Томмазо опрокидывает ее на пол, прямо на кремовый ковролин, прижимает так, что она не может оказать ни малейшего сопротивления, затем приподнимает ее пышную юбку, проводит по гениталиям головкой, еще влажной от ее слюны. И в одно мгновение проникает внутрь.
Линда не успевает осознать, как ее плоть с готовностью принимает его. Она стонет, прижатая к полу, ее спина трется о мягкое, безупречно чистое покрытие. Она смотрит на него, и на мгновение между ними вырастает непроницаемая стена. Линда не понимает, что происходит, совершенно испуганная, в своем свадебном платье. Этот белый цвет… Чистота и невинность, которые они уже давно утратили.
Вот такие ситуации и притягивают Томмазо: граница, которую его темная сторона может перешагнуть без лишних предрассудков. Как тонки грани любви. Ему обязательно надо ворваться во что-то запретное: как сейчас – секс в примерочной кабинке с Линдой в свадебном платье.
А для Линды сценарий разворачивается по-другому, но она не хочет думать об этом сейчас и подчиняется Томмазо, боясь разорвать зыбкую связь.
Внезапно в ее памяти возникает образ человека в маске, навязчивая идея, от которой, казалось, она уже избавилась. Линда видит его настолько четко, ощущает аромат той ночи и животную страсть. Когда Томмазо целует ее в шею, она вспоминает губы незнакомца, такие полные и чувственные. Линда помнит все до мельчайших подробностей: маленькие светильники, освещающие сад, его руки, такие красивые и сильные. Она чувствовала себя с ним единым целым и даже почти влюбилась, стала испытывать потребность в нем. Линда никого не пускала так далеко, как удалось проникнуть ему, никто еще не затрагивал столь потаенные уголки ее тела, души и разума. Она почувствовала, что ему можно доверять. Но сейчас – довольно.
Уходи, человек в маске, оставь меня, дай мне насладиться мужчиной, за которого я скоро выйду замуж, потому что я хочу остаться с ним навсегда.
Линда сжимает кулаки, приоткрывает рот, зажмуривается и чувствует знакомую волну, поднимающуюся снизу и захлестывающую ее с головой. Она вот-вот кончит вместе с Томмазо. Его лицо искажается от наслаждения, вены набухают, он охвачен мощным оргазмом, который вот-вот вырвется наружу. Он резко выходит из нее и кончает на платье, запачкав спермой белоснежную ткань, которая стала мокрой и грязной.
Линда, покачиваясь, встает с пола, все еще находясь в плену воспоминаний, от которых кружится голова. Она прислоняется спиной к стене и смотрит на Томмазо со странным смущением.
– О боже, пожалуйста, выйди. Не представляю, как тебе удалось сюда пройти, но постарайся уйти так же. И не ставь меня в неловкое положение перед сотрудницей ателье, – добавляет Линда вполголоса, указывая пальцем за занавеску. – Не знаю, сколько я тут нахожусь, но она уж точно не дура и поняла, что здесь происходит.
– Как пожелаешь, малышка, – с улыбкой отвечает Томмазо, успокаивающе гладя ее по голове, и застегивает брюки.
– Увидимся вечером, дома, – он целует ее в губы. – Люблю тебя.
– Я тоже, – быстро отвечает Линда.
Когда Томмазо уходит, она старательно вытирает платье бумажными платочками, затем снимает его. Оно испачкано, и теперь, присмотревшись, видно, что шлейф чуть порван, – вот черт!
А ведь именно эта модель понравилась ей больше всего… Придав себе уверенности, Линда выходит из примерочной и видит давешнюю женщину консультанта с приклеенной фальшивой улыбкой.
– Итак, синьора Оттавиани, вы определились с платьем? – спрашивает та, как ни в чем не бывало.
Это изящное равнодушие обескураживает.
– Да, пожалуй, я его возьму, – отвечает Линда. – Только есть маленькая проблемка… пока я его примеряла, я нечаянно порвала его каблуком.
Она держится с самообладанием, достойным настоящей актрисы, и показывает место разрыва на платье.
– О, не беспокойтесь, синьора. Бывает, – консультант пожимает плечами, явно преуменьшая масштабы трагедии. – Ничего страшного, не волнуйтесь. Мы сейчас все уладим.
– Слава богу! Потому что я хочу именно эту модель, – облегченно вздыхает Линда.
– Размер подходит? – спрашивает продавщица.
Линда кивает.
– Вот и замечательно. Если вам удобно, мы доставим платье на дом через неделю.
– Отлично!
Невероятно. Эта женщина – непревзойденная актриса.
– Если вдруг нужно будет что-то переделать, мы всегда к вашим услугам.
– Большое спасибо.
– Спасибо, синьора Оттавиани.
– Пока еще синьорина…
– Конечно… еще раз поздравляю с великим днем.
Легко отделалась, ничего не скажешь. Но Линда все еще не может понять, как такое могло произойти.
Вернувшись домой, она испытывает желание немедленно помыться. Линда погружается в ванную, в ласковые объятия ароматной кокосовой пены. Она играет с пеной, утопая в белых облаках, исчезающих, словно мыльные пузыри в детской игре. Легкие, воздушные пузырьки, парящие в воздухе – дуновение ветерка, и они испаряются, мимолетные и, может быть, поэтому чудесные.
Как и любовные отношения. Но сейчас она не хочет об этом думать. После случившегося в ателье она испытывает опустошенность и знает, чтобы избавиться от нее, недостаточно просто принять ванную. Грусть и растерянность. Влажные дорожки слез побежали по лицу. Это хорошо, говорит Линда, слезы смоют всю грязь. Поддавшись этому состоянию, она с головой уходит под воду, и соленые капли смешиваются со сладковатой пеной.
Теперь – лучше. Намного лучше. Она отгородилась от внешнего мира, выстроила невидимую стену, теперь ничего не случится.
Но образ человека в маске не отпускает ее, и его сюрреалистическое лицо сливается с живым лицом Томмазо. Ну почему ему вздумалось прийти в тот момент, когда она примеряла самое главное платье в своей жизни? Линда не может и не хочет себе это объяснить, потому что размышления на эту тему ей не понравились бы.
Она снова погружается с головой под воду. Все нормально, Линда, такое случается. И снова старается убедить себя, что Томмазо – ее окончательный выбор. Вполне естественно, что в такой момент ее фантазия рисует картины: кем бы она могла стать, но никогда не станет, и о другой жизни, которую не увидит.
Все в порядке, Линда. Все. Нормально.
Она возвращается из Синтры после семи. Карлотта, капризная супруга консула Блази, сменила гнев на милость после неоправданного отсутствия Линды и пригласила ее на собеседование по поводу обустройства виллы. И все прошло замечательно. Наконец, после долгого перерыва, Линда снова в работе; создание интерьера – это ее жизнь, ее страсть, из которой она черпает энергию, особенно, когда речь идет о сложных задачах вроде этой.
Вернувшись домой, она идет в спальню. Там ее ждет огромный чехол из красного бархата, висящий на дверце шкафа. Должно быть, привезли свадебное платье. Линда снимает плечики, кладет чехол на кровать и расстегивает «молнию».
Вот и платье – накрахмаленное и пахнущее жасмином. То самое, что она выбрала для своего грандиозного дня. Ей безумно хочется снова его примерить, чтобы проверить, все ли в порядке.
Томмазо будет с минуты на минуту, но после случившегося ничего страшного, если он увидит ее. Мгновенно она снимает платьишко из ярко-желтого джерси, сбрасывает синие босоножки на платформе и надевает платье через ноги; с «молнией» приходится немного повозиться, но наконец застегивает ее, извиваясь, как женщина-змея. Ура!
Линда достает из шкафа коробку с туфлями и надевает их. Она выбрала туфли-лодочки со вставками из белого золота, которые мгновенно прибавляют ей двенадцать сантиметров роста.
Она подходит к зеркалу и осматривает себя, как мечтательная девочка в белом платье, любующаяся своим отражением. Кто бы мог подумать, что ей так понравится платье, тем более свадебное. Но, без сомнения, это правильный выбор: платье идеально сидит, будто сшито специально для нее. Великолепный вырез на спине, совсем не вызывающий; облегающий покрой спереди, асимметричный край и открытые плечи. Едва осязаемый белый шелк, подчеркивающий ее формы. Вершина портняжного искусства, которое, к счастью, не испортило небольшое происшествие в примерочной.
В довершение образа она зачесывает волосы набок, приподнимает их и отпускает так, что они падают на плечи. Еще нужно записаться к парикмахеру, попробовать пару причесок. К этой модели точно подойдет какой-нибудь красивый пучок, может, даже слегка небрежный и максимально естественный. Как и она сама.
Внезапно к реальности ее возвращает звонок в дверь. Пришел. Он что, нарочно хочет застать ее врасплох непременно в этом платье! И почему это Томмазо в последнее время вдруг стал забывать ключи? Может быть, приготовления к свадьбе затуманили ему голову? Она никогда не видела его таким растерянным, и это совершенно на него не похоже.
Приподняв платье, Линда, пританцовывая, бежит к двери. Но открыв ее, едва не падает в обморок.
– Але?!
Да, это он, отважный Алессандро Деган, ее закадычный друг, явился, откуда ни возьмись, с видом воскресшего утопленника.
Волосы отросли, стали более кудрявыми, густыми и запутанными, но при этом он отпустил аккуратненькие усики (как странно видеть их). Но те же пухлые губы и таинственный взгляд, хранящий следы дальних странствий.
Линда дрожит. Она не ожидала увидеть его. Алессандро сглатывает, на его лице появляется ухмылка. Он пробегает взглядом по ее платью, будто завороженный его белизной. Его взгляд мечется, не зная, на чем остановиться, и наконец их глаза встречаются.
– Привет, Линда.
Он хочет ее обнять, но он не знает, имеет ли на это право, будто опасаясь ее сломать. Но Линда опережает его и бросается ему на шею.
От Алессандро приятно пахнет чем-то знакомым, чего ей так не хватало. Это долгожданный момент, когда два тела сливаются в крепком объятии, как части единого целого.
Внезапно Линда отстраняется и ведет его в дом.
– Сволочь ты все-таки! Я ждала твоего звонка и не думала, что вот так явишься, во всей красе!
Она в шутку упрекает его, но не может сдержать легкого сарказма. Алессандро не реагирует на провокацию.
– Так вот оно, то важное известие, что ты хотела мне сообщить.
– Да, Але.
У Линды будто застрял ком в горле.
Она оглядывает свое платье и улыбается, словно извиняясь. Хотя не знает, за что.
– Похоже на абсурд, да? – спрашивает Линда, ища у него подтверждения. – Я не поверила, когда Томмазо сделал мне предложение…
Алессандро смотрит на нее, словно на привидение.
– Не знаю, что и сказать, правда.
– Скажи «поздравляю». Этого достаточно. Обычно в таких случаях поздравляют, – подсказывает она.
Линда пытается снять напряжение. Но откуда оно?
Наконец Алессандро улыбается.
– Но ведь свадьба не сегодня, да? Я ведь не ошибся моментом? Я не успел переодеться… – говорит он, указывая на свои потертые джинсы и футболку с логотипом агентства.
Линда с облегчением смеется и хлопает его по плечу.
– Прекрати… Я всего лишь его примеряла.
Линда указывает на диван.
– Я переоденусь, а ты присаживайся. Я быстро!
Она подмигивает и скрывается в спальне.
– Ах, да, и налей себе чего-нибудь выпить! У меня в холодильнике даже пиво есть! – кричит она через весь коридор.
По тому, как далеко слышен ее голос, Алессандро понимает, насколько огромен дом. Он оглядывается, пытаясь сориентироваться, но, будто читая его мысли, Линда приходит на помощь:
– Рядом с окном столик с напитками и льдом!
Алессандро подходит к нему, наливает два «Мартини», и через минуту появляется Линда в шортах и майке, выглядывающей из-под свитера «оверсайз» с боковыми карманами.
Он протягивает бокал, и они садятся: он на диван, она – в кресло.
– Так когда же великий день? – спрашивает Алессандро, вращая бокал и позвякивая льдом.
Оба они смущены, и Линда невольно вспоминает тот поцелуй в аэропорту и то, что произошло в машине год назад после праздника по случаю открытия виллы Белли.
– 13 сентября, здесь, в Лиссабоне, – выдает она на одном дыхании, будто желая освободиться от груза.
– Я бы с удовольствием отпраздновала дома, но Томмазо, к сожалению, не может надолго уезжать. К тому же ему нравится все делать с размахом.
Линда начинает тараторить, как делает всегда, когда волнуется.
– Значит, ничего не изменилось.
– Абсолютно. А кое в чем стало даже хуже, – признается она с иронической улыбкой. – Но когда любишь человека, то принимаешь его таким, как есть, со всеми достоинствами и недостатками.
– Ого! Стоит тебя на пару месяцев оставить – и ты уже стала философом?
– Дурачок… – Только ему она позволяет над собой подтрунивать.
Хотя, может быть, Алессандро не просто шутит. В его голосе Линде слышится какая-то странная нотка, которую она не может разгадать. Они смотрят друг на друга и будто говорят молча, обмениваясь взглядами.
Еще вчера – бесшабашные дети, сейчас они чинно сидят в гостиной роскошного дома. Алессандро после дальних странствий, Линда в ожидании великого дня.
– Ну, хватит обо мне! Ты так и не рассказал, что делаешь в Лиссабоне! – спрашивает Линда после молчания. – Когда ты приехал?
– Сегодня утром.
– Ты здесь по работе?
– Сказать по правде, нет.
Он хочет сказать что-то еще, но вдруг оборачивается, услышав шаги в прихожей и мужской голос:
– Линда!
– Это он? – спрашивает Алессандро.
– Да, – отвечает Линда.
Появляется Томмазо в безупречном синем костюме. Он сразу замечает гостя, его лицо выражает не совсем приятное удивление, которое он пытается скрыть за улыбкой.
– Привет, милая, – говорит он Линде, бросая косой взгляд на Алессандро, в котором ясно читается: «Что он тут делает?»
– Это мой друг. Он только что пришел, любимый, – отвечает она дрожащим голосом: – Алессандро.
Томмазо протягивает ему руку.
– Томмазо.
Алессандро встает и отвечает на приветствие.
– Поздравляю! Линда только что мне сообщила о знаменательном событии.
– Спасибо.
Томмазо победоносно улыбается.
– Разумеется, ты тоже приглашен…
– Постараюсь… – Алессандро бросает взгляд на Линду.
– Ты обязан прийти! Такое событие ты не можешь пропустить! Я не хочу целый день видеть хмурую Линду! – шутит Томмазо и обнимает ее за талию.
Просто идеальная пара, думает Алессандро. И все же что-то в Линде изменилось. И он поражается тому, насколько отчетливо он это ощущает. Этим объятием Томмазо будто очертил четкие границы своей территории, точно речь идет о его собственности. Во всяком случае, Алессандро так показалось. Может, ее тяжелый вздох и помрачневший взгляд, по которым он почувствовал, что настроение у нее изменилось.
Внезапно Алессандро понимает, что пока он смотрит на Линду, за ним неотрывно следит Томмазо. Его рука все еще у нее на талии, и отпускать он ее не собирается.
– Ну, я, пожалуй, пойду, – говорит наконец Алессандро.
Ему больше добавить нечего.
– Да нет, куда ты спешишь! Останься с нами на ужин… – уговаривает Линда.
Она бы с радостью проболтала с ним всю ночь напролет, как в детстве.
– Спасибо, Линда, я бы с удовольствием, но мне еще нужно много чего сделать.
– Нам будет очень приятно, если ты останешься, – говорит Томмазо бесцветным голосом, и кажется, что он не верит своим словам.
– Спасибо, но я, правда, не могу.
Алессандро пожимает ему на прощание руку, а Линда высвобождается из объятий своего будущего мужа.
– Я тебя провожу, – говорит она своему другу так, будто боится его потерять.
Затем она открывает дверь и первая спускается по лестнице. Линда хочет продлить это мгновение рядом с ним до последнего. Хочет оттянуть прощание, насладиться каждой секундой его присутствия.
Они выходят на улицу. Вечерний воздух свеж, небо освещает бледная луна. Алессандро смотрит на нее, как смотрят на то, что не имеет цены.
– Такой ты нравишься мне еще больше, чем в том платье…
– Спасибо, – шепчет она.
– Нет, правда, – искренне говорит он.
– Ну, уж… – ухмыляется Линда.
Потом она запускает руку в его волосы, чтобы почувствовать их между пальцев. Ей хотелось сделать это, как только она его увидела.
– Сколько ты пробудешь в Лиссабоне? – спрашивает Линда.
– Не знаю. Может, даже завтра уеду.
– А от чего это зависит?
Какое-то время он смотрит в неопределенную точку сзади нее.
– Я в «Лисбоа Тежу». Рядом с Ларго Мартим Монис, – говорит он, точно отвечая на другой вопрос.
Линда мысленно представляет себе эту точку на карте города.
– Да, я поняла, где это. Если ты не уедешь, я к тебе приеду.
Алессандро раскрывает руки для объятия.
– Иди сюда, девочка, обними меня, – говорит он ей.
И Линда растворяется в его объятиях. Как она скучала по такому тесному соприкосновению. Он притягивает ее, как магнит, и, стоя так, в обнимку, она испытывает ностальгию.
– Будь умницей, – говорит Алессандро.
Его руки скользят по ее спине, будто согревая. Потом он погружает их в огромные карманы ее кофты.
– Тебе пора домой, – он целует ее в лоб. – Иди. Он ждет.
Линда не хочет расставаться с Алессандро, но знает, что так надо. Она смотрит своими зелеными глазами в его бездонные черные глаза с золотистыми крапинками.
– Пока, Але.
Она легонько целует его в щеку.
– Пока.
Алессандро отступает на несколько шагов.
– Мы ведь скоро увидимся? Ты ведь не исчезнешь снова? – спрашивает Линда, шагая назад спиной.
– Кто знает…
С этими словами Алессандро уходит. Линда смотрит ему вслед и, когда он растворяется в вечерних сумерках, возвращается к лестнице. В голове – водоворот мыслей. Инстинктивно она засовывает руки в карманы и ощущает, что в одном из них ее уколол какой-то предмет.