Он Даме любезно успех посвятил,
"Доспех" свой кровавый красотке вручил,
С наградой не медлить, хрипя, попросил.
(рукой-то его раненой другой рыцарь двигал, а в остальном крепкий малый оказался – все сам сказал, что положено)
И вот, когда гости уселись за пир,
(жизнь-то продолжается)
Хозяйка без платья явилася к ним
(все как один уставились и рты разинули, словно их громом шарахнуло)
Босая, накинув кровавый "доспех".
Тут, чтоб прекратить издевательский смех,
Муж в плащ завернул сумасбродку наспех.
(в зале пиршествовали, не было на хозяине плаща – скатерть сдернул с верхнего стола, блюда так и покатились)
Ах, леди, молю вас ладком рассудить
Как следует с глупой женой поступить.
(давайте, леди, судите, а я пока горло промочу)
Из жизни ночных сорочек
Автор: Evelyn
– Да-да, конечно!..
– Буду ждать тебя в 20.00...
– Праздничный ужин? Еще бы! Свечи и прочее... Шампанское за тобой!..
– Я тоже тебя целую! Жду очень!..
Тишина. Затем звук каблучков и входная дверь захлопнулась. И вот тут в комоде стало шумно. Ночные сорочки, надушенные и аккуратно сложенные, заволновались.
– Вы слышали? – спросила Кремовая, вся в рюшечках.
– Конечно! Мы не глухие! – ответила Бордовая атласная, расшитая нежными цветочками.
– Интересно, кого из нас она выберет на этот раз? Надеюсь, меня. Я очень соблазнительно подчеркиваю все изгибы тела хозяйки, – взволновано заговорила сорочка жемчужного цвета. Она была новенькой в гардеробе, но считала себя самой элегантной и ценной, так как была куплена в очень известном фирменном магазине.
– Не думай, что ты лучше всех, – вступила в разговор Голубая из тончайшего шелка. Меня уже надевали дважды. Я не скрываю красоту фигуры моей хозяйки. Прямоугольный вырез очень выгодно подчеркивает ее красивую грудь. Я дохожу ей до середины бедер и ее стройные ножки сразу привлекают внимание, заставляя партнера терять голову от возбуждения.
– Что я слышу? «Моя хозяйка!» Уж не думаешь ли ты, что самая важная здесь? «Наша» более подходящее слово, – возмущено среагировала Кремовая в рюшечках.
– Ах, леди, давайте не будем ссориться, иначе потеряем свой вид и хозяйка не выберет ни одну из нас.
– Ну что ты! – насмешливо ответила Жемчужная. – Здесь есть еще кое-кто, от кого мы не слышали ни слова.
– О! Правда! – засмеялась Бордовая. – Я и забыла, что среди нас есть еще кто-то. Ну, и почему мы молчим? Почему не оспариваем право быть надетой сегодня? – с издевкой спросила она.
– Ха-ха! Я право не знаю, почему она вообще находится среди такого изысканного общества? Каждый раз, когда она надолго исчезает, я думаю, что наконец-то хозяйка избавилась от нее. Но после долгого отсутствия она опять появляется здесь еще больше потертая и старая, – недовольно вмешалась Голубая.
– Ну, почему ты молчишь? Нечего сказать? Или считаешь, что мы не достойны твоего общества? – снова спросила Жемчужная.
– Ох, до чего же вы все молодые и наивные, – наконец подала голос Фланелевая пижама. Она была старенькой, стиранной-перестиранной и даже непонятно каким был изначально ее цвет.
– Я уже долго служу хозяйке и многих таких как вы повидала на своем веку. Вас надевают, когда приходят особые гости, и в первые же минуты вы оказываетесь на полу, на стуле, под кроватью и всю ночь проводите там, куда вас бросили, потому что свою роль вы сыграли и в течении ночи больше не нужны. Наутро, если вы не оказались разорваны, вас стирают и убирают в комод. А сколько таких ажурных, с рюшечками и кружевами не вернулось сюда? А когда меня вынимают отсюда, я согреваю хозяйку всю ночь, и не одну. Я знаю о ее боли и страданиях, когда она рукавами вытирает слезы, которые проливает ночь напролет. Я чувствую, как бьется ее сердце и прерывается дыхание, когда она читает свои романтические книжки. А когда в постели она пьет свой кофе, я вижу, с каким наслаждением она вдыхает его запах, томно прикрыв глаза. Ну и кто же здесь важнее, кто нужнее нашей хозяйке? – спросила с достоинством старая пижама.
Ни звука в ответ. Больше ничто не нарушило тишину комода.
Красавица
Автор: Russet
– Она великолепна, настоящая Красавица!
Закатив глаза как во время припадка, Франсуа все еще представлял своего господина, склонившегося над девичьим ложем.
– О, эти четкие линии, струящийся подол, кружевные оборки и золотая тесьма!
Слуга не мог ни признать, что девушка великолепна. Длинные ножки, крутые бедра, высокая полная грудь, едва скрытая тканью... Лицо, прекраснее лика фей, с пухлыми губками, точеным носиком, темным кружевом ресниц и тонкими в разлет бровями... Спящая принцесса действительно оказалась Красавицей, достойной кисти самых лучших мастеров.
– Она такая мягкая, нежная и совсем не постарела за эти столетия!
Франсуа не хотел даже смотреть на ЭТО. Принц, наверняка, совсем обнаглел и начал лапать беззащитную девушку. А что мог сделать простой камердинер как он? Да и вообще, за двадцать с лишком лет при дворе, почти с самого рождения наследника престола, Франсуа насмотрелся разного...
– Давай, помоги мне, что ты там застрял, бестолочь!
Они ехали сюда почти год, призрев все опасности и начхав на предупреждения стариков, а что в итоге? Несколько загнанных лошадей, когда титулованному дурню приспичило «быстрее добраться до своей мечты», (что, впрочем, случалось не часто и быстро проходило)! Куча расходов на питание, одежду и покупку информации! И это если не вспоминать про последние три дня в волшебном лесу, окружающем замок!
– Ну же!
Принц начал пыхтеть, что означало, что деликатное дело он решил провернуть сам. Ну и пусть, главное не трогает его, Франсуа. После зарослей колючего кустарника и высокой (где-то с сотню метров) стены, двигаться не хотелось совсем. А уж люди, спящие вокруг и похожие на живых мертвецов... Бр-р-р!
– Франсуа! Пойди сюда, прохвост! Она же порвется!
Слуга тяжело вздохнул и открыл глаза. Так и есть. Его господин уже приподнял принцессу, пытаясь стащить с нее одеяние. Длинные волосы прекрасной Принцессы сбились в тугой кокон, тонкие белые руки мелькнули в воздухе.
– Господин, вы же так ей что-нибудь сломаете! – не выдержал камердинер.
– Кому? – не понял наследник престола.
– Спящей Красавице же!
– Да на кой черт мне она сдалась, – принц фыркнул. – Будто ты не знаешь, зачем мы тут!
– Я сдаюсь, – всплеснул руками Франсуа, – прошу расчета, это невыносимо. Вы фетишист, Генрих!
– Ну и что, – довольно мурлыкнул принц, прижимая к себе долгожданный трофей, наконец снятый с женского тела.
– Целая коллекция ночных рубашек, и вам все мало! – неистовствовал слуга, – все стены ими увешаны! Жениться пора, наследников! А вы все кружева собираете!
– А знаешь что, иди ты... – неожиданно обиделся принц. – И без тебя обойдусь.
Франсуа пожал плечами и склонился над Спящей Красавицей с вытянутыми для поцелуя губами.
Ингрид. Наряд для "Оскара"
Автор: Rinity
«Как там говорит мой великий тёзка? – «Она состоит в браке с камерой, и камера любит её?» – усмехнулась печально Ингрид, взглянув на своё изображение в зеркале. «Любит ли? И любит ли, как раньше?»... Казалось, что печать тяжёлой, калечащей операции и последовавшей за ней не менее убивающей организм химиотерапии была повсюду: на выступающих более чем нужно из-за худобы скулах, на сети разбегающихся морщинок, на глубоких складках вдоль носа, придававших лицу трагичность... Цвет лица постоянно теперь напоминал те стены в палате, куда её привозили после очередного, выворачивающего все внутренности, курса «химии», которая должна была убить раковые клетки, разрастающиеся вот уже второй год у неё в груди. Но казалось, адский препарат стремился вначале убить всё живое в организме, а уж потом со спокойной совестью приступить к цели своего внедрения.
Вновь полезли в голову навязчивые мысли о не случайности и даже закономерности своего страшного недуга, как ответ на извечный вопрос каждого заболевшего раком: «Ну почему именно я?!». Что ж, видимо, пришла пора платить по счетам...
Всю жизнь она искала любви... Ради этой самой проклятой любви порой приходилось поступаться честью и добрым именем, когда после бегства от первого мужа к своему новому источнику вдохновения оно было смешано с грязью, фильмы с её участием бойкотировали, а все газеты трубили о её позоре и предательстве, хотя не так давно возносили до небес. Ради всё той же самой любви ей приходилось оставлять заложников на поле брани, и заложником была никто иная, как её единственная на тот момент дочь Пиа, которую обиженный Петер не разрешал видеть в течение неимоверно долгих девяти лет, и которую вместе с общественным мнением настраивал против её матери. По прошествии времени страсти поутихли, а некоторые таблоиды даже извинялись, но потерянных лет без дочери не вернуть. Вновь горько усмехнулась: «Да уж... проделала путь от святой до шлюхи и обратно...»
Да и любовь сама не была так уж благосклонна и добра к ней. И её дважды предавали и бросали любимые мужчины, уходя к более молодым, удобным и менее проблемным. Вот и сейчас она опять одна... Нет, Ларс не оставляет её наедине со страшной болезнью, поддерживает, как может, да и дети уже большие и тоже всегда рядом... но она единственная знает причину, по которой она стоически проходит и будет проходить все выпавшие на её долю круги ада. У неё есть только её Вселенная, куда можно хоть на время убежать от страшной реальности – это её Муза, её роли, её искусство, её вдохновение...
Вот и сейчас ей нужно решить, что одеть на завтрашнюю церемонию награждения. Очень сложная задача, учитывая её теперешнее положение... Ведь все помнят ту Ингрид, которая блистала своей неотразимой красотой, здоровьем и молодостью. Как сравниться с несравнимым и уже, увы, недостижимым?! Да и нужно ли?...
Вдруг в, казалось, потухших глазах сверкнул озорной огонёк. «Так как вы там, Мастер, говорите – «камера любит Ингрид?» Что ж, надо доверять однофамильцам, тем более, великим!» С этой мудрой мыслью в голову вмиг помолодевшей женщины пришло не менее мудрое решение. Она зашла в просторную гардеробную, нашла глазами нужную ей вещь, многозначительно и лукаво улыбнулась своим мыслям, затем набрала по телефону нужный ей номер и проговорила бодрым голосом: «Я завтра обязательно буду, как и договаривались».
А на следующий день она шла по красной ковровой дорожке за своим третьим Оскаром, пусть и за роль второго плана, в наряде, сразившем весь мир киноиндустрии наповал. Она шла за очередной наградой в цветастом платье-пижаме от своей любимой Шанель, и это было настолько смело, вызывающе и профессионально, что весь мир в очередной раз признавался в любви к теперь уже не молодой, но от этого не менее великой актрисе. В этот миг не было болезни, страданий и прожитых лет, в эту минуту прекрасная женщина подавала собой пример нового стиля в мировой моде, а самое главное – пример несгибаемости силы духа и веры в себя.
Ингрид Бергман прожила ещё семь плодотворных лет, сыграв в этот период, по мнению многих, свою лучшую роль в фильме её великого однофамильца.
Жизнь тоже платила по счетам и воздавала сторицей...
Невеста дракона
Автор: Cherr
Бежать. Бежать как можно дальше! Только эти мысли гнали меня вперед. Колючие ветки густого подлеска больно хлестали по лицу и телу, прикрытому лишь ночной рубашкой. Эльфийский шелк. Тончайшая работа превратилась в лохмотья.
Холодно. Больно. Но ничего не заставит меня остановиться. От этого зависела моя судьба. Ноги сами несли вперед. Подальше от него, моего жениха. Ой, уже мужа. В глазах защипало. Нет! Я не буду плакать из-за него! Не буду!
Как же меня угораздило влюбиться, потерять голову, поверить в его любовь? Почему я не увидела, что он всего лишь играл? Куда ушло мое хваленое чутье Правдивицы? Нас таких остались единицы, мы жили веками и ощущали малейшую ложь. Поэтому почти никто из Правдивиц не выходил замуж. Кто же решится связать свою жизнь со смотрящей в твою душу, минуя все слова? Триста лет мне никто не мог солгать. Но вот теперь я не смогла определить самую главную ложь в своей жизни. Неужели дар пропал?
Случайно наступила на сухую веточку. Хруст! Я замерла. Только звуки леса. Хвала богам! Меня не услышали! Надо двигаться дальше.
Зачем я ему? Зачем принцу Верховного дома понадобилась я, наследница одной из сотен побочных линий? Пусть и с даром, который теперь не работал. Что он выгадал от этого брака? Я хотела понять, чтобы было не так обидно. Потому что иначе получается, что он просто поспорил на меня. К горлу подкатила тошнота. Как мерзко! Я уже не могла остановить слезы. А в памяти прокручивалась раз за разом та ужасная случайно подсмотренная сцена. Мой Тельмарис хвалится перед другом, что уже сегодня получит в дар мою ночную рубашку, которая является символом Чести для всех дев нашего клана. Еще несколько часов назад меня переполняло счастье. Я вышла замуж за любимого. Близилась брачная ночь. Я бы скинула с себя шелковую рубашку и подарила мужу. Но... В другой жизни. В этой – мой мир рухнул. На меня поспорили. Мой дар пропал. Единственное, что осталось, это честь и гордость.
Вдруг мне послышался странный шум. Очень похоже на шелест листьев, но звук глубже, богаче, словно огромные крылья взмахивают. Крылья! О нет! Я сорвалась с места, но было уже поздно. Лес вокруг меня запылал огненным кольцом, оставляя небольшой клочок для меня и приземляющегося дракона. От огня его черная чешуя отливала сплошным золотом. Еще мгновенье и передо мной стоял мой муж.
– И куда ты собралась, милая? – почти прошипел он. Я отступила назад, но почувствовав жар кольца, поникла. Он же находился в своей стихии, которая не причинит ему вреда. Это я была полукровкой и не могла менять ипостаси, подобно ему.
– Не подходи-и-и-и! – фальцетом завизжала я. Испугала не только его, но саму себя. Тель остановился, пристально вглядываясь в мои глаза.
– Любимая... – он протянул руки. Чем почти убил мое сопротивление. Хныкнув, мотнула головой. Нет, я не поверю ему снова.
– Илия, что случилось? Я не понимаю. Ведь все было прекрасно. Пока ты не ушла в покои ждать меня. Тебе что-то сказали обо мне? Испугали? Ответь, прошу.
– Ты... – рыдания вырвались из груди. Тель попытался подойти, но я снова отступила. Мне показалось, что он испугался. Я нужна ему еще живой? – Ты... как ты... мог...? Из-за чего?
– Илия. Любимая. – Тель больше не пытался подойти, но все так же протягивал руки ко мне. - Я не понимаю. Что я сделал?
Какие же у него бесстыжие глаза. Врет, а в глазах полное непонимание и любовь. И я потеряла дар, из-за него. Я не могла теперь полагаться на свое чутье. Приходилось верить фактам.
– Поспорил. На меня... из-за рубашки – больше ничего сказать уже не могла. Боль, отчаяние уничтожают волю. Дрожащими пальцами стянула то, что осталось от рубашки, и кинула ему. Я не стыдилась своей наготы. Какой смысл? Даже против моей воли, но он был мне мужем. – Забирай!
В его глазах я увидела не меньшую боль – мне хотелось верить в это. Он подошел и взял рубашку. И весь мир рухнул. Я пала на колени, размазывая слезы по лицу. Вот так перед ним на земле умирала моя гордость.
Вдруг Тель схватил меня за плечи и тряхнул. Я столкнулась с темным горящим взглядом.
– Никогда не смей падать на колени перед кем бы то ни было! Ты – принцесса Верховного дома. Ты Правдивица. Ты – любимая жена наследника. Ты не имеешь права стоять на коленях, даже передо мной. Поняла? – почти рычал он. Когда я кивнула, его взгляд потеплел. Он показал мою рубашку.
– Думаешь, это мне надо? Смотри. – Тель выкинул рубашку в огонь. Тончайший шелк мгновенно вспыхнул. – Мне нужна ты. Я люблю тебя, Илия! Ты слышала лишь то, что хотел услышать мой друг. И в этом я виноват перед тобой и собой! Неужели ты не поняла тогда? Почувствуй, сейчас я не обманываю. Пожалуйста, любимая, пойми.
Он заключил меня в объятья. Боги, как я хотела этого, как хотела верить. Я не чувствовала лжи. Но мой дар... Хотя... Вспомнила опять тот разговор... Ну и дурочка же я! Ведь слышала отчетливо металл в голосе Теля. Верный признак, что он лгал. Лгал тогда собственному другу, что от меня ему ничего не нужно, кроме того, что уже стало пеплом.
– Любимый, прости! – успела выдохнуть я, когда губы мужа коснулись моих.
Ее чувства
Автор: Yanita Vladovitch
Она чувствовала себя забытой.
Каждый раз она с волнением ждала, что, наконец, снова наступит ее время, да только ночь сменялась ночью, а выбор был не в ее пользу. И в ее душе росло опасение, что будущее столь же печально и одиноко, как и настоящее. Но она пока еще сохранила крупицы оптимизма, а потому с завидным постоянством отгоняла страх, что от нее в конце концов избавятся.
Но порой накатывало такое отчаяние, что хотелось плакать. Вот только плакать она не умела, да и к тому же слезы — это не выход.
А ведь было же время, когда она была необходима, когда без нее попросту не могли прожить. И эта зависимость доставляла ей неимоверное удовлетворение. Вспоминая прошлое, она еще ощущала отголоски радости, которая некогда бурлила в ее душе, подобно родниковому ключу.
И она чувствовала, как в душе закипает обида. Обида на весь мир, на свою судьбу, на самого родного и близкого человека, которого еще недавно просто боготворила. Разочарование? Досада? Гнев? Да, эти эмоции сплетались в нечто непонятное, ввергая ее в самую настоящую меланхолию, без права на победу, без возможности спасения, без надежды на счастливое будущее.
А ведь ей так хотелось окунуться в беззаботность молодости. Хотелось снова испытать удовлетворение от того, что она кому-то нужна. Но в душе только смущение и стыд, рожденные собственным несовершенством. Конечно, она понимала всю свою непривлекательность. Да, и возраст уже не тот. По сравнению с другими, она выглядела настоящим пугалом. Но ведь в этом не только ее вина. Mon Dieu! Это вообще не ее вина! С ней просто так обращались: без должного внимания, без ласковой нежности, без трепетных прикосновений.