На самом деле не все так страшно. Когда, после десятка где-то секретных лет, шунтовые интерфейсы в народ пошли, из развлекух под них только флайт-симулятор имелся. Модифицированный Ил-2. В смысле, название такое. На самом деле там чего только не летало. От антикварного «таубе» до инопланетной летающей тарелки включительно. В Сети настоящий ажиотаж тогда поднялся. Инет к тому времени уже снова заработал. Быстрее прежнего. Хотя и с некоторыми ограничениями. Снова борьба новых сверхдержав, окопы «холодной войны», периодически переходящей в локально горячую, и все такое прочее. В воздушном пространстве тем не менее такой оживляж был – только держись. Виртуальном. Там дерутся, здесь бомбят, а тут штурмуют. Потом целые битвы стали разыгрывать, со сценарием, в составе больших команд. Иногда даже с открытым доступом. Но чаще с закрытым. Впрочем, я к тому времени не только в пилотском деле крутейшим асом стал. Не следует к тому же забывать, на какую контору работал. Если по-честному, так точно и не узнал, на какую, но серьезная – жуть. Доступ – везде! И всюду. Правда, и контроль… Интересно, по правде говоря, только года через два где-то стало. Появлялся, эдаким вот свободным художником, и мочил всех. Особенно любил один против шести, восьми, двенадцати даже. И более – хотя какой смысл. Больше шести уже друг другу мешать начинают. Пока не прорежу. Прозвище было даже, типа, мифическое – «Серый призрак». Не я придумал. Просто, чтоб отличали, машинки у меня всегда были самую малость не новые. Как бы подвыцветшие. Слегка. Без малого года три только побеждал. Не считая, разумеется, поломок и нелепых случайностей – симулятор и до такой степени реалистичным был. А уж там-то эксперты были – не чета этим. Когда жизней сколько хочешь, опыт такой накапливается… без потери. И еще один момент позволяет смотреть в будущее с некоторым, пусть сдержанным, оптимизмом. Симулятор у меня был выставлен на здоровье среднестатистического пилота. Но у поганца Костика на виражах, при которых комп выводил на грань потери сознания, лишь едва только начинает слегка темнеть в глазах.
В общем, поиграем. Горючки осталось минут на пятьдесят. До аэродрома минут пятнадцать лету. Где-то. Но это без боя. Задача проста. Не пустить никого вдогон Р-10 с Жидовым – это раз, выжить самому – это два, постепенно отдрейфовать со всей сворой к своему аэродрому – это три. Собью кого, не собью – дерьмо вопрос. В данном конкретном контексте. Контролирую пространство. Непрерывно. Иначе труба. Что интересно, та пара – ведомые которые – не пошла за разведчиком, а тоже пристраивается выходить на меня. В третью очередь. Если первых двух не хватит. Что, в общем-то, радует. Потому что Гоша с флотскими теперь почти точно дойдут. Ну, и суеты больше будет, с дополнительной парой бестолочей.
Без особого тщания опять изображаю из себя лоха. Повторение – мать учения, и тот Гошин заход вполне в жилу и на сей раз. Действительно, как говаривали в мое время – зачем платить больше? Если по определению проходит один прием, то разнообразие ради одного только разнообразия только во вред. Читал про одного футболиста, так у него, нападающего, в арсенале имелся едва ли не один всего финт – показывал корпусом движение влево, прокидывал мяч, обычно между ног, и уходил вправо, причем нечасто варьировал даже стороны! Но этот единственный финт был отработан у него до того бесподобно, что защитники велись на него раз за разом, причем неоднократно в ходе одного матча и даже зная заранее (а то как же – паренек тот далеко не из последних[147] был), как именно он будет их обводить. При этом умудрялся обращать в свою пользу не только небольшой рост и худосочное телосложение, далеко не редкие в футболе, но даже и то, что одна нога у него была заметно короче другой. В драке, кстати, аналогично. Лучше иметь одну, но стопудовую коронку, чем знать все карате с кун-фу в придачу… ознакомительным порядком.
Так вот, к чему это я? А, адреналин пошел – все замедлилось, а окружающий мир опять приобрел какую-то удивительную объемность. Успеваю все замечать и обо всем подумать, включая даже вообще-то ни капли не интересный мне футбол, потому как вселенная опять не поспевает за мной, и я будто чувствую, как нетерпеливо подрагивает на гашетке большой палец ведущего той пары, что атакует первой, хотя вообще-то он спокоен, опытный волчара, как разве что не подвывают от азарта остальные трое, волчата, надо думать, притравливаемые вожаком на живца, и даже неуверенность напополам с надеждой у той пары, что всего-то лишь пять минут назад осталась без ведущих, казавшихся такими уверенными в себе, отважными и умелыми… Волчара на лоха не повелся и определенно знает, что я сейчас буду творить. Подловить мечтает. Надо думать, хочет упредить по направлению виража. У «чайки» вращение винта левое, и вираж она лучше проходит вправо, особенно восходящий. Вот и Гоша тогда вправо крутанулся. Вопрос, лично для меня, в том, достаточно ли хорошо волчара этот знает технику уже пятый день как невероятного противника? Будем посмотреть…
Пора! Перевожу рычаг газа на взлетную и, дождавшись возмущенной реакции движка, быстро, но плавно нагружаю винт, резко взвившись в боевой разворот. Левый. Немец прямо передо мною, из всех точек ведет огонь туда, где я был бы, уйди вправо, а мы – вот они тут! Я чуть сбоку, недосягаем для него, немец, наверное, успел понять, что сейчас будет убит, но сделать уже ничего невозможно, а мне хватает неимоверно ускорившегося времени даже на то, чтобы – проскочив совсем рядом, метрах едва ли не в тридцати – самым краем вытаращенного от зверской перегрузки левого глаза полюбоваться, как моя очень-очень короткая – экономить надо! – очередь из четырех стволов прошивает крохотными отсюда входными закамуфлированный по-летнему, то есть под чешую сверху, борт, начиная от пиковой масти в аккуратном белом ромбике на капоте и до большого черного значка «<» сразу за кабиной. Не жилец… Однако, «пиковые тузы». JG53[148]. Это серьезно. Но мы еще серьезнее. Следуя кажущейся, наверное, со стороны лихорадочно-беспорядочной – хотя кому тут смотреть-то! – змейкой, умудряюсь не только ни разу не оказаться точно по курсу каждого следующего супостата, но и, кажется, подходяще увидеть шедшего последним, машинально отреагировав мгновенным нажатием гашеток. Жяба моя едва успела, возмущенно вскинувшись из тины, пригрозить указательным когтем правой передней конечности, а я уже снова вхожу в боевой, на сей раз, стандартно, правый, принимая третью смену мерзавцев. Тех, что аутсайдеры. Которые, однако, тут же рванули вверх, не доводя до греха. Нет, трусы и в Люфтваффе редкость. Просто отсутствие уверенности в себе. Точнее, наличие острой неуверенности. Свежеприобретенной. И более чем обоснованной.
Хоть и лечу теперь в нужную сторону, сразу сбрасываю газ и разгружаю винт. Если чем и плох М-63, так это напряженным тепловым режимом. Ну, и ресурс, конечно… Сначала, разумеется, хорошенько оглядевшись в окружающем пространстве и мазнув глазами по указателю температуры. До красного сектора еще есть запасец, но небольшой. Именно этот ответственный момент уже бывший ведущий недавно еще четверки почему-то выбирает для того, чтобы гулко впендюриться в родимую нашу землицу савейскую. Еще один из «мессеров» оторвался от стаи и пошел со снижением на запад, и полоса какая-то за ним тянется. Масло, что ли? Минут на пару тогда ему движка хватит, не более того. Значит, и на того я не зря, получается, патроны потратил. А квакала… Остальные четверкой следуют выше за мной, ничего не предпринимая. Опять ждут чего-то, похоже на то.
Я же ухожу со снижением к Жабчицам. Высота мне не очень сейчас нужна. Собственно, чем ниже, тем лучше. Опять же, расход горючего. Меньше. На малой. Высоте. Четыре точки. Где-то с юго-запада, пожалуй. Нагоняют. «Худые». Четверка сверху рванула вперед. Передали, выходит. Следующей смене. А сами к Пинску. Аэродром блокировать. Смысл действа становится ясен. Видимо, кто-то из пострадавших заметил номер. Или просто – биплан, гадостно бомбящий с пикирования в самый интересный момент, закономерно вызвал некие ассоциации. Особенно у личного состава доблестной JG51. К которой, насколько понимаю в ихней боевой раскраске, относилась и та четверка, которую мы так удачно уполовинили. С Жидовым еще. И «рыцари неба» решили сделать все, чтобы покончить, наконец, с шустрым унтерменшем[149]. Ага. Еще четверка спешит с запада. Присоединиться к большинству[150]. Итого восемь. Будет интересно. Причем не только мне. Понимающих зрителей найдется немало. Поскольку аэродром уже виден, и четверка… нет, уже тройка «мессеров» вовсю грызется с дежурным звеном… в составе, увы, теперь пары… нет, уже единственной «чайки». Которая тоже сшибла еще одного «худого». А на меня, как всегда – сегодня – изображающего лоха-русфанеру, заходят первой четверкой. Привычным уже движением ставлю сектор на взлетную, убавив, до поры, шаг.
Лишь мельком глянул назад, чтобы убедиться в том, что неведомое шестое чувство и впрямь меня не обманывает. Эти действительно распределились уже лесенкой ловить меня, причем снова на правом вираже. Да… По радио все не передашь, и уж тем более не всегда все поймешь. Еще пару секунд, и – быстро-быстро, в энергичный левый. Боевой разворот. Полный этот самый, как его… нет, не писец. Дежавю. Все ускорилось, снова ведущий – огонь в никуда, опять очень короткая пачка очередей. Моих. Единственная разница, что в этот раз мелькнуло аккуратненькое такое зелененькое сердечко. Под кабиной. В слаломе, как в предыдущий раз, нет необходимости, поскольку всей оставшейся тройкой распределились мочить меня в правом вираже. Осталось лишь немножко довернуть, чтобы врезать еще и ведущему второй пары. Тоже в сердечко. Фатально. Как же они теперь, без обоих-то ведущих-то, ах, бедныя-я-я, да не местныя-я-я… Снова разворот к аэродрому, убавляю газ. Движок! И горючка… «Зеленое сердце» – это же, кажется, JG54[151]. Все смешалось в доме Обломских… Они же должны на севере быть. Или это из-за меня? Действительно, наш полк пятьдесят первую эскадру здорово потрепал, вот и перебросили. Всяких-разных. Впрочем, неважно.
Однако. Организованность немцев заслуживает как минимум уважения. Пусть и как врагов. Смертных. Остальная пара споро промчалась дальше, добивать все еще бешено крутящуюся над аэродромом «чайку», оставив меня на попечение подошедшей уже очередной четверки. И – еще шестерка оттуда же, с запада. Через пару минут тоже будут к раздаче. Ничего. Пережили голод – переживем и изобилие. Пара, что оставалась блокировать последнюю «чайку», отвалила на запад. Без повреждений, похоже. Горючка. По дальности «чайка» и «худой» примерно на равных, а вот по времени…
А мне пора. До аэродрома еще километров пять, но нагоняют. Мой предыдущий фокус они видели, надо придумать что-то новенькое. А вот так! Дождавшись, когда ведущий четверки совсем уже почти открывает огонь, ухожу скольжением, снова на максимуме тяги – скользит эта штука, конечно, не так, как «як» или «миг», но и не как «ил» тоже, слава богу, – очереди проходят справа, восходящая бочка, вражьи очереди проходят спереди, и ведомый второй пары, что собиралась ловить на правом вираже, аккуратненько так в прицеле – бью. Получилось. Эти проскочили, но навстречу уже мчится пара от той «чайки», меня не замечают, только что промахнувшись, и ведущий тут же получает от меня. Тоже удачно. Выходит, мы теперь вдвоем. Натурально, потому что паренек не стал играть статиста, с ходу прошив ведущего той недавно еще пары, что проскочила мимо меня. Встаем как бы в круг, виражами вправо прикрывая друг другу хвосты. Подоспевшая шестерка медлит, крутясь чуть выше нас, с большим радиусом левого виража. «Худые» взбесившейся каруселью проносятся мимо, словно вагоны встречной электрички, аж в глазах рябит от чешуйчатого камуфляжа сверху и серо-голубого нижних поверхностей. Потом к ним присоединяется оставшаяся без ведущих тройка, а пара тех, что свежие, уходит вверх. Хорош все-таки «мессер» в вертикальном маневре. А в пикировании – бесподобно хорош. Набрав высоту, сваливаются отвесно на нас. Шаблонно действуем, партайгеноссен. На эту античную хитрость попы у нас давно уже отработано кое-что оченно для вас интересное… и с винтом. Снова газ на взлетную, чуть выждав, предел нагрузки на винт, и… не знаю, как назвать эту фигуру. В общем, дикая помесь нечистопородной мертвой петли с иммельманом и тут же полубочкой, до входа в которую, напрочь сбившую прицел ведомому, успеваю всадить в ведущего буквально пару пуль и на выходе увязываюсь за каким-то из каруселивших «худых», высекая его заведомо идущей мимо очередью из общего построения, но со скольжением, и прикрывающий хвост атакуемого «худой» мажет, увязываясь за мною в виражи. После чего началось то, что я просто обожал всегда. Маневренный воздушный бой. Настоящая «собачья схватка», натурально с цеплянием зубами за хвосты, в которой «чайка» определенно лучше «мессера»!
Не переставая ощущать себя бипланно-крылатым с без малого уже пламенным – сбрасываем газ, на хрен нужно! – мотором, снова оказываюсь в центре неспешно отыгрывающего банальную для него игру мироздания. Вижу все. А что не вижу, то чувствую. С приличным таким замедлением развития обстановки. Так… Персонально я, заканчивая какой-то совершенно ненормативный нижний йо-йо[152], вот-вот словлю в хорошем ракурсе очередного – следующего за вспугнутым – «чешуйчатого». Дружественная «чайка», долго не думая, на полубочке пропускает трассы очередного «карусельщика» впереди и уходит за пикировавшим ведомым, которому теперь совершенно не впрок преимущество в скорости, ибо высоты не так много уже, и надо выводить. Пикировавшему ведущему, кажется, хватило. Не вовсе, но из боя выходит. Вспугнутый мною карусельщик идет в высоту, промахнувшийся дезориентирован, еще один пытается укусить за попу меня – говорили же балбесу, не вяжись с «чайками» на виражах. Впрочем, нет. Еще не говорили. Скорее всего. Но скажут[153]. Точно. Седьмой, видимо, на самом деле первый в каруселившей семерке, тоже уходит в высоту. С запада, на паре уже тысяч, спешит, пикируя, четверка «сто десятых». Судя по курсу, аэродром блокировать. На котором, как мне показалось навскидку, ничего и нет… во всяком случае, целого, но «церштерерам» об этом откуда знать? А вот за ними еще четверка, «худые», на шести еще, но с приличным снижением – это уже к нам. Что ж, милости просим. К нашему шалашу. На где-то тысячу. И в тесноте получится, и в обиду, надеюсь.
Всаживаю короткую сбоку в светлое худое брюхо. Осталось шесть. Как в той детской песенке. Про негритят. Что на море[154]. С выбыванием. Напарник бьет по выходящему вторым из пике, но как-то неубедительно. Патроны? К БСам у нас всего-то по полторы на ствол. Сотни. Маловато будет! Особенно при недоразвитости персональной жябы. Тем не менее задел ли его напарник, то ли нет, но оба «зеленых сердца», кажется, намылились уходить. За ведущим хорошая полоса. Моя работа. Очередная смена на подходе.
Без особых проблем – при всей своей скорости, впрочем, как раз таки именно из-за нее «мессер» довольно неповоротлив в ближнем бою – уворачиваясь от трасс сразу пары все еще следующих один за другим «худых», вижу атаку другой пары на потерявшую высоту «чайку». Та, как обычно, выполняет боевой разворот, выходя на встречный курс. Движок позволяет и без запаса скорости. Но не стреляет. И – не отворачивает. Удар, обломки… То, что осталось от биплана, летит в одну сторону, то, что от «мессера», большей частью в другую, остальное сыплется вниз. Проносясь сквозь бренные останки, ловит что-то и ведомый «худой». Несмертельно, но уходит. На запад. Еще две пары в явной панике взвиваются ввысь. Похоже, пытаются осознать. То, что только что произошло. Светлая память… Хороший был, видимо, парень. И летчик отличный. Наверное, мог бы и еще фрицев понасбивать, размен один в один не для таких, вообще-то. Но! Недаром фашики совсем вскоре уже после начала боялись к нашим ближе сотни метров подходить[155]! А потеря наглости для таких смертельна. Агрессоры. По сути своей шпана…
Вот и сейчас. Их четверка, я один. Но не атакуют, ждут. Когда еще четверка подойдет. Ничо. Больше народу – меньше кислороду. Однако проблема. Как пел Семеныч, «бензин, моя кровь, на нуле». Так, четверка с запада, а эти, что наверх ушли, выходят на встречный им. Курс. Похоже, хотят одновременно и с двух сторон. А мы в лобовую! Что, свежа память?! Не ндравица! Отворачивают и уходят вверх, не доведя пикирование до атаки. А у меня благодаря этому остается как раз вдосталь времени на то, чтобы, в который уже раз повторив тот самый, безобразно заигранный сегодня финт с боевым разворотом, убить ведущего вновь прибывшей группы и снова прослаломить между оставшейся тройкой. Похоже, однако, ушедшая от лобовой четверка заполучила по радио полновесных, или стыдно стало, но, не набрав толком высоты, они пытаются атаковать на виражах, бестолково, но их с теми тремя, что тоже вернулись, семеро, и бензин, блин, бензин! К тому же, выдав последнюю куцую очередь, замолкли «бээски», а «сто десятые», прекратив блокировать аэродром, присоединились к всеобщей катавасии, ходя кругами чуть в стороне и выжидая момент. Крылатым телом своим бешено вьюсь среди очередей и чешуйчатых камуфляжей, умудряясь избегать попаданий – и только… Мир сузился до пределов, очерченных текущей схваткой, движок засбоил уже разок на особо крутом выверте, будто сердечко при аритмии, вот-вот обрежет. И вдруг – сверху. Угрозы оттуда не ощущалось никакой! Совсем без малого не задев мне правую плоскость, беспорядочно сваливается что-то непонятное, разбрасывая обломки и пуская дымы. Вот так и гибнут обычно асы – не от особо мастеровитого противника, а волею тупого случая… Не умаляя заслуг Кожедуба с Покрышкиным, им еще и везло. Было много не хуже их, но – зенитный снаряд с первого залпа, отломившаяся из-за забитых кувалдой болтов плоскость, обычная авиакатастрофа при перелете пассажиром, как у Мельдерса в той реальности, или дурацкая бомба, как у него же в этой. Мысли текут неспешно, потому что движок обрезало, и я, успев быстрыми кренами из стороны в сторону уклониться от пары вялых атак, планирую на посадочную. А в небе властвует четверка «яков». Неведомо откуда взявшихся, но с хорошим запасом высоты и скорости прошедшихся сначала верхом и теперь, широченным виражом, пробивающих пространство моего воздушного боя насквозь. От недавно еще гордой шестерки «худых» – одного я все же успел вывести из боя той последней куцей очередью – осталась тройка. На всех парах уходящая на запад. Наученные уже горьким опытом «сто десятые» намылились туда же еще раньше, то есть сразу как только, и «яки» азартно бросаются вдогон.