 минут. Какое-то время я еще беспокоилась о том, во сколько мне обойдется эта поездка, а потом расхохоталась. Я только что заключила договор на книгу! Я могла позволить себе долгую поездку на такси.
Я практикуюсь в безмолвии каждый день. Это как банкомат. Ты не получишь из этой машинки денег, если не положишь деньги на счет. Если делать вклады часто, то когда тебе понадобятся деньги, они там будут.
Так и подмывало позвонить всем и похвастаться, но мне захотелось пару минут просто посидеть и поблагодарить за случившееся. И тогда безмолвие полностью обволокло меня, словно я оказалась завернута в одеяло покоя. В этой машине было такое же ощущение святости, как в часовне. Я чувствовала единение с Богом, своего рода завершенность, словно была окружена и внутри, и снаружи умиротворением, которое воистину превосходило всякое понимание.
Мой внутренний голос шептал: Запомни этот момент. Для тебя это знак того, что все хорошо. Никогда не сомневайся в этом договоре, в этой книге.
Как обретать мгновения великого покоя?
Надо ежедневно практиковаться, чтобы оставаться открытым для них.
Как-то я слышала о женщине, которая каждую неделю оставляла специальный день, чтобы провести его в полном безмолвии. Звучит экстремально, но представьте, насколько тихо должно было становиться у нее в голове!
Я научилась делать паузы в течение дня и пребывать в покое. Друзья из программ реабилитации научили меня простоте «Молитвы безмятежности». Всякий раз, как ловишь себя на растерянности, сомнениях или нерешительности, просто сделай паузу, заглуши шум и в безмолвии говори: «Боже, дай мне безмятежности, чтобы принимать вещи, которые я не могу изменить; мужества, чтобы изменить то, что я могу изменить; и мудрости, чтобы понять разницу между тем и другим».
Я практикуюсь в безмолвии каждый день. Это как банкомат. Ты не получишь из этой машинки денег, если не положишь деньги на счет.
Если делать вклады часто, то когда тебе понадобятся деньги, они там будут. Я провожу первые полчаса каждого дня наедине с Богом. Я ежедневно делаю вклады в мир и покой.
Каждое утро Бог получает мои первые полчаса. Это самое ценное время дня. Это самое важное из того, что я делаю. Я регистрируюсь в своем Источнике любви, творчества, вдохновения и красоты. Я подключаюсь к своему источнику энергии.
Он трансформирует твою жизнь, если ты ежедневно будешь хранить ему верность. В эти полчаса обычно ничего не происходит. Я просто пребываю в присутствии Бога – и каким-то образом потом в течение дня, в те моменты, когда мне это больше всего нужно, ко мне приходит покой.
Я обнаружила, что лучший способ выключить шум – это включить тишину.
Урок 47 Оставайся открытым миру
Однажды два незнакомца забрели на нашу подъездную дорожку. Этих подростков я никогда раньше не видела. Один выдернул из снега шест снегоочистителя и стал бродить по заднему двору.
Я наблюдала за ними со второго этажа, боясь, как бы они что-нибудь не стянули. Я ожидала худшего просто потому, что не знала их. Не присматривают ли они дома для ограбления? Не собираются ли расколотить шестом окно?
Прежде чем я успела решить, что делать, муж вышел на улицу и поприветствовал их: «Эй, парни, как дела? Эта штука нужна нам для снегоочистителя, так что вам придется поставить ее на место».
Он поболтал с ними, они вернули шест на место, затем перелезли через соседскую изгородь, чтобы срезать путь домой. Я смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду, по-прежнему сомневаясь относительно их намерений.
Весь день я чувствовала себя виноватой за то, что заподозрила худшее. В детстве я сама срезала путь по чужим дворам, чтобы побыстрее добраться до дома. Так же делала и моя дочь. Мы посмеивались над пожилой соседкой, которая сама шла домой прямиком через все дворы, но впадала в ярость, когда чужие детишки шатались по ее саду.
Я ожидала худшего просто потому, что не знала их. Не присматривают ли они дома для ограбления? Не собираются ли расколотить шестом окно?
В другой раз я ожидала худшего, когда увидела в аптеке стайку мальчишек в широченных штанах, которые шептались и хохотали, сбившись в кучку. Какая мысль первой пришла мне в голову? Воришки.
Мой муж, который в каждом человеке ищет лучшее, завязал с ними беседу. Он расспросил их, в какую школу они ходят и какие оценки получают.
Когда пришла моя очередь расплачиваться, мне не хватило 25 центов. Я окликнула мужа, чтобы он дал мне монетку. Он меня не услышал, зато услышал один из ребят. Он подошел ко мне, сунул руку в карман и протянул мне четвертак. «Держите, мисс», – сказал он.
Сердце мое растаяло.
Почему я всегда ожидаю от незнакомых людей худшего? Я подвергаю сомнению их поведение, но мне следовало бы подвергать сомнению собственное. Я захлопываю свое сердце и думаю, что это каким-то образом усиливает мою защищенность.
Интересно, закрываются ли сердца других людей, когда я говорю слишком громко или слишком много, или роняю бранные словечки, или пересыпаю свою речь саркастическими замечаниями, чтобы казаться остроумной?
Закрываются ли они, когда я слишком громко включаю музыку в стиле кантри или сигналю клаксоном машины, чтобы поздороваться или попрощаться с друзьями и родственниками?
Джордж Бернард Шоу писал, что главное – не просто иметь плохие или хорошие манеры, но проявлять эти самые манеры одинаково в общении с каждым. Что случилось бы, если бы мы каждого человека авансом считали хорошим, а не плохим? Каким был бы наш мир, если бы мы раскрывали свои сердца навстречу всем?
В детстве я пела по воскресеньям в церкви молитвенный гимн святого Франциска «Сделай меня проводником Твоего Мира». Но я никогда не понимала, как на самом деле быть этим проводником. Я повторяю эту молитву каждое утро в качестве декларации своей миссии, но стала понимать ее по-новому, когда моя сестра Джоанна прислала мне экземпляр книги «Несвязанная душа» Майкла Сингера.
Он писал о том, что все мы строим себе такую жизнь, которая защищает нас от обид и друг от друга, а в конечном счете – и от самой жизни. Мы закрываемся от других, чтобы защитить себя, а в итоге становимся пленниками своих страхов. Мы запираемся внутри себя, становясь испуганными человечками, которые не желают развиваться.
Почему я всегда ожидаю от незнакомых людей худшего? Я подвергаю сомнению их поведение, но мне следовало бы подвергать сомнению собственное. Я захлопываю свое сердце и думаю, что это каким-то образом усиливает мою защищенность.
А как оставаться открытым? Майкл Сингер говорит: секрет в том, чтобы перестать закрываться. Слишком многие страдают от блокировки сердца, вызванной страхом. Писатель Эммет Фокс сравнивал этот открытый духовный канал с водопроводным шлангом. Когда поливаешь лужайку, по нему течет бесконечный поток воды, если что-нибудь не преграждает ей путь. Наступи на шланг или согни его – и она не течет. Вода – источник – по-прежнему существует, но канал блокирован.
Бо̀льшую часть своей жизни я старалась защитить себя от боли и обид. Я научилась закрываться, как настоящий профессионал. А потом обнаружила, что мир наполняется возможностями тогда, когда остаешься открытой. Он становится куда более волшебным местом. Позвольте мне рассказать о зимнем вечере, когда одна женщина раскрыла свое сердце – и тем самым начала цепную реакцию.
В том марте я планировала поехать на кливлендский международный фестиваль вместе с мужем, но большинство дорог были перекрыты. Снега навалило столько, что люди едва отваживались высунуть на улицу нос. Мы знали, что машина не выберется даже с нашей подъездной дорожки. А если и выберется, то в случае чего никто нас не спасет. В такой вечер не найдешь грузовика с буксиром. Только глупец выйдет из дома в такой вечер. По крайней мере, я так думала.
Муж согласился, но несколько часов спустя объявил: «Пойдем поужинаем. Пойдем пешком». Пешком? Мой муж собирается идти пешком?! Мне даже захотелось пощупать его лоб. У него действительно был жар – что-то вроде клаустрофобии. Проводить субботний вечер дома для такого экстраверта – это чересчур.
Он натянул на себя куртку, похожую на спальный мешок с рукавами. Новоявленному северному жителю пришлось смотреть в зеркало, чтобы выяснить, как застегнуть все эти крючочки, молнии и липучки.
Мы осторожно выбрались на подъездную дорожку и медленно пошли к «Найт-тауну» – джазовому клубу и ресторану, расположенному в полумиле от дома. Уже стемнело, на улицах никого не было. Пара призрачных фигур маячила впереди. Ни одной машины мы не увидели.
Мы закрываемся от других, чтобы защитить себя, а в итоге становимся пленниками своих страхов.
В ресторане, сидя за столиком, мы потихоньку оттаяли. Поболтали с персоналом, потом ушли. Мне хотелось побыстрее оказаться дома. Идти предстояло вверх по холму, а мои заледеневшие джинсы во время ужина отсырели и промокли.
Сквозь снежную дымку мы увидели три пары тормозных огней, горевших как красные глаза. Внедорожник и минивэн остановились, чтобы помочь машине, застрявшей на холме. Ее колеса не цепляли снег, она все время сползала вниз. Какому дураку вздумалось сесть за руль в такой вечер? – поразилась я.
Пожилая женщина, сидевшая за рулем, опустила стекло своего окошка. Я попыталась помочь ей вырулить, но у ее «кадиллака» не было сцепления с дорогой. Колеса проворачивались через каждые полметра. Ей ни за что не удалось бы взобраться вверх по холму. Она направлялась домой, а до него было еще около 16 километров. Как она оказалась здесь в такую погоду?
– Я весь день работала в кливлендской клинике, – пояснила она. – Я медсестра.
Медсестра? О Боже! Мы должны были доставить ее домой. Я посмотрела на холм. Даже если ей удастся на него въехать, что, если она застрянет по дороге домой? Дальше не будет никого, кто мог бы ей помочь. Сердце мое упало.
Мужчина из внедорожника достал длинный буксировочный трос. Он хотел втащить ее машину вверх по холму, но не смог закрепить трос. Тогда руководство взяла на себя женщина из минивэна. Она сообщила нам, что ее зовут Анджелой, затем велела медсестре забираться в машину и держать руль. Анжела крикнула моему мужу, чтобы он сел в ее минивэн и толкал машину женщины вверх по холму. Я не знала, что мне делать, поэтому забралась на заднее сиденье машины.
Минивэн мягко ткнулся бампером в «Кадиллак», потом еще и еще раз, пока тот медленно не пополз вверх по холму. Вместо того чтобы остановиться на вершине холма и выпустить нас, Анджела продолжала рулить вперед. Мой муж следовал за ней. Он понятия не имел, чью машину ведет и куда направляется. Как и я.
Лоретта – так звали медсестру – сказала мне, что ей 75 лет и что она уже 51 год работает медсестрой. «Если я выйду на пенсию, то могу случайно забыть, что с утра мне нужно встать с кровати», – пошутила она.
Минивэн Анджелы был полон свертков с номерами газеты New-York Times, которые она доставляла в магазины. Она об этом и словом не обмолвилась, но задержка из-за необходимости доставить Лоретту домой заставила бы ее опоздать на работу и испортила бы весь вечер. Но Анджела смеялась и болтала, словно во всем мире не нашлось бы занятия, которое она предпочла бы нашей маленькой прогулке.
Наш небольшой караван полз вверх по холму, потом дальше, все дальше, все 16 километров до дома Лоретты. Нам потребовалось больше часа, чтобы добраться туда. Лоретта пыталась сунуть каждому из нас по 20 долларов. Мы отдали ей эти деньги обратно. Она была благодарна нам, а мы – ей и таким людям, как она, которые идут на работу, чтобы заботиться о незнакомцах, даже в такой день, когда проще не выходить из дома.
Мы втроем распрощались с ней, затем мы с мужем забрались на заднее сиденье минивэна, кое-как разместились там среди стопок газет и весело смеялись всю дорогу, пока совершенно незнакомая женщина везла нас домой.
Урок 48 Переживай страх – и действуй
К компьютеру, на котором я пишу свои статьи и книги, приклеен розовый листочек из блокнота: «Бог не потерпит, чтобы Его труды были явлены через трусов». Эти слова рывком выдергивают меня из парализующего страха и заставляют взяться за работу. Цитата Ральфа Уолдо Эмерсона – словно палец дядюшки Сэма, указывающий на меня с армейского вербовочного плаката.
Это мой способ сказать: «Переживай страх – и все равно делай дело».
Одна подруга как-то сказала: «Мне хорошо давались водные лыжи, потому что я боялась воды». Хотя страх мешает многим людям совершать поступки, на самом деле он способен быть великим мотиватором. Он не обязан тебя останавливать. Он может ускорить твое движение вперед. Порой я хватаю его за руку и говорю: «Ну-ка, страх, давай пошевеливаться». Я отношусь к нему как к спутнику, от которого не могу отделаться, но это мне не мешает. Я тащу его за собой, когда пишу. Действие – прекрасное противоядие страху.
Слишком многие ощущают страх, а потом бьют по тормозам. Социальная рекламная кампания под девизом «Не давай «почти». Просто давай» оказывает такое мощное воздействие потому, что мы способны увидеть себя в ней. Слишком часто мы уже готовы помочь кому-нибудь, но страх побеждает наше сострадание. Мы отговариваем себя от проявлений полезности, щедрости, заботы или силы. Но невозможно изменить мир, надеясь, что поступки будет совершать кто-то другой.
Так как же перейти от страха к поступку? Иногда делаешь крохотные шажки; иногда совершаешь один гигантский прыжок. Иногда на выручку подоспеет вера, и страх бежит прочь. Но часто вера и страх некоторое время идут рука об руку.
Мои друзья, которые на реабилитации посещают Общество анонимных алкоголиков, научили меня такому способу: перечислить свои страхи, изложить их черным по белому и сойтись с ними лицом к лицу – раз и навсегда. Следующий шаг – поделиться списком с доверенным человеком и проанализировать каждый пункт. А затем молиться об исчезновении страхов.
Мой мускул страха несколько перекачан. А мускул веры похож на мышцу слабака. Я должна тренировать его и стараться верить в замечательную цитату: «Воля Божия никогда не приведет тебя туда, где милость Божия не сможет тебя уберечь».
Меня вдохновляют люди, которые находят в себе мужество изменить то, что возможно. Иногда вопреки всем обстоятельствам.
Мы отговариваем себя от проявлений полезности, щедрости, заботы или силы. Но невозможно изменить мир, надеясь, что поступки будет совершать кто-то другой.
Я познакомилась с Мелиндой Элкинс после того, как была убита ее мать. Кто-то изнасиловал и избил пожилую женщину до смерти, а также изнасиловал и избил племянницу Мелинды, которая пережила это нападение. Малышка ночевала в доме у бабушки в Барбертоне, штат Огайо. Полиция арестовала мужа Мелинды, Кларенса, за это преступление. Жюри присяжных сочло его виновным, взяв за основу слова шестилетней племянницы, которая дала путаные показания о том, что она видела в темноте. Никаких физических улик, связывающих Кларенса с этим преступлением, не было. Прокуроры выстроили все обвинение в убийстве на показаниях травмированной девочки, которая позднее отказалась от них.
Жизнь Мелинды перевернулась вверх дном. Она скорбела по матери – и при этом лишилась мужа, который отправился в тюрьму. Она верила в его невиновность, когда в это не верил никто. Все семь лет, что он провел в тюрьме, она донимала поверенных, судей и полицию, призывая их вновь открыть и заново расследовать дело. Тем временем она лишилась дома, поскольку еле сводила концы с концами, в одиночку поднимая двоих сыновей. У нее не было никакого опыта в уголовных делах, одна только страсть к истине и сила обещания, которое она дала матери: найти настоящего убийцу.
Меня вдохновляют люди, которые находят в себе мужество изменить то, что возможно. Иногда вопреки всем обстоятельствам.
Мелинда изучила все подробности дела. Ее беспокоил тот факт, что, когда ее маленькая племянница очнулась после совершения преступления, она побежала в соседний дом за помощью, но соседка так и не позвонила в полицию. Женщина заставила девочку ждать под дверью, пока она собирала свою сумочку, а потом отвезла ее домой. Мелинда так и не поняла, почему соседка отказалась позвонить в полицию или впустить девочку в дом.