Лесстириан закрыл глаза. Плечи его опустились.
Эрлиак улыбался.
Арге бросилось вдруг в глаза, насколько безмятежно–мирный вид был у прелата в полном убранстве. Венок из свежих цветов, гирлянда на обнажённой груди, разноцветные войлочные косички до самых бёдер… Человек в белых одеждах требовал крови. «Чего он хочет? — подумал вдруг Арга. — Чего он хочет на самом деле?..»
— Я, Даян Фрага, подтверждаю сказанное.
Фрага не повышал голоса, но шум стих мгновенно.
Арга сжал зубы. Он чувствовал, что отец хотел бы возразить. Фрагу не задело невольное оскорбление и не увлекла проповедь. Но он был плоть от плоти своего народа — и слышал волю народа.
Лесстириан выпрямился.
— Я слышал слово весенних и понял его. Я передам его людям Цании.
— Я, Фрага, даю вам ещё два дня на размышления. После этого всё будет в руках судьбы.
Маг коротко поклонился, развернулся и зашагал к своей лошади.
Арга сидел на берегу реки и смотрел, как колышутся тёмные водоросли. Мальки резвились на тёплом мелководье. Подобрав камень, Арга кинул его в воду, распугав рыбёшек.
Подошла Лакенай. За ней рысила Тия, выпрашивая угощение.
— Тия, не пихай меня, у меня ничего нет!
Арга пошарил у пояса и передал Лакенай сумку с остатками сушёной рыбы. Волкобыла радостно заржала и встала на дыбы. Лакенай рассмеялась.
Сатри и Ладри подняли головы. Коневолки рыбачили ниже по течению, в зубах у Ладри бился здоровенный окунь. Немного подумав, Ладри сожрал его сам. На все ухаживания братьев Тия отвечала только укусами и пинками.
Лакенай села рядом с Аргой.
— Выглядишь злым, — сказала она.
— Пришлось устроить разнос командирам наёмников. А я говорил Фраге, что наёмники не нужны.
— Ты и про Воспринятых это говорил. Что случилось?
— Мрак их разберёт, сырой воды напились, что ли. Пол–отряда не вылезает из отхожего места. Запашок стоит… О чём только думают эти люди? Они ведь знают о своих слабостях.
— Людям не нравится думать о своих слабостях. Тем более — рядом с теми, у кого этих слабостей нет. Они пытаются держаться вровень с нами.
— Поэтому я и считаю, что они не нужны. Здесь.
Помолчав, Лакенай обняла его за шею. Арга склонился к ней и коснулся щекой её виска.
— Премудрая, Золотая Лакенай, — вздохнул он.
— На самом деле ты думаешь совсем не об этом, — сказала она, — и злишься из–за другого.
— От тебя ничего не скрыть.
— Даже не пытайся.
Арга скорчил гримасу. С минуту Лакенай ждала, потом отпустила его и заглянула ему в глаза.
— Арга, — сказала она с тревогой, — я думала, ты поведёшь штурмовой отряд. Стену для упражнений уже построили.
— Знаю.
— Люди уже спорят, кому достанется честь первого удара.
— Догадываюсь.
— А ты сидишь здесь. Для этого должна быть серьёзная причина.
Арга потянулся вперёд, зачерпнул воды и плеснул себе в лицо.
— Прежде чем что–то делать, — ответил он, — нужно понимать, зачем ты это делаешь.
— Разве сейчас подходящее время для таких мыслей?
— Такие мысли всегда приходят непрошеными.
— Иногда кажется, что ты сын Фраги по крови, — заметила Лакенай. — Знаешь, чем он занят? Сидит на холме и о чём–то думает. Я даже подходила к Риммнай. Она сказала — нужно оставить его в покое.
Арга невесело хохотнул.
— Одна ты беспокоишься обо всех, — сказал он и поцеловал Лакенай в щёку. — Развеивать сомнения — дело священников. Вот Эрлиак, тот не знает сомнений…
— Ты думаешь об Эрлиаке? — угадала Лакенай.
Арга глянул на неё пристально. Лакенай хмурилась. В глазах её были внимание и печаль.
Поколебавшись, Арга сказал:
— Все благороднейшие животные — драконы, коневолки и боевые псы, — живут как будто по законам Цветения. Цветение соответствует их природе. Или наоборот, природа животных соответствует Цветению Великой весны… Животные не тяготятся его законами. Кто это только придумал — что Цветение создано для весенних?
Лакенай поразмыслила.
— Есть люди, которые становятся Воспринятыми, — ответила она. — Есть люди, которые стараются держаться вровень с нами. Мы почитаем их, потому что их дух твёрже нашего, на их долю выпадает больше тягот. Есть люди, которые не хотят испытаний. Это естественно. Но их сердца часто бывают неспокойны. Не все могут смиренно принять свою слабость. Многие ищут оправданий.
— Тебе нужно было стать священницей.
— О нет, — Лакенай улыбнулась. — Это испытание, которого я никогда не хотела.
Арга помолчал. Уставился в бледнеющее ясное небо.
— Священники Цветения бывают весьма неприятными людьми, — сказал он. — Но когда видишь людей, отвергающих Цветение, понимаешь, что они во многом правы. И всё–таки… Чего хочет Эрлиак? К чему стремится? Я не верю, что он жаждет видеть истребление цанийцев. Это не путь весны. Святой Лага учил другому.
Лакенай опустила голову.
Арга посмотрел на неё. В задумчивости Лакенай принялась чертить пальцем по песку.
— Путь весны начался с того, что Лага убил двух разбойников, которые собирались совершить преступление, — ответила она наконец. — Потом он учил, что нельзя нести добро на остриях мечей. Но в самом начале он сделал именно это. Одни священники полагают, что важнее его слова. Другие — что его деяния.
Арга перевёл взгляд. Лакенай нарисовала на песке цветок, символ богини.
— Думаешь, Эрлиак хочет добра?
— Думаю, да. Он хочет, чтобы дары Фадарай принадлежали всем.
Арга хмыкнул.
Коневолки в реке бросили ловить рыбу и теперь гонялись друг за другом, поднимая тучи брызг. Тия смотрела на них с берега, подёргивая ушами. Солнце искрилось на речных волнах. Золотой пух возле лба и висков Лакенай как будто светился. Арга попытался подобрать слова и понял, что не сумеет этого сделать. Тогда он решил промолчать.
Сердце Лакенай было исполнено добра, и оттого она видела добро даже там, где его не было. Воля Лакенай была тверда, и потому добро возникало там, где его не было…
Иногда.
Иногда — нет.
— Я поеду к Фраге, — сказал Арга и оглушительно свистнул, подзывая коневолков. — Узнаю, что он надумал. Потом отправлюсь готовиться к штурму.
Лакенай кивнула.
— Сарита прогнала меня, — сказала она с улыбкой.
— Что?
— Маги заряжают мортиры, — она развела руками. — С самого утра. Я выжата досуха, наверно, даже спичку не смогу зажечь. Останусь здесь, может, искупаюсь, может, вздремну.
Арга склонился и нежно поцеловал её в губы, потом — в лоб.
Сатри и Ладри уже стояли за его спиной, переглядываясь и фыркая друг на друга. Сёдел и уздечек на них не было, но не было и нужды в них. Пожав пальцы Лакенай, Арга взобрался на Сатри и направил его к холмам.
Фрагу оказалось нелегко найти. К востоку от Цании гряды холмов сменяли одна другую. Вначале Арга решил, что отец, как сам он недавно, уехал повыше, чтобы смотреть на город и реку. Арга знал два места, удобных для этого. Оба холма, выжженные солнцем, были каменистыми и лысыми как коленки, человека на одном из них было бы видно издалека. Но вершины пустовали. Фрага отправился куда–то ещё. Потеряв в поисках немало времени, Арга развернул коневолка и поскакал в низину, где готовился штурм. Кто–нибудь там мог знать, где скрылся Фрага, а если нет, то для Арги всё равно были дела.
Чем ближе он подъезжал, тем больше людей встречал по пути. Воловьи упряжки тащили заряженные мортиры. Вокруг пушек плясали искры. Некоторые светились так, что это было видно даже под солнцем. Потом Аргу обогнал отряд из дома Ноэян, девять воинов на коневолках в полной броне. Вела их Эльтай, дочь Акраны. Навстречу им ехали армейские маги, уставшие настолько, что едва держались в сёдлах. Лошади под ними испугались коневолков и шарахнулись в стороны. «Осторожно!» — крикнул Арга и опоздал: двое всё–таки свалились в траву. Ноэяны бросились помогать и извиняться. Их встретили добродушным смехом.
Арга подтолкнул Сатри пятками.
«Не только Эрлиак не знает сомнений, — подумал он. — Люди рады, что будет бой. Священники воодушевляли их, но на самом деле все просто устали ждать… Фрага возьмёт Цанию. Иначе и быть не может».
С этой мыслью его охватило смутное беспокойство.
Наконец впереди показалось подобие стены из деревянных щитов и связок прутьев. Остановив коня, Арга обвёл взглядом низину. Это место не просматривалось с башен Цании, а выслать из–за щита лазутчиков осаждённые не могли. «Не полагайся на силу одной руки», — писал Крадон. Арге подумалось, что Железная Дева сорок лет назад допустила ту же ошибку. Переоценив мощь своего колдовства, она проиграла Фраге.
Сариту было видно издалека. Она стояла среди инженеров и артиллеристов, окутанная стремительным тёмным вихрем, и навершие её посоха вспыхивало и угасало. Мастера спорили о чём–то, то и дело указывая в сторону стены. Присмотревшись, Арга увидел бледные в дневном свете огненные линии. Ручьи магического пламени очерчивали перед стеной контур, подобный контуру громадного ивового листа. Сарита отмечала размер пролома, в который пушкарям предстояло отправить ядра.
— Наша Сарита не теряет времени, — вслух подумал Арга.
Поодаль, в лощине меж двух холмов толпились воины и коневолки. Собралось несколько десятков человек, может быть, сотня, почти все — в полной боевой броне. Похоже, шёл яростный спор. Арга различил Луянов, всех трёх. Ниффрай гарцевала на своём белом Накайме и что–то орала. Судя по тому, как размахивал руками Кегта, он собирался кого–то бить. Ладри коротко заржал, привлекая внимание Арги, указал мордой на спорщиков и неодобрительно фыркнул. Арга тоже фыркнул и ответил:
— Едем.
Обычно приближение Арги замечали быстро, но не в этот раз. Арга успел послушать гневные вопли и понять, с чего началась склока. Он ухмыльнулся. Совсем недавно Фрага заявил близнецам, что не позволит им разбить лбы о цанийские стены, а теперь Кегта и Ирса слово в слово повторяли это другим.
Далеко не все воины владели коневолками. Обычные боевые лошади не могли так долго скакать галопом, не могли прыгать так высоко и нести такую тяжёлую броню, как коневолки, но их всадники не меньше прочих мечтали стяжать славу, первыми ворвавшись в город. Каждый предлагал испытать своего скакуна и на деле доказать, что он достаточно силён и быстр.
— Арга! — закричал наконец Ирса. — Ториян Арга, скажи нам слово! Эти болваны хотят погубить себя и своих коней!
Все лица обратились к Арге. Сатри гордо вздёрнул морду.
— Во второй волне могут пойти обычные кони, — сказал Арга. — В первой — слишком опасно.
— Опасно всё! — огрызнулся кто–то из Алиянов. — Опасно вставать с кровати, можно упасть. В кровать ложиться тоже опасно!
Поднялся смех.
— На улицах могут быть рвы и колья, — сказал Арга. — Коневолк перепрыгнет, лошадь — нет.
— Цанийцы не ждут нас.
— Ждут.
— Они даже стены не укрепили за время осады, — возразила Вильян Тинкай. — И перегородили все улицы? Посмотри на моего коня! Он ничем не хуже коневолка. Он ничего не боится!
Арга подумал и усмехнулся.
— Я посмотрю, — сказал он и повысил голос: — В сёдла! Занять позиции! Ниффрай, к Сарите, пусть подождут с пристрелкой. Кегта, задержись.
Толпа рассеялась мгновенно. Кегта вопросительно склонил голову набок.
— Арга, они повалятся нам под копыта.
— Пусть повалятся сейчас.
Гигант ударил кулаком в ладонь.
— А если не повалятся? Если там действительно рвы и колья? Помрут без пользы, побери их мрак! Святые предки, сколько дураков вы наплодили!
Арга хохотнул и посерьёзнел.
— Я погляжу, каждый коневолк на счету, — сказал он. — У Великих домов их больше, и не все отправятся на штурм.
Кегта нахмурился.
— Коневолк не примет незнакомого всадника. Ты, Арга, уступишь кому–то Сатри или Ладри?
Арга покачал головой.
— Посадить на Сатри и Ладри я могу кого угодно. Но как только я отпущу повод, на этом всё и закончится… Не все таковы, Кегта. Сиян Мирай ездила на Тии. Наверняка найдутся и другие.
— Если так, хорошо.
— Ты знаешь, куда уехал Фрага?
Кегта запустил пятерню в бороду.
— Я думал, ты знаешь.
— Я объехал все места, где он мог быть. Потерял время.
Кегта засопел, размышляя. Потом сказал:
— Он уехал на Эстайме. Спроси своих коневолков, не чуют ли они Эстайма.
— А, мрак! — Арга тряхнул головой. — Я должен был догадаться. Спасибо.
Кегта ухмыльнулся и развернул своего коневолка.
— Гляди, — сказал он, — сейчас рванут.
Арга оглянулся и вытянул шею. Ниффрай стояла рядом с Саритой. Посох Сариты больше не светился, Драконье Око опустила его навершием к земле. Из лощины плохо просматривалась стена, поэтому Арга направил Сатри на холм. Кегта на своём Удри последовал за ним. Остановившись там, где все могли его видеть, Арга поднял руку и принялся выжидать, наблюдая за строем. Одни стояли спокойно, другие ёрзали в сёдлах, под третьими приплясывали животные.
Досчитав до пятнадцати, Арга махнул рукой. Отряд сорвался с места.
— Эге… — крякнул Кегта.
Ладри пронзительно заржал.
Арга ожидал, что первая попытка закончится свалкой и сумятицей, но всё равно выругался от досады. Два молодых коневолка столкнулись, повздорили и начали лягаться. Один из обычных коней на чём–то поскользнулся и упал, придавив собой всадницу. Арга сощурился: это была Тинкай. Она и её жеребец уже поднялись, но она явно повредила ногу. Пускай тело весенней излечится за несколько минут, Тинкай упустила свой шанс и понимала это. Жесты её выражали запредельную ярость.
— Скверно, — признал Кегта.
— Представь, что это случилось бы у стен Цании, — ответил Арга. — Они повторят это двадцать раз и на двадцать первый войдут в пролом как песчинки в песочных часах. Кегта, наблюдай за ними. Важен не только порядок, но и время. В бою у них будет всего несколько мгновений. И нужно отстранить коневолков, которые плохо себя покажут.
— А что с обычными лошадьми? Некоторые выглядели неплохо. Но я всё равно считаю, что они станут помехой.
Арга кивнул.
— Двадцать попыток. Коневолк выдержит вдвое больше. Лучшая лошадь выдохнется на десятой. Споры ни к чему, пусть всадники сами поймут всё.
— А ты хитрец, — Кегта ухмыльнулся.
Арга шевельнул бровью.
— Поеду искать другого хитреца. Того, у кого я всему научился. Сатри, Ладри, кто из вас чует Эстайма?
Коневолки переглянулись. Ладри тряхнул спутанной гривой и стал принюхиваться. Сатри настороженно косился на него, потом оглянулся на Аргу. Арга похлопал его по шее. Ладри вдумчиво почесал морду о колено, ухватил клок травы и неторопливо его прожевал. Сатри фыркнул, наставив уши, и топнул ногой. И когда Арга окончательно перестал понимать их безмолвный спор, Ладри уверенно двинулся с места и порысил к юго–востоку.
Не дожидаясь просьбы всадника, Сатри последовал за братом.
Арга успел засомневаться, что Ладри знает, куда идёт. Путь занял больше времени, чем он рассчитывал. Ладри провёл их через узкую долину, поросшую лесом. По ней бежал ручей. Потом Арге пришлось спешиться — коневолки принялись взбираться на крутой склон, удобный разве что горным козлам. Не верилось, что Фрага уехал так далеко. К тому же Сатри не чуял Эстайма и время от времени сообщал Ладри об этом. Насколько Арга мог разбирать беседы коневолков, братья чуть не поссорились. Но вскоре Сатри громко фыркнул и умолк, признав правоту брата, а пару минут спустя Эстайма увидел Арга.
Седой исполин пасся на склоне. Травы здесь росли высокими. Отца Арга заметил не сразу. Он заподозрил, что Ладри привёл его к Эстайму, а всадник его где–то в другом месте, и с облегчением понял, что ошибся. Фрага был здесь — сидел, скрытый метёлками злаков, глядел вдаль.
— Отец!
— Арга, — Фрага поднял голову, губы его тронула улыбка. — Появляешься вовремя. Я думал о тебе. Садись, посидим.
Он хлопнул ладонью рядом с собой. Густые травы были точно матрац, и рука Фраги не коснулась почвы. Арга спешился и, подойдя, сел.
Помолчали.
Арга смотрел на коневолков. Братья подошли к Эстайму с двух сторон. Тот покосился на них, не прерывая пастьбу. Сатри и Ладри выразили ему почтение на свой манер и присоединились.
Испытанный друг Фраги, в походе Эстайм не уступал молодым собратьям. «Хватит ли его сил для боя?» — подумалось Арге. Он снова чувствовал беспокойство. Коневолки, в отличие от людей, не перемогали слабость и болезни из ложной гордости, и не были так терпеливы, как обычные лошади. Если коневолку недоставало сил, он просто отказывался нести всадника.
Эти величественные звери были как дети: смышлёные, но капризные. В бою или на охоте коневолки могли забыть о всаднике и перестать его слушать. Они знали собственный нрав и потому, не желая повредить другу–человеку, принимали узду. Их никогда не связывали и, конечно, не холостили — это было всё равно что сковывать и оскоплять людей. «Кто лишит коня–волка свободы, найдёт врага мстительного и злопамятного, как сам бес», — вспомнил Арга. Племя коневолков обитало в отрогах Кремневых гор, и Крадон писал, что сюзеренами их были драконы…
— Долго искал меня? — спросил Фрага.
— Долго.
— Зачем?
Арга хмыкнул.
— Даян Фрага — большой мудрец. Он не предаётся размышлениям попусту.
Фрага засмеялся.
— Не иначе всё войско сгорает от любопытства.
— Представляю, как тебе это надоело.
— Я привык.
Арга сорвал зелёный стебель и закусил его.
— Есть ли шанс, что Цания сдастся?
— Нет.
Фрага не колебался ни мгновения. Арга сосредоточился, пытаясь угадать, в каких мыслях отец черпает такую уверенность. Фрага посмотрел на него, понял его стремление и подсказал:
— Придя к отчаянию, люди ищут сил в вере. Священники говорят, что силы дарует лишь вера в богов. Но на самом деле это может быть вера во что угодно.
— Например, в Коллегию магов?
— Два месяца эта вера крепла с каждым днём. Теперь горожане не могут от неё отказаться. Они в ловушке. — Фрага помедлил и прибавил вполголоса: — Как и мы.
Арга откинулся на склон холма, опёршись на локоть.